Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 290, 2018
* * *
Поэт,
бегущий в полночь к мутному бульвару,
где плачет пароход (без мамы),
где туман…
где всхлипывает март,
где прячется диспансер
(худой рентгенвесны показывает парк),
где холодно,
где соловей издох, попавший в снегопад…
поэт свихнувшийся,
на ледяной скамейке ждущий лета…
* * *
Топили камины, топили печи,
играли в парадных в чёт-нечет,
Сестра говорила: зима лечит,
а брат был – Платон Кречет.
А к ночи, когда леденели ветры
и в мeртвой заре коченели ветки,
нашeл Назорей свою рыбу в сетке
(и стали роптать предки).
Бежали девчонки, как босоножки,
в балетных па по лунной дорожке.
Стал месяц земле показывать рожки,
считая в серванте вилки и ложки…
Пора было ночи в трубу дунуть.
В углы пауки разбрелись думать…
День голову в петлю успел сунуть,
да ветер – в лицо плюнуть.
* * *
Когда не пишутся
стихи об одиночестве,
о прочности корней, о почвенности,
о непорочности зачатия, о творчестве,
о происках зимы, о крепости,
которую не взять ни в детстве, ни в отрочестве,
стихи о юности, о зодчестве,
об иночестве, о пророчестве
и о толстовском имени и отчестве…
стихи о бренности, о ревности, о глупости,
о распростертой пропасти и скупости…
О, Господи, подумать только – простыни
менять не надо, надо видеть сны,
от блуда пламенеюшие,
дожить до осени, до лета, до весны,
где комнаты стоят, прохладой веющие,
где юноши, уже слегка стареющие,
на бреющем полете тихо реющие,
висящие над пропастью во ржи,
и лица их печальны и нежны…
* * *
В. Ч.
Медленно постигаю твои стихи,
их принимаю почти внутривенно,
пью эти сумерки… Жизнь сокровенна,
дни благодатны и ночи тихи.
Ты ухитрился себя обмакнуть
в горечь и нежность,
в солонку мира…
Не сотворил из мира кумира,
но не сумел его обмануть.
Ветер невинен, и звeзды строги.
Не избежать этим летом разлуки.
Падают наземь небесные звуки,
тайно ложась в основанье строки…
Жаль, что не спрашиваешь, что же тут я
делаю?
Тешусь дождливой погодой.
Жадно живу на краю бытия,
ем хлеб изгнанья,
давясь свободой…
КОМФОРТ ЗИМЫ
Барух Спиноза,
сегодня ты мой господин!
Кегли с мороза
и банка любимых сардин.
Угли в камине,
в термосе кубики льда…
Ветер в пустыне.
В кране хмельная вода.
Горсточка пепла.
Бокалы осенней тоски…
Осень окрепла.
Зима заострила виски.
Барух Спиноза,
сегодня ты мой господин.
Руки с мороза.
На свете зима. Я один…
Старая проза. Любимый поэт.
Карамзин.
ПРОГУЛКА ПО ЛЕТНЕМУ САДУ
там Володя идет Гандельсман
по траве он гуляет
летний сад Петербург талисман Томас Манн
этот шторм за окном на него не влияет
там в саду на ветру дрогнут нимфы…
чуть-чуть в стороне
ходит гость иностранный
он ворчит как старик
не по мне (говорит)
не по мне эти новые рифмы
и стих этот странный…
светит лампа в ночи (у лампы есть раб)
жил себе и писал осененный таинственным нимбом
ах открыть бы
открыть бы и мне эту новую прозу с утра б –
и назваться Колумбом!..
там гуляет поэт не пугаясь простуд на ветру
и стихи сочиняет
ветер дует с Невы
ветер шепчет поэту: дай слезы утру
слезы вред причиняют
ветер ходит кругами по нашей стране, у ворот
там поэт выпивает
он читает стихи
он любимое слово на вкус и на ощупь берет –
и стихи убивают…
Так бормочет поэт и толкаются буквы не в лад
так рифмуются
совесть и сирость…
и впивает поэт эту ночь
эту морось и хлад
и вбирает в себя навсегда
этот текст,
эту сырость.