Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 301, 2020
Кублановский Ю. М. Стихотворения. В 3 кн. — Кн. 1: Родная речь. С последним солнцем. – 360 с.; Кн. 2: Песни венского карантина. Чужбинное. – 224 с.; Кн. 3: В световом году. Долгая переправа. Невидимый перекрёсток. – 448 с. – М.: «Русский путь». 2020.
В начале XXI века Юрий Михайлович Кублановский написал: «Не надо вслед за обновленцами // нам перекрещиваться снова. // Мы остаемся ополченцами // не всеми преданного Слова». Вышедший в конце 2020 года трехтомник является своеобразным подтверждением этого четверостишия.
На обложках всех трех книг поэта – эмблема с рельефа Дмитровского собора во Владимире. Таким образом Юрий Кублановский как составитель сразу настраивает читателя на погружение в пространство христианской русской культуры. Полагаю, давние почитатели этого поэта ничуть не удивятся такой аллюзии. Недаром Джон Глэд, американский славист, изучавший литераторов, эмигрировавших из Советского Союза, поместил интервью Юрия Кублановского в раздел «Эстеты» своей, ставшей хрестоматийной, книги «Беседы в изгнании».
Сам поэт формулирует свое творческое кредо как «религиозное представление о поэзии и культуре». По крайней мере, так он обрисовал мне, корреспонденту журнала «Русский мир», свое мироощущение в мае 2017 года, добавив: «Я всегда вспоминаю это определение одного из русских классиков: ‘Поэзия есть задание, которое следует выполнить как можно лучше’. И понимаю, что это задание свыше. Такое понимание у меня в крови: понимание жизни и творчества как служения».
В этой связи закономерно, что трехтомник поэта вышел в издательстве «Русский путь». Ведь история его возникновения тесно связана с судьбой парижского издательства «YMCA-Press». Оно было основано в 1921 году и сыграло одну из ключевых ролей в сохранении и приумножении свободной русской мысли в эмиграции и в работе по возвращению на родину богатейшего наследия Русского Зарубежья. Это уже четвертая книжная публикация Кублановского в издательстве.
С Никитой Алексеевичем Струве, французским русистом, издателем и переводчиком, публицистом, исследователем проблем русской эмиграции и культуры России; в прошлом – главным редактором «Вестника русского христианского движения», «Le messager orthodoxe» и «Русского пути», Юрия Михайловича связывало многое. В какой-то степени Струве предопределил судьбу Кублановского, пригласив его в 1982 году из Вены в Париж на поэтические чтения – вечер эмигрантской поэзии в Центре Помпиду. В Вену Кублановский уже не возвратился. С 1985 года Кублановский – член редколлегии «Вестника РХД» (издается в Париже с 1925 года).
Никите Струве посвящено стихотворение «Перед снегом» − одно из лучших у Кублановского. Оно опубликовано в третьей книге этого издания:
В патине инея шиповник красный
и друг его – барбарис гривастый.
А день то пасмурный, то снова ясный,
нам разом близкий и безучастный.
Бывает жемчуг холодный, холодный до серизны,
Бывает палевого оттенка –
и то и то сегодня над нами:
бесшумная маневренность облаков,
приобретающих консистенцию дымки
и перистого тумана,
тусклое жерло солнца, на которое не больно смотреть…
Это ли небеса,
где обетовано насытиться правдой?
18 декабря 2012
Здесь и мастерское владение ритмом (от чеканной тоники − к медитативному верлибру), и умение на ходу перенастраивать свою «поэтическую оптику»: яркий пластический пейзаж с шиповником и барбарисом «в патине инея» сменяется настройкой на тончайшие оттенки жемчужного и небесным пейзажем с «бесшумной маневренностью облаков» и «тусклым жерлом солнца»… Вопрос, звучащий в конце стихотворения, напоминает «Куда ж нам плыть?» − открытый финал пушкинской «Осени»… Небеса, набранные курсивом, − это уже не просто осеннее небо – это «небеса обетованные», с которыми обретаешь рай и последнее знание («правду»). Если человек долго вглядывается в небо – он невольно начинает ждать оттуда откровений, разгадки каких-то главных загадок, истины (прямо как князь Андрей на Аустерлицком поле). Тема своеобразного метафизического заглядывания в небесное будущее свойственна поэтическому миру Кублановского. Наглядный пример – стихотворение «Переправа», в котором поэт вспоминает встречу с Анной Тимиревой на переправе в городе своего детства – и вопрошает: «Та, уже предзимняя переправа – / Не прообраз ли иной, предстоящей?»
Первый сборник Юрия Кублановского, составленный Иосифом Бродским, вышел на Западе в издательстве «Ардис» (1981). Спустя два года в послесловии к вышедшему в Париже сборнику «С последним солнцем» Бродский охарактеризовал Кублановского-поэта так: «Его техническая оснащенность изумительна, даже избыточна. Кублановский обладает, пожалуй, самым насыщенным словарем после Пастернака. Одним из его наиболее излюбленных средств является разностопный стих, который под его пером обретает характер эха, доносящего до нашего слуха через полтора столетия самую высокую, самую чистую ноту, когда бы то ни было взятую в русской поэзии».
На стихи Кублановского откликнулся Александр Солженицын, другой нобелевский лауреат-изгнанник, с которым позже он также будет связан многолетней дружбой. Солженицын, в частности, отметил, что поэзии Кублановского «свойственна упругость стиха, смелость метафор, живейшее ощущение русского языка, интимная сродненность с русской историей и не уходящее ощущение Бога над нами». Когда Юрий Михайлович, оказавшись в эмиграции, встретится с Александром Солженицыным, тот скажет: «Через восемь лет вы вернетесь». Это и произошло. Кублановский стал одним из первых эмигрантов, вернувшихся в Россию. Вернее, в распадающийся СССР.
Тут важно отметить, что Юрий Кублановский, вынужденно эмигрировавший из России в 1982 году (власти не могли простить опальному поэту публикации открытого письма «Ко всем нам», посвященного высылке Солженицына, и другие материалы в Тамиздате), сам не причислял себя к третьей волне эмиграции. Об этом он свидетельствует в «Беседах в изгнании» Дж. Глэда: «…у меня другое сознание, чем у ‘третьеволновиков’. <…> Моя позиция – это позиция сборника ‘Вехи’, сборника ‘Из глубины’ и как продолжение – сборника, подготовленного Солженицыным, ‘Из-под глыб’. То есть мое сознание пропитано религиозно-христианскими мотивами, не социально-политическими».
Оставлял подруг, поступился славой
и баблом – за ради живого слова.
Целый день один, не звонит мобильник,
не по разу читаны с полок книги.
Но зато не предал свои привычки,
ни когда другие прогнули выи,
ни когда столичные истерички,
без ума от шоковой терапии,
на меня клепали, что чуть не красный.
Выходил в опорках на босу ногу
на крыльцо – и день в ноябре был ясный.
Грешен в том, что слишком нетерпеливо
ожидал поддержки от сил небесных,
но и мысленно от врагов Христовых
не искал я бонусов интересных.
Стихи Кублановского, будь то вышеприведенное исповедально-христианское, или так называемая чистая лирика, к примеру «Бумеранг», или гражданские стихи (их яркий образец – «Памяти российской Одессы»), столь органичны, что трудно безапелляционно сказать, на что опирается поэт, когда их слагает, – на слово, мысль, звук, образ… Хотя, что ж тут гадать? Сам Юрий Кублановский много лет так определяет свой творческий метод: «новизна в каноне. Но и в каноне очень большое поле свободы. Мы знаем это, например, по несравненному разнообразию русской иконописи».
Как видим, Юрий Михайлович Кублановский не мыслит себя вне канонов русской культуры. Если вы солидарны с ним в этом вопросе, то, безусловно, найдете отраду в чтении прекрасно изданного сборника Юрия Кублановского «Стихотворения в трех книгах».