Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 299, 2020
Марк Уральский. Горький и евреи: по дневникам, переписке и воспоминаниям современников / Пред. С. Гардзонио, Е. Шуган. – СПб: Алетейя. 2018. – 584 с.; Марк Уральский. Бунин и евреи: по дневникам, переписке и воспоминаниям современников. / Пред. С. Гардзонио. – СПб: Алетейя. 2018. – 448 с.
Появление книги о Горьком и евреях не является чем-то необыкновенным. Те, кто знаком с жизнью и творчеством писателя, помнят, что в начале 1900-х годов издательство «Знание», в котором он играл ведущую роль, выпустило немало книг еврейских авторов и, в первую очередь, Семена Юшкевича – самого значительного и популярного русско-еврейского писателя эпохи Серебряного века. В 1916 г. Горький вместе с Леонидом Андреевым и Федором Сологубом выступил соредактором сборника «Щит», который был составлен из сочувственных и доброжелательных по отношению к еврейскому народу, его культуре и религии литературных и публицистических работ русских писателей, ученых и общественных деятелей. Одной из главных целей издания сборника «Щит» являлась борьба с антисемитскими настроениями в российском обществе, резко усилившимися из-за неудач русской армии на фронтах Первой мировой войны. После революции Исаак Бабель, ставший известным советским писателем, не раз вспоминал о поддержке, которую на начальном этапе его литературной деятельности оказал ему Горький.
Приведенные нами исторические факты – лишь малая, наиболее известная часть того обширного материала, который подпадает под определение «еврейская тема» в биографии Горького. Горячая симпатия писателя к евреям; постоянная поддержка им евреев в условиях политики государственного антисемитизма; его личные связи с представителями еврейского народа; интерес к иудаизму, еврейской культуре и сионизму – все эти, в целом не известные ранее широкому кругу читателей, аспекты проеврейской активности великого русского писателя получили наиболее полное на сегодняшний день освещение в книге Марка Уральского «Горький и евреи».
Однако тема «Бунин и евреи» является необычной. Современник, а до революции и друг Горького, Бунин также был одним из авторов сборника «Щит». Впрочем, его вклад в составление корпуса текстов этой книги состоял только из нескольких стихотворений на библейские темы. В отличие от других авторов сборника Бунин не делал резких заявлений, осуждающих антисемитизм в русской среде, и не декларировал проеврейские симпатии. Да и в личном плане, живя в России, этот писатель не состоял ни в каких особенных или очень близких отношениях с евреями. Если Горький часто писал о евреях, особенно в публицистических работах, то Бунин, напротив, никогда не вводил еврейские персонажи в свои произведения. Однако – как об этом убедительно свидетельствуют документальные материалы, собранные в книге Марка Уральского, – в годы Гражданской войны в Одессе, где тогда жил писатель, в ближайшем окружении Бунина появилось много интеллектуалов еврейского происхождения. Окончательно круг близких друзей писателя, в котором заметную роль играли евреи, сформировался во Франции, где Бунин прожил почти половину жизни – тридцать три года. В течение всего этого времени Иван Бунин поддерживал самые тесные контакты практически со всеми известными в эмиграции литераторами, деятелями культуры и общественниками еврейского происхождения. Некоторые из них оказывали ему действенную помощь в ключевые моменты его жизни. В свою очередь, сам Бунин совершил героический поступок, которому до последнего времени не уделялось должное внимание: в годы Второй мировой войны он укрывал на своей вилле в Грассе русских евреев-эмигрантов из числа его друзей, которым угрожала депортация в нацистские лагеря смерти.
Книга «Бунин и евреи» состоит из пяти глав, предваряемых введением, в котором автор кратко описывает историю взаимоотношений Бунина с евреями, начиная с относительно редких контактов в дореволюционные годы до постоянного дружеского общения в эмиграции. Две начальные главы книги Уральского являются своего рода предисловием к основному исследованию. Первая глава содержит обзор роли евреев в русской литературе и журналистике в начале ХХ века. Бунин здесь – только второстепенная фигура. Задача автора состояла в том, чтобы рассказать современному читателю о еврейском присутствии в русском культурном мире тех лет, подчеркнуть возникший тогда интерес к изображению евреев в литературных произведениях. Автор обращает особое внимание на тот факт, что, в отличие от своих сотоварищей-писателей «натуральной школы», Бунин в своей прозе явно игнорирует еврея «как знаковую фигуру» на просторах русской земли.
Во второй главе Уральский использует в качестве документальных артефактов воспоминания людей, знавших писателя, и, что особенно интересно, его прижизненные портреты, созданные разными художниками. Таким образом ему удается очень живо и образно описать рецепцию современниками личности Бунина. Хотя в повествовательной части этой главы Бунин уже находится в центре пристального внимания автора, заявленная в названии книги тема «Бунин и евреи» выходит на первый план только в третьей главе. Она полностью посвящена «еврейским друзьям и покровителям Бунина», и в каждом ее подразделе описываются отношения между Буниным и конкретным лицом из его еврейского окружения. Некоторые их этих людей – знаменитый в эмиграции писатель Марк Алданов, многолетний друг Бунина, или же редактор нью-йоркской газеты «Новое русское слово» Андрей Седых – хорошо известны историкам литературы. Имена других – таких, например, как Леонард Розенталь, разбогатевший в период между двумя мировыми войнами торговец жемчугом (его дочь Рэйчел Розенталь прославилась в США как художник-акционист), или же промышленник Фрэнк Атран, крупный еврейский филантроп и общественный деятель, – знакомы очень немногим. Однако эти люди, будучи в первую очередь еврейскими общественниками, оказывали при всём том в разные годы существенную материальную поддержку Бунину и другим русским писателям-эмигрантам. В этой главе представляют также интерес редкие биографические подробности о жизни некоторых еврейских друзей Бунина, оставивших по себе память в жизни русской эмиграции. Например, как дополнение к истории дружеских отношений Бунина с Ильей Марковичем Троцким, читатель познакомится с разносторонней деятельностью этого «ходатая за интересы русских писателей в изгнании» (С. 129) и плодовитого разностороннего журналиста, публиковавшего свои репортажи, очерки и воспоминания на идиш, немецком и русском языках. Отдельной темой здесь является прояснение той исключительно важной роли, которую сыграли Илья Троцкий, Марк Алданов и некоторые другие еврейские друзья Бунина в его многолетней нобелиане, закончившейся обретением писателем в 1933 году Нобелевской премии по литературе. Данный раздел особенно интересен для тех читателей, которые мало осведомлены о политических коллизиях и интригах, игравших столь важную роль в кампании по присуждению Нобелевской премии Бунину.
Самая короткая глава – четвертая, она посвящена «бунинской кровле», служившей убежищем для его друзей-евреев во время Второй мировой войны. В ней рассказывается о пианисте-эмигранте Александре Либермане и его жене Стефе, которые были приглашены Буниным к себе домой, когда в 1942 году над ними нависла угроза ареста и депортации. Подробно проясняется положение, на котором под бунинской кровлей с 1940 года и до освобождения Франции в 1944-м проживал Александр Бахрах. Этого литератора, достаточно известного в эмиграции, все считали евреем, коим он и являлся по рождению. То обстоятельство, что его отец в свое время перешел из иудаизма в лютеранство (как и позднейший переход самого Бахраха в православие), в глазах нацистов не освобождало его от преследований.
Последняя глава, по объему равная почти половине книги, представляет собой хронику, составленную из переписки Бунина и его жены с разными людьми, начиная с 1920 года. Основными корреспондентами писателя здесь являются супруги Марк и Татьяна Алдановы, однако в должной мере представлены письма и других хороших знакомых Бунина, в числе которых Илья Троцкий, Марк Вайнбаум (издатель газеты «Новое русское слово»), Михаил Цетлин, основавший вместе с Марком Алдановым нью-йоркский «Новый Журнал», и его жена, известный в эмиграции общественный деятель и благотворитель Марья Самойловна Цетлина. Большая часть документального материала была опубликована ранее, в том числе и самим Уральским, но здесь он выбирает ключевые фрагменты из писем и дает объединяющий их комментарий. Это позволяет ему сформировать у читателя детальное и яркое представление о повседневной жизни Бунина в эмиграции. Автор уделяет внимание и отношениям Буниных с другими писателями-эмигрантами, обрисовывает его трудную жизнь во время и после войны, когда нобелевский лауреат по литературе, страдая от болезней и хронического безденежья, вынужден был уповать на дружескую помощь и доброхотство благотворителей.
Судя по библиографическому указателю книги «Бунин и евреи», Марку Уральскому не было известно, что американский профессор Томас Марулло в конце 1990-х – начале 2000-х гг. опубликовал три тома исследований об Иване Бунине с подзаголовками, которые аналогичны данной книге: «Иван Бунин: русский реквием, 1885–1920: портрет из писем, дневников и художественной литературы»; «Иван Бунин: с другого берега, 1920–1933: портрет из писем, дневников и художественной литературы»; «Иван Бунин: Сумерки эмигрантской России, 1934–1953 гг.: Портрет из писем, дневников и мемуаров»*. По своему характеру методология, использованная Томасом Марулло, похожа на построение текста в главе 5-й книги «Бунин и евреи»: выдержки из различных произведений используются для создания портрета писателя и его жизни. Хотя книга Марулло написана по-английски, он часто цитирует те же фрагменты, что и русский автор. Вместе с тем, книги Марулло и Уральского не повторяют, а напротив, в значительной степени дополняют друг друга. Марулло больше фокусируется на литературной карьере Бунина, дает детальный обзор его художественных интересов и проблем. В целом его книги представляют собой первоклассное научное исследование, являющееся, на наш взгляд, самым подробным изложением биографии Бунина на английском языке. В отличие от работы Марулло, книга Уральского посвящена одному лишь, причем довольно специфическому аспекту биографии Бунина, а потому внимание в ней концентрируется на более узкой выборке персонажей и событий. Главный акцент делается на подробном описании характера отношений Бунина с отдельными лицами. Например, в главе 5-й приводятся обширные выдержки из его переписки с Марком Алдановым, свидетельствующие о высоком уровне интимной дружеской близости между этими писателями и той исключительной заботе, которую за все годы знакомства выказывал Алданов по отношению к своему старшему другу. Кроме того, скрупулезно изучая контакты Бунина с видными литераторами еврейского происхождения, Марк Уральский представляет читателю фигуры значительных в историческом плане деятелей эмиграции, обойденные вниманием в исследованиях профессора Марулло, в первую очередь – вышеупомянутых Илью Троцкого и Марка Вайнбаума.
Как и книга о Бунине, «Горький и евреи» состоит из нескольких глав, каждая из которых посвящена отдельной теме, зачастую лишь косвенно связанной с концептом, заявленным в названии книги. Например, введение «Горький вчера и сегодня», состоящее из почти 70 (!) страниц, представляет собой биографический очерк, в котором особое внимание уделяется деятельности Горького после большевистского переворота. И только в последней трети вступления автор переходит к темам, освещающим положение евреев в Российской империи начала ХХ в. и борьбу Горького с антисемитизмом. В первой главе «Человек идеи: Горький как русский мыслитель» высказывания Горького об иудаизме рассматриваются в контексте всех его мировоззренческих представлений, в первую очередь интереса к религиозной, по сути своей, концепции «богостроительства». Отдельно обсуждаются также и другие философские учения, оказавшие влияние на мировоззрение Горького. При этом наибольшее внимание уделяется Ницше и, в частности, его многочисленным высказываниям о евреях. Отмечая, что в высказываниях Ницше и Горького можно обнаружить немало родственных интонаций, Уральский при этом подчеркивает наличие у этих мыслителей принципиально важных расхождений в отношении к иудаизму и еврейству в целом.
Во второй главе, посвященной многолетнему сотрудничеству и товарищескому общению Горького с видными большевиками, основная тема книги затрагивается лишь эпизодически. Хотя главными фигурами в этой главе являются Ленин, Сталин и Л. Троцкий, отношениям Горького с Каменевым и Зиновьевым также уделено должное внимание. Нельзя не отметить, что из всех этих большевистских вождей Русской революции только Троцкий и Зиновьев были по рождению евреями (Каменев родился в православной семье, его отец был крещеным евреем). Большевистские вожди являлись декларативными атеистами; религиозными вопросами, включая иудаизм, не интересовались, а к сионизму относились враждебно. В общем же все тематические линии второй главы, так или иначе, репрезентируют общественно-политический имидж Горького, который из всех русских писателей имел, пожалуй, самые тесные, хотя – в силу серьезных мировоззренческих расхождений с ортодоксальными большевиками, в том числе и по «еврейскому вопросу», – временами и проблемные отношения с архитекторами Революции.
Автор, как и в книге о Бунине, переходит непосредственно к рассмотрению конкретных отношений между Горьким и евреями только в третьей главе – «Горький и еврейская литературная волна в России начала ХХ века». Определение Уральским еврейского присутствия в русской литературе Серебряного века как некоей «волны» может кому-то показаться преувеличением: удельный вес еврейских писателей и еврейкой тематики в огромном потоке публикаций того времени не так уж и значителен. Тем не менее, автор вполне оправданно использует столь «значимое» определение, поскольку в предшествующем ХIХ веке евреи практически не фигурировали в русской литературе, не говоря уже о том, что их образы в русской беллетристике, в основном, подавались в уничижительной коннотации. И только в начале ХХ столетия на российскую культурную сцену выходят русско-еврейские литераторы, на прилавках книжных магазинов появляются переводы книг еврейских идишевских писателей, а в произведениях популярных русских писателей – положительные образы евреев. Сам Горький был хорошо знаком с такими ведущими литераторами, писавшими на идиш, как Шолом Аш и Шолом-Алейхем. Три тома сочинений Шолома Аша в переводах на русский язык были опубликованы в его издательстве «Знание». Горький столь высоко ценил творчество великого еврейского поэта Хаима Нахмана Бялика, писавшего на иврите, что даже опубликовал восторженную статью о нем и его лирике. Описывая отношения Горького с Семеном Юшкевичем и Владимиром Жаботинским, Уральский подчеркивает важность дружеской поддержки, которую всемирно известный русский писатель неизменно оказывал этим русско-еврейским литераторам.
Четвертая глава книги «Горький и евреи» – самая длинная, около 160 страниц. Автор приводит в ней цитаты из переписки и воспоминаний знакомых Горького, чтобы завершить картину, иллюстрирующую его причастность к разрешению различного рода вопросов, касавшихся еврейской проблематики в СССР и судеб отдельных евреев-интеллектуалов, не разделявших коммунистических идей. Несколько разделов этой главы содержат историю его отношений с такими знаменитостями, как, например, художник Исаак Бродский или же адвокат Оскар Грузенберг. Другие разделы посвящены ключевым моментам жизни Горького, например, его поездке в США, где он произнес речь о «еврейском вопросе» в России, которая затем была опубликована в виде статьи с названием «О евреях».
Книга «Горький и евреи» является, в некотором отношении, «сборником»: в ней автор собирает разрозненные материалы и широко использует более ранние тексты, в которых рассматриваются различные аспекты заявляемой им темы. Например, более трех десятилетий назад Михаил Агурский и Маргарита Шкловская составили сборник «Из литературного наследия: Горький и еврейский вопрос» (Иерусалим, 1986), в котором содержатся статьи Горького о евреях, часть его переписки и мемуары о Горьком, имеющие отношение к этой теме. Марк Уральский, несомненно, опирается на этот труд. Он цитирует (с точным указанием источника) многие из приводимых в сборнике документов, а также выдержки из них, сопровождая эти выборки своими комментариями. Таким образом он не только встраивает эти и сопутствующие им материалы из других источников в свою тему, но популяризирует их, делает их доступными для самой широкой аудитории.
Книга «Горький и евреи» включает в себя также обширную библиографию и список имен. Последний является скорее глоссарием, чем индексом: он не содержит номеров страниц, на которых появляется конкретное имя, однако предоставляет даты рождения и смерти и короткую информацию о каждом человеке. Можно, конечно, сожалеть об отсутствии привязок к номерам страниц в именном указателе, но, вместе с тем, информация о персоналиях является очень важной, т. к. имена многих людей, упомянутых в книге, не известны широкому читателю. На 47 страницах этого индекса замечено несколько незначительных ошибок. Например, первое слово, которое использовалось для описания Муры Будберг, – «дипломат», хотя она была лишь замужем (в первом браке) за дипломатом и, участвуя в различных интригах, не имела при этом дипломатического статуса. Александр Солженицын жил в Соединенных Штатах с 1976 по 1994 год, а не в 1972–1993 гг. В книге «Бунин и евреи» информация о людях, упомянутых в тексте, разбросана по сноскам, что гораздо менее удобно; также в ней отсутствует библиография.
Эти наблюдения наводят на мысль об отсутствии технической редактуры и спешке при подготовке обеих книг к печати. Этим же, очевидно, обусловлены недочеты в композиционной структуре книг и наличие в их текстах значительного числа мелких ошибок и опечаток. Неформальный, во многом журналистский, стиль, который выводит книги Уральского из разряда научной литературы в область документальной прозы, подчас является причиной слишком свободной организации текста, изобилию в нем отступлений. В результате смысловой фокус отдельных глав в ряде случаев становится расплывчатым. Кроме того, в обеих книгах отсутствуют разделы «Заключение», которые суммировали бы наиболее важные концептуальные моменты представленных читателю материалов. Среди недостатков книги «Бунин и евреи» нельзя не отметить, что в цитатах иногда отсутствуют промежутки между абзацами, которые есть в оригиналах. Хотя это, в целом, и мелочь, отсутствие подобных пробелов может мешать читателю уловить смысловые сдвиги в контексте темы. В обеих книгах встречаются случайные повторения. Так, в книге «Бунин и евреи» большая часть цитаты из письма Алданова на с. 172 вновь появляется на с. 175; в книге «Горький и евреи» на с. 197 Екатерина Желябужская именует квартиру Горького в Петрограде как «Центржалоба», это же выражение повторяется затем на с. 205 (за исключением того, что там пишется «Центрожалоба»); на с. 147 имеется длинная цитата из сборника Агурского–Шкловской, описывающая нападки критика Виктора Буренина на Горького, и она же затем полностью повторяется на с.289. Ко всему прочему, книга «Горький и евреи» содержит удивительно большое количество опечаток: «сновные» вместо «основные» (С. 20), «Томас Манна» вместо «Томас Манн» (С. 113), «В свое следующей» вместо «В своей следующей» (С. 270), «обстоятельства его поездки в Горького США» вместо «обстоятельства его поездки в США» (С. 360) и т. п. В цитатах также встречаются ошибки, например, на с. 449 повторяется предложение, начинающееся «Благодарю Вас наперед…», а на с. 479 цитата со сс. 304-305 из книги Агурского–Шкловской: «Борьба, которая ведется против гебраизма, против еврейских школ и, главным образом, против лучшего театра, который существует в России, – против ‘Габимы’» по форме воспроизведена неточно.
Однако все отмеченные недостатки и огрехи нисколько не умаляют научно-просветительской значимости книг Марка Уральского. Отметим еще раз, что в книге «Бунин и евреи» он первым раскрыл на достойном научном уровне тему, которую, несмотря на ее значимость для буниноведения, биографы писателя ранее обходили стороной. На основании введенных им в научный оборот документальных материалов Уральский убедительно показал, что наличие у Бунина дружеского еврейского окружения способствовало, даже в тяжелейших условиях изгнанничества, блестящему упрочению его литературной славы и во многом облегчило тяготы повседневной жизни писателя. Что же касается Горького, то здесь для полноценного раскрытия темы его отношений с евреями Марку Уральскому удалось собрать и литературно обработать огромное количество разбросанных по всему миру и зачастую малодоступных документальных материалов. На их основе он выявил очень важные с точки зрения полноценного раскрытия личности Горького-мыслителя факты. В его представлении Горький был не просто сочувствующим евреям русским человеком, а проеврейски ориентированным мыслителем. Как никто другой из русских писателей, он проявлял живой интерес к еврейскому вероучению и еврейской культуре, защищал неугодных советской власти еврейских националистов и религиозных деятелей от репрессий. В заключении отметим, что читатели, интересующиеся биографиями Бунина и Горького, а также русско-еврейскими отношениями в ХХ веке, найдут много для себя нового и интересного в рассмотренных нами книгах Марка Уральского.
________________________________
* Marullo T. Ivan Bunin: Russian Requiem, 1885–1920: A Portrait from Letters, Diaries and Fiction; Ivan Bunin: From the Other Shore, 1920–1933: A Portrait from Letters, Diaries and Fiction.; Ivan Bunin: The Twilight of Emigré Russia, 1934–1953: A Portrait from Letters, Diaries and Memoirs. – Сhicago: Ivan R. Dee Ed., 1993, 1995 and 2002.