* * *

Самоубийцы с веревками

Бельевыми,

Просроченными таблетками,

Бритвами – острыми

И тупыми,

Бросившиеся под мыло,

По расписанию поезда.

Ах, Сильвия, Сильвия[i],

Почему ты стоишь в такой позе,

На коленях, с головою в духовке:

Ноги – в раскорячку, и зад – отклячен,

Может быть, ты хотела, чтобы смерть

Пристроилась сзади?

Большой стриптиз? Праздник для некрофила?

Чтобы смерть тебя так любила?

 

Самоубийцы с записками – длинными и короткими,

Умными и смешными,

С глазами – горящими и пустыми,

Внимательные – с планом в голове,

И неряшливые – без плана,

 

Самоубийцы – с флакончиками

И пипетками,

С обидами – срочными,

Изобретательные и не очень,

Вооруженные

Ножницами, отвертками, пистолетами,

Клозетами, лестницами и порошками,

С мостами и водоемами

Под мышкой, –

Выбросьте эти игрушки,

Смерть – не карьера,

Которую можно сделать,

Она не оценит вашу смелость,

И долгожданной встречи – не будет.

 

Здесь она, здесь!

Как стояла за левым плечом,

Так и лежит –

За мертвецом,

Подпрыгивает,

Обнимает

И держит за плечи,

 

Show must go on,

И новый реквизит –

Приносят

Плачущие родственники.

 

И колокол опять звонит для всех,

И плачут все по всем,

И все смеются хором,

И вспоминают всех…

 

 

* * *

                                                                              Е. В.

Ну вот мы и добрались до сути дела, до сердца Европы,

до середины жизни, до Праги.

И глядя с тобой с почти римских холмов –

Я вижу не город, а

Ловкую воронку, в которую стекается всё

Я вижу много-много ступеней, степеней,

Указателей, архитектурных деталей зла,

Придуманных так тонко, как будто бы действие всегда

Происходит на закате

 

Да, да, кивает скелетик на пражских часах, –

Я – механическая игрушка, умею кивать головой только вперед,

Еще в средние века считали, что мир очень стар,

А сейчас он – супер стар, так, звезда ни о чем

Посмертно награжден медалью «За храбрость»

 

Печально, что ты перешел на сторону сопротивления, но если бы ты

Не перешел – тоже было бы печально, Карел Павлик[ii],

Карел… кнедлик… брецель, пересмотревший свои взгляды

На службу и жизнь

И заслуживший одобрение начальства, потом заслуживший огонь, арест

И символическую могилу в Костелец-над-Черними-Леси

 

Ну вот и все, даже лебеди подняли нас на смех,

Когда мы случайно заглянули в тот подъезд,

Чтобы проверить, правильно ли мы идем по стреле времени,

Увеличивая в должном объеме энтропию и беспорядки

Ну вот и все, холмы не подвели нас, также как и граффити на соборах,

Туристические наборы чувств, тоска по мировой культуре, цветы зла,

Музей абсента, история слез, и голова,

Живущая несколько секунд –

После заката.

 

 

* * *

Ты вышел в магазин за хлебом, это был второй сезон, третья серия

Он расступился, и ты вошел в его воду

У кассирши в уголке глаза было показано:

Не отлучайся от меня: cын, мальчик, друг невесомый, отец на пенсии,

Вот сдача, которую я отрываю от сердца

Как и положено,

Кто-то подкинул в корзинку лишнее мороженное.

 

Ты вышел в магазин за хлебом, это был шестой сезон, пятая серия

Он расступился, и ты вошел в его воду

В очереди на кассу тепло как в яслях

Хлеб, молоко и яйца сверкают, переливаясь в руках.

Охранник в черной одежде заглядывает покупателям

Прямо в глаза:

Любишь ли ты меня так,

Как я – тебя?

 

 

* * *

Листья по-прежнему пустынны –

Записывают и стирают воздух,

Записывают и стирают

По-прежнему безумны –

Прячут внутри куста как тайну часть ночи

Но ночь – не тайна,

Она – добыча – для того, кто ее догоняет,

И – охотник – для того, кто убегает

 

Деревья заняли свои места навсегда

И не пускают туда,

Где стоят, а земля

Земля – всегда повсюду, всегда на месте, и потому

Некуда перемещаться

 

О эти темные неподвижные письма,

Вечная бессонница Черного

Впереди – утро, позади – футбольное поле

Направо – мяч, налево – забвение

 

 

* * *

                                                А. Д.

Автозапчасти, – о Боже!

Сумерки – окончанье всего,

Предел возможностей, затемнение

Ты уже умер

Так и не написав мне рекомендательного письма,

Единственной вещи, которая мне была от тебя нужна

Теперь я называю тебя так –

Без имени без отчества,

Изнемогающих под собственной тяжестью.

Обратно, вместе с твоею рукою, идущею вспять,

С рукою, которую не удержать, учащенно падает снег

Вопреки земле насильственной, переданной, вручённой –

Несошедшему голосу точно.

 

                                                            Санкт-Петербург

 

[i] Сильвия Плат (1932–1963) – американская поэтесса, зачинатель «исповедальной поэзии» в англоязычной литературе ХХ века. Покончила жизнь самоубийством. (Ред.)

[ii] Карел Павлик (1900–1943, Маутхаузен), офицер Армии Чехословакии, участник Сопро-тивления. В 1939 г., вопреки приказу, вступил в бой с немецкими войсками за Мистек, – единственный случай сопротивления чешской армии оккупации 1939 года. (Ред.)