К 25-летию фонда-коллекции
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 283, 2016
Татьяна Колодзей: Костаки, Додж и другие души…
Я начала собирать свою коллекцию более 50 лет назад. Сегодня
она насчитывает свыше семи тысяч произведений: живопись, графика, фотография,
скульптура, кинетические объекты и интерактивные инсталляции – более трехсот
авторов из России и стран бывшего Советского Союза. Это уникальное
свидетельство развития главных направлений российского искусства от хрущевской
«оттепели» до наших дней – своеобразный исторический и художественный срез.
Главными критериями для отбора работ в коллекцию были всегда индивидуальность,
талант художника и качество произведений; направление и стиль – это было не так
важно. Поэтому сегодня наше собрание дает достаточно полное представление о
современном русском искусстве.
Своим учителем я считаю Георгия Дионисовича Костаки.
Коллекция Костаки была просто бесценна. Попав к нему впервые в 17 лет и увидев
его коллекцию, я «заболела» этим на всю жизнь. В коллекции Костаки и в немногих
других частных собраниях (Я. Е. Рубинштейна, А. Ф. Чудновского) находилось то,
что нельзя было увидеть нигде в России: Попова, Клуцис, Шагал, Малевич,
Кандинский, Филонов… Эти художники не выставлялись в официальных музеях. Все
музейные фонды – и Третьяковской галереи, и Русского музея – были закрыты для
публики. Запасники были настоящими «секретными объектами». Слово «абстракция»
нельзя было произносить вслух – враждебная идеология. А у Костаки всегда была
очень теплая и дружеская обстановка; к нему приходило много художников, и эти
посещения оказывали на них большое влияние, давая возможность увидеть
подлинники и оценить значение русского авангарда ХХ века. Было в собрании
Костаки и много работ Анатолия Зверева, Дмитрия Плавинского, Дмитрия
Краснопевцева, т. е. произведения того поколения, которое начала собирать я. В
те годы я не могла даже представить себе, что на базе моего собрания будет
создан фонд в Америке.
Советский Союз был закрытой страной с то-талитарным
режимом. Коллекцию я хранила в комнатах коммунальной квартиры и показывалась
она только знакомым, которые интересовались современным искусством. Большинство
людей даже не подозревало, какое богатство представляет современное
неофициальное искусство, современниками которого они были. Собранные работы шли
вразрез с тем, что представляло официальное искусство, – да и с тем, что было
вокруг. Слухи о коллекции росли; в нее стали попадать работы из самых разных
уголков страны – Грузии, Эстонии, Латвии, куда я ездила несколько раз в год.
В Москве в 1969 году была введена обязательная строжайшая
цензура для всех выставок. Цензура осуществлялась Главным управлением культуры
Моссовета. Невидимая советская «берлинская» стена ощущалась почти физически,
кожей, – и думаю, что более болезненно и чувствительно, чем жителями Восточного
Берлина – их реальная стена. «Оттепель», слишком короткая, чтобы что-то
растопить, все превратила в лужу, которая быстро испарилась. Запреты
стремительно распространились по территории СССР, чуть свободней было только в
трех прибалтийских республиках. В Таллинне, начиная с 1968 года, проходило
триенале современной графики, которое я всегда посещала.
Например, история моего портрета Анатолия Зверева 1969
года. В 1969 году Толя пришел ко мне на Дорогомиловскую, где я жила в одной
комнате коммунальной квартиры. Соседи недоверчиво на него посмотрели, так как
на нем рубашка и серая фуфайка были надеты наизнанку. Это был Толин «фирменный»
стиль того времени. В то время не было материалов, Толя сделал несколько работ
на мешковине, расстилая ее на полу. У меня была книга по технике живописи,
которую он внимательно пролистал, особенно главу «грунты». Мы с ним обсудили
несколько великих мастеров прошлого. Толя был сведущ в истории искусств, и мне
было с ним интересно разговаривать. «А хочешь, я напишу твой портрет?» –
спросил Толя. Зная несколько случаев, когда он писал портреты и все краски
оказывались на потолке, я пришла в замешательство. По-чувствовав это, Толя
сказал: «Неси газеты и постели их на стол». Вопрос стал, чем рисовать. У меня
был кусок серого выцветшего картона, но зато имелась баночка английской туши и
настоящая японская кисть, что Толя очень оценил. Несколько виртуозных взмахов –
и портрет был готов; мне он очень понравился. «Ты знаешь, чтобы никто ничего не
подумал, я напишу: ‘В подарок за дельный совет’. Ты мне очень помогла.» После
портрета мы спустились перекусить в пельменную в нашем доме. Ловя косые взгляды
посетителей, Толя спросил: «Тебе, наверно, стыдно со мною сидеть?» Он был очень
чувствительным и трепетным человеком. Второй мой портрет Толя сделал в
мастерской Владимира Немухина маслом на холсте за несколько месяцев до смерти в
1985 году.
В 1969–1971 годах мне удалось организовать несколько
выставок художников-нонконформистов – Дмитрия Плавинского, Михаила Кулакова и
Отария Кандаурова – в Доме культуры ученых ядерной физики в Дубне. Тем, кто не
был членом Союза художников, было очень непросто приобретать материалы для
работы, особенно для печатной графики. Литографские камни были пронумерованы и
выдавались только членам Союза, медные или цинковые доски вообще невозможно
достать… Вспоминаю, как в 1970 году после выставки Плавинского несколько
работников института, восхищенные офортами мастера, помогли вынести из
сверхохраняемого помещения несколько металлических пластин, которые позже он
использовал для работы.
В 1974 году у меня родилась дочка Наташа. Первую работу в
свою собственную коллекцию она получила в подарок от художника Петра Беленка,
когда ей исполнился всего один год. Наташа росла среди картин и скульптур; в
2003 году, уже став куратором и искусствоведом, она организовала персональную
выставку Петра Беленка «В черно-белом пространстве» – в ООН в Нью-Йорке. Это
стало открытием для американцев.
В августе 1975 года художники попросили меня и Леонида
Талочкина помочь в организации выставки и работе с экспозицией в Доме культуры
на ВДНХ, приуроченной к годовщине «бульдозерной» выставки. 29 августа 1975 года
было получено разрешение от Главного управления культуры исполкома Моссовета на
проведение выставки художников, проживающих только в Моск-ве. Для этого
предоставлялось помещение павильона «Дом культуры» на ВДНХ СССР, с 20 по 30
сентября 1975 года. Каждый желающий художник с московской пропиской мог принять
в ней участие. Первоначально единственным цензурным условием было не нарушать
принципы советского права, прописанные в Уголовном кодексе РСФСР (оскорбление
герба и флага, национального героя, порнография). В результате администрация
создала невыносимые условия для организаторов и участников выставки. При завозе
работ художники по несколько часов ожидали именные пропуска, которые
действовали только при предъявлении паспорта с московской пропиской. Мне долгое
время не выдавали пропуск, в конце концов, после проволочек, я получила его
с… № 1. Все пропуска были пронумерованы и подписаны высоким милицейским
чином. Я до сих пор храню в нашем архиве этот пропуск как олицетворение маразма
советского времени. Все окна «Дома культуры» были плотно закрыты и открывать их
не разрешали, хотя на улице стояла жара. Художников и рабочих, вышедших
пообедать, подолгу не пропускали обратно. Все продолжалось и во время
проведения выставки: то у одного, то у другого участника отбирали постоянные
пропуска, контрамарок выдавалось в несколько раз меньше, чем было обещано.
Ночью перед вернисажем цензурная комиссия ГУК без объяснений сняла с экспозиции
38 работ. В знак протеста все художники сняли все свои работы. Выставка тут же
была закрыта, а художники, собравшиеся около павильона, были оцеплены конной
милицией. После нескольких часов дебатов было достигнуто компромиссное соглашение
с администрацией о снятии 16 работ. 21 сентября выставка наконец-то открылась для посетителей. В конечном итоге в
ней участвовало 146 художников, работающих в различных направлениях, и было
экспонировано более 500 работ.
Но борьба с властью, многие представители которой были
хорошо физически подготовлены и одеты в плотно облегающие мускулы трикотажные
костюмы и одинаковую обувь, продолжалась ежедневно до конца выставки. Пиком
экспозиции стали работы «Хипповый флаг» группы «Волосы» и инсталляция «Высиживайте
яйца!» Рошаля – Скерсиса – Донского (позднее – группа «Гнездо»). Несмотря на
то, что по требованию пожарной охраны инсталляция – гнездо из зеленых ивовых
веток – было пропитано и почти плавало в антипожарном составе антипирине, часть
инсталляции бы-ла просто выброшена «пожарниками» на помойку как огнеопасная.
Рабо-ты, запрещенные к показу, были арестованы на все время высавки и
возвращены только на следующий день после демонтажа экспозиции. Естественно,
никаких объявлений о выставке не было. Но новость быстро разнеслась, и толпы
зрителей занимали очередь с раннего утра и стояли по несколько часов, чтобы
попасть на выставку.
Участвовала я и в нескольких перформансах, включая группу
«Красная Звезда» Михаила Чернышова в 1975 году. В коллекции хранится моя
именная куртка с эмблемой перформанса. Михаил Чернышов организовал группу
«Красная Звезда» в 1975 году, чтобы отметить тридцатую годовщину Организации
Объединенных Наций. Накануне перформанса я приехала в небольшую квартиру
Чернышова и его жены Нади, где шли последние приготовления. Участники готовили
самодельные флаги (американский, советский, британский и ООН) и белые куртки из
простынного хлопчатобумажного материала с гуашевой набивкой по трафарету с
фамилией участника и большой красной звездой. На следующий день на самой ранней
электричке, почти в темноте, из квартиры Чернышова участники перформанса
приехали на станцию «Горки». Надев обмундирование, мы установили на снежном
поле флаги и цветные знаки (звезды, круги и свастики) двумя рядами. Когда добрались
несколько зрителей, в основном друзья, знаки были подожжены. Идея перформанса
была основана на визуальной конфронтации знакомых символов, вызывала различные
социальные и исторические аллюзии, некоторые из которых были достаточно
провокационными (например, объединение свастики с советской звездой). Но так
как перформанс проходил далеко от Москвы и свидетелями были только друзья, то
все закончилось благополучно для участников.
В 1974 году художник Борис Штейнберг познакомил меня с
американским коллекционером Нортоном Доджем, и я активно стала помогать
формированию его коллекции, старалась показать ему художников, которых считала
интересными. Тогда они были мало известны, а теперь работы многих из них висят
в различных музеях мира. Оказалось, что я не ошиблась в выборе. Нортон Додж
хотел написать об этом в первом каталоге его коллекции в 1977 году, но я
попросила этого не делать. В то время такое упоминание было просто опасно, а ведь
у меня была маленькая дочка. Позже, в 1995 году, Нортон Додж написал в книге о
своей коллекции: «Главным прорывом в собирательстве было в середине 1970-х,
когда художник Борух (Борис Штейнберг), брат Эдуарда Штейнберга, привел меня к
Татьяне Колодзей. Каждый раз, когда я приезжал в Москву, я встречал Татьяну
днем после работы, когда это было возможно, и мы посещали двух, трех, а иногда
четырех художников, – прежде чем едва не падали от усталости. Она тогда уже
была известным московским коллекционером. С ее помощью я встретил несколько
десятков ключевых московских нонконформистов, которые были или не известны мне
или вне моей досягаемости, таких как Римма и Валерий Герловины, Эдуард
Гороховский, Франциско Инфанте, Илья Кабаков, Вячеслав Колейчук, Виталий Комар
и Александр Меламид, Дмитрий Краснопевцев, Виктор Пивоваров, Эдуард Штейнберг,
Михаил Шварцман, Анатолий Слепышев, Борис Свешников, Алексей Тяпушкин, Олег
Целков, Владимир Янкилевский и другие».
В 1978 году Виталий Комар и Александр Меламид, приехав в
Нью-Йорк, создали свой первый «капиталистический» проект – корпорацию по
покупке и продаже душ. Покупка и продажа душ – это не новая идея; мы знаем о
Фаусте, Мефистофеле, вполне символичных скупленных «мертвых душах» Гоголя… –
давняя традиция. В данном случае речь, напротив, не шла о соблазненных,
«купленных» дьяволом душах, – просто о деловом предприятии. Человек продает
душу за определенную сумму, а художники ее перепродают. Комару и Меламиду был
интересен капиталистический подход к такой духовной проблеме, и, казалось, что
это даст неожиданное сочетание и новизну. В этом проекте большую роль играли
бюрократические бумаги, расписки, реклама. Они напечатали много рекламы в Art
in America, The New York Times, табло было на Times Square. Поместив объявление
– бланк – как вкладыш в журнал «Арт Форум», подписчики «Арт Форума» могли его
заполнить. Сначала желающих продать душу было немного, Энди Уорхол продал свою
душу за $0.00 (что в принципе не являлось легальным контрактом), а Нортон Додж
продал свою душу за 98 центов. Но когда художники предложили поставить души на
комиссию, где продающему можно было вписать любую стоимость, то они сразу
получили несколько сотен душ. Люди запрашивали за свою душу до 1,000,000
долларов. Аукцион душ, который вели Рошаль, Скерсис и Донской, состоялся в
Москве 19 мая 1979 года и был, наверное, первым художественным аукционом в
СССР, задолго до Сотбис 1988 года. Текст приглашения гласил:
«С ноября 1978 г. по май 1979 г. Комар и Меламид скупали
души у американского населения для последующей перепродажи в Москве.
Одновременный хеппенинг – аукцион американских душ – планируется в Москве и
Нью-Йорке. Души будут продаваться в Москве в то время, как в Нью-Йорке в
галлерее Рональда Фельдмана соберется публика для участия в аукционе.
Как мы, художники, верим, душа творца присутствует в
каждом произведении искусства. Таким образом, можно предположить и обратное:
каждый предмет, который содержит душу индивидуума, является произведением
искусства. Следовательно, мы осуществляем первую открытую распродажу
американского искусства в Москве в целях дальнейшего расширения
советско-американских торговых отношений.
Продажу душ осуществят Донской – Рошаль – Скерсис 19 мая
1979 г. в 19 часов по московскому времени в мастерской художника Одноралова Михаила
по адресу: Москва, ул. Дмитриевского, д. 10, кв. 13 (вход со двора, с торца
здания).
Комар и Медамид, Нью-Йорк
НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО!
АУКЦИОН АМЕРИКАНСКИХ ДУШ В МОСКВЕ.»
В 1979 году на московском аукционе «Душа Нортона Доджа»
из проекта Виталия Комара и Александра Меламида «Корпорация по покупке и
продаже душ» стала самым дорогим лотом. Я приобрела «душу» за 146 рублей –
сумма для того времени большая. Через 30 лет после продажи «души» Нортона Доджа
и пребывания его «души» в Москве в 2008 году она возвратилась в Нью-Йорк и
стала символом выставки «Москва – Нью-Йорк. Сеанс одновременной игры. Из
коллекции Kolodzei Art Foundation» в Челси Арт музее. Нортон Додж, пришедший на
выставку, поблагодарил меня и Наташу за изумительную сохранность его души. Ему тогда
исполнился 81 год.
Шло время… Наступил 1985-й год. Все художники
постепенно начали выставляться более-менее свободно, а я стала подумывать о
создании Фонда. Однако моя первая поездка в Америку произошла лишь в декабре
1989 года. До этого ОВИР не выпускал меня ни в Польшу, ни в Болгарию, так как я
никогда не была членом партии и ВЛКСМ. В Америке я встретила знакомых, которые
посещали мою коллекцию в Москве. Они приняли меня замечательно, особенно Грэйс
Кеннан Уорнике, дочь Джоржа Кеннана, бывшего посла в СССР в сталинское время. Я
приехала в Нью-Йорк по ее приглашению и провела первое в жизни американское
Рождество у родителей Кеннан в Принстоне. Грэйс поддержала идею основать Фонд.
В этом очень помогли корреспондент «Херст» Джон Волик и юрист Майкл Клайн. И в
феврале 1991 года, на закате советского режима, «Колод-зей Арт Фаундейшн»,
основанный на базе коллекции, начал свою деятельность в США. В Совет директоров
вошли Нортон Додж, Самуэл Харрелл, Грэйс Кеннан Уорнике, Кристиан Кизи, Грегори
Гурофф, Вэйн Мэри, кн. Ольга Щербатова-Джорджадзе, гр. Рут Ламбсдорфф и другие.
Каждый период в искусстве имеет свои временные границы и
технические возможности. В предыдущих веках жизнь протекала размеренно, и если
художник вместо темперы начинал работать маслом, это была уже революция. ХХ век
пронесся стремительно. Каждое новое поколение пыталось смести все, что было до
него. Однако абсолютно новое создавать трудно. Молодой художник, если он
наделен творческим потенциалом, старается играть с новыми материалами и идеями.
Я считаю, что ХХI век тем и хорош, что в нем сосуществуют много разных
направлений; одно ни в коем случае не подменяет и не вычеркивает другое.
Наталья Колодзей: …И жизнь, и слава, и любовь
Сегодня Фонд организует художественные выставки в музеях,
культурных центрах и университетах на территории США, России и Европы,
устраивает российско-американские культурные обмены; издает книги и каталоги по
русскому искусству. Мы не продали из своей коллекции ни одной работы. Однажды
маму спросили: «Сколько стоит ваша коллекция?» Она ответила: «Моя коллекция –
это моя жизнь. И если моя жизнь чего-то стоит, то это и есть цена коллекции». В
коллекции находятся работы уже ставших известными художников, таких как Илья
Кабаков, Виталий Комар и Александр Меламид, Владимир Немухин, Эрик Булатов,
Иван Чуйков, Эдуард Штейнберг, Олег Васильев, Михаил Шемякин, Эрнст
Неизвестный, Михаил Шварцман, Франциско Инфанте и многих других. «Колодзей Арт
Фаундейшн» является своеобразным миссионером русского искусства и, одновременно,
ведет несколько крупных проектов. Наряду с уже получившими мировую известность
художниками, на выставках экспонируются интересные работы молодых авторов.
Почти с каждой работой в коллекции связана своя история.
Например, одна из работ Дмитрия Краснопевцева из нашей коллекции – «Натюрморт»
1958 года (которая выставлялась в квартире Святослава Рихтера в 1962 году) – в
2005 году экспонировалась на выставке «Квартирные выставки 1956–1979» в рамках
Московского биеннале. Работа Игоря Холина (сына Лидии Мастерковой) участвовала
в знаменитой «бульдозерной» выставке 1974 года, напечатана в каталоге «Россия!»
к выставке в Музее Гуггенхайма в 2005 году. В коллекции находятся небольшие
рисунки конца 1950-х и знаковые произведения последнего времени Владимира
Немухина; ранние работы и стихи Анатолия Зверева, написанные кистью на бумаге;
ранние работы Валерия и Александра Волковых; ранние работы Валерия Черкашина,
замечательный карандашный двойной портрет Тани и Наташи Колодзей, сделанный
Петром Беленком, одна из первых работ 1963 года Александра Ситникова, ранние
работы Валерия Герловина, кубики Риммы Герловиной, рисунок обнаженной,
сделанный на 3-м курсе института Владимиром Янкилевским; ранний рисунок 1961
года Ильи Кабакова; вариант дипломной работы 1957 года Олега Васильева и многие
другие раритеты. Каждое произведение и объект очень важен для цельной концепции
коллекции и занимает свое место в контексте творческой биографии художника, а
также в контексте всего современного искусства.
Работы из нашей коллекции очень часто экспонируются на
выставках в США, Европе и России, включая выставки «100 художников из коллекции
Колодзей» в Государственном музее изобразительных искусств в г. Ташкенте, 1989;
«Ураган времени» в Сан-Ремо, Италия, 2000; «Абстракция в России. ХХ век» в
Государственном Русском музее, 2001–2002; «Обретая свободу: 1961–2005» в
Берген-музее в Нью-Джерси и музее Липпа-Ратнер во Флориде, 2004–2005; «О
Духовном в русском искусстве, 1965–2011. Из коллекции Kolodzei Art Foundation»,
Музей русского искусства, Миннеаполис, Миннесота, 2013; «Это ведет к пожару:
Русское искусство от нонконформизма до глобального капитализма. Из коллекции
Kolodzei Art Foundation», Neuberger Museum of Art, Перчес,
Нью—Йорк,
2014–2015; «Обретая свободу: 1961–2005. Из
коллекций Kolodzei Art Foundation и
доктора Вэйн Ф.
Якес», Paul and Lulu Hilliard University Art
Museum, Лафейетт, Луизиана, США,
2014; « О
Духовных традициях в
русском искусстве. Из
коллекции Kolodzei Art Foundation», Chelsea Art
Museum, Нью—Йорк, 2011;
«Москва – Нью—Йорк.
Сеанс одновременной игры.
Из
коллекции Kolodzei Art Foundation», Государственный
Центр современного искусства
(ГЦСИ), Москва, 2007;
Chelsea Art Museum, Нью—Йорк, 2008;
«От
нонконформизма до феминизма:
русские женщины— художники
из
коллекции Kolodzei Art Foundation», Chelsea Art
Museum, Нью—Йорк,
2008–2009; «От
Ленинграда до Петербурга:
25 лет
в
искусстве», Chelsea Art Museum, Нью—Йорк,
2003–2004; Historic MADI: Its Roots. Artists from Russia through Uruguay to
Argentina in 20th Century, MADI Museum, Даллас, США,
2006; «Московская печатная авторская
графика 1961–2005, из собрания
Колодзей», International Print Center New York, Нью—Йорк,
2005, и
т. д.
В 1992 году был осуществлен грандиозный проект «Европа –
Америка 500». В космос была запущена ракета с капсулой, в которую были помещены
послания Ельцина и Далай-ламы, а также 9 рисунков молодых сибирских художников
из «Круга чистых» (г. Новокузнецк) – из нашей коллекции.
В последние годы многие художники живут и работают на
Западе. Мы прилагаем много усилий, чтобы соединить пространства искусства
разных стран в единое целое. В 2004–2005 годах мы организовали ретроспективную
выставку Олега Васильева в Государственном Русском музее и Государственной
Третьяковской галерее. Мы радуемся каждому своему проекту, особенно, когда
чувствуешь, что проект имеет значение в жизни художника, – например, как
выставка и книга «Олег Васильев: память говорит (темы и вариации)» в ГТГ и ГРМ,
2004–2005 годах. Эта была первая (после 1968 года) в России масштабная выставка
Олега Васильева (1931–2015), с 1991 года жившего в Америке, это было
возвращение творчества художника на родину, в контекст русской культуры. В 1968
году прошла первая однодневная персональная выставка-дискуссия Олега Васильева
в кафе «Синяя птица» в Москве, где большинство художников-нонконформистов
(Комар, Меламид, Кабаков, Булатов, Волохов, Беленок, Бахчанян) начинали свою
выставочную деятельность в СССР. Мы также приняли участие в организации
выставок Дмитрия Плавинского в Третьяковской галерее, Вадима Воинова в
Государственном Эрмитаже, Шимона Окштейна в Государственном Русском музее,
Якова Виньковецкого в Государственном институте искусствознания в Москве и
Ольги Булгаковой и Александра Ситникова в Государственной Третьяковской
галерее.
Мы всегда стараемся поддерживать интерес к русскому
искусству на Западе, в Америке, собрали группу коллекционеров, насчитывающую
более двухсот человек. В 1995 году под эгидой нашего Фонда создана
Международная ассоциация коллекционеров современного русского искусства. С 2008
года я стала Почетным академиком Российской Академии художеств. Каждый проект
Фонда осуществляется за счет грантов от различных общественных организаций, а
также частных фондов, поддерживающих искусство.
Художники русского авангарда получили мировое признание
не так давно. Мы не хотим, чтобы поколение наших талантливых современников тоже
ждало 70 лет до заслуженного признания. Надеемся, что музеи и коллекции,
особенно Нортона Доджа, насчитывающая около тридцати тысяч работ (в Jane
Voorhees Zimmerli Art Museum в
Университете Ратгерс, Нью-Брансвик, Нью-Джерси), сыграют большую роль в
определении места и значения русского изобразительного искусства в мировом
контексте.
С февраля 2016 года «Колодзей Арт Фаундейшн» отмечает
свое двадцатипятилетие; организованы выставки в National Arts Club в Нью-Йорке;
«Рассвет исследования космоса человеком. Фотографии Леонида Лазарева» в
Институте Гарримана Колумбийского университета в Нью-Йорке; «Что остается: Ася
Додина и Слава Полищук» в Narthex Gallery, St. Peter’s Church, Нью-Йорк; лекции
и встречи с художниками. За 25 лет существования «Колодзей Арт Фаундейшн»
организовал или принял участие в более чем ста выставках. Жизнь коллекции и
Фонда продолжается.
(полную версию текста с иллюстрациями вы
можете прочитать в журнале и / или он-лайн по электронной подписке)