Стихи
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 281, 2015
* * *
Каждый отвечает за себя.
И оставьте родину в покое
До конечной – в поезде судьба:
Квинс или платформа Бологое.
Над полями темными летит
тень ее в безвременном пространстве.
Заспанно мерцают на пути
города – фантомы постоянства.
В городе зайдет в безвестный бар.
Подружившись с барменом навечно,
выйдет приютиться до утра.
Как и всем, ей хорошо прилечь бы.
Утром, не простившись, в путь идти
в поисках неведомого дома.
Жизнь души проходит на пути
от реки до озера и дыма.
Там, где нет ни родин, ни границ,
мертвенным луна зияет светом.
И душа с звездою говорит,
никогда не ведая ответа.
* * *
Черный ветер подул, и последние листья слетели.
По глубоким оврагам ржавеет надежда души.
Русский будущий снег – летаргия покойной постели.
Я спокоен, я знаю – ничего мне уже не решить.
Да и что там решать?
Разбирать, что сказала душа, улетая?
На каком языке? Отплывает беззвучно душа.
И кириллицы звук постепенно в пески истекает.
И, следя за полетом, я теряю слова не спеша.
* * *
Я из леса уйду, выйду на полотно.
Полоса отчужденья, безвременный пояс.
Никого я не жду, только знаю одно:
остановится здесь местный медленный поезд.
Подождет и уйдет в плоскодонную степь.
У меня и билет тот потерян.
Словно в зеркало гляну в небесную твердь.
Все, что знаю, – что жребий измерен.
Но до города я никогда не дойду:
холм высок, всюду проволока и барьеры.
Я в заброшенном тихом прилягу саду,
где ночной ветерок с дальним привкусом веры.
* * *
Слово никто не расслышал.
Времени не существует.
Дверь в пространство – за лазерным облучением.
Где-то кукушка в пустой избе кукует.
Волки воют на дрон беспричинно.
Вот такая у нас идет катавасия.
Только погода неизбежно меняется.
Тянет лямку до смерти бедный Савраска.
А умный все так же сосет из пальца:
Гной с сиропом, серу с меркурием. Падаль
легко распадается на элементы почвы.
Что гекатомбы? Экая невидаль!
Пока живем, смерть-то – она заочна.
Как институт в коридоре с портретами страшными.
Их именами мы все клянемся.
Лишь костер последний шевелится непогашенный
на другом конце города на пустом погосте.
ОСТРОВ
Мой остров утром покрывает туман.
Изморось проникает в трещины обызвествлённой жизни.
Он – самый необитаемый из дальних и безымянных стран.
Где-то рядом дыхание дымной бездонной бездны.
Впрочем, бездна эта сродни синему океану.
витийствует где-то близко и по умолчанию,
я вроде бы вижу: архетипы, символы, ну а, в общем, – пену.
В свисте ветра из бухты слышится обещание.
Никто мой остров не видит на звёздном своём пути,
но тревожатся. Тут зияют дороги, тропинки, двери.
Средь озерных кривых зеркал себя с огнем не найти.
Но моим теплом питаются ночью звери.
Была тут одна, так тоже – и след простыл.
То серьгу найду, то невпопад и вскрикну
во сне… да и кто это сном назвал? Быль – не быль.
В снах жизнь обычно бывает смазана и безлика.
Но наяву по острову я иду один
в ежедневный обход, от сырой зари до полуночи.
А что обходить-то: чертовщина, бурелом да дым,
и вдали давно погасли призывы о помощи.
Нью-Йорк