Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 292, 2018
Леонид Спивак. Река Теодора. – М.: Из-во «Москва», 2018.
После двух президентских каденций Теодор Рузвельт оставил Белый дом в 1909
году, но недовольный политикой действующего президента США Уильяма Тафта, решил
вернуться в Овальный кабинет. 14 октября 1912 года, в рамках президентской
избирательной кампании, Рузвельт приезжает в Милуоки (штат Висконсин), готовясь
выступить с очередной программной речью. К этой поездке готовился и некий Джон
Шрэнк, анархист и бывший бармен, поставивший себе целью не допустить Рузвельта
на третий президентский срок. Психически больной Шрэнк подстерегает президента
у отеля «Гиппатрик» и стреляет ему в грудь с расстояния трех шагов. На
следующий день заголовок на первой полосе «Нью-Йорк Таймс» четко описывал
несостоявшееся убийство экс-президента: Maniac in Milwaukee shoots Col. Roosevelt: he ignores wound, speak an hour, goes to hospital («Маньяк из Милуоки выстрелил в полковника Рузвельта: тот проигнорировал
ранение, держал речь в течение часа, а затем отправился в госпиталь»).
Все так и было, за исключением хронометража: пуля пробила футляр очков,
50-страничную рукопись с запланированной речью и вошла в грудь кандидата в
президенты на 76 миллиметров. Рузвельт достал платок, прокашлялся в него,
отметил, как опытный охотник, что легкое не пробито, поскольку кровь не идет
горлом, и разразился полуторачасовым спичем. Он начал с фразы, ставшей
исторической: «Дамы и господа! Не знаю, понимаете ли вы, что в меня только что
стреляли, но Лося так просто не убьешь». Лось был символом Прогрессивной
партии, которую Рузвельт организовал и представлял в то время. Девяносто минут
кандидат от партии Лося говорил о будущем Америки, при этом кровавое пятно
расплывалось по его рубашке, что производило на слушателей впечатление
неизмеримо весомей, нежели сама речь.
Понятно, так способен поступать лишь человек с железными нервами и завидным
самообладанием. Вышедшая в год 160-летия со дня рождения Теодора Рузвельта
книга бостонского писателя Леонида Спивака как раз об этом: насколько
несгибаемым, мужественным человеком, непреклонным политиком был 26-й по счету
президент США. Эта книга одновременно выявляет основы американского характера –
покорителей фронтира, готовых ко всему и на все, и не готовых поступиться ни на
йоту своими принципами и свободой. Здесь можно проследить и удивительную,
неожиданную, на первый взгляд, связь между двумя уроженцами города Нью-Йорк1,
единственными ньюйоркцами среди всех президентов США: 26-м президентом Теодором
Рузвельтом (родился на манхэттенской Ист 20-й улице) и
45-м президентом Дональдом Трампом (родился в нью-йоркском районе Квинс). Но об
этом позже, при том, что в «Реке Теодора» про Трампа не найти ни слова.
Теодор Рузвельт родился 27 октября 1858 года в семье филантропа и оптового
торговца импортным стеклом нидерландского происхождения. Он ведет родословную
от голландских поселенцев, с 1644 года начавших осваивать форт Нью-Амстердам (в
1664 году переназванный англичанами в город Нью-Йорк). Внуки
родоначальника династии Клаэса Мартенсзена ван Розенвелта – Йоханнес и Якобус –
стали основателями двух ветвей рода, подаривших Америке двух президентов: 26-го
президента Теодора Рузвельта и 32-го президента Франклина Делано Рузвельта,
шестиюродного племянника Теодора (а Элеонор, жена 32-го президента, являлась
племянницей президента 26-го, и здесь главное – не запутаться в непростых
родственных связях этой семьи).
Имя Теодора Рузвельта носят авианосец и национальный парк; согласно
февральскому опросу «Нью-Йорк Таймс», Теодор занимает четвертое место, уже
который год, в пятерке выдающихся американских президентов: Авраам Линкольн
(годы президентства: 1861–1865), Джордж Вашингтон (1789–1797), Франклин
Рузвельт (1933–1945), Теодор Рузвельт (1901–1909) и Томас Джефферсон
(1801–1809). На знаменитой на весь мир Горе Рашмор в
Южной Дакоте Теодора Рузвельта легко узнать по овальным очкам среди высеченных
в гранитной породе 18-ти метровых бюстов четырех великих президентов Америки:
Вашингтона, Джефферсона, Рузвельта и Линкольна. Добавлю, что 26-й президент
стал первым американцем, получившим Нобелевскую премию (1906 год, Премия мира
за посредничество в заключении русско-японского
Портсмутского мира), а в популярной сегодня компьютерной игре Sid Meier’s Civilization VI именно Теодор Рузвельт представляет цивилизацию «Америка».
Ничего подобного нельзя было предсказать, говоря о близоруком, болезненном
и замкнутом мальчике Тедди, который школьные годы провел с домашними учителями,
страдая от нескончаемых, жесточайших приступов астмы. Первые главы «Реки
Теодора» посвящены становлению волевого, бойцовского характера Рузвельта,
формированию личности бескомпромиссной, способной принимать судьбоносные
решения сперва в собственной биографии, а затем и в
маштабах страны.
По окончании престижного Гарварда в 1880 году, Теодор принимает решение пойти
в политику. Занятия боксом, изнуряющие походы в горы и многочасовые прогулки в
дикие леса поправили здоровье и, развивая невероятную работоспособность,
подготовили к физическим и психическим нагрузкам. Казалось, что еще нужно, коли
есть молодость, любимая красавица-жена (дочь одного из крупнейших бостонских
банкиров), обеспеченное настоящее и обнадеживающие перспективы.
В 1881 году Рузвельт баллотируется на выборах в Палату представителей штата
от Республиканской партии. В его представлении, политическая
деятельность – это забота о настоящем и будущем родной страны, борьба за
демократические иделы, отстаивание либеральных ценностей. Слова «честь и
совесть» были для него никак не популистскими знаками в проводимой
избирательной кампании. Надо сказать, что со всем этим замечательным набором
принципов молодой Рузвельт смотрелся на общеполитическом нью-йоркском фоне
белой вороной. В те годы коррупция пропитала насквозь политический истеблишмент
и города, и штата. Все решалось по воле всемогущей организации Таммани Холл,
которая определяла, кто и где будет занимать те или иные политические места.
«Введенная боссом Таммани Уильямом Твидом система ‘откатов’ позволяла
наживаться на всем: выдаче лицензий, торговле земельными участками, получении
подрядов, завышении сметы работ, монополизации общественного транспорта. Самым
громким из скандалов стал долгострой окружного суда в нижнем Манхэттене. В
общей сложности многолетнее возведение здания суда обошлось налогоплательщикам
почти вдвое больше, чем покупка Аляски у России. Ньюйоркцы прозвали мраморный
дворец ‘Твидовым судом’. Молодой Рузвельт явно желал сражаться с ветряными
мельницами…»2 Рузвельт начинает и выигрывает. Он попадает в
Олбани, столицу штата Нью-Йорк, где проходят его первые политуниверситеты.
«Самый молодой по возрасту представитель Города
большого яблока не вполне вписывался в антураж штатной легислатуры. ‘Зелен, как
трава’, – самый снисходительный из эпитетов, которыми наградили Тедди старожилы
Олбани. Его улыбка с выпиравшими передними зубами, рыжие бакенбарды на
британский манер, дорогая трость, модно скроенный узкий сюртук, часы с золотой
цепочкой и пенсне на бархатном шнурке вызывали насмешки. К тому же этот денди,
‘Оскар Уайльд’ (последнее здесь звучало почти как оскорбление), не обладал
мощным глубоким голосом и во время реплик с места зачастую срывался на фальцет.
Партийным функционерам ‘малыш’ представлялся вполне управляемой фигурой.»
Все 126 членов Палаты представителей штата просчитались, предполагая, что
молодой политик будет играть по принятым правилам, участвовать в закулисных
сделках и не станет никому мешать. Буквально с первых же дней новичок выступает
на одной из сессий Палаты с обвинениями в коррупционных связях финансиста Джея
Гулда, одного из первых воротил страны. В дальнейшем политическая деятельность
Теодора Рузвельта станет чередой противостояний между политиком и политическим
«болотом»-истеблишментом, коррупционерами,
криминальным миром, продажным судом, проворовавшейся таможней, всемогущими
трестами и консервативными изоляционистами.
На заре своей политической карьеры он получает кличку
«забияки Теодора», и она преследует его во всех ипостасях: и когда он будет
назначен шефом полиции Нью-Йорка, и когда получит должность заместителя
военно-морского министра в администрации президента У. Мак-Кинли, и когда в
1898 году во время Испано-американской войны примет участие в военных действиях
на Кубе, командуя 1-м добровольческим кавалерийским полком США «Мужественные всадники» – за проявленную храбрость он будет представлен к награждению
Медалью Почета (Рузвельт стал первым и единственным президентом, удостоенным
высшей военной награды США).
Героический вояка и эрудит-интеллектуал с потрясающей памятью; набиравшийся
дипломатического опыта практик и автор ряда исторических и политических книг,
начиная с четырехтомного труда «Завоевание Запада» (The Winning of the West), ставшего бестселлером и принесшего автору всемирную известность. Именно
такого Рузвельта, еще и начальника нью-йоркской полиции, можно наблюдать в
телесериале Alienist: на породистой лошади статный офицер, в очках и по-лошадиному же
улыбающийся крупными зубами, с пристальным взглядом и взрывным характером.
В 1899 году Рузвельт становится губернатором Нью-Йорка, а
на президентских выборах 1900 года Мак-Кинли предлагает ему должность
вице-президента, в которой Рузвельт пробудет всего полгода. 14 сентября 1901
года он занимает освободившееся после убийства Мак-Кинли президентское кресло и
становится самым молодым, в 42 года и 10 месяцев, президентом за всю историю
США. Это ему принадлежат фразы: «политика большой дубинки» и
«мировой полицейский». Это Рузвельт, отказавшись от политики изоляционизма,
приведет Америку к статусу мировой империалистической державы.
«Политические взгляды Теодора Рузвельта считались радикальными для своего
времени. У него было устойчивое ощущение родового единства англо-саксонской
цивилизации по обе стороны Атлантики. При этом Рузвельт
верил, что Соединенным Штатам предназначена роль мирового лидера – то, что
сегодня выглядит само собой разумеющимся, в конце XIX столетия было далеко не очевидным.»
Но все это ожидает его впереди. 14 февраля 1884 года Теодор в один день теряет
мать, скончавшуюся от тифозной лихорадки, и любимую жену Элис, которая отошла в
лучший мир на руках мужа, умерев от почечного осложнения после родов.
Всего за два дня до этого счастливый молодой отец принимал поздравления в связи
с рождением дочери.
Этот день подводит черту подо всей предыдущей жизнью Рузвельта. 26-летний
молодой человек бросает политику, родной Нью-Йорк, уезжает в далекую от
цивилизации Дакоту, где становится отчаянным ковбоем.
«Сам Рузвельт знал только один способ преодолевать жизненные катаклизмы:
тяжелая работа и физические лишения. ‘Черная меланхолия редко настигает
всадника, который мчится галопом’, – однажды пояснил он… Местные жители
прозвали его ‘четырехглазым’ – из-за золоченого пенсне. Как писал Рузвельт,
очки в здешних краях считались признаком ‘порочной натуры’. Однажды загорелые
ковбои чуть не попадали с лошадей, услышав обращение Рузвельта: ‘Джентльмены,
не будете ли так любезны оказать мне некую услугу?’»
Он начинает новую жизнь по известному игровому принципу: делай с нами, делай,
как мы, делай лучше нас! Теодор заработал уважение среди местных жителей и
репутацию «отчаянного» в среде местных головорезов. Он
доказал, что его слова никогда не расходятся с делом. Через
два года, проведенных в Дакоте, пройдя сквозь убивающие жару и стужу, проводя
сутками в седле и сводя счеты с местным бандитами, научившись забрасывать лассо
и клеймить скот, стрелять из разного вида оружия и переходить вброд речные
пороги, познав тяготы и опасности ковбойской жизни, – это уже совершенно другой
человек, под его натиском и энергией отступает даже астма. Из хилого
мальчика Тедди, родители которого опасались, что ребенок не выживет, к тридцати
годам сформировался крепкий, уверенный в своих силах мужчина, знающий себе цену
и готовый отстаивать ценности, которые он считал смыслообразующими как для
себя, так и для американской нации. Когда в 1901 году Рузвельт въезжает в Белый
дом, его завистники и противники, негодуя, воскликнут: «Чертов
ковбой стал президентом».
«Река Теодора» скомпонована любопытным образом: в хронологическом порядке
следующие друг за другом главы биографии Рузвельта перемежаются захватывающим
травелогом о невероятно рискованной экспедиции Рузвельта в сельву Амазонки. Все
фрагменты биографии 26-го президента США постоянно сопоставляются в книге с
хроникой опаснейшего путешествия 55-летнего Теодора в Бразилию, – и читатель
уже не сомневается: благодаря тому, что характер этого человека закалялся от
первого дня до последнего, он и добился таких выдающихся, олимпийских
результатов в своей судьбе. «Рузвельт говорил, что с американского Запада
начиналась ‘романтика его жизни’. Когда три десятилетия спустя бразильское
правительство предложило ему возглавить весьма непростую экспедицию в джунгли
Амазонки, Теодор даже не раздумывал. Нанести на карту мира новые территории,
пройти никем доселе не изведанным путем – вряд ли существовал больший соблазн
для бывшего дакотского ковбоя. ‘Это мой последний шанс побыть мальчишкой’, – пояснил
он близким.»
Многомесячное путешествие оказалось зверски изматывающим и едва не стоило
55-летнему экс-президенту жизни. Экспедиция спускалась на каноэ по реке,
которая не была еще нанесена на карту, по пути попадались многочисленные пороги
и водопады, лодки разбивались в щепы, несколько членов экспедиции погибли.
Кроме опасностей, обычно подстерегающих путешественников в подобных местах в
виде ядовитых змей, хищников, смертельных клещей и разносящих болезни комаров и
гнуса, группу преследовали воинственные местные племена, которые сталкивались с
белыми людьми впервые.
На одном из порогов Рузвельт поранил себе ногу, чего бразильская сельва не
прощает. Появились первые признаки гангрены, из прорези в голени врач
выкачивает около литра гноя. Экс-президент в результате выжил, но пять лет
спустя тромб во время сна оторвется в ноге, и Теодор Рузвельт скончается, не
просыпаясь, в собственной постели. Так бразильская сельва напомнит о себе в
последний раз. А река Рио да Дувида, по которой совершала свой поход эспедиция
Рузвельта, в дальнейшем будет переименована в его честь – река Теодора.
Похоже, отправляясь в бразильское путешествие, Рузвельт представлял его не
более опасным, чем свою поездку в Африку сразу после окончания второго
президентского срока в 1909 году. «За одиннадцать месяцев экспедиция прошла
более 1000 миль по территории современных Кении, Уганды, Конго, Судана и
доставила в музеи США одиннадцать тысяч различных образцов флоры и фауны
(сотрудникам Смитсоновского института в Вашингтоне потребовалось восемь лет,
чтобы каталогизировать все экспонаты). Пойманную Рузвельтом и описанную им
желтую луговую мышь назвали в честь президента. Опубликованными записками
Теодора Рузвельта зачитывался американский юноша Эрнест Хемингуэй, мечтавший
повторить его подвиги. Впоследствии Хемингуэй отыщет в Кении проводника
экс-президента Ф. Персиваля и сделает его одним из персонажей своей книги
‘Зеленые холмы Африки’.»
В 2017 году экспедиционное прошлое «великого белого мужчины» Теодора
Рузвельта откликнулось ему во время агрессивной кампании американских
леволибералов по сносу исторических памятников. Все началось с постаментов
конфедерату генералу Ли (ясное дело, паразитирующему
угнетателю рабов на плантациях и рабовладельцу, хотя мифы о «расисте и
рабовладельце» Роберте Эдварде Ли никоим образом не соответствуют исторической
правде), после чего вандалы перешли к памятникам «бесчеловечного колонизатора»
Колумба. И уже не пожалели сил на осквернение монументов Теодору Рузвельту.
Ночью 26 октября 2017 года был залит ярко-красной краской пьедестал 10-футовой
статуи легендарного политика, с 1939 года стоящей перед входом в Американский
музей естественной истории в Манхэттене. Понятно, что за 11
тысяч невинно убиенных представителей африканской флоры и фауны, охотника и орнитолога
(«‘Я начинал свою жизнь как зоолог’, – писал в «Автобиографии» Рузвельт.
Мальчишкой он мог часами прятаться в траве, наблюдая за
повадками птиц…») ждала неизбежная расплата потомков в лице лучших
представителей демократической партии США. Будь Рузвельт жив сегодня,
врагов у него было бы полстраны.
И в этом, да и во многом другом, они похожи – уроженцы города Нью-Йорк,
президенты США Теодор Рузвельт и Дональд Трамп. Если в этом плане рассматривать
перспективы Трампа, то приходишь к выводу, что у него есть неплохие шансы войти
в историю как победитель и президент, ставивший перед собой нередко не
популярные в обществе задачи и их решавший. «Критика сыпалась на него и справа,
и слева. Одни считали его зарвавшимся радикальным реформатором, другие – честолюбцем,
позером и популистом», – пишет Л. Спивак не о Трампе. И это не о Трампе, хотя
до чего же нам, живущим в XXI веке, означенный в
книге типаж хорошо знаком: «В нем сосуществовали полные противоположности: он
был одновременно и реалистом, и романтиком в изрядных дозах… он также был как
горячим националистом, так и отчаянным моралистом. Ему приписывали
гипертрофированное тщеславие и жажду власти, обвиняли в непомерном честолюбии и
эгоцентризме. Язвительный Марк Твен, к концу жизни ставший самым желчным
критиком американской политической системы, писал: ‘Мистер Рузвельт – это Том
Сойер мира политики ХХ века, постоянно важничающий, всегда ловящий возможность
покрасоваться; в его буйной фантазии Великая Республика – это большой цирк
Барнума, где он на манеже, а зрители – весь мир’…»
«Теодор Рузвельт действительно во всем стремился быть первым. Острая на
язык старшая дочь президента Элис однажды пошутила, что отец не любит ходить на
похороны и свадьбы, потому что не может быть ни покойником на похоронах, ни
невестой на свадьбе… За семь с половиной лет, проведенных в Белом доме,
Теодор издал 1081 президентский указ. Для сравнения: двадцать пять его
предшественников на этом посту издали за сто с лишним лет 1259 таких указов…
Позднее Теодор Рузвельт издаст указ, запрещающий анархистам и другим радикалам
въезд в страну…» И так далее. Сходство вплоть до, представьте себе, почти
родственного отношения к евреям, не столь часто встречающегося среди
американских президентов. «Летом 1906 года черносотенцы из ‘Союза русского
народа’ организовали убийство члена 1-й Думы от партии кадетов профессора М.
Герценштейна. Убийц судили, но Николай II их помиловал. В беседе с руководителем одного из отделений ‘Союза русского
народа’ графом Коновницыным он говорил <…>: ‘Даю вам мое царское слово,
что буду всегда исправлять их приговоры по просьбам дорогого мне “Союза
русского народа”’. В конце того же 1906 года Теодор Рузвельт, предложив О.
Стросу войти в правительство, сказал: ‘Я высоко ценю Ваш характер, Ваши
суждения и способности, и именно по этим причинам я хочу, чтобы Вы стали членом
моего кабинета. Но есть и еще одна причина: я хочу показать России и некоторым
другим государствам, что мы думаем о евреях в нашей стране’».
Вообще, взаимоотношения между США эпохи Рузвельта и царской Россией –
особые страницы в «Реке Теодора». Понятно, что всё, касающееся Портсмутского
договора и последовавшей Нобелевской премии, биографы Рузвельта освещают с
особой тщательностью. Уже в 1916 году историк Чарльз Вошбёрн
(Ch. Washburn) в книге Theodore Roosevelt. The Logic of His Career оправдывал каждое действие, решение американского президента и восхищался
им, а исследователь Сэмюэл Хэйс (S. Hays) в труде Conservation and the Gospel of Efficiency. The Progressive Conservation Movement, 1890–1920 объявляет
Рузвельта выразителем «народных чаяний».
Л. Спивак расставляет четкие акценты в катастрофических для России
взаимоотношениях с Японией в начале ХХ века. Рузвельт, взявший на себя роль
посредника в достижении Портсмутского мира, проявил уникальные качества
политика и дипломата, который твердо идет к заявленной цели. Переговоры
продолжались больше месяца и несколько раз находились под угрозой срыва. «Царская Россия представлялась ему (Рузвельту. – Г. К.) страной мрачного деспотического
режима, отмеченного византийским коварством. ‘Россия в течение ряда лет
обращалась с США так же дурно, как с Англией, и почти так же дурно, как с
Японией. Ее дипломаты лгали нам с бесстыдной и презрительной наглостью и с
циничным равнодушием показывали свое намерение организовать Китай против нас’,
– писал Рузвельт своему близкому другу на дипломатической службе.» Не правда ли, многое из сегодняшних реалий напоминает? Джордж Моури (G.
Mowry), исследуя в книге Th. Roosevelt and the Progressive Movement программу Национальной прогрессивной партии, пишет о том, что она
предвосхитила «Новый курс» Ф. Рузвельта; при этом Ричард Хофстадтер (R. Hofstadter) предлагает в своей работе Anti—Intellectualism in American Life обратиться
к философии и опыту Рузвельта для решения проблем, вставших перед американским
капитализмом в послевоенные годы ХХ века, канонизируя Рузвельта как «первого
интеллектуала в политике».
Параллелей с нынешним днем в «Реке Теодора» масса, и здесь места не хватит
эти фрагменты цитировать и сопровождать комментариями. Остается только отдать
должное самой компоновке монографии, поскольку уложиться в двести страниц,
говоря о Рузвельте, его жизни и деяниях, – непростая задача. Сам автор это
прекрасно понимает: «Жизнь ‘Короля Теодора’ была столь насыщена событиями, что
историки зачастую не берутся писать его биографию целиком, а ограничиваются
отдельными периодами жизни: ‘Молодость Рузвельта’, ‘Президентство Рузвельта’,
‘После Белого дома’ и т. д.»
В завершение остановлюсь на непосредственно авторском письме, мастерстве
прозаической составляющей этой книги. В ней практически нет ретардаций, а те,
что встречаются, оставляют впечатление прекрасно написанных пастишей на прозу
Фолкнера, Тургенева или Пришвина. «Черные, насыщенные электричеством тучи вновь
закрыли клонившееся к закату солнце. Мгновение назад атмосфера над рекой
Сомнения была спокойна – даже более чем спокойна: тяжелое состояние тропической
парной. Монотонное пение бесчисленных цикад умолкло как по команде. Ветер
разметал белесые клубы пара – этой нескончаемой обволакивающей горячей ваты – и
опрокинул весь мир водным потопом. Посреди бушующей стихии
Теодор Рузвельт читал под тентом ‘Закат и падение Римской империи’ Э.Гиббона и
находил много сходства между нравами древнего Рима и современного западного общества.»
Точные, энергетически емкие картины, выхваченные пристальным писательским
взглядом, добавляют импульс повествованию: «1 января 1880 года семилетняя дочь
Лессепса под звуки оркестра вынула первую лопатку грунта. В воздух
взлетели пробки от шампанского. Затем были парад и фейерверк. Супруга виконта
мадам де Лессепс в тот день немного обгорела на солнце». Такие «мелочи» и
придают словесности изящность, разнообразя информативную составляющую
беллетристики. Судьба главного героя «Реки Теодора» вполне укладывается в
формулу «человек выше его обстоятельств» и захватывает едва ли не детективным
сюжетом.
Нельзя пройти мимо фабульных разрывов в книге, характерных для
приключенческой литературы и «романов ужасов». Так, описывая тяготы экспедиции
в Бразилию, Л. Спивак касается взаимоотношений между участниками этого
многомесячного, тяжелого путешествия: «В один из дней офицеры экспедиции
обнаружили исчезновение ценнейшего из грузов: пятнадцати армейских пайков.
Каждый из таких пайков был рассчитан на питание четырех человек в течение трех
дней. Подозрение пало на Жулио де Лиму, самого крепкого и выносливого из
‘комарадас’. Тот отличался буйным нравом и часто вступал в конфликт с другими гребцами. К тому же он менее других членов
экспедиции терял в весе. Полковник Рондон дал офицерам секретный приказ следить
за Лимой…» Был ли Лима вором или подозрение пало на него без каких-либо
оснований – об этом автор сообщит страниц через двадцать-тридцать, держа тем
самым читателя в напряжении и не давая ему расслабиться.
Л. Спивак приводит голландскую пословицу, которую Рузвельт-младший слышал
от родителей: «Если ты увидел церковь и конюшню, это еще не значит, что ты уже
приехал». Применительно к «Реке Теодора» следует однозначно заметить, что дойдя
до последней страницы книги, нельзя быть уверенным, что на этом ты с ней
распрощался. Сказ о Рузвельте выводит за границы написанного,
к размышлениям о сегодняшнем дне Америки и нынешнем ее президенте, о
современном мировом порядке и умении во всем отстаивать интересы собственной
страны лучшим образом. В книге приводятся слова немецкого историка Рагнхильда
Фибига фон Хазе, который писал о Теодоре Рузвельте:
«Благодаря личной целостности, жизненной силе, энергии, политической близости к
реальности, знанию мира и дальновидности, он обладал харизмой, которая
перекрывала его слабости и сделала одним из популярнейших президентов США. В
историческом сознании он представляет восхождение Америки к статусу мировой
державы».
Для своей будущей кампании 2020 года президент США Дональд Трамп придумал
слоган Keep America Great! – «Сохраним Америку великой!» У
Истории нет окончания, вернее, мы о нем не узнаем (забудем Фрэнсиса Фукуяму), и
пока История длится, одни персонажи, как эстафетную палочку, передают
реализованное и накопленное другим, не обязательно в следующем поколении, и
события, ставшие чему-то причиной, впадают в другие события, как река впадает в
море или океан. Книга Леонида Спивака дает возможность ощутить этот
неослабевающий пульс истории США – страны, в которой таким героическим,
самобытным людям, как Теодор Рузвельт, не только есть место, но и отведена
особая миссия – быть действенным примером для потомков.
Геннадий Кацов
_____________________________
1. Считаются
ньюйоркцами еще трое американских президентов, но в отличие от Т. Рузвельта и
Д. Трампа, они родились в штате Нью-Йорк: 8-й президент США Мартин ван Бурен
(Киндерхук), 13-й президент США Миллард Филлмор (Саммер-хилл) и 32-й президент
США Франклин Рузвельт (Гайд Парк, шт. Нью-Йорк).
2. Приведенные
здесь и далее цитаты – из книги Л. Спивака «Река Теодора».