Роль Толстовсокго Фонда в оказании гуманитарной помощи русским «перемещенным лицам» в послевоенном Мюнхене, 1947 – 1956 гг.
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 294, 2019
«Кто спасает одну жизнь – cпасает целый мир.»
Мишна, Сангедрин, 4:5
Толстовский Фонд, основанный Александрой Львовной Толстой, младшей дочерью
Льва Толстого, в 1939 году в Нью-Йорке, начал свою обширную деятельность по
оказанию помощи русским «перемещенным лицам» в Мюнхене лишь с осени 1947 года.
До этого момента не имелось ни одной частной благотворительной организации,
кроме УНРРА (UNRRA – United Nation Relief and Rehabilitation Administration) и ИРО (International Refugee Organization), которые бы целенаправленно заботились о русских православных ДиПи (Displaced Persons).
Русские православные ДиПи составляли внушительную по численности группу среди многомиллионных «перемещенных лиц» в Германии,
различных по своему национальному и конфессиональному многообразию. По
предварительным статистическим подсчетам УНРРА в 1944 году союзники
предполагали обнаружить на территории Третьего рейха около 11,3 млн лиц, перемещенных в ходе войны, которым должна была быть
предоставлена помощь1. «Общая численность ДиПи (иностранных
принудительных рабочих, военнопленных, гражданских беженцев) на момент
подписания капитуляции Германии 8 мая 1945 года составляла 13 500 000 человек.»2
Из них «6,5 – 7 млн ДиПи»3 находились в
западных оккупационных зонах. «Среди ДиПи и иностранных беженцев были
представители 20 национальностей»4.
После окончания Второй мировой войны опеку над
«перемещенными лицами» взяли на себя международные организации ООН – УНРРА (с
9.11.1943 по 30.06.1947) и ИРО (1.07.1947 – 1951), последовательно сменившие
друг друга. Обширная работа этих организаций по оказанию помощи ДиПи не была бы
такой успешной без действенной поддержки частных благотворительных обществ и
фондов. «Число частных инициатив достигло с мая 1945 года по 1951 год около 90
организаций, которые работали в сотрудничестве с ИРО, из них 25 частных
организаций разместили свои филиалы в послевоенное время в Германии, Австрии,
Италии.»5
Эта помощь оказывалась конфессиональными организациями или частными
благотворительными обществами, направленная на поддержку отдельных национальных
и конфессиональных групп ДиПи. Помощь оказывалась выборочно и была предоставлена
в виде регулярных поставок продовольствия, одежды, медикаментов, учебников для
школ в лагерях ДиПи, а также предоставлялась консультативно-правовая поддержка
по организации выезда перемещенных лиц из лагерей Германии и Австрии в другие
страны.
Вот лишь отдельные примеры организаций, предоставивших помощь иностранным
беженцам и ДиПи разных национальностей в лагерях и вне их в послевоенное время
в Германии, Австрии, Италии:[*]
1. Католическая Церковь:
«Помощь Ватикана беженцам» в Риме (Vatikanische Hilfsarbeit für Flüchtlinge)
«Бюро эмиграции Ватикана» в Риме (Vatikanisches Auswanderungsbüro)
«Интернациональная благотворительность» в Люцерне (Caritas International)
«Служба помощи во время и после войны» в Нью-Йорке (War Relief Services (агентство National Catholic Welfare Conference / NCWC)
2. Протестантские сообщества:
Экуменический Совет церквей в Женеве (World Council of Churches, WCC)
«Лютеранское Мировое сообщество» в Женеве (Lutherischer Weltbund)
Всемирная служба Церквей в Нью-Йорке (Church World Service, CWS)
ИМКА
в Женеве (Young Men’s Christian Association, YMCA)
3. Еврейские организации
гуманитарной помощи:
«Сионистское движение» в Иерусалиме (Zionistische Bewegung)
«Еврейский Мировой конгресс» в Женеве / Нью-Йорке (Jüdischer Weltkongress)
«Еврейское общество помощи иммигрантам» в Нью-Йорке (HIAS – Hebrew Immigrant Aid Society / jüdische Hilfsgesellschaft für Einwanderungsfragen)
«Еврейское общество по защите детей,
здоровья и гигиене» в Женеве – Париже (OSE, jüdische Hilfsgesellschaft für Kinderschutz, Gesundheitsdienst und Hygiene)
«Сообщество помощи по трудоустройству евреев» в Женеве (ORT, Organization for Rehabilitation through Training)
«Американский комитет помощи евреям» в Нью Йорке
(JOINT – American Jewish Joint Distribution Committee)
«Центральный Комитет помощи освобожденным евреям в Баварии», Мюнхен (Zentralkomitee der befreiten Juden in Bayern)
«Американо-еврейская организация по оказанию помощи эмиграции в Палестину»
в Мюнхене (HIAS, JDC).
4. Благотворительная
Организация помощи квакеров «Религиозное общество Друзей»:
«Сервиз Религиозного общества Друзей» в Лондоне (Friend’s Relief Service)
«Американское Религиозное общество друзей» в Филадельфии, США (American Friend’s Service)
«Медицинский сервис Религиозного общества друзей» в Лондоне (Friend’s Ambulance Unit)
5. Международный Красный Крест
(Internationales Rotes Kreuz):
Международный Красный Крест, МКК в Женеве (Internationales Komitee vom Roten Kreuz)
«Лига сообществ Красного Креста» в Женеве (Liga der Rotkreuzgesellschaften)
Международная помощь Американского Красного Креста в Вашингтоне (American Red Cross International Assistance / Internationale Hilfsarbeit des Amerikanischen Roten Kreuzes)
Каждая из вышеуказанных конфессиональных и благотворительных организаций
имела юридическое право голоса в ООН при обсуждении проблемы послевоенных
беженцев, имела право собственных инициатив и реализации конкретных программ
для ДиПи, но это сотрудничество проходило с УНРРА и ИРО только на основе
заключенных договоров.
Отклик на бедственное положение ДиПи разных национальностей был повсеместен
в мире после Второй мировой войны. Особенно
действенной была материальная поддержка из стран, на чьих территориях не
проходили военные действия, таких как США, Австралия, Канада.
Распределение помощи между различными национальными и конфессиональными
группами существенно отличалось друг от друга качеством и количеством, к концу
1946 года возникла своего рода проблема превалирующей помощи одной группе лиц
ДиПи и недостаточной для другой. В связи с этим возникла острая необходимость
равноправного распределения помощи. Для лучшей координации деятельности
международных частных благотворительных организаций к зиме 1945–1946 года УНРРА
создала т. н. «Картель международных благотворительных организаций» в нейтральной
Женеве, где размещалось после войны большинство международных организаций.
До осени 1947 года, времени создания филиала Толстовского фонда в Мюнхене,
не было ни одной частной благотворительной организации, которая бы
целенаправленно и регулярно оказывала гуманитарно-правовую помощь православным
русским ДиПи. Русские люди, если они имели статус ДиПи, получали помощь с мая
1945 года исключительно от организаций ООН: УНРРА, затем от ИРО. Это были как
ДиПи, проживающие в лагерях, также и те, кто имел этот статус, но проживал вне
лагерей, т. н. «свободно проживающие ДиПи» («free living DP»). Остальные русские православные беженцы, не проживающие в лагерях ДиПи
из-за боязни насильственных выдач, никакой поддержки от УНРРА и ИРО не
получали; многие сильно бедствовали, ютились на частных квартирах группами,
получали карточки на продовольствие от немецких учреждений при наличии
временной прописки.
При отсутствии частных инициатив для православных русских «перемещенных
лиц» до Толстовского Фонда уже была предпринята первая попытка
гуманитарно-правовой помощи со стороны Русской Зарубежной Православной Церкви.
Это выразилось в создании Церковно-Благотворительного комитета Германской
епархии при Архиерейском Синоде Русской Православной Церкви Заграницей (РПЦЗ),
которое относится к Пасхе 1946 года. Было выработано послевоенное «Положение о
Русской Зарубежной Церкви для окормления многочисленных православных беженцев в
лагерях и вне их»,
сосредоточенных в Средне-Европейском митрополичьем округе, где были основаны 6
викариатств. Все 26 иерархов РПЦЗ, присутствующих на Архиерейском Соборе РПЦЗ
1946 года в Мюнхене, единогласно выступили за основание
Церковно-Благотворительного комитета при митрополии.
В задачи этого Комитета входило оказание гуманитарной помощи и правовой
защиты православным беженцам: русским, украинцам, белорусам. Из воззвания
председателя Православного Церковно-Благотворительного комитета
Высокопреосвященнейшего митрополита Серафима (Ляде) к настоятелям православных
приходов в лагерях ДиПи от апреля 1947 года6
следует, что при Комитете был создан печатно-информационный орган
Церковно-Благотворительного Комитета «Сообщения Комитета», освещающий
деятельность Комитета и положение судеб православной эмиграции.
После года работы этого Комитета возникли проблемы с его финансированием.
Комитет не получал субсидий ни от Американской военной администрации, ни от
православных собратьев из других стран, ни от мирян, православных ДиПи, в силу
их чрезвычайно сложного материального положения в лагерях и вне
их.
В письме митрополита Серафима (Ляде) от апреля 1947 годы мы находим
информацию о привлечении денежных средств для
продолжения работы Церковно-Благотворительного комитета в виде ежемесячных
членских взносов и просьбы к настоятелям православных приходов и общин Германской
епархии об отчислении из приходских сумм на нужды Комитета в размере,
определенном Приходскими советами.
На момент весны 1947 года Церковно-Благотворительный комитет был
единственной организацией, заботящейся о нуждах и судьбах православной эмиграции
в западных зонах Германии. В связи с появившейся возможностью расселения
православных ДиПи в разные страны, с весны 1947 года при Архиерейском Синоде
РПЦЗ создается дополнительно Переселенческий комитет для организации выезда
православных мирян из послевоенной Германии в другие страны.
Предположительно в 1948 году оба Комитета были объединены. В информационном
оповещении настоятелей православных приходов № 114 ГЕ РПЦЗ от 11 октября 1947
года мы находим следующее подтверждение активности Русской Зарубежной Церкви о
нуждах мирян: «Имея ввиду тяжелое
положение православных беженцев в Европе, Архиерейский Синод уже в 1945 году
обратился к правительствам ряда государств о приеме эмигрантов. Наиболее
благоприятный ответ был получен от Аргентинского правительства, что и дало
основание для начала акции переселения в Аргентину.»7
Процесс переселения в Аргентину был затяжным, но всё же успешным и одним из
первых. Об этом свидетельствует воспоминание архиепископа
Нафанаила: «Зарубежная Русская Церковь обращалась к правительствам заокеанских
стран с ходатайством о том, чтобы эти страны согласились принять к себе русских
эмигрантов. Наиболее дружественный отклик в этом отношении Церковь встретила со
стороны правительства Аргентины, где тогдашняя супруга президента, Ева Перон,
добилась представления Синоду нашей Церкви 25 000 виз»8.
Несмотря на активность Церковно-Благотворительно и Переселенческого
комитетов при Архиерейском Синоде РПЦЗ, помощь для многотысячной группы
православных «перемещенных лиц» была недостаточной. Необходима была поддержка
частных благотворительных сообществ и дополнительные материальные средства.
Среди этого миллионного дипийского сообщества русские «перемещенные лица» не
были избалованы вниманием частных международных организаций. Эта помощь пришла
лишь два года спустя после окончания войны, осенью 1947 года. Эта поддержка
была оказана двумя деятельными русскими женщинами – Александрой Львовной
Толстой и Татьяной Алексеевной Шауфусс.
Эти две неутомимые женщины были уже в зрелом возрасте (Александра Львовна
Толстая – 61 год, и Татьяна Алексеевна Шауфусс – 54), когда они решились
развернуть обширную деятельность по оказанию помощи русским ДиПи в послевоенной
Германии и Австрии и осенью 1947 года основали филиал их нью-йоркского
Толстовского Фонда в Мюнхене.
Ни большими средствами, ни персоналом, ни помещением для Фонда в Мюнхене
они не располагали. Всё, что у них было, – это огромное христианское желание
помощи ближнему в трудную минуту и опыт гуманитарной
деятельности за время существования Толстовского Фонда с 1939 года.
Опыт гуманитарной помощи был приобретен за трехмесячный период
советско-финской войны (30.11.1939 – 13.03.1940) – войны, когда в Нью-Йорке
были собраны пожертвования для советских военнопленных, оказавшихся в
трагическом положении в Финляндии. В советско-финскую войну в финский плен
попали 50 тысяч советских военнослужащих. По причине неподписания Советским
правительством Гаагской конвенции, советским военнопленным было отказано в
помощи Международного Красного Креста. По инициативе Толстовского Фонда был
организован сбор пожертвований через систему Американского Красного Креста по
поставке пакетов с одеждой, обувью, едой, русскими библиями. В своих
воспоминаниях Александра Львовна Толстая пишет: «Мы узнали о бедственном положении
советских военнопленных в Финляндии в период трехмесячной Советско-Финской
войны (30 ноября 1939 – 13 марта 1940). Советские солдаты были преимущественно
из русских крестьян, воевавшие в плохом, не предназначенном для суровых зимних
условий обмундировании и плохой обуви. Это были изголодавшиеся и исстрадавшиеся
люди. Толстовский Фонд без промедления организовал для них сбор средств в размере 34 тысячи долларов»9.
С началом Второй мировой войны Александра Толстая
и Татьяна Шауфусс, как и каждый русский в изгнании, с тревогой следили за
развитием хода войны и трагической судьбой советских военнопленных после
нападения нацистской Германии на СССР. Оказание реальной гуманитарной помощи
для советских военнопленных в нацистской Германии было невозможно для Толстовского
Фонда как американской благотворительной организации. Эта помощь стала
возможной лишь по окончанию войны.
Александра Толстая пишет в своих воспоминаниях: «На Ялтинской конференции
от 11 февраля 1945 года была принята насильственная репатриация для всех
советских граждан независимо от их желания и воли, таким образом
была решена судьба тех советских граждан, которые находились в занятых
союзниками странах, это также решило судьбу разоруженной Русской
Освободительной Армии (РОА) и Русского Корпуса. Произошла жестокая трагедия
нашего времени. Великая Америка, известная всему миру своим гуманизмом и
жертвенностью, страна, помогающая народам мира при голоде, природных
катастрофах, наводнениях, впервые противоречила своему законодательству, своим
идеалам свободы, человеческой чести, достоинства и прав человека, которые
провозглашались двумя знаменитыми мировыми деятелями Франклином Д. Рузвельтом и
Винстеном Черчиллем. Они толкнули сотни тысяч русских людей на мучительную
смерть и бесчеловечные пытки, выдав их Советскому Союзу. Знали ли они, что
насильственная репатриация означает верную смерть для этих людей?»10
Новости о насильственных выдачах в американской,
британской, французской зонах были ошеломляющими и долетали до Америки через
разные каналы: через рассказы американских солдат, от спасшихся и приехавших в
Америку русских людей, через скупые новости в американской печати. Возмущенные происходящим Татьяна Шауфусс и Александра
Толстая начали действовать: они писали петиции к американскому правительству в
защиту интересов русских православных «перемещенных лиц», делали доклады в
общественных американских клубах, собирали одежду и денежные средства для
русских ДиПи в Германии и Австрии, снова и снова разъясняя трагедию
невозвращенцев американской общественности, американскому правительству в
газетных публикациях, добиваясь встречи с представителями американского
Конгресса, пытаясь донести до американцев истину о большевистской власти
в России. А. Л. Толстая писала, обращаясь в Конгресс: «От имени всех страдальцев
мы обращаемся к совести мира. Мы обращаемся к мировым знаменитостям в
литературе и культуре, к политикам и ученым, разъясняя каждый раз, почему
русские люди не хотят возвращаться домой».
Александра Толстая и Татьяна Шауфусс, как яркие представительницы Русского
Зарубежья в США, на себе испытали бесчеловечность коммунистической системы и
слишком хорошо знали, что ожидало их соотечественников после возвращения на
родину. Чтобы лучше осмыслить дух Толстовского Фонда и понять политическую
позицию Александры Толстой и Татьяны Шауфусс, обратимся к их биографиям.
Судьбы А. Л. Толстой и Т. А. Шауфусс связаны общим жизненным опытом и
христианским жертвенным менталитетом сестер милосердия на фронтах Первой
мировой войны, а также горьким опытом столкновения с советской властью после
Октябрьской революции. Обе пережили репрессии и
тюремные заключения в Советском Союзе прежде чем они покинули родину. Жизненный
опыт объединил двух женщин в абсолютной непримиримости к коммунистической,
нелегитимно захваченной власти, попирающей элементарные права человека.
Неслучайно, что очутившись вне пределов советского влияния, А. Л. Толстая и Т.
А. Шауфусс начали активное оповещение мировой общественности о ситуации террора
и бесчинства в СССР, свидетелями и жертвами которых они сами являлись. Это
стало делом всей их жизни.
Александра Львовна Толстая (18 (30) июня 1884, Ясная Поляна, Тульская губерния, – 26 сентября 1979
года, Вэлли-Коттедж, шт. Нью-Йорк). А. Л. Толстая, будучи 30-летней барышней,
уезжает из семейного имения на Кавказский фронт в первые
месяцы Первой мировой войны после окончания курсов сестер милосердия. Далее она
была переведена на Северо-Западный фронт, организовала т. н. «Летучий
медицинский отряд» в составе 10 человек. После прихода большевиков к власти А.
Л. Толстая возвращается с фронта в семейное имение в Ясной Поляне и
организовывает музей своего отца во избежание разорения архивов Льва Толстого и
всей усадьбы. Оставшись жить и работать в имении своего отца, она с большими
трудностями создает музей в голодные послереволюционные годы.
Уже первые контакты с советской властью приводят к трениям. В 1920 году она
была арестована ВЧК по делу «Тактического центра» и приговорена к трем годам
заключения, которое отбывала в лагере Новоспасского монастыря. Благодаря ходатайству
крестьян из Ясной Поляны ее освободили досрочно, в 1921 году она вернулась в
усадьбу, создав там культурно-просветительный центр, открыла школу, больницу,
аптеку, подготавливала первое полное издание Л. Толстого. За все эти годы она
предоставляла помощь и укрытие для своих друзей и единомышленников, не
принявших советскую власть. С 1924 по 1929 годы против нее была устроена
кампания травли в советской прессе. За период с 1920 по 1929 годы Александра
Толстая арестовывалась пять раз. Повторяющиеся аресты угрожали ее жизни. При
большом участии Анатолия Луначарского, наркома просвещения СССР, Александра
Львовна легально выехала в 1929 в году в Японию с циклом лекций о своем отце.
После двадцатимесячного пребывания вне СССР у нее созрело окончательное
желание не возвращаться на родину, ее дальнейший путь лежал из Японии в США. В своих мемуарах «Дочь» А. Л. Тол-стая описывает ее первый сложный
период в Америке с 1931 по 1938 годы, как тяжелый период вхождения в
американскую жизнь без каких-либо материальных средств и возможности постоянной
работы, но с удивительным чувством освоения жизни в новой стране, с позитивным
поиском приложения своих духовных и физических сил на благое дело помощи
русским людям в изгнании, следуя заветам своего отца.
Татьяна Алексеевна Шауфусс (22.10.1891, Киев – 25.07.1986 Вэлли-Коттедж, шт. Нью-Йорк). Правописание
ее фамилии встречается с одним «с» и с двумя – «сс» на конце. Нами предпочтено
немецкое написание с двумя «сс» от слова «фусс» (Fuß – стопа) в силу немецкого происхождения по отцу. Родилась в
состоятельной семье присяжного поверенного в Киеве, закончила
Киевский Институт благородных девиц; после его окончания Татьяна Шауфусс
уезжает на учебу по классу фортепиано в Дрезденскую консерваторию, прекрасно
владея немецким языком. С началом Первой мировой войны
она покидает Германию и возвращается в Россию. В свои 23 года она поступает на
курсы сестер милосердия Свято-Георгиевской общины Красного Креста в
Санкт-Петербурге, где работает с большой отдачей и трудолюбием. В свои 26 лет она завоевала большой авторитет благодаря своим
профессиональным способностям и таланту организатора. Благодаря этим качествам
она была назначена старшей хирургической сестрой и руководила Школой сестер
милосердия при госпитале. С 1917 года она была назначена генеральным секретарем
Русского профсоюза сестер милосердия.
Трагические для России революционные события октября 1917 года нарушили
привычный ход жизни. С началом массового большевистского террора Т. А. Шауфусс
подверглась первому аресту уже в 1919 году. Вместе со своей подругой, такой же
сестрой милосердия, как и она сама, Ксенией Андреевной Родзянко11,
она была обвинена в создании подпольного антисоветского сообщества «Белый
Крест»12. Они обе как сестры милосердия были заключены в один
концлагерь. Но после непродолжительного пребывания в тюрьме они были освобождены
благодаря вмешательству Екатерины Павловны Пешковой, первой жены М. Горького.
Во избежание нового ареста Татьяна Шауфусс переехала из Петербурга в
Сергиев Посад, в 52 км от Москвы, в отдельных зданиях которого с 1921 года был
открыт туберкулезный диспансер, где Т. Шауфусс работала обычной медсестрой с
1921 по 22 мая 1928 года. Все эти годы она проживала при Свято-Троицкой
Сергиевой Лавре и стала свидетельницей коммунистического бесчинства и расправы
с русским духовенством и уничтожения многовековой монастырской культурной
традиции после декрета СНК РСФСР «Об отделении Церкви от государства и школы от
Церкви» от 20.01.1918 года. На ее глазах прошли роспуск Московской духовной
академии в марте 1919 года, осквернение мощей Преподобного Сергия, закрытие
Лавры 21 октября 1919 года и грубое выселение братии монахов из монастыря.
В 1919 – 1921 годы Татьяна Шауфусс познакомилась с философом Павлом
Флоренским, который был назначен научным секретарем в Свято-Сергиевой Лавре при
Комитете по охране памятников в надежде хоть как-то сохранить
Лавру от тотального грабежа и с целью сохранения культурных ценностей на
территории Свято-Сергиевского монастыря. Павел Флоренский активно выступил за
сохранение монастыря и Духовной академии в Свято-Сергиевой Лавре, за признание
ее величайшей духовной ценности для России и невозможности превращать монастырь
в мертвый музей. Он создал философский кружок при монастыре. Доносы не
заставили себя ждать. В них Павел Флоренский обвинялся в распространении
теократического монархизма в философском кружке. Интересно то, что время ареста
Татьяны Шауфусс и Павла Флоренского совпадают, это 1928 год. Он был сослан в
Нижний Новгород, она – в Казахстан. Есть ли какая-то взаимосвязь в обвинениях –
неизвестно. Согласно материалам т. н. «Открытого списка»13 Татьяна
Шауфусс была арестована 22 мая 1928 года за «религиозные убеждения и
антисоветскую деятельность» в Сергиевом Посаде, осуждена Особым Совещанием при
Коллегии ОГПУ 8 июня 1928 года к трем годам заключения в лагере в Казахстане.
Выезд Татьяны Шауфусс из СССР стал возможен лишь благодаря заступничеству
Международного Красного Креста, членом которого Татьяна Шауфусс являлась с 1914
года. По истечении полного срока заключения ей удалось выехать легально в
Чехословакию по приглашению Чехословацкого Красного Креста в 1933 году. Татьяне
Шауфусс к этому моменту исполнилось 42 года. Она прибыла в Прагу вместе со
своей давней подругой Ксенией Андреевной Родзянко, которая также являлась
видной представительницей дореволюционного Красного Креста и Российского
Профессионального союза сестер милосердия. В организации выезда их обеих большое участие приняла Алиса Масарик (Alice Masaryk, позднее
известна как Masarykova, 3.5.1879 – 29.11.1966, Чикаго), дочь основателя республики Чехословакия и
ее первого президента Томаша Масарика (7.3.1850 – 1.9.1937). Алиса Масарик была
известным чешским социологом и еще в 1920 году создала в Праге Комитет помощи
русским беженцам и оказала огромное влияние на Татьяну Шауфусс. Опыт работы в
Пражском Комитете помощи русским беженцам пригодился позднее для Т. Шауфусс для
работы с русскими ДиПи в Мюнхене после Второй мировой войны.
Время пребывания Татьяны Шауфусс в Праге, ярком центре Русского Зарубежья,
не было продолжительным, всего пять лет, с осени 1933 по осень 1938 года. С
момента аннексии Судетов от Чехословакии с 1 октября 1938 начинается процесс
ликвидации независимости молодой республики, закончившийся весной 1939 года
немецкой оккупацией всей страны. Татьяна Шауфусс, как и многие русские
эмигранты, приложила все усилия, чтобы выехать из Чехословакии до вступления
немецких частей. Ей это удалось. В 1938 году она получила разрешение выехать в
США. И вновь Международный Красный Крест пришел ей на помощь, на этот раз в
деле оформления американской визы.
В 1938 году Татьяна Шауфусс встретилась в Нью-Йорке со своей давней
подругой Александрой Толстой после 16-летней разлуки. Их обеих связывала память
о работе сестрами Красного Креста на фронтах Первой
мировой войны, большая дружба и взаимопонимание. Вот что пишет в своих
воспоминаниях «Дочь» А. Л. Толстая о создании Толстовского фонда в Нью-Йорке: «В 1939 году, ранней весной, на квартире последнего русского посла,
Бориса Александровича Бахметьева, было созвано первое организационное собрание
в составе Б. А. Бахметьева, Б. В. Сергиевского, С. В. Рахманинова, гр. С. В. Паниной,
друга б. президента Хувера д-ра Колтона, проф. С. В. Ростов-цева, присяжного
поверенного Гревса, Т. А. Шауфусс и меня. В память моего отца, Л. Н.
Толстого, решено было назвать комитет Толстовским Фондом, он был
зарегистрирован в Нью-Йоркском штате 15 апреля 1939 года. В моей жизни начался
новый, очень важный этап.»14
В 1945 году, после окончания Второй мировой войны,
Толстовскому Фонду исполнилось 6 лет. Для частной благотворительной организации
это срок, достаточный для создания своего имиджа в американской общественности
и в среде русских эмигрантов в США. Критическая ситуация русских «перемещенных
лиц» в послевоенной Германии и Австрии, накаленная до предела из-за
насильственной репатриации и полной правовой незащищенности их интересов при
репатриации требовала немедленных действий по спасению русских ДиПи.
Сразу же после окончания войны А. Л. Толстой были предприняты попытки
организовать помощь русским ДиПи в Германии путем объединения общих усилий всех
русских организаций в Северной Америке – от монархистов, эсеров до
беспартийных. А. Л. Толстая вспоминает: «Наши переговоры длились часами, они
закончились плачевно. Я заболела тромбофлебитом. Несмотря на это, я продолжала
участвовать в заседаниях до момента предписания врачом постельного режима. В
1946 году слегла Татьяна Алексеевна Шауфусс в больнице с язвой желудка,
воспалением легких и перитонитом. Она перенесла три тяжелые операции и пролежала
четыре с половиной месяца в госпитале им. Рузвельта. Мы убедились в том, что
совершенно невозможно объединить различные эмигрантские организации.»15
Но и у православных Церквей в Америке А. Толстая и Т. Шау-фусс не нашли
достаточного понимания трагичности ситуации православных ДиПи в Германии. А. Л.
Толстая вспоминает: «Для больших организаций – протестантов, католиков, евреев
– было легче найти работу в США для ДиПи их конфессий, их общины в Америке были
состоятельными и многочисленными. Толстовскому Фонду было тяжелее уже и потому,
что большинство русских в Америке были выходцы из Карпат и Галиции,
эмигрировавшие 60 лет назад. Их дети ничего не знали о России, многие забыли
русский язык. Вопрос русских беженцев интересовал их мало. Поэтому Толстовский
Фонд не мог рассчитывать на их помощь. Русские беженцы были вынуждены
самостоятельно искать работу по прибытию в США на фабриках, фермах, куда их
после прибытия в Америку посылал Толстовский Фонд. Это было трудной задачей –
найти работу для многих тысяч человек»16.
После двух лет выступлений Александры Толстой и Татьяны Шауфусс в
американской прессе и тщетных попыток объединить разрозненные эмигрантские силы
для них наступило осмысление того, что всего этого недостаточно. Нужно было
искать другую форму действий, а именно действовать непосредственно в центре
самих событий, в Германии и Австрии. При критичности ситуации с насильственными
выдачами русских людей в СССР каждый день промедления стоил человеческих
жизней. Кто как ни они сами мог бы заступиться за своих соотечественников и
православных?
Александра Толстая и Татьяна Шауфусс отчетливо понимали,
что безвыходность русских людей, чаявших защиты у западных демократий, США и
Англии, от СССР, наткнулись на стену стратегического лавирования правительств
этих стран перед своим союзником СССР и стену полнейшего непонимания трагизма
ситуации русского народа в коммунистической России и нежелания сотен тысяч
русских людей возвращаться на родину.
«Толстовский Фонд незамедлительно встал на защиту тех, кто по тем или иным
причинам, в основном политического характера, не желал возвращения в СССР и
всячески уклонялся от насильственной выдачи их западными союзниками советскому
командованию. В числе таких был и Русский Корпус, сформированный из русских
беженцев первой эмиграции и членов их семей, которых насчитывалось в Югославии
около 21 тысяч человек, а также воинов РОА, добровольно, как и Русский Корпус,
сдавшие оружие американцам и англичанам. Как известно, колоссальную работу по
вызволению их из плена и обретению ими свободы проделала в Европе Т. А.
Шауфусс.»17
Чтобы заинтересовать американскую общественность и привлечь к работе
Толстовского Фонда, А. Л. Толстая ездила по Америке. «Главная цель Фонда
формулировалась просто – помощь русским вне России. В некоторых крупных городах
(Лос-Анджелес, Сан- Франциско, Чикаго) были
организованы комитеты Фонда. Так, удалось добиться пожертвований на дом
престарелых от русских американцев (50 центов в месяц) – за несколько лет таким образом было собрано 58 000 долларов; Толстая была
принята женою президента США Элеонорой Рузвельт в 1941 году, беседовала с Папой
Пием XII в 1952 году, неоднократно выступала с осуждением и разоблачениями действий
правителей СССР, подчеркивая, что кремлевское правительство не является
представителем русского народа.»18
Организовать филиал Толстовского Фонда в американской зоне оккупации в
Германии оказалось не так-то просто. Первое препятствие возникло при
организации выезда Т. А. Шауфусс. Все попытки организовать выезд в Европу для
Т. А. Шауфусс саботировались напрямую или косвенно американскими военными инстанциями как в США, так и в Германии, вероятно, из-за
боязни срыва массовых репатриаций русских ДиПи из Германии и Австрии в
СССР.
Вот что пишет об этой атмосфере А. Л. Толстая в своих воспоминаниях: «Мы
были в полном отчаянии. Наконец-то после долгих попыток мы добились встречи с
кардиналом Спелльманом (4.5.1889 – 2.12.1967) в Нью-Йорке. Мы рассказали ему
подробно о трагедии насильственной репатриации, о массовых самоубийствах при
выдачах и о том, что люди предпочитали лучше смерть, чем возвращение на родину.
Кардинал все понял… Мы слышали, как он сразу же после
нашего разговора созвонился с Папой Римским, и вскоре, случайно это было или
нет, но в ‘Таймс’ была опубликована статья о насильственной репатриации.
Насильственный принцип репатриации был аннулирован, но для многих русских людей
это было уже слишком поздно. Миллионы погибли!»19
Встреча с кардиналом Фрэнсисом Спелльманом не была напрасной. Возмущения
этих двух непримиримых деятельниц американского Русского Зарубежья против
выдачи русских людей на расправу советским органам были услышаны уже и потому,
что кардинал Спелльман по своим политическим убеждениям был открытым
противником коммунизма. По сообщению американского историка Уильяма В. Шеннона,
«Спеллльман утверждал, что настоящий американец не может быть ни коммунистом,
ни его попутчиком. Первая лояльность каждого американца заключается в том,
чтобы бдительно противодействовать коммунизму и обратить американских
коммунистов в американцев»20. В этом смысле воззвание А. Л. Толстой
и Т. А. Шауфусс были услышаны кардиналом Фрэнсисом Спелль-маном. Они
нашли общность в их непримиримой антикоммунистической позиции.
Это сыграло немаловажную роль в пересмотре вопроса насильственного принципа
репатриации русских ДиПи со стороны правительства США. Общественный голос
Фрэнсиса Спелльмана был весомым не только в Нью-Йорке, в котором он был с 1939
года до конца своих дней в 1967 году шестым архиепископом штата Нью- Йорк. Он, ирландец по происхождению, был доверенным
лицом президента Рузвельта во время войны, был военным викарием при
американской армии с момента высадки союзников в Нормандии, знаменитого D—Day 1944 в Италии и Франции. Он находился в постоянном
контакте с Дуайтом Дэвидом Эйзенхауэром, Верховным главнокомандующим
экспедиционных военных сил США, а также с военным губернатором американской
зоны Йосифом Мэкнарни (Joseph T.
McNarney, ноябрь 1945 – январь 1947 года) и позже с Луисом Д.
Клэем (Lucius D. Clay, январь 1947 – май 1949.
В период 1920–1930 годов Фрэнсис Спелльман был американским атташе в
Ватикане, с этого времени у него сохранились прочные связи как с Ватиканом и
Папой Римским Пиусом XII, так и с высшим католическим клиросом в Германии,
особенно в Баварии. Инициатива помощи
католическим ДиПи, полякам и украинцам, в лагерях послевоенной Германии
общеизвестна21.
В самый разгар насильственных выдач перемещенных лиц из Германии на родину
Фрэнсис Спелльман в 1946 году получил назначение его кардиналом, что
обеспечивало ему прямой контакт с Ватиканом и Папой Римским, а значит, быстрое
решение проблем с беженцами и «перемещенными лицами» в Европе на
конфессиональном уровне. Выступления Папы Римского сыграли огромную роль в деле
приостановления насильственных выдач ДиПи и формирования мирового общественного
мнения по этому вопросу. «Так, например, Папа Римский во всеуслышание осудил
насильственную репатриацию украинцев 5 июля 1945 года.»22 Публикации
в мировой прессе появлялись всё чаще и чаще. В феврале 1946 года Организация
Объединенных Наций приняла решение об исключительно добровольном принципе
репатриации ДиПи на родину. С этого момента наметилось изменение в политике
западных союзников. Но насильственные выдачи шли полным ходом в лагерях ДиПи в
Германии и дальше вплоть до начала 1947 года.
По ряду счастливых совпадений, в этот же самый период была создана в 1946
году экуменическая организация «Всемирная служба Церквей» (Church World
Service, CWS) в Нью-Йорке, которая успешно объединила усилия всех христианских
Церквей в деле помощи беженцам и ДиПи. Эту экуменическую тенденцию активно
поддержал католический кардинал Фрэнсис Спелльман. Организация CWS стала одной
из самых важных межконфессиональных инстанций для решения огромной проблемы
беженцев после окончания Второй мировой войны. Она
объединила вокруг себя 22 американских протестантско-лютеранских и католических
сообществ. Без объединения усилий всех Церквей реализация
помощи ДиПи была бы просто невозможна ни в финансовом, ни в гуманитарном, ни в
организационном смысле.
Руководствуясь принципом «Мы вместе служим» («Together We Serve») на дело
помощи беженцам после войны, были созданы организационные структуры не только
для протестантско-лютеранских и католических церквей, но и для других
христианских конфессий, в данном случае также и для православной.
Руководствуясь идеей экуменизма и идеологией всехристианского единства,
организация CWS создала базис для сближения различных
христианских конфессий. Эта объединенная всехристианская помощь выражалась прежде всего в создании четкой организационной
структуры для частных благотворительных организаций. В 1946–1947 годах CWS было
переправлено в Европу более 11 млн фунтов
продовольствия, одежды и медикаментов. Но что более важно, было предложение
общего решения проблемы – это реализация программы переселения ДиПи из Европы в
США.
Как встреча А. Л. Толстой и Т. А. Шауфусс с кардиналом Спелльманом, так и
создание «Church World Service» в Нью-Йорке способствовали делу организации
филиала Толстовского Фонда в Мюнхене. Это были те «соломинки» помощи, за которые
цеплялись и при помощи которых удалось организовать
первый выезд Т. А. Шауфусс в Германию. После двух лет ожидания выезд в Европу
стал возможен. Но эта первая поездка Т. А. Шауфусс в Европу была предложена от
CWS с некоторыми ограничениями. Ей был выдана виза в Германию в статусе «гостя»
без предоставления каких-либо прав или полномочий Толстовскому Фонду как
благотворительной организации, а также ее пребывание было ограничено тремя
месяцами в Мюнхене.
«В 1947 году Т. А. Шауфусс выехала в Европу вначале с целью наладить
контакты с американской администрацией, легализировать деятельность
Толстовского Фонда, а затем приступить к работе по оказанию помощи
‘перемещенным лицам’ из числа русских беженцев и военнопленных, не пожелавших
вернуться в СССР.»23
Первые встречи с русскими людьми в лагерях ДиПи и вне их, встречи с
представителями Архиерейского Синода Русской Право-славной
Церкви Заграницей в Мюнхене дали Т. А. Шауфусс общее представление о ситуации:
повсюду было страдание, трудности, сложность найти помещение, персонал для
работы, отсутствие денежных средств. Вот что пишет Татьяна Алексеевна Шауфусс о
ее первых шагах в Мюнхене: «Я вылетела в Европу осенью 1947 года. Я чувствовала
себя как слепой котенок, который имел лишь одно страстное желание – самоотверженное
посвящение себя делу, однако не зная, как это сделать
и куда нужно совать свой нос. В это трагическое время слово ‘Россия’ и ‘русский
православный’ не разрешено, нельзя было произносить вслух, об этом говорилось
шепотом, спрятавшись в уголке!»24 Это
состояние общего страха русских «перемещенных лиц» на момент осени 1947 года,
передавшееся Татьяне Алексеевне Шауфусс, объяснялось прежде всего работой
советских команд по репатриации, рыскающих по западным зонам союзников и
выискивающих своих жертв.
Три месяца пребывания Татьяны Алексеевны Шауфусс со статусом «гостя» и
пассивности наблюдателя не могли удовлетворить ее. Вот что вспоминает
Александра Львовна Толстая: «Наблюдать три месяца страдание соотечественников в
их безвыходной ситуации отчаявшихся людей, которые
потеряли всё: родину, имущество, их семьи, оставшиеся без крова и не знающие,
что принесет завтрашний день, живущие в переполненных лагерных бараках и не
имеющие прав и возможности получения настоящей помощи, такую ситуацию не могла
акцептировать Татьяна Алексеевна, будучи лишь гостем протестантской
организации.»25
И всё же за этот короткий период трех первых месяцев пребывания в Мюнхене
Т. А. Шауфусс смогла завоевать уважение к себе и добиться признания у ИРО и CWS
благодаря ее энергии и терпению, а также благодаря огромной вере в свое
благородное дело христианской помощи своим соотечественникам.
Выбор места для Толстовского Фонда в Мюнхене был неслучаен по нескольким
причинам. Толстовский фонд мог существовать только в американской зоне как
частная неправительственная американская организация – и по причине того, что
большинство русских ДиПи, наотрез отказавшихся возвращаться на родину,
находились именно в американской зоне оккупации Германии и Австрии. Бавария
была самой крупной административной единицей американской зоны. В Мюнхене были
размещены и главные представительства сначала УНРРА, позднее ИРО, как
организаций, юридически отвечающих за судьбы ДиПи.
К моменту формирования филиала Толстовского Фонда осенью 1947 года общая
политическая атмосфера между союзниками антигитлеровской коалиции – США, СССР,
Англии и Франции – начала существенно изменяться по причине различия
союзнических геополитических целей в Восточной Европе. Разница
во мнениях наблюдалась почти по всем вопросам: репарации, в германском вопросе,
прежде всего в решении вопроса т. н. четырех важных «Д» Германии:
демилитаризация, денацификация, декартелизация экономики, демонтаж немецкой
экономики. Это осложняло совместное управление разделенной на зоны
Германии в Союзническом Контрольном совете. При обсуждении общих вопросов
наложение вето со стороны СССР приводило к полному бездействию совместного
верховного органа управления союзников. Таким образом, уже после 16 месяцев
после окончания войны исчез доверительный базис для послевоенного сотрудничества западных союзников и СССР. В
американских кругах политиков и военных произошли серьезные перемены по
отношению к СССР. Такова была общая атмосфера начинающейся «холодной войны».
Это, несомненно, благосклонно сказалось на периоде формирования
Толстовского Фонда в Мюнхене, который смог активно встать на защиту прав
русских ДиПи и подключиться к программе ИРО «Resettlement» по переселению
русских ДиПи в другие страны. Вся деятельность Толстовского Фонда в этот период
проходила под контролем американского офицера, который, по сообщению А. Л.
Толстой, был добрым человеком, но понятия не имел об общей ситуации русских
беженцев.
На момент передачи ответственности за ДиПи от УНРРА к ИРО к 1 июля 1947
года «на учете этих организаций числилось 718 600 человек в американской зоне.»26
ИРО предоставляло жилье в лагерях ДиПи, обеспечивало продовольствием и
медикаментами, предоставляло минимальную правовую помощь. Но только после
тщательной проверки – скринингов всех «перемещенных лиц» и выявления
правомерности присвоения статуса ДиПи, после новой регистрации
возможно было получение дальнейшей помощи от ИРО. Программа скринингов
(Screening-Programm) преследовала цель легитимного отсеивания ДиПи из лагерей и
сокращения финансовых затрат на их обеспечение. Отсеянная группа лиц ДиПи
переводилась на немецкую экономику. При потере всех прав на обеспечение у
«перемещенных лиц» оставалось лишь право выезда в другие страны.
Поэтому к началу деятельности Толстовского Фонда стоит учитывать также
момент изменения видов опеки и обеспечения для ДиПи со стороны ООН, в данном
случае ИРО, а также настроение самих русских ДиПи, измученных бесконечными
проверками и подозрениями со стороны лагерных администраций, проводивших
скрининги по заданию ИРО. Бесконечный процесс проверок и опросов утомлял людей,
отнимал у них последнюю надежду, внушал ощущение полной бесправности и
безнадежности.
Период начала работы Толстовского Фонда в Мюнхене отмечен миграцией русских
ДиПи из лагеря в лагерь, организованной американской военной администрацией в
связи с сокращением лагерей в американской зоне. По мнению С. С. Вороницына из
Мюнхена, проживающего в лагере Шляйсхайм с 1947 по 1950 годы, в перевозе людей
из лагеря в лагерь наблюдалась стратегия ИРО, изматывающая нервы. Нередко люди,
уставшие скитаться по лагерям, выбирали репатриацию на родину как последний
выход от безнадежности, несмотря на страшные последствия. Хотелось ясности. Продолжи-тельная неизвестность судеб людей в лагерях была
именно тем общим настроением среди русских «перемещенных лиц», которое царило
повсюду и которое так чутко уловила Т. А. Шауфусс. Толстовский Фонд давал людям
надежду на будущее, прежде всего на переселение в другие страны.
К декабрю 1948 года Т. А. Шауфусс получила разрешение от ИРО и CWS на официальное
открытие филиала Толстовского Фонда в Мюнхене и договор о совместном сотрудничестве и предоставление административной и
финансовой помощи от CWS. Вся деятельность по обслуживанию ДиПи в Германии,
Австрии, Италии проходила централизованно в соответствии с указаниями ИРО. По
предписанию ИРО, Толстовский Фонд брал на себя в 1948 году обязанности по
централизованной регистрации русских ДиПи, желающих выехать в другие страны.
Это означало прежде всего стандартизацию всего
процесса: составление списков желающих выехать, которые проживали в лагерях и
вне их, заполнение «ировских» анкет на двух языках (английском и немецком),
запросы в консульства и представительства тех стран, которые высказали желание
принять по квоте русских ДиПи, организация приглашений-поручительств
американских граждан для русских ДиПи, на основе которых был возможен выезд в
другие страны.
Такую огромную работу по регистрации русских ДиПи можно было реализовать
лишь при наличии персонала в Толстовском Фонде в Мюнхене, владеющего языками. В
период с осени 1947 года по июнь 1949 года филиал Толстовского фонда насчитывал
всего трех сотрудников: Т. А. Шауфусс как вице-президента Толстовского фонда в
Нью-Йорке, протоиерея о. Павла Лютова как американского представителя в
Германии от Комиссариата по делам беженцев в Женеве27, Л.
Сердаковского, русского эмигранта из Югославии. В 1948 году к работе
подключается Маргарита Габриэль (урожденная Бланкен).
Маргарита Габриэль сыграла очень важную роль в деле становления филиала
Толстовского Фонда в Мюнхене. Вот что о ней пишет А. Л. Толстая: «Это одна из
первых и самых ценных сотрудниц Толстовского Фонда, которая проработал в нем 16
лет; она была правой рукой Татьяны Алексеевны при организации работы
заграницей. Маленькая, сильная, энергичная, с устремленным взглядом в серых
глазах она соединяла в себе эстонскую точность и аккуратность
и самоотдачу русскому делу. Как и Татьяна Алексеевна, она не считала свои часы
работы. Работала, отдавая себя всю даже в выходные ценой отдыха и
восьмичасового сна»28. Маргарита Габриэль начала свою работу в
филиале Толстовского Фонда в Мюнхене в 1948 году, в Мюнхене проработала около
10 лет, создав вместе с Т. А. Шауфусс прочную структуру Европейской Главной
квартиры Толстовского Фонда в Мюнхене. С 1957 года она вместе со своим сыном
Михаилом и Т. А. Шауфусс выехала в США, где и продолжила работу в Толстов-ском Фонде до кончины А. Л. Толстой в 1978 году. В
конце 1970-х она вернулась в Мюнхен, где преданно проработала при Толстовской
библиотеке вплоть до 2005 года.
Позволим себе несколько слов посвятить Маргарите Габриэль. Из материалов
интервью с ней петербургского исследователя и литературоведа Сергея Фокина мы
узнаем следующее: «Маргарита-Ольга Бланкен родилась 18 апреля 1918 г. в
маленьком эстонском городке Эльва близ Тарту в смешанной балтийско-русской
семье. К моменту репатриации в Германию она окончила гимназию в Таллинне и
занималась с преподавателем-англичанином, что дало ей знание не только
немецкого, но и английского языков (эстонский и русский она знала с детства).
Получив специальность счетовода, она работала в одной из столичных фирм –
знание языков и бухгалтерского дела определило ее дальнейшую профессиональную
судьбу и на Западе. Почти сразу по приезде в Германию она
получила работу в Гамбурге, куда добралась в мае 1941 г. Отец Маргариты,
Освальд Юлий Бланкен, по-видимому, имел датские корни, но при получении
паспорта в России, где он долго работал, был зарегистрирован как немец, что
позволило семье в феврале 1941 г., уже после начала советской оккупации, уехать
в Германию. Мать, Мария Петровна Зимина, была русской, уроженкой
Санкт-Петербурга. Вскоре она получила место переводчика в конторе
‘Остфазергизельтшафт’ в Берлине, где и прожила практически всю войну. Фамилия
мужа Маргариты была Гаврилов. Попав в эмиграции сначала во Францию, он стал
именоваться Габриэль – эту фамилию и носила после замужества М. Бланкен»29.
Вот именно на таких людях, как Маргарита Габриэль и держалась большая
работа по спасению русских ДиПи от репатриации, а позднее работа по организации
выезда в другие страны.
Период с сентября 1947 по январь 1949 года был первой фазой ориентации Т.
А. Шауфусс в Мюнхене. «Понимая важность задач и масштабы
предстоящей деятельности, Толстовский фонд заключил соглашение с протестантской
организацией ‘Чорч Уорлд Сервис’, позволившее Т. А. Шауфусс выехать в Европу с
целью защиты интересов русских эмигрантов и всех тех, кто не желал возвращения
на родину, и помощи им в выезде в разные страны, главным образом в США и в
Южную Америку.»30
Регистрация русских ДиПи и заполнение стандартных анкет для ДиПи на двух
языках, английском и немецком, было обширной работой для малочисленных
сотрудников Толстовского Фонда. Нередко требовались переводы распоряжений IRO и
Church World Service с английского на русский язык. Эту работу выполняла
неутомимая Маргарита Габриэль.
Месторасположение Толстовского Фонда в этот период было в Главной квартире
ИРО в Мюнхене-Пазинг, в здании Карл-гимназии, где была предоставлена маленькая
комната для Толстовского Фонда. Вот как описывает бюро Толстовского филиала Т.
А. Шауфусс: «Три стола и три стула. У меня даже не было права вывесить табличку
с надписью ‘Толстовский фонд’. У нашего русского комитета также не было своего
‘лица’, как и у тех русских людей, чьи интересы мы должны были защищать»31.
В здании Карл-гимназии Американская военная администрация разместила Главную квартиру УНРРА, позднее ИРО. Этот район
Мюнхена не был так сильно разрушен во время войны. В силу того, что в этом
здании были размещены многие международные благотворительные организации, а
также их персонал, места не хватало; в 1947 году было конфисковано также и
рядом стоящее здание профессионально-технической школы в Пазинге, чтобы суметь
всех разместить.
В здании Главной квартиры ИРО в Пазинге было размещено большое количество
не только международных организаций, но и имелся небольшой лагерь ДиПи разных
национальностей, численностью до 1 тысячи человек. В связи с этим в здании
царила атмосфера человеческого муравейника, было шумно и суетно. Расстояние от
центра Мюнхена до Пазинга составляет примерно 13 км. При сложных послевоенных
условиях, разбомбленных трамвайных путей и разрухи, добраться туда было трудно,
регистрация русских православных ДиПи проходила с большим трудом из-за
невыгодного размещения офиса Толстовского Фонда.
При всей важности размещения поблизости с Главной квартирой ИРО и быстрой
информированности о распоряжениях относительно «перемещенных лиц», Пазинг был
весьма неудобным местом расположения Толстовского Фонда с 1947 по 1949 годы.
Добраться из центра было трудно при сложностях с общественным транспортом,
трамваи были переполнены, денег на билеты у русских беженцев не было,
велосипеды имелись редко у кого, поэтому русские посетители в Пазинге не были
частыми гостями. Сказывалось и то, что все православные русские ДиПи были
географически рассыпаны по лагерям в Мюнхене и его окраинам. Поэтому
неслучайно, что Т. А. Шауфусс начала искать новое место для Толстовского Фонда
в Мюнхене. Это место было найдено в городском районе Богенхаузен, по адресу
Рёнтгенштрассе 5. Эта презентабельная вилла была в прекрасном состоянии после
войны. Вилла, выстроенная в 1910 году, в т. н. период «Принцрегента», баварским
архитектурным бюро Heilmann & Littmann, выстояла 73 воздушных налета
союзников и осталась неповрежденной. После войны здесь размещались многие
русские организации, Толстовский Фонд, а также предшественница русской
Толстовской библиотеки – первая общественная русская Библиотека им. Лесли
Стивенса32.
Вилла на Рёнтгенштрассе 5 была конфискована после войны американским
военным правительством в Мюнхене и передана на нужды общественных русских
организаций на период двух лет. В ней разместились на одном этаже Толстовский
Фонд, на другом этаже – Институт по изучению истории СССР; в подвальных
помещениях были выделены помещения для пункта выдачи подержанной одежды из
гуманитарной помощи из Америки. На первом этаже размещалась библиотека. Это
месторасположение было очень удобным еще и потому, что совсем рядом находился
Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей по адресу
Донауэрштрассе 5 (Donauer Str. 5), при котором был еще с весны 1946 года
организован Православный Благотворительный комитет, с апреля 1948 года был
создан также и Православный Переселенческий комитет.
С 1949 года Толстовским Фондом организовывались пожертвования одежды и
обуви из США для православных ДиПи в Германии, был основан сборный пункт по
распределению вещей по тому же адресу Рёнтгенштрассе (Röntgenstraße
5). Одежда, обувь, продукты поступали в Толстовский Фонд через сеть американского
благотворительного сообщества КАРЕ (C.A.R.E., Cooperative for American
Remittances to Europe), которое было организовано 27 ноября 1945 года в США;
кооператив «включал в себя 22 частных благотворительных общества. Из Америки в
послевоенную Европу было выслано 100 млн пакетов КАРЕ,
включающих в себя продукты, одежду, обувь, предметы первой необходимости. Они
спасли многим жизнь в голодное послевоенное время. Стоимость находящихся в
одном пакете вещей составляла 15 долларов»33.
Как уже упоминалось, на Рёнтгенштрассе 5 размещалась Библиотека Лесли
Стивенса, дарителя книг, руководящего отделом психологической стратегии при
Главной квартире американских военных частей во Франкфурте-на-Майне. С 1946 года с первыми признаками начинающейся «холодной войны»
между бывшими союзниками СССР и США Отделу психологической стратегии отводилось
важное место в деле консолидации сил восточноевропейских ДиПи, выявлению
персонала в психологической войне, его обучению, использованию знания русского
языка и менталитета страны, антикоммунистической настроенности среди русских
ДиПи. Рассматривалась ли Библиотека им. Лесли Стивенса в этом ракурсе,
нам неизвестно. Подтверждающих данных нами не было обнаружено. Библиотека была
местом встреч русских людей разных политических направлений. Сотрудники
библиотеки также принадлежали к различным политическим эмигрантским партиям.
Так, например, одной из ведущих сотрудниц библиотеки была назначена Валентина
Крылова, близкая по духу к политическому крылу бывших военнослужащих Русской
Освободительной Армии (РОА), к тому времени организация СБОРН.
Следующим важным местом встреч русских «перемещенных лиц» в Мюнхене была
русская швейная мастерская на Верлештрассе 8 (Wehrlestraße 8) в том же
районе Мюнхен-Богенхаузен. Она была основана Толстовским
Фондом в рамках программы ИРО по профессиональному обучению ДиПи, где обучались
русские молодые женщины кройке и шитью, а также проходило переобучение ДиПи
старшей возрастной группы для лучшей социальной интеграции как в немецкое
общество для получения больших шансов в поиске работы, так и для большего
успеха выехать в другие страны по рабочей квоте. Здание на Верлештрассе
8 принадлежало протестантской общине при церкви Св.
Троицы (Dreieinigkeitskirche); это было организовано при посредничестве Church
World Service. Интересным является тот факт, что в создании русской швейной
мастерской большое участие оказала YMCA34, предоставившая
в распоряжение несколько швейных машинок. В основном здесь перешивалась та
подержанная одежда, которая поступала по распределению из благотворительных
пакетов КАРЕ в Толстовский Фонд и в Церковно-Благотворительный комитет при
Архиерейском Синоде.
Эта русская швейная мастерская просуществовала до начала 1950-х годов и
была не только местом работы и обучения, но и местом встреч и установления
контактов между русскими «перемещенными лицами». Эту мастерскую называли
«биржей контактов и информации», где из уст в уста передавались свежие
политические новости большого мира и маленького русского эмигрантского
«острова» в Мюнхене, новости для русских ДиПи. Здесь помогали друг другу и
узнавали обо всем, что было насущно и волновало: русские школы, праздничные
торжества для детей на Рождественскую Елку, летние скаутские лагеря для детей,
выезд в Америку. Это был своего рода послевоенный женский русский клуб в
рабочей атмосфере швейной мастерской, свой доверительный русский социальный
форум.
При поддержке YMCA не только была организована русская швейная мастерская,
но и предлагались детям летние лагеря для отдыха и лечения. Это шло параллельно
c летними лагерями Русских разведчиков (ОРЮР). Толстовский Фонд также имел
тесный контакт с YMCA; с 1948 года без ее финансовой помощи многие
благотворительные мероприятия Фонда были бы просто невозможны.
Размещение Толстовского Фонда в зеленом городском районе вил и парков в
Мюнхене-Богенхаузене было удобно не только из-за сосредоточения там русских
учреждений, но еще и по другой причине. Здесь были размещены многие учреждения
Американской Военной администрации в Баварии. Многие виллы были конфискованы
после войны и перешли в ведомство американцев. «Так, например, Главное
Американское управление дистрикта Мюнхена располагалось по адресу Ламонтштрассе
7 (Lamontstraße 7), здесь выдавались также продовольственные карточки для
гражданского населения, немецких и иностранных беженцев.»35 В первые полгода в районе Богенхаузен в знаменитой «Вилле
Штук» («Villa Stuck») размещались отделы по реституции при Американской военной
администрации, позднее они были переведены в городской район Кёнигсплатц, где
находилось бывшее Ведомство фюрера (Führerbau am Königsplatz).
В городском районе Богенхаузен находилась также одна из самых важных
организаций для послевоенного времени и политической атмосферы переосмысления
нацистского прошлого Германии – Государственный Комиссариат по вопросам лиц,
преследуемых по расовым, религиозным и политическим признакам»
(Staatskommissars für rassisch, religiös und politisch Verfolgte),
созданный усилиями Американской военной администрации. Это учреждение
находилось по адресу Хольбайнштрассе 9/11 (Holbeinstraße 9/11). Этим Комис-сариатом руководил Филипп Ауэрбах (Philipp Auerbach),
представитель еврейских ДиПи, который сам пережил все ужасы немецкого
концентрационного лагеря, будучи депортированным из Гамбурга. «Этот Комиссариат
занимался вопросами поиска жилья и финансовой помощи для ДиПи разных
национальностей и конфессий. Филипп Ауэрбах подвергся массивной критике со
стороны баварских ведомств из-за своего небюрократического стиля управления и
необоснованной помощи для некоторых жертв нацизма, в 1951 году он был осужден
ввиду денежных растрат вверенных ему сумм и несоответствия посту Комиссара. Два
дня после объявления приговора Ауэрбах покончил жизнь
самоубийством в 1952 году. В 1954 году он был полностью реабилитирован
Баварским Парламентом.»36
До войны в этом здании на Хольбайнштрассе 9/11 размещалось Страховое
общество Верхней Баварии (Landesversicherungsanstalt Oberbayern). Здание
сохранилось в прекрасном состоянии, предоставив американским сотрудникам
площадь для офисов и жилья в 8 686 кв.метров с 101
кабинетом. Позднее в этом здании размещались не только американские учреждения,
но и Баварское Государственное Министерство юстиции, и, что самое главное для
Толстовского Фонда, здесь находился Государственный Комиссариат по вопросам
беженцев, как немецких, так и иностранных. Этим Комиссариатом руководил Теодор
Оберлэндер (Theodor Oberländer), позднее Вольфганг Йенике (Wolfgang
Jaenicke). Этот Комиссариат был организован в первую очередь для решения
огромной проблемы немецких беженцев из бывших восточных рейхских провинций, как
Богемия, Судеты, Силезия, которые нахлынули в Баварию после Потсдамской
конференции и насильной депортации немецкого населения из этих регионов.
Постепенно в компетенцию этого учреждения вошла ответственность и за иностранных
беженцев.
В этом же здании был размещен общий американо-баварский Отдел по
денацификации ведомственных работников в баварских министерствах.
Рядом с Хольбайнштрассе 9/11, в виллах на Фридрих-Хершель-штрассе 9 и
Кувельештрассе 14 (Friedrich-Herschel-Straße 9 und der
Cuvilliestraße 14), размещались американские Комиссии по трофейному
искусству, награбленному нацистами за время Второй
мировой войны в разных европейских странах. В этих зданиях проживали и
американские офицеры, работающие в этой Комиссии.
Детальное описание топографии городского района Мюнхена – Богенхаузена
преследует цель описать те места, которые «окружали» месторасположение
Толстовского Фонда. В этом же районе Мюнхена размещалось множество еврейских
международных благотворительных организаций. Так, например, на Мёльштрассе 10
(Möhlstraße 10) размещался «Американский комитет помощи евреям»
(JOINT), а рядом размещался Центральный комитет освобожденных евреев Баварии на
Зибертштрассе (Siebertstr. 4), а также Организация ORT37. На
Мёльштрассе был знаменитый черный рынок города Мюнхена с 1945 по 1953 годы. В
вилле семьи Лауэр («Lauer-Villa») была устроена временная синагога после Второй мировой войны.
К топографии городского района Богенхаузен, или «русского Богенхаузена»,
относится Дом милосердного самарянина на Мауэркирхерштрассе 5
(Mauerkircherstraße 5), организованный протоиереем о. Александром
Киселевым, где были созданы начальная школа, гимназия, медицинская лаборатория
и приют для русских православных беженцев, живших вне лагерей ДиПи. Это был
очень важный и самобытный остров русской диаспоры в Мюнхене.
Все годы Толстовского Фонда в Мюнхене ему был характерен кочевой характер
существования. С конца 1951 года Толстовский Фонд переезжает с адреса
Рёнтгенштрассе в виллу на Пинценауэр-штрассе 15 (Pienzenauerstraße 15) в
том же городском районе Богенхаузен. Но и этот адрес был всего лишь
промежуточной станцией для Толстовского Фонда. По этому
же адресу размещалась также русская эмигрантская организация Союз Андреевского
Флага (САФ).
Следующим адресом был Байэрштрассе 13 (Bayerstraße 13). Это один из
центральных районов вблизи Главного железнодорожного вокзала. Во время войны он
был довольно сильно разрушен, в 1970-е годы эта часть города претерпела
существенные изменения, появилось много новостроек. В начале же 1950-х годов
это месторасположение Толстовского Фонда было идеально для многих русских ДиПи
уже в силу его центрального расположения для прохождения всех формальностей,
необходимых для выезда в другие страны из Германии. Выезжали поодиночке, но
чаще семьями и группами. «Согласно статистике ИРО к декабрю 1949 года в трех
западных зонах Германии и Австрии находилось 75 тысяч русских ДиПи.»38
Несмотря на кочевой характер существования Толстовского Фонда, в Мюнхене
работа по опеке соотечественников расширялась. Были воссоединены усилия
Толстовского Фонда с Архиерейским Синодом Зарубежной Православной Церкви.
Доказательством сотрудничества Толстовского Фонда и Благотворительного и
Переселенческого комитетов Русской Зарубежной Церкви может служить протокол
общего заседания Толстовского Фонда и представителей Германской епархии Русской
Зарубежной Церкви от 9-10 марта 1948 года, прошедшего в г.
Вендлингене (Вюрт). В нем приняли участие от Толстовского Фонда Т. А. Шауфусс и
сопровождавший ее прот. Павел Лютов, от Архиерейского
Синода РПЦЗ прот. Г. Граббе, прот. И. Легкий, прот. А. Римаренко, а также А. П.
Филинов, А. И. Никитин, А. К. Свитич. Совещание было посвящено объединению
действий по оказанию помощи православным беженцам. Следующие решения были приняты
на совещании:
«В целях установления взаимного понимания и совместной работы по оказанию
помощи православным беженцам среди американских и русских кругов необходимо:
1. а) объединение усилий всех трех юрисдикций в деле создания в США и
других странах общеславянских комитетов, задачей которых было бы оказание
помощи православным беженцам всех национальностей.
1. б) для осуществления сего и для общего сближения трех основных русских
православных групп за границей необходимо свидание трех Высокопреосвященных
Митрополитов Анастасия, Феофила и Владимира.
1. в) для подготовки этого свидания и содействия делу указанного сближения
командировать в США прот. Г. Граббе, а при невозможности его выезда –
преосвященного Епископа Нафанаила и дьякона Черткова. До поездки им надлежит
посетить Женеву и установить контакт с должностными лицами в Мировом Совете
Церквей (World Council of Churches, WCC39).
2. а) В Северной Америке создать единый Православный Комитет помощи
беженцам под председательством Высокопреосвященного Архиерея Афинагора или
Преосвященого Николая Жичского, куда влились бы активные силы существующих уже
там комитетов. Вновь организованному комитету надлежит незамедлительно
приступить к подготовительной работе по расселению иммигрантов, прибытие коих
предполагается в связи с ожидаемым принятием нового закона.
2. б) Просить Высокопреосвященного Владыку Митрополита Анастасия обратиться
с особыми письмами к Владыкам Феофилу, Виталию, Афинагору и Николаю, а также к
кн. Белосельскому, гр. Толстой, гг. Бахметьеву, Сикорскому, Соколову и
Штрандтману, призывая их к совместной работе для оказания немедленной помощи
православным беженцам в Германии и Австрии.
3. В целях создания благоприятной атмосферы для встречи трех иерархов и для
внесения умиротворения в церковную жизнь, а также, чтобы не создавать
препятствий международным межцерковным организациям в деле оказания помощи
православным беженцам, необходимо прекращение взаимных нападок в печати и
резких полемических выступлений.
4. Православные священники, стремящиеся выехать в Америку, независимо от
принадлежности их к той или иной юрисдикции, и имеющие соответствующие оттуда
вызовы, должны иметь канонический отпуск от своего правящего архиепископа.
5. Признать в принципе нежелательным создание параллельных приходов в тех
местах, где уже имеются организованные православные приходы и
где создание новых приходов может вредно отразиться на налаженной
приходской жизни, а основывать приходы только там, где таковых еще не имеется и
где вообще не ведется никакой церковно-религиозной работы.
6. В деле оказания помощи духовенству и его переселения необходимо
произвести классификацию духовенства, проживающего на территории Германии и
Австрии, выделив особые группы: престарелое духовенство и духовенство,
оставшееся на приходах в Германии.
7. Просить Архиерейский Синод РПЦЗ о всех
состоявшихся вне-зонных (т. е. между зонами оккупации Германии и Австрии. – Е. К.) назначениях,
сообщать Беженской Комиссии в Женеве, через американского представителя в
Германии прот. Павла Лютова»40.
Активность Толстовского Фонда в американской зоне оккупации в Германии и
Австрии, критическая позиция А. Л. Толстой и Т. А. Шауфусс по отношению к
насильственной репатриации русских людей из Германии в СССР и их активность по
спасению многих русских людей не осталась незамеченной советским
правительством. Реакцией СССР на основание Главной
квартиры Толстовского Фонда в Мюнхене осенью 1947 года стала серия статей в
советской прессе, изобличающих А. Л. Толстую как американского шпиона и «врага
народа». С 1948 года начинается систематическая травля А. Л. Толстой в
советской прессе, нацеленная на дискредитацию Толстовского Фонда. Так,
например, в «Правде» от 21.09.1948 года был организован «Протест членов семьи
Л. Н. Толстого против шпионской деятельности изменницы Родины А. Толстой в
Америке», в нем писалось: «Нужно заклеймить позором тех, кто пытается именем
великого русского писателя и патриота прикрыть грязные, шпионские,
человеконенавистнические дела, направленные против мира, прогресса, свободы.
Имя Льва Толстого не может стоять рядом с именами фашистских подонков,
американских гангстеров, линчевателей негров, убийц, душителей демократии,
врагов свободолюбивых народов.» С 1948 года Александру
Толстую убрали из всех фотоснимков и кинохроник. В музее Ясная Поляна ее имя
было вычеркнуто из истории музея, более 60 лет ее имя не упоминалось даже в
примечаниях и мемуарах, экскурсиях и музейных выставках. Ситуация начала
меняться лишь в 1978 году, когда она была официально приглашена в Россию на
празднование 150-летия своего отца Льва Толстого. К этому моменту ей
исполнилось 94 года, она была уже больна. Вплоть до ее смерти она находилась
под постоянным наблюдением советских секретных служб. Александра Толстая была
официально реабилитирована лишь в 1994 году Борисом Ельциным, 15 лет после ее
смерти.
Но травля в советской прессе А. Л. Толстой в конце 1940-х годов не смогла
ни остановить работу Толстовского Фонда в Мюнхене, ни повлиять на позитивный
имидж этой благотворительной организации. В период с февраля 1949–1951 гг.
Толстовский Фонд продолжает реализацию программы по переселению русских ДиПи,
преимущественно в США. К этому периоду Толстовский Фонд становится
самостоятельной организацией и завоевывает себе достойное имя в ряду с другими
международными частными благотворительными организациями, оказывающими помощь
перемещенным лицам в Европе.
Сотрудничество ИРО с частными благотворительными организациями было
организовано через комиссии ИРО по переселению с центральной регистрацией ДиПи
для той или иной страны, куда переезжали ДиПи. Эти комиссии состояли из консула
отдельной страны, отвечающего за вопросы миграции и трудоустройства, врачей и
секретарей для заполнения анкет. Обычно такие комиссии размещались
непосредственно при Генеральных консульствах стран в Мюнхене. Если таковых в
Мюнхене не было, то дела переправлялись в Берлин, где находились посольства
стран. После получения разрешений на въезд в ту или иную страну, ДиПи
отправлялись группами, с этой целью ИРО были организованы транспортные
средства.
В этой связи интересна информация ИРО на 1 июля 1946 года, в которой
указывалось, что в распоряжении ИРО были 36 пароходов для перевоза ДиПи в США и
другие дальние страны, 45 ж.-д. вагонов, 3 300 грузовиков и 50 самолетов.41 Это были внушительные цифры, говорящие о масштабности
перевозок с 1946 по 1951 годы, времени ответственности ИРО за перемещенных лиц.
Оплата переезда была для каждой страны разная в силу условий въезда в
страну: за одних оплату производило ИРО, за других – принимающая страна на условиях рабочего договора,
или же стоимость за проезд брала на себя одна из благотворительных организаций
или частное лицо в той стране, куда выезжал тот или иной ДиПи.
Сотрудничество Толстовского Фонда с ИРО по программе переселения
реализуется на основе обязательного договора. С этого момента Толстовский Фонд
получает субсидии, что дает возможность расширить персонал Фонда и найти
отдельное помещение, более удобное, нежели комната в Главной квартире ИРО в
Пазинге.
Почему у русских православных «перемещенных лиц» было огромное желание
скорейшего выезда из Германии? Прежде всего, из-за неустойчивости социального
положения после принятия федерального закона в Западной Германии об
«Иностранцах без подданства» в апреле 1951 года. При получении социальных прав
мало у кого была уверенность в будущем в Германии – с высокой безработицей
после войны, с недостатком жилья в разбомбленных немецких городах и селениях,
из-за затянувшихся трудностей с продуктами. Страх быть насильно выданным
советским репатриационным комиссиям сменился страхом быть выкраденным агентами
НКВД. Этот страх был реальным в русской эмиграции, подкрепленный примерами.
Этот страх владел теми людьми, кто во имя спасения своих жизней сменил свои
имена и фамилии, изменил свою национальность, используя эту стратегию выживания
в опасных условиях. Многим бывшим советским гражданам, очутившимся волей судьбы
или по собственному желанию в американской зоне, пришлось придумывать свои
биографии для спасительного выезда в США. Главным желанием было покинуть
Германию как можно скорее еще и из-за страха нагнетаемой политической атмосферы
начинающейся «холодной войны». Людям, прошедшим тяжелейшую Вторую
мировую, не хотелось вновь участвовать в новой войне. «Толстовский Фонд
регистрировал тысячи русских, при этом во имя спасения людей нередко закрывал
глаза на их ‘биографии’ или пережидал удобный момент, чтобы послать людей в ИРО
или к консулу для объяснения неточностей в их биографиях.»42
К 1948–1950 гг. русским «перемещенным лицам» уже не грозила насильственная
выдача. При регистрации на выезд в другие страны
вставал вопрос возвращения к своей истинной биографии и идентификации. «Нужно
было приложить неимоверные усилия для объяснения американскому, британскому,
французскому правительствам нежелания русских ДиПи возвращаться на родину и
объяснения ситуации вынужденной подделки документов во имя спасения их жизней.»43 В архиве Толстовской библиотеки имеются анкеты регистрации
многотысячной группы русских, украинских, белорусских перемещенных лиц,
желающих переселиться в другие страны. Эти материалы размещены в алфавитном
порядке зарегистрированных лиц, обширность актов на каждое отдельное лицо
различно в зависимости от продолжительности опеки за человека.
Все анкеты заполнялись на английском и немецком языках, что говорит о
языковой разносторонности малочисленного персонала Толстовского Фонда. В работу
Толстовского Фонда входила не только регистрация лиц, но и активное продвижения
заявок на выезд, что означало опеку на протяжении всего процесса ожидания,
который длился от 1 до 3 лет, иногда и дольше. В работу входил перевод решений
от комиссий по выезду, сопровождение русских ДиПи на обязательных медицинских
комиссиях при национальных консульствах, а также включало в себя юридическую
консультацию в течение всего процесса рассмотрения документов на выезд. Эти
архивные документы на выезжающих включают в себя также многочисленные
благодарственные письма в адрес Толстовского Фонда от тех лиц, которым была
оказана помощь. В длинных письмах или коротких открытках на
Рождество и Пасху выражена человеческая благодарность как Толстовскому Фонду в
целом, так и отдельным его сотрудникам, самоотверженно и подвижнически
работавших по программе переселения русских ДиПи в Новый Свет, там, где стал
возможным для многих новый старт в жизни после тяжелой войны и утомительного
периода лагерей ДиПи.
Толстовский Фонд имел тесную связь и сотрудничество с Русской Зарубежной
Церковью в Америке. Это было особенно важно при поиске работы и жилья для тех,
кто прибывал из Германии в США. Прибывая на новое место, русские «перемещенные
лица» искали православные церкви как места первой помощи в незнакомых городах и
селениях других стран. Это было воистину деятельной поддержкой. Православные
церкви в Новом Свете стали первыми пристанищами для русских беженцев. Огромную
посредническую помощь в поиске жилья оказала также Church World Service. Так,
этой организацией были предложены рабочие контракты на первое время по
прибытию. Представители CWS брали на себя так называемые «партнерства» за ДиПи,
прибывающих в США.
Стоит коротко остановиться на странах, в которые Толстовский Фонд
организовал выезд православных ДиПи. К середине 1947 года понятие «ИРО-беженец»
было уже общепринятым термином при согласовании программы переселения ООН с
правительствами других стран. Для христианских беженцев предлагались следующие
страны: США, Австралия, Канада, Англия, Франция, Аргентина,
Бразилия, Бельгия, Венесуэла, частичное согласие принять ИРО-беженцев выразили
такие страны, как Парагвай, Чили, Перу, Швеция.
ИРО была разработана общая программа принятия ИРО-беженцев по рабочим
квотам. «Благодаря международной программе переселения ИРО-беженцев, в период с
1947 по 1951 годы смогло выехать из западных зон Германии около 700 тысяч
человек.»44 Из всех вышеупомянутых стран
самым большим спросом и популярностью среди русских православных беженцев
пользовались США, Австралия и Канада. Это объяснялось
прежде всего тем, что в этих странах уже существовали такие русские социальные
инфраструктуры, как православные церкви и приходы, русские школы, русские печатные
издания и т. д.
В трех западных зонах оккупации Германии с конца 1947 года начали работу
многочисленные комиссии, вербующие рабочую силу в свою страну, таким образом
преодолевался недостаток в трудовых ресурсах того или иного государства. Каждая
из стран, принимающих ДиПи разных национальностей, имела особые возможности
приема и устанавливала свои условия въезда в страну.
Общим критерием отбора среди ДиПи для всех стран было состояние здоровья для въезжающих ИРО-беженцев и профессия. Большим преимуществом
пользовались те, кто был молод и здоров. Так, например, Австралия в конце
1940-х годов ставила своей задачей получение рабочей силы из рядов ИРО-беженцев
в сельскохозяйственной области при условии набора неженатых мужчин. В Бельгии
предпочтение отдавалось рабочим в горной промышленности; из-за недостатка
мужского населения страны после войны требовались не просто рабочие в угольных
шахтах, но прежде всего инженеры горной промышленности.
Посредничество в подборе профессиональной рабочей силы не представляло
трудностей, все было организовано через национальные генеральные консульства
стран и работающих при них миграционно-трудовые комиссии. Число выезжающих было установлено квотами по въезду в страну на
основе трудовой востребованности. Выезд оформлялся как договор, ограниченный по
времени, было введено также условие въезда с семьями или без них. В таких
случаях затраты на транспорт и переезд из Германии в ту или иную страну
оплачивали те фирмы, которые нуждались в рабочей силе. Эти же фирмы брали на
себя расходы по медицинской страховке и обеспечению жильем. В таком случае
работа Толстовского Фонда ограничивалась лишь подготовкой информации о стране,
составлением списков желающих. В лагерях ДиПи вывешивались, например, списки
затребованных профессий с указанием страны: инженеры, механики, электрики,
секретари со знанием языка. К 1950 году этот процесс был автоматизирован и
хорошо отлажен в Мюнхене.
Другая ситуация была со странами, ищущими рабочую силу в аграрных
хозяйствах. В большинстве случаев речь шла о непрофессионалах, процесс набора
проходил медленно. Причинами тому были прежде всего
неподходящий для русских людей тяжелый климат стран Южной Америки и Австралии,
а также малая заселенность этих стран, неразвитая транспортная инфраструктура,
отсутствие русских церквей и культурных учреждений, русских школ в этих
странах, а также невозможности получения кредита на первом этапе. Но в
большинстве случаев многие готовы были принять и эту неопределенную ситуацию
после пятилетнего изнуряющего ожидания в лагерях. «Бездейственное существование
в лагерях убивает людей и разлагает не только морально, но постепенно и
физически»45, – написал один из заявителей на выезд
в своем письме в Толстовский Фонд. Среди согласившихся
на выезд в климатически экстремальные страны нередко были и случаи возвращения
обратно в Германию.
С началом программы по переселению ИРО-беженцев работа Толстовского Фонда
была облегчена уже и потому, что не нужно было высылать «челобитные» в
генеральные консульства различных стран. Процесс формальностей был
централизован уже в силу общих договоров ООН с разными странами по рабочей
квоте. Это было важным базисом международных договоренностей о решении проблемы
ИРО-беженцев после войны. С каждой отдельной страной через
посредничество частных благотворительных организаций заключались дополнительные
договоры о медицинской и социальной страховках, финансировании ИРО-беженцев до
момента прибытия в страну, перевода денежных сумм на переезд и т. д.
ВЫЕЗД В США
На протяжении всего существования мультикультурного государства Соединенных
Штатов Америки въезд в страну регулировался квотами
разного вида. После Второй мировой войны были введены
специальные квоты для ИРО-беженцев. Благодаря давлению президента Трумэна
наступило изменение в миграционной политике для ДиПи, что выразилось документом
«ДиПи-Акт 1948» («Displaced Persons Act», 1948), в котором указывалось, что на
протяжении следующих четырех лет (с 1948 по 1952 гг.) будет возможным принятие
410 тысяч человек в США.
Миграционная политика США всецело отразила идеологические и
внешнеполитические аспекты послевоенного времени. «Документ
‘ДиПи-Акт 1948’ дал защиту в США не только лицам, преследуемым во время
национал-социализма и фашизма, но и оказал помощь лицам, политически
преследуемых советским режимом.»46 Согласно архивным материалам о
выезде в США, хранящимся в Толстовском Фонде, 21 октября 1948 года из порта
Бремерхафен отплывал пароход «Генерал Блэк» («General Black»), на борту
которого были первые русские православные ИРО-беженцы.
В 1950 году в документ «Displaced Persons Act 1948» были внесены изменения,
которые позволили въезд дополнительно новому числу ИРО-беженцев. В 1951 году
квота на прием ИРО-беженцев была продлена и позволила принять очередную партию
переселенцев из Европы. Вследствие этих изменений, по статистике согласно
американскому закону иммиграции «Public Law 774, US Congress» от июля 1948 года
и дополнению «Home Rule 4567» от 16.6.1950, в США смогли въехать 351 400
беженцев до 30.6.1951.47 «Общая статистика до конца 1951 года
составляет более 400 000 ДиПи, принятых в США.»48
Миграционный закон США от 1948 года указывал также на то, что все расходы
на переезд на пароходе государство берет на себя с наложением определенных
условий отработки на фермах, фабриках в соответствии со стоимостью билета за
человека. «Стоимость переезда ИРО-беженца из Германии в США была установлена
размером в 150 долларов.»49
Опеку для ИРО-беженцев по трудоустройству и жилью должны были брать на себя
частные организации, подтверждение их ответственности запрашивалось до выезда
как залог того, что въезжающее лицо не будет в тягость США. «Гарантия за
беженца» предоставлялась, как правило, Толстовским Фондом. Это направление
деятельности Толстовского Фонда предполагало также огромную работу по выявлению
контактов, договоренностей, формальностей непосредственно в Америке. Этим
занималась А. Л. Толстая в Нью-Йорке.
Вот что об условиях оплаты пишет Ирина Фирсова из Вашингтона – она
находилась в баварском лагере ДиПи в Мемминген со своей семьей и сумела выехать
в 1951 году: «Мне известно от родителей, что после приезда в США мы были в
долгу перед Толстовским Фондом, который оплатил нашу поездку из Нью-Йорка в
Калифорнию. Я знаю, что получение визы в Америку требовало получения спонсора,
который был бы готов за ДиПи поручиться и гарантировать, что эмигрант не станет
обузой для государства. Я помню, что первая виза, которой смог добиться мой
отец, куда-то пропала, и затем через некоторое время отец нашел нового
спонсора, и мы приехали в Америку, но, увы, остались на Эллис-Айленде, пока не
были найдены свидетели о папиной деятельности в Киеве. Найти свидетелей в
русской диаспоре было несложно, но нужны были такие свидетели, которые были бы
готовы дать показания агентам ФБР – это было совсем другое дело. На поиск
храбрых и честных людей ушло три месяца»50.
Выдача виз в Америку для ИРО-беженцев была связана с выполнением строгих
условий и долгого процесса проверок, вследствие которого группы лиц были
классифицированы; при этом одни из них имели больше шансов для выезда, чем
другие. «Так, например, каждый желающий выехать должен был пройти медицинскую
проверку, одна из процедур которой была проверка на туберкулез и рентген. В
силу того, что были случаи фальсификации и подмены снимков, проверка на ТБЦ
проводилась непосредственно в комиссиях при консульствах. В качестве
обязательного условия было предоставления гарантии проживания в США и работы от
частного лица, государственной или частной компании. Из числа выдаваемых виз
30% отводилось для желающих работать в сельском хозяйстве Америки. Одним важным
условием была установленная квота на въезд иностранцам, будь он ‘иммигрант’
(‘immigrant’) или «беженец» (‘refugee’). Это было связано с тем, что виза для
ИРО-беженцев и квота по въезду были соотнесены друг с другом.»51
Регистрационные документы архива Толстовского Фонда в Толстовской
библиотеке в Мюнхене были просмотрены нами выборочно ввиду их архивной
необработанности. Архив представляет собой дела отдельных лиц, которые
находились на попечении Толстовского Фонда в Мюнхене с 1947 по 1972 годы.
Заявки поступали не только из Мюнхена и Баварии, запросы охватывали все три
западные оккупационные зоны Германии и Австрии. Выборочный характер
просмотренных материалов не дает возможность сделать всеохватывающий обзор и
анализ статистики ДиПи, выехавших в другие страны.
Однако с точностью можно указать на время возникновения т. н. «волн» выезда
русских ДиПи в США, которые совпадают с датами вышеуказанных законодательных
документов США. Наивысшим временным пиком выезда из лагерей ДиПи были, несомненно,
1949–1950 годы. В этот период наблюдается усиленная деятельность Толстовского
Фонда по регистрации русских беженцев и подготовке их выезда в США. Вот что
рассказал Георгий Александрович из Нью-Йорка, представитель русской эмиграции,
родившийся в Югославии, после войны очутившийся в Мюнхене, – он и его семья
жили вне лагеря: «В 1949 году приехала к нам Александра Львовна Толстая в
Мюнхен, которая помогала русским беженцам выезжать в Америку. Мы разговорились,
и она меня спросила, хочу ли я с родителями перебраться в Америку, на что я
ответил: ‘Конечно!’ Через несколько недель мы получили визы на выезд, а в
январе 1950 года уже плыли на пароходе в Америку. 1 февраля высадились в
Нью-Йорке, и нас встречали представители от Толстовского Фонда. На следующий день
был юбилей Толстовского Фонда, и Александра Львовна взяла меня с собой в
Карнеги-холл на концерт, посвященный этому событию. На третий день с двумя
долларами в кармане я поехал с фермы в Нью-Йорк искать работу. В тот же день
нашел работу, проработал день, получил 5 долларов, нашел комнату у русского
князя и приготовил себе ужин. Через пару дней нашел работу в электронном
магазине. Так началась моя жизнь в Америке. Наша семья никогда не забудет
огромной человеческой теплоты и христианского участия, которые оказала нам А.
Л. Толстая»52.
Архивные документы Толстовского Фонда по выезду русских ДиПи в США
представляют обширный масштаб помощи людям от регистрации, заполнения анкет на
английском и немецком языках, переводов решений национальных комиссий, сопровождения
на медицинские комиссии – до человеческого утешения в трудную минуту отказа в
заявке на выезд. Русским, немецким и американским историкам еще предстоит
сделать анализ этого обширного архива. Судя по просмотренным материалам, США
были одной из наиболее предпочитаемых целей для выезда из Германии и Австрии.
В силу многочисленных заявок на выезд время ожидания могло длиться от 1
года до 3 лет. И люди терпеливо и подчас обреченно ожидали ответа на заявки.
При этом национальность, возраст, профессия, количество членов семьи, состояние
здоровье играли решающую роль в выдаче разрешения на выезд. Иногда смогли
выезжать лишь молодые члены семьи, люди старше 50 лет имели малый шанс на
успех. В результате такой политики разбивались семьи, разъединяясь географически.
ВЫЕЗД В АВСТРАЛИЮ
Австралийское Министерство внешних сношений приняло решение в 1945 году о
разрешении на въезд лишь 200 тысячам человек в год. Среди всех наций большее
предпочтение оказывалось англичанам или ДиПи, владеющими английским языком. «В
1949 году Австралия имела 7,9 млн жителей, из них 2
тысячи человек были безработными. До 31 сентября 1950 года в страну смогли
въехать 155 494 человека со статусом ИРО-беженец.»53 Австралия не
была затронута Второй мировой войной в силу своей
отдаленности от европейского континента, однако вступила в войну одной из
первых вместе с Великобританией, сразу же после нападения Германии на Польшу.
«В течение всего хода войны около 93 тысяч австралийцев участвовали в военных
операциях в Европе, Северной Африки и юго-западной части Тихого океана. Из них
25 тысяч погибли.»54
К концу войны ситуация в экономике Австралии требовала привлечения рабочей
силы извне. Программа переселения ИРО по рабочей квоте была выгодным
предприятием для преимущественно сельскохозяйственной страны с малой
заселенностью территорий. Экономическая переориентировка из аграрного в
индустриальное государство произошла в Австралии в течение Второй
мировой войны. Создавались новые предприятия с учетом военных потребнос-тей,
росли темпы производства прежде всего в
станкостроении, самолетостроении, судостроении, увеличилась выплавка чугуна и
стали. Все это требовало рабочих рук. Экономическая мощь страны выросла за годы
войны, требовалась квалифицированная рабочая сила из Европы. В октябре 1947
года с западными союзникам был подписан договор о Южно-Тихоокеанской Комиссии,
куда входили Новая Зеландия, Великобритания, Франция, США, Нидерланды; это
предполагало привлечение дополнительной рабочей силы в страну. «Предпочтение
оказывалось групповому въезду в Австралию: семьями, профессиональными группами,
национальными группами, которые размещались по приезде в едином месте. В силу
отдаленности Австралии от Европы стоимость на переезд была довольно высокая и
составляла 450 долларов. Эта сумма оплачивалась ИРО.»55
ВЫЕЗД В КАНАДУ
Канада, как и другие страны, высказала желание
принять определенное число ИРО-беженцев. Так же, как и США, Канада имела свое
строгое иммиграционное законодательство, предполагающее жесткий контроль въезда
иностранцев в страну. «В 1949 году Канада насчитывала около 13,5 млн жителей, из них 110 тысяч было безработными в период с
1945–1950 годы.»56
В незатронутой войной Канаде срочно требовались квалифицированные рабочие в
целлюлозно-бумажной и нефтеперерабатывающей промышленности. Канадские
иммиграционные комиссии начали свою работу в Германии и Австрии с 1949 года с
желанием получить рабочую силу из рядов ДиПи. Канада пользовалась среди
русских, украинских и белорусских ДиПи большой популярностью уже в силу схожих
климатических условий, а также существования в этой стране православных
приходов еще с 1920-х годов. Так, например, украинские ДиПи имели крепкие связи
с Канадой по причине быстро растущей украинской диаспоры. Единственным
препятствием была установленная годовая квота по въезду в страну в 50 тысяч
человек в год и письменная гарантия профессионального образования. Для большинства восточноевропейских ДиПи, не располагающих
документами об образовании или имеющих документы, не признанные в западных
странах, а также для тех, кто сменил свою фамилию и имя, Канада оказалась
неосуществимой мечтой. Выезд в Канаду проходил также по конфессиональным
каналам, не только через систему ИРО. Так, например, западным украинцам – греко-католикам – выехать в Канаду было легче. Здесь
сказалась сильная поддержка Мирового Совета Церквей и деятельная украинская
диаспора в Канаде.
Интересным представляются информационные брошюры Беженского комитета ИРО, в
которых на национальных языках ДиПи давались краткие сведения о той или иной
стране. Эта серия именовалась незамысловато «Куда?». В нашем распоряжении
имеется сборник о Канаде. В этой маленькой книжечке, в блокнотном формате DIN
A5 на 50 страницах представлена страна Канада по следующим разделам: краткий
исторический очерк о стране и ее государственном строе, система выборов,
экономика, обучение, информация об установленных квотах по набору иммигрантов.
Брошюра составлена на русском языке, по всей видимости, переводилась также и на
другие языки. Тираж насчитывал всего 500 экземпляров, что было, без сомнения,
лишь каплей в море, судя по многотысячной численности тех же русских ДиПи.
Однако наличие таких брошюр способствовало распространению достоверной
информации, а не слухов среди русскоязычных
«перемещенных лиц». Нам неизвестно, распространялись ли такие брошюры в лагерях
ДиПи или при национальных консульствах и иммиграционных комитетах, или же
имелись в свободной продаже при Главной квартире ИРО в Мюнхене-Пазинге.
Переселенческая программа ИРО должна была закончиться летом 1951 года, к
моменту передачи ответственности за ДиПи правительствам суверенных государств
Германии и Австрии, где были сосредоточены многотысячные «перемещенные лица».
Однако Толстовский Фонд и далее продолжил свою обширную деятельность по
переселению русских ДиПи, заручившись при этом финансовой поддержкой ООН вплоть
до 1956 года. Это касалось переселения как отдельных лиц, так и переселения
целых семей, которые соединялись после продолжительного времени, прежде всего в США. Это объяснялось часто тем, что выезд был
разрешен лишь молодым, здоровым, неженатым, чаще всего мужчинам как
перспективной рабочей силе. За ними через 3-5 лет следовали их престарелые
родители и родственники.
Уже в последний год работы ИРО стало ясно, что проблема ИРО-беженцев не
будет решена окончательно к моменту завершения деятельности ИРО в Германии и
Австрии в июне 1951 года. Это стало основанием тому, что своевременно было
создано особое Ведомство Высшего Комиссара по делам беженцев в Женеве как
преемственное учреждение после завершения работы ИРО. Его официальное открытие
произошло 15 декабря 1950 года. Первым послевоенным Высшим
Комиссаром по делам беженцев стал голландский дипломат Геррит ван Хёвен Гудхарт
(G. J. van Heuven Goedhart).
Так как Толстовский Фонд с 1949 года был официально признан как
благотворительная организация, защищающая интересы православных русских
ИРО-беженцев в Германии и Австрии, то всё совместное сотрудничество проходило в
согласовании с тремя важными организациями, находящимися в Женеве с 1948 года:
– с Высшим Комиссаром по делам беженцев, международная организация при
поддержке ООН;
– с Church World Service (CWS), протестантская организация;
– c World Council of Churches (WCC), межконфессиональная организация.
Это требовало от Т. А. Шауфусс регулярных разъездов для участия в ежегодных
заседаниях в Женеве и укрепления позиции мюнхенского филиала Толстовского Фонда
и для определения правового статуса русских ДиПи в лагерях и вне
их. Многие работающие в Толстовском Фонде восхищались
силой и энергией Т. А. Шауфусс, которая в свои 58 лет в 1949 году успевала быть
на всех официальных заседаниях ИРО в Мюнхене и на заседаниях в Женеве, а также
успевала всё организовывать в филиале Толстовского Фонда в Мюнхене. Находясь в
частых разъездах, она проводила титаническую работу в Мюнхене и была движима
неустанной заботой о своих соотечественниках на чужбине.
* * *
Период 1951–1953 годов был для Толстовского Фонда продолжением работы по
переселению ДиПи в другие страны. Работа велась с той же интенсивностью уже по
той простой причине, что с июля 1951 года ответственность за ДиПи всех
национальностей была передана от ИРО и ООН немецкому правительству. Многие
лагеря расформировывались. Тот, кто не сумел по разным причинам выехать в
другие страны, вынужден был искать себе жилье и устраиваться на работу в Германии
самостоятельно.
«На момент весны 1951 года в западных зонах Германии осталось примерно 130
тысяч человек со статусом ДиПи»57. Эти 130 тысяч были теми, кто не
имел возможности переселения в другие страны и не соглашался репатриироваться
на родину. Сколько из этого числа этнически русских – установить невозможно. В
их число входили поляки, представители прибалтийских стран, Украины, Белорусии,
бывшие советские граждане разных национальностей. Ввиду смены фамилии и
национальности во имя спасения, анализ национальной статистики особенно
затруднен.
Благодаря активному участию Т. А. Шауфусс на заседаниях Комиссариата по
делам беженцев в Женеве, удалось добиться следующих юридических прав для
русских ДиПи, остающихся в Германии:
– Право на легитимный паспорт страны проживания.
После принятия «Закона об иностранцах без подданства и их правах» от
25.4.1951 года каждый ДиПи, проживающий в западных зонах Германии, получил
новый документ, идентифицирующий личность. Этот документ был выдан всем ДиПи
взамен на паспорта ИРО.
– Неограниченное право на
пребывание в стране и право на передвижение внутри страны.
Для русских «перемещенных лиц», получивших статус «иностранцы без
подданства» в Германии, право на свободное передвижение внутри страны было
одним из важнейших. Это давало возможность поиска работы в других западных
зонах Германии, кроме американской. Было принято также
важное право возвращения ДиПи обратно в Германию из той страны, куда он выехал
из Германии по рабочему договору. Это было чрезвычайно важно для тех, кто
тяжело работал, например, на шахтах в Бельгии, и по состоянию здоровья не мог
более оставаться на прежнем месте. Возвращаться таким русским было некуда, но
оставаться, скажем, в Бельгии, не разрешалось по истечении срока рабочего
договора. На защиту этой группы русских лиц встали А. Л. Толстая и Т. А.
Шауфусс. И русским ДиПи разрешено было возвращаться в Германию.
– Индивидуальные социальные
права русских «перемещенных лиц» в Германии.
Русские «перемещенные лица» имели легитимное право на заключение брака и
развод в Германии без согласования своих действий с министерствами по делам
беженцев и независимо от срока пребывания в стране. Было признано право на
усыновление детей и право быть усыновленным. Это было
чрезвычайно важно для русских детей и юношества, оставшихся сиротами и
проживающих в детских домах в Германии.
– Право на обучение, получение
профессии и работу.
Каждый русский ДиПи имел право на обучение в школе. Существующие с мая 1945
года русские начальные школы и гимназии при лагерях ДиПи продолжали
функционировать в Мюнхене, например, в Доме милосердного самарянина, а также в
поселке Людвигсфельд, в который переехало много русских ДиПи из лагеря
Шляйсхайм в 1952–1953 годы, куда переехала и русская школа. Все школьные
свидетельства этих русских школ были признаны Министерством образования
Баварии. Однако в целях лучшей социальной интеграции русским детям было
предложено после окончания начальной русской школы продолжить обучение в
немецких реальных школах и гимназиях.
Для тех же русских ДиПи, кто уже имел профессиональное образование и
русские дипломы, ситуация была сложной, т. к. их профессиональная квалификация
не была признана. В силу этого многие русские ДиПи были вынуждены браться за
работу ниже их профессиональной квалификации, часто соглашались на работу без
договора или лишь на временное трудоустройство. Большим исключением является
пример проф. Федора Степуна, сумевшего получить соотвествующее его знаниям и
опыту место профессора на кафедре истории русского языка в университете им. Людвига-Максимилиана
с 1949 года по 1965 год.
– Права на социальную и
медицинскую страховку для русских ДиПи были приравнены к
немецким.
В этот период оказывалась посильная материальная помощь, например, для
русских детей на Рождество и Пасху; предоставлялась правовая помощь для русских
беженцев по устройству на работу и при поиске квартир в Германии. При незнании
немецкого языка среди большинства русских беженцев такая помощь Толстовского
Фонда была чрезвычайна важна. Архивные документы переписки сотрудников Толстовского
фонда и т. н. «просителей» по разным вопросам дают нам представление о масштабе
и характере деятельности Толстовского фонда в этот период.58
После расформирования всех лагерей ДиПи на территории
западных зон Германии и Австрии с 1951 по 1954 годы для мюнхенского филиала
Толстовского Фонда наступила новая фаза деятельности, а именно – процесс
укрепления правового статуса русских ДиПи, оставшихся по разным причинам в этих
странах и не сумевших выехать по программе переселения ИРО в другие страны.
Период с 1954 года был отмечен для Толстовского Фонда новым переездом по
адресу Баерштрассе 13 (Bayerstr. 13), в городском районе Мюнхен-Людвигштадт. В
это время меняется профиль работы Толстовского Фонда в Мюнхене в силу того, что
программа по переселению ИРО-беженцев со стороны ООН была завершена, дальнейшие
субсидии на ее продолжение не были предусмотрены ООН для частных
благотворительных организаций. Это означало, что дальнейший выезд в другие страны для русских «перемещенных лиц»
производился лишь частным путем через друзей и знакомых. Вся деятельность
Толстовского Фонда в Мюнхене сосредотачивается на помощи тем русским людям,
которые оказались социально незащищенными в Западной Германии и Австрии.
Это были прежде всего престарелые люди, которые по
возрасту или болезни не смогли выехать со своими детьми в США или другие
страны. Их судьбы были печальны. Они не могли найти ни работу, ни жилье.
Получение минимальных социальных пособий для этой группы лиц было долгим и
трудным процессом. Именно по устройству этой социально незащищенной группы
престарелых лиц была проделана обширная организационная работа сотрудниками
Толстовского Фонда. Судя по просмотренным архивным материалам Фонда в архиве
Толстовской библиотеки в Мюнхене, с его стороны оказывалась скромная денежная
поддержка этой группе лиц, а также помощь для не владеющих немецким языком в
подаче заявлений в немецкие и австрийские социальные министерства по получению
социальных пособий на проживание.
Огромной помощью стало строительство домов престарелых. В качестве примера
стоит привести один из строительных проектов для 25 русских беженских семей,
предпринятый Толстовским Фондом в австрийском городе Клагенфурт (Klagenfurt).
На информационном щите перед домом была размещена информация, что строительство
осуществляется на средства, выделенные по американской программе «United States
Escapee Program» по заказу Толстовского Фонда. Создание русских домов
престарелых стало важным направлением деятельности Толстовского Фонда в
Западной Германии. В течение 1950-х годов Фондом было выстроено несколько домов
престарелых в Западной Германии: в Гессене, Нассау, Дармштадте. Осилить такие
строительные проекты в одиночку для Толстовского Фонда было немыслимо. На
помощь пришла Евангелистская организация «Хильсф-верк-Зидлунг»
(«Hilsfwerk-Siedlung GmbH»). Она была создана как социально-строительная
организация при Евангелистском Синоде 13 июня 1952 года с целью возведения
жилищных поселков для неимущих людей в разрушенном после войны Западном Берлине
и вообще в Западной Германии. В 1964 году был выстроен еще дом престарелых в Западном Берлине, в зеленом городском районе
Целендорф.
По сообщению мюнхенских историков Курта Зеебергера и Герхарда Раухветтера,
«население жило между горами камней, кирпичей, песка, золы от разрушенных
войной зданий… В результате воздушных налетов 264 000
мюнхенцев остались без крова. Примерно 300 тысяч были эвакуированы во время
войны из Мюнхена. После войны недоставало 117 тысяч квартир, не считая
разрушений общественных зданий: 13 тысяч домов с 62 тысячами квартир были
полностью уничтожены. В сильно разрушенном состоянии находилось 8 тысяч домов с
32 тысячами квартир»59. В такой ситуации найти место для размещения
офиса Толстовского Фонда и жилья сотрудников было непростым делом. В период с
1947 года по 1956 годы Толстовский Фонд кочевал с одного места на другое. Но несмотря на частые переезды и кочевое существование,
Толстовский Фонд был надежной благотворительной организацией для русских
эмигрантов в Мюнхене после войны.
Толстовский Фонд в Мюнхене, начав свою деятельность с несмелых шагов осенью
1947 года, превратился в сильную благотворительную частную организацию в
Мюнхене к 1951 году, времени передачи ответственности за перемещенных лиц от
ИРО к герман-скому правительству. Филиал в Мюнхене стал
первым отделением в Европе, который постепенно превратился в главную
штаб-квартиру Европейского отдела Толстовского Фонда. «В тесном сотрудничестве
и под покровительством Международной организациям помощи беженцам (УНРРА),
‘Чорч Уорлд Сервис’ и Архиерейского Синода, Т. А. Шауфусс развернула энергичную
деятельность по оказанию помощи нуждающимся в ней соотечественникам, соединению
семей, разбросанных войной, получению виз для перемещенных диц, томившихся в
лагерях различных городов Европы. Более сотни тысяч русских, украинцев,
белорусов, армян, грузин, калмыков, евреев и других национальностей
благополучно эмигрировали в США, страны Южной Америки, Австралию, Канаду и др.»60
С 1956 года Толстовский Фонд в Мюнхене, являясь филиалом американской
частной организации, был реорганизован в Благотворительное общество – как
самостоятельную организацию, по юридической форме, соответствующей немецкому
законодательству.
Толстовский Фонд защищал интересы не только русских «перемещенных лиц», но
также представителей других наций и народностей и конфессий, которые были
выходцами из многонациональной России. Забота о «перемещенных лицах» не
ограничивалась помощью в послевоенной Германии. Толстовский Фонд предоставил
также возможность проживания, трудоустройства и юридической защиты тысячам
беженцам из СССР в США.
Прибывающие из Германии русские ДиПи часто получали первый кров на
Толстовской ферме вблизи Нью-Йорка. «Жизнь русской фермы61 и Фонда
протекала мирно и дружно, и никто не подозревал тогда, какую громадную роль в деле
переселения беженцев из Европы сыграет Толстовская ферма после Второй мировой войны. К 1952 году Фонд занимался делами
около 40 000 беженцев – ‘перемещенных лиц’ (ДиПи). В 1947 году их были десятки,
позднее – тысячи. Были периоды, когда на ферме одновременно жило до 200 ДиПи, а
всего их там перебывало свыше 3500. Только в 1951 г. в документах Фонда по
европейским проектам значилось 11 500 человек.»62 «В 1947
расширилась деятельность Толстовского Фонда, открыв свои отделения, помимо США,
в Канаде, Западной Германии, Австрии, Италии и в Южной Америке. А. Л. Толстая
основала старческие дома для беженцев во Франции, в Германии, в Западном
Берлине и в Южной Америке. В 1970 году основала дом для хронически больных… в
Валлей Коттедж.»63 «…открылись штаб-квартира в Цирндорфе, а затем
во Франкфурте, представителями от Толстовского Фонда были назначены Г. Беблло и
А. Игнатьева. В те же годы (1947–1948 годы) открылись отделения в Париже, Риме,
Вене, представителями в них являлись Т. Толстая, Ж. Стефард и Д. Рогойский. В
1947 году начала функционировать в городе Зальцбург вторая в Австрии
штаб-квартира Толстовского отделения. В конце 1947 года в Брюсселе открыло
работу бельгийское отделение Толстовского Фонда, активным представителем
которого стала О. Володимирова.»64
Деятельность Толстовского Фонда географически расширилась в Европе с 1948
года: появились филиалы в Брюсселе, Париже, Риме и Вене. Время существования
этих филиалов зависело от программ обеспечения и опеки российских беженцев и
ДиПи. По мере их выполнения и завершения этих программ европейские филиалы
Толстовского Фонда закрывались. В нашем распоряжении не имеется документов,
подтверждающих время расформирования этих филиалов.
Модели финансирования проектов Толстовского Фонда базировались на международных
гуманитарных субсидиях по различным программам с участием капитала
пожертвований частных лиц или обществ в США. Так,
например, программа опеки русских «перемещенных лиц» после Второй
мировой войны проходила в рамках всеобщей финансовой поддержки ООН, которую
несла ИРО с 1 июля 1947 года по осень 1951 год. «В Европе и
на Ближнем Востоке Толстовский Фонд работал с помощью ЮСЕП (United States
Escape Program) со штаб-квартирой в Женеве, который финансировал различные
проекты, представленные Толстовским Фондом для облегчения участи русских
беженцев (строительство домов для престарелых и квартир, устройство на работу и
др.) Толстовскому Фонду помогали Департамент земледелия США, организация КЭР
(CARE, Cooperative relief everywhere), Британский Комитет помощи в Западной
Германии и др.»65
Своей подвижнической гуманитарной деятельностью Татьяна Алексеевна Шауфусс
и Александра Львовна Толстая завоевали себе имя и признание не только среди
международных благотворительных организаций, действующих в западных зонах Германии
и Австрии, но и получили активную поддержку у военной администрации в Американ-ской зоне, в том числе и в Баварии. Но самым
большим признанием была благодарность своих соотечественников, которым была
спасена жизнь и оказана правовая защита от насильственной репатриации в СССР и
которые смогли переселиться в другие страны для начала новой жизни с наличием
всех социальных прав.
Резюмируя опыт европейской работы Толстовского Фонда, Александра Львовна
Толстая писала: «Самое ценное в работе Толстовского Фонда является не только
то, что он материально помог русским эмигрантам в трудный час и дал возможность
выехать в свободные страны, а прежде всего то, что Фонд сумел объяснить
американским учреждениям почему русские люди покинули
свою родину, Советский Союз».
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Jacobmeyer,
Wolfgang. Vom Zwangsarbeiter zum
heimatlosen Ausländer.
Die Displaced Persons in Westdeutschland 1945–1951. –
Göttingen: Vandenhoeck
& Ruprecht. 1985.
2. Frings, Paul. Das internationale Flüchtlingsproblem
1919–1950. – Frankfurt am Main: Frankfurter Hefte.
1951, S. 55.
3. Wetzel, Juliane.
www.historisches-lexikon-bayerns.de/Lexikon/Displaced_ Persons_(DPs)
4. Oltmer, Jochen, Prof. Zwangswanderungen
nach dem Zweiten Weltkrieg. Bundeszentrale für politische Bildung, 2005. – Bonn, S. 2.
5. Frings, Paul. Ibid. – S. 88.
6. Архив ГЕ РПЦЗ,
фонд 4, опись 2, коробка 15, дело № 15/3а, Организация Представительства
русской эмиграции в Германии, 1949–1950 гг.
7. Архив ГЕ РПЦЗ.
Ibid.
8. Архиепископ Нафанаил. Православная
Русская Зарубежная Церковь. Из сборника «Беседы о Священном Писании и о вере».
Т. V, издание Комитета русской православной молодежи. – Нью-Йорк. 1995.
9. Толстая, А. Л. Наш Толстовский Фонд //
Бюллетень Толстовской библиотеки в Мюнхене. № 144-145, март-июнь 2010. С. 4.
10. Толстая, А. Л. Ibid. – С. 16.
11. Ксения
Андреевна Родзянко (188–1970). Родилась в Полтаве, с 1901 г. сестра милосердия, работала в Общине Марии
Магдалины в Сергиевом Посаде, принимала участие в организации Русского Красного
Креста и школ сестер милосердия в дореволюционной России. Во время Первой мировой войны была фронтовой сестрой милосердия.
После большевистского переворота неоднократно арестовывалась (1919, 1921,
1928), провела в тюрьмах и ссылке более пяти лет. С 1933 года сумела выехать
вместе с Т. А. Шауфусс в Чехословакию.
12. Должанская,
Лия. Российский политический Красный Крест и организация «Е. П. Пешкова. Помощь
политическим заключённым» // «Здравый смысл». Зима. 2007/2008, № 1 (46).
13. См.:
https://ru.openlist.wiki
14. Толстая А. Л. Дочь. – Лондон: Изд-во
«Заря». 1979. С. 487.
15. Толстая, А. Л. Наш Толстовский Фонд… –
С. 29.
16. Толстая, А. Л. История Толстовского
фонда // Бюллетень Толстовской библиотеки в Мюнхене. № 144-145, 2010 – С. 33.
17. Хечинов, Ю. История Толстовского Фонда
// Бюллетень Толстовской библиотеки в Мюнхене (Bulletin der
Tolstoi-Bibliothek), № 160-161. Март-июнь. 2014. – С. 31.
18. Лит. некролог // «Часовой». –
Брюссель. 1986. Сент. – Окт. № 662. Сс. 26-27; Сахарова В. Т. А. Шауфус и
создание Толстовского фонда // НРС. 1986. 24 авг.
19. Shannon, William V. (October 28, 1984) в
статье «Guileless and Machiavellian: Review of
John Cooney, The American Pope». – The New York Times. Retrieved
October 23, 2018.
21. Статья
«Flugzeugführer Spellman». – Spiegel,
15.03.1947.
22. Wojtowicz, Bernadetta. Geschichte der Ukrainisch-Katholischen Kirche in Deutschland vom Zweiten Weltkrieg bis 1956. – Harassowitz Verlag. 2000. – S. 50.
23. Хечинов, Ю. Бюллетень Толстовской
библиотеки в Мюнхене… – С. 32.
24. Толстая, А. Л. Наш Толстовский Фонд… –
С. 29.
25. Ibid.
26. «Care and
Maintenance» / IRO-Press/ 27.01.1950.
27. Прот. Павел
Лютов (Павел Тимофеевич. 4.11.1900, Кубань – Вашингтон, 1978). В эмиграции с
1920 г., учился в Политехническом институте в Праге в 1922–1927 гг. В 1931 г. закончил Свято-Сергиевский православный богословский институт
в Париже. Бакалавр литературы в Оксфорде в 1934 г. Преподавал в Св. Сергеевском институте. Рукоположен в 1938 г., переехал
в США. В 1945 г.получил степень магистра в Школе
искусств и наук в Американском университете. Преподавал в Howard University в
Вашингтоне в 1938–1947 гг. Работал в Библиотеке Конгресса США в 1949–1954 гг.
Настоятель православного храма в Вашингтоне. См.: http://zarubezhje.narod.ru
28. Толстая, А. Л. Наш Толстовский Фонд… –
С. 30.
29. Фокин, Сергей. Толстовский фонд.
Заглянуть в глаза прошлому. – Прага, «Русская традиция», 24.11.2015.
30. Хечинов, Ю. История Толстовского
Фонда… – С. 31.
31. Толстая, А. Л. Наш Толстовский Фонд… –
С. 29.
32. Лесли Стивенс (Leslie Stevens) был назначен ответственным за
русских ДиПи в Главной Европейской квартире Американской армии во Франкфурте
(«United States European Command») на вилле I.G.-Farben-Haus, в которой с марта 1945 по 1995 г. размещалась Главная квартира
американских частей.
33. Cм.
сайт: www.care.de
34. YMCA – Young
Men’s Christian Association. Организация основана в 1850 в
Женеве. YWCA
– Young Women‘s Christian Association. Основана
в 1894 в Женеве.
Это были две взаимосвязанные организации единого
Всемирного Христианского Союза Студентов.
35. Willibald, Karl. Die Möhlstraße.
Keine Straße wie jede andere. – München: Buchendorfer Verlag. 1998. S. 66.
36. Процесс над Ауэрбахом сопровождался грубыми антисемитскими
выступлениями в Мюнхене. Приговор был объявлен судьей, который все годы нацизма
проработал на своем месте. Приговор гласил: два года заключения и денежный
штраф. Приговор был объявлен 14 августа 1952 г. Через два дня после объявления
приговора Ауэрбах покончил собой. – См:
Geschichtspfad München, Band 86 Bogenhauen, S. 52.
37. ORT –
«Organization for Habilitation through Training», американский филиал русского
«Общества помощи и распространения ремесленного и земледельческого труда среди
евреев». Основано в 1880 в Санкт-Петербурге.
38. IRO-Statistikal
Report, 30.9.1950.
39. World Council
of Churches, WCC – экуменическая организация была создана на всеобщем заседании
в Амстердаме 22 августа 1948 года, объединившем 90 христианских Церквей. Первым
генеральным секретарем был избран Willem Adolph Visser ‘t Hooft, протестант
(Netherlands Reformed Church).
40. Архив ГЕ РПЦЗ,
Мюнхен, Ф.7, д. «Епархиальная переписка, 1948 год». Эти документы любезно
предоставил архивариус архива ГЕ РПЦХ г-н Анатолий Кинстлер, прокомментировав
таковые. Приносим ему сердечную благодарность.
41. Frings, Paul.
Das internationale Flüchtlingsproblem 1919–1950… – S. 75.
42. Хечинов, Ю. Бюллетень Толстовской
библиотеки в Мюнхене… – С. 31.
43. Толстая. А. Л. Наш Толстовский Фонд…
С. 14.
44. Oltmer, Jochen.
Krieg und Nachkrieg: Auswanderung
aus Deutschland 1914–1950, Haus
der Bayerischen Geschichte. – Augsburg: Jahresheft. 2014. – S. 10.
45. Толстая. А. Л. Наш Толстовский Фонд… –
С. 31.
46. Dickel, Doris. Einwanderungs—
und Asylpolitik der Vereinigten
Staaten von Amerika. – Wiesbaden:
Springer Fachmedien. 2002. – S. 94.
47. Frings, Paul. Das internationale Flüchtlingsproblem
1919–1950… – S. 101.
48. Frings, Paul. Ibid. –
S.
49. Frings, Paul. Ibid. – S. 188.
50. Ирина Фирсова. Письмо автору от
1.02.2019 по электронной почте.
51. Behr, Hartmut.
Zuwanderungspolitik im Nationalstaat: Formen der Eigen
und Fremdbestimmung. – Opladen:
Laske und Budrich Verlag. 1998. – S. 50.
52. Александрович,
Георгий. Письмо автору от декабря 2018 г. по электронной почте.
53. Frings, Paul. Das internationale Flüchtlingsproblem
1919–1950… – S. 188.
54. Long, Gavin. The Six Years War. A
Concise History of Australia in the 1939–1945 War. – 1973. – S. 55-58.
55. Frings, Paul. Das internationale Flüchtlingsproblem
1919–1950… – S. 190.
56. Frings, Paul. Ibid. – S. 191.
57. UNRRA – die Repatriierung der «Heimatlosen Ausländer» geschichtsatlas.de, abgerufen
am 20. März 2016.
58. Архив
Толстовского фонда послевоенного периода находится в русской Толстовской
библиотеке в Мюнхене.
59. Seeberger, Kurt. Rauchwetter
Gerhard, München 1945 bis heute. Chronik eines Aufstiegs. – München: Südwestverlag.
1970. S. 10.
60. Хечинов, Ю. История содания
Толстовского Фонда…
61. А. Л. Толстая
приобрела ферму в 70 акров земли в 30 милях от Нью-Йорка в местечке Вэлли
Коттедж (Valley Cottage) в 1941 г. благодаря спонсорству частного лица –
мистера Ярроу, которому А. Л. Толстая спасла жизнь в турецкой Армении во время
Первой мировой войны. На ферме был устроен Дом для престарелых.
62. Толстая А. Л. История Толстовского
фонда… – С. 30
63. Лит. некролог // «Часовой». –
Брюссель. 1986. Сент. – Окт. № 662. – Сс. 26-27; Сахарова В. Т. А. Шауфус и
создание Толстовского фонда // НРС. 1986. 24 авг.
63. Толстая А. Л. История Толстовского
фонда… – С. 29.
64. Хечинов, Ю. История Толстовского
Фонда… – С. 44.
65. Толстая А. Л. История Толстовского
фонда… – С. 32.
Мюнхен
[*] Названия указанных благотворительных организаций взяты из архивного
источника Баварского министерства по делам беженцев от 1950 года. (Е. К.)