Современники о книге А. Ремизова «Огонь вещей»
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 284, 2016
«Огонь бывает только настоящим…»
Современники о книге А. М. Ремизова «Огонь вещей»1
Книга
А. М. Ремизова «Огонь вещей. Сны и предсонье» (1954) занимает особое место
среди его книг 1950-х годов. Бόльшая часть этой оригинальной интерпретации литературного
наследия русских писателей-«сновидцев» посвящена прозе Н. В. Гоголя, любимого
писателя Ремизова. Поэтому именно так – «книгой о Гоголе» – сам он часто
называл в своих письмах и дневниках это произведение, на создание которого у
него ушло в общей сложности более двадцати лет.
В
1948–1952 годах работа над «Огнем вещей» стала для Ремизова одним из
первоочередных дел, поскольку писатель намеревался завершить книгу к
100-летнему юбилею со дня смерти Гоголя (21 февраля 1952 года). Он регулярно
отчитывался об этом в своих письмах писательнице А. Ф. Рязановской2.
Так, в мае-июне 1948 года он отмечал, что, наконец «насытившись сказками»,
«принялся за Гоголя»3, а к 26 февраля 1952 года, «совсем
обезглазив», уже приготовил главы «Тройка», «Ноздрев», «Воскрешение мертвых –
Чичиков», «Сквозь пепельно-синий дурман», а также альбомы с рисунками к поэме
«Мертвые души»4. Двумя днями позже, 28 февраля, близкий друг
писателя Н. В. Резникова оставила во второй «Золотой книге Обезвелволпала»5
свой автопортрет и памятную запись: «А[лексей] М[ихайлович] кончил Гоголя.
Наташа Резникова. 28.2.1952»6.
Однако
издать «Огонь вещей» в юбилейном 1952 году у Ремизова не было возможности. Лишь
спустя год в издательстве «Оплешник»7 началась подготовка книги к
печати. Ее выход писатель надеялся приурочить к очередной годовщине со дня
смерти своей жены Серафимы Павловны Ремизовой-Довгелло (13 мая), но из-за
ошибки верстки издание к этой дате подготовить не успели. Книга вышла тиражом 300
экземпляров только летом 1954 года.
В
ту пору писатель активно рассылал по почте друзьям и знакомым свои новые
издания. В ответ же, как правило, приходили письма с благодарностями. «Огонь
вещей» – это пятая книга, вышедшая в издательстве «Оплешник», но и в этом ряду
она представляет собой совершенно уникальный случай. Отправленная по разным
адресам, как и другие, более ранние книги, она вызвала целую бурю весьма
неоднозначных письменных откликов из Франции, Германии, Англии, США, Канады,
Алжира, СССР. Ремизову писали критики и литературоведы, прозаики и поэты – Ю.
К. Терапиано, Г. В. Адамович, Ю. П. Иваск, Д. И. Чижевский, А. Н. Мазурова, А.
Ф. Даманская, М. Л. Гофман, В. И. Малышев, А. С. Долинин, Л. Д. Ржевский, И. В.
Чин-нов, Т. А. Величковская, В. В. Торский, А. П. Прокопенко, В. Б.
Свен-Кульбицкий, художники – Н. В. Зарецкий, И. М. Левин, Н. Ф. Бурова, С. И.
Шаршун, а также другие представители интеллигенции Русского Зарубежья, в том
числе музыкант Ю. Б. Елагин, лингвист Б. Г. Унбегаун, историк и публицист Н. И.
Ульянов. С особым вниманием к этой книге отнеслись и в семье Черновых-Резниковых-Андреевых-Сосинских8.
На изданный при непосредственном участии Н. В. и Д. Г. Резниковых «Огонь вещей»
откликнулись в своих письмах почти все представители этого семейства – В. Б.
Сосинский, О. В. Андреева, В. Л. Андреев, О. Е. Колбасина-Чернова. Более того,
шестеро из получивших в дар книгу критиков и литературоведов (Адамович,
Мазурова, Терапиано, Иваск, Даманская, Чижевский) позднее опубликовали на это
произведение свои официальные отзывы. Все это позволяет сделать вывод о том,
что вокруг «Огня вещей» в эмиграции возникла оживленная дискуссия.
Читателей
привлекало уже само оформление книги, поскольку Ремизов не только предложил
собственную интерпретацию снов Гоголя, но и нарисовал их. На красной обложке
«Огня вещей» был изображен гротескный портрет Ноздрева, напоминавший, по мнению
Юрия Терапиано, «тибетского божка»9. Врач и поэт Александр
Прокопенко описал это изображение в своем письме так: «Уже обложка страшна. Цвет
– много крови, и, беря Ваше выражение, лохмотья тьмы. И под трагической
японски-афинской маской подпись ‘Ноздрев’»10. Читатели реагировали
на внешний вид издания по-разному. Если Ольга Колбасина-Чернова осторожно
отмечала, что «книжникам нравится и размер, и рисунки, и обложка»11,
то Юрий Иваск откровенно признавался, что в «Огне вещей» «хороши картины», но
«не та, что на обложке, а те, что внутри»12. Но в целом оформление
книги было оценено современниками писателя достаточно высоко. Художник Николай
Зарецкий даже попросил Ремизова прислать ему три оттиска рисунков на белой
бумаге – «рисунок обложки, брички и изумительный рисунок, портрет Гоголя»13
– для помещения в своей книге.
Но
более всего получателей «Огня вещей» затрагивало содержание произведения,
поскольку оно, по словам Мазуровой, было «о Пушкине, Гоголе, Лермонтове,
Тургеневе, Достоевском», но «не для тех, кто ‘выучил’ классиков в школе, а
получив диплом, отложил их в ларец ‘национальной гордости’, а только для тех,
для кого эти писатели остались навсегда живой частью их восприятий и
переживаний»14.
Действительно,
в новой книге Ремизов предложил своим читателям нетрадиционный взгляд на
историю русской литературы. По его словам, после того как Петр «залил на Москве
Красную площадь стрелецкою кровью и по крови дубинкой забил глубоко в землю
природный лад русской речи», настоящий, исконный русский язык оказался забыт и
оставлен, а потому даже лучшие русские писатели с тех пор начали писать на лад
французский или немецкий. В результате ремизовская трактовка творчества русских
классиков могла восприниматься как нелюбовь писателя к их наследию. Спорные
тезисы о других авторах щедро рассыпаны по всему тексту «Огня вещей». Вот лишь
некоторые из них: «Пушкин, вдохновив Гоголя, отравил его своим умом»; «лишенный
юмора Тургенев» пишет не «по-нашему», а чтение его прозы возможно только «после
обеда»; Толстой «словесно бездарен» и учиться у него писать – «пустое дело»;
Достоевский «родился без песни», «с тяжелыми мыслями», и искусство слова для
него – «тьма египетская». И далее о современниках: «слащавый провинциализм» – о
Сологубе, «гоголевский копиист со стрекотней Заратустры» – об Андрее Белом,
«вроде как по латыни ‘пушкинская’ проза» – о Брюсове и т. д.
И
хотя в официальной критике некоторые из рецензентов (например, Терапиано и
Чижевский) осторожно обратили внимание на специфику ремизовского восприятия
русской классики, никто из них, помимо Георгия Адамовича, не осмелился публично
вступить в спор с писателем. Поэтому в своей книге «Одиночество и свобода» (1955)
Адамович вполне справедливо сетовал: «Как мало осталось в нашей литературе
страсти, задора, любви к своему делу, беспокойства за его судьбу! Чем, кроме
того, что ‘писатель пописывает, читатель почитывает’, можно объяснить молчание,
которое одно только было ответом на эти оценки Ремизова? Ведь даже ‘словесная
бездарность’ Толстого никаких возражений не вызвала. Прочли, в лучшем случае
покачали головой, – и только»15.
Тем
не менее читательские письма вокруг этого произведения убеждают нас в том, что
эти ремизовские оценки не только были замечены поклонниками его творчества, но
и существенно повлияли на их вкусы и пристрастия, поскольку мнение Ремизова
было для них весьма авторитетным. Часто они полностью принимали его точку
зрения. Причем свободная и экспрессивная манера, в которой авторы писем
высказывали свое мнение, явно напоминала стиль изложения, характерный для «Огня
вещей». Нет никаких сомнений и в том, что в 1950-е годы это произведение
обсуждалось в литературных кругах. В частности 10 августа 1954 года оно было
представлено в программе радио «Освобождение». Художник Сергей Шаршун в декабре
1954 года в гостях у поэта Тамары Величковской стал свидетелем выступления
доктора Прокопенко16 о «Гоголе–Вие–Панночке» по мотивам «Огня
вещей», а художница Нина Бурова в конце своего длинного письма от 14 февраля
1955 года, посвященного обстоятельному анализу этой книги, вспоминала: «В
Париже [в] 1952 г. сидя за чаем у Влад[имира] Ивановича Поля с Сергеем
Конст[антиновичем] Маковским говорили о творчестве, об искусстве и т[ому]
п[одобных] темах. В заключение С. К. Маковский сказал, что самый умный и
замечательный человек в мире в настоящее время – это Алексей Ремизов…»17
Впервые
публикуемые письма Ремизову от разных представителей Русского Зарубежья из
собрания отдела рукописных фондов Государственного литературного музея (ОРФ
ГЛМ) свидетельствуют о значительном влиянии книги «Огонь вещей» на творческую
интеллигенцию середины 1950-х годов.
______________________________
1. Работа выполнена при финансовой поддержке Российского
гуманитарного научного фонда (РГНФ, проект № 16-04-00179а).
2. Наталья Викторовна Резникова (1903–1992) вспоминает об
этой писательской переписке конца 1940 – начала 1950-х так: «А[лексей]
М[ихайлович] был очень аккуратен в переписке: каждое письмо требовало ответа
<…> Приходили письма и посылки из Америки. Среди других регулярно от
Антонины Федоровны Рязановской. Семья Рязановских – давнишние друзья Ремизовых.
Об Иване Александровиче Рязановском, филологе, А. М. пишет в ‘Подстриженными
глазами’. Валентин Александрович – его брат, жил в Калифорнии, его жена,
Антонина Федоровна, – писательница; ее книга ‘Семья’ пользовалась большим
успехом в эмиграции; она человек исключительной доброты и чуткости. Антонина
Федоровна поддерживала Ремизова материально частыми посылками продуктов и
одежды, не только для самого А. М., но и для его друзей» (Резникова Н. В.
Огненная память: Воспоминания об Алексее Ремизове. – СПб., 2012. С. 162).
3. Письмо Ремизова А. Ф. Рязановской от 20 июня 1948 года
// ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 379. В те же годы Ремизов работал над
созданием цикла сказочных повестей «Легенды в веках».
4. ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 424.
5. В последний период жизни Ремизов вел записные книжки,
в которых просил людей из своего ближайшего окружения оставлять автографы и
рисунки. С января 1951 по ноябрь 1957 года в этих книжках расписались
практически все гости, посетившие его квартиру на улице Буало в Париже. Рядом с
каждым автографом и рисунком указана точная дата. Кроме того, впоследствии под
отдельными записями писатель добавил свой небольшой комментарий. Эти блокноты
были названы Ремизовым «Золотыми книгами Обезьяньей Великой и Вольной палаты
(Обезвелволпала)» и пронумерованы – с № 1 по № 7.
6. ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 947. Л. 37.
7. «Дружеское» издательство, организованное Д. Г.
Резниковым и Н. В. Рез-никовой с целью издания книг Ремизова. Ранее в
«Оплешнике» вышли книги: «Ихнелат» (1950), «Бесноватые – Савва Грудцын и
Соломония» (1951), «Мелюзина. Брунцвиг» (1952), «Мышкина дудочка» (1953).
8. Ольга Елисеевна Колбасина-Чернова (1886–1964) –
литератор, вторая жена эсера В. М. Чернова. Одна из ее старших дочерей, Ольга,
была женой поэта В. Л. Андреева, ее сестра-близнец Наталья – поэта Д. Е.
Резникова, а младшая дочь Ариадна – поэта В. Б. Сосинского. Эта литературная
семья принадлежала к ближайшему окружению Ремизова.
9. Терапиано Ю. К. Рец. на кн. «Огонь вещей» //
Литературный современник: Альм. – Мюнхен, 1954. С. 299.
10. Письмо А. П. Прокопенко Ремизову от 18 ноября 1954 года
// ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 666.
11. Письмо О. Е. Колбасиной-Черновой Ремизову от 14
сентября 1954 года // ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 560.
12. Письмо Ю. П. Иваска Ремизову от 23 августа 1954 года
// ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 546.
13. Письмо Н. В. Зарецкого Ремизову от 6 августа 1954
года // ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2 Ед. хр. 536.
14. Мазурова А. Н. Одиночество живых. Алексей Ремизов и
его новые книги. / Статья была вложена в ее письмо Ремизову от 2 октября 1954
года // ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп. 2. Ед. хр. 602.
15. Адамович Г. В. Ремизов // Одиночество и свобода. –
М., 1996. С. 70.
16. Содержание доклада А. П. Прокопенко, целиком
основанного на книге «Огонь вещей», подробно изложено в его вышеуказанном
письме к Ремизову.
17. Письмо Н. Ф. Буровой Ремизову от 14 февраля 1955 года
// ОРФ ГЛМ. Ф. 156. Оп.
2.
Ед. хр. 494.