Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 280, 2015
Bryon MacWilliams.
With Light Steam. A Personal Journey through the Russian Baths. – Northern
Читавшие мой рассказ «Баня» поймут, почему слово «баня» ассоциируется у меня с родиной. В детстве я жила в деревянном бараке без удобств, поэтому раз в неделю мама водила меня в кирпичную, дореволюционную баню, где помимо мук, связанных с публичным обнажением, видом изуродованных тяжелой жизнью и болезнями тел, щиплющей глаза мыльной пеной, щекоткой, грязью, шумом, паром и страхом потеряться, меня мучила необходимость помогать матери стирать вручную одежду и постельное белье. Неудивительно, что в детстве баня казалась мне адом, чистилищем и, одновременно, раем – особенно, когда мучения кончались и – чистые, душистые, одетые – мы пили чай из эмалированых кружек с надписью «Баня № 1» с припасенной для этого конфетой «Раковая шейка».
До переезда в Америку в отдельной квартире с чистым санузлом я никогда не жила. До тридцати лет я была – и ощущала себя – обитательницей барака, общаги, коммуналки. Мытье всегда было связано для меня с брезгливым стыдом, даже в «роскошной», по советским меркам, бане в центре Москвы. Так из-за места проживания – в моем случае нищего, хамского, унизительного, – баня превратилась в душевную рану, горькую, болезненную, незаживающую. И эту душевную рану поездки на родину не вылечат.
И все же меня туда тянет. Позитив у меня в крови. И поход в московскую баню с подругами детства для нас – единственное «культурное мероприятие». Такая у нас теперь традиция. В бане мы чувствуем себя моложе, красивее, веселее, здоровее, хотя не было ни одного случая, когда после посещения «Сандунов» кто-нибудь из нас не заболел гриппом, радикулитом или какой-нибудь другой дрянью. Потому что, несмотря на все народные мудрости типа «Купи мыльце, да помой рыльце», «Баня парит, баня правит», «Париться – не стариться», на мой многоопытный взгляд баня – место весьма опасное, особенно в период эпидемий.
И вот передо мной лежит книга Брайона МакВильямса «With Light Steam…», что по-русски: «С легким паром…» Сам дизайн обложки вызывает исключительно приятные ассоциации: на матовой серой поверхности крупными глянцевыми буквами напечатанно название – так, будто кто-то пальцем написал его на запотевшем от горячего пара дверном стекле парной или сауны; сквозь буквы виднеется обнаженная до пояса дородная мужская фигура в войлочной шляпе, с усами, веником и лицом, выражающим крайнюю степень удовольствия и пристойного расслабления.
Еще не раскрыв эту книгу, я уже знала, что она мне понравится, но уж как стала читать, так – «за уши не оторвать». Книга, хоть и написана американцем, по-английски (то есть – для американского читателя), дышит любовью к людям, живущим в этой огромной стране – Россия. Как и мои книги (по-русски, для русскоязычного читателя), она буквально сочится ностальгией, и это чувство воспринимается нами, иммигрантами, не как тоска по родине, а как тоска по детству, родителям, молодости, любви, дружбе.
Для Брайона МакВильямса огромный кусок его юности связан с Россией. Без малого двенадцать лет. За этот немалый срок Россия изменилась – как строптивая кобыла, скакнувшая с демократических рельсов в свою расхлябаную, но привычную колею. Но вернувшись на родину, автор с удивлением обнаружил, что изменилась и его родная Америка. Как раньше – в России, теперь в своей родной стране МакВильямс чувствует себя иммигрантом, ностальгируя по тому месту, где прошла его молодость.
Его книга – личные впечатления от путешествий по русским баням. Каждая глава – отдельный эпизод, от нескольких часов до дней, проведенных в посещениях русской бани, – Москва, Урал, Соловецкие острова, Поволжье… Это своеобразное ironic pilgrimage, почти философское «ироническое путешествие» по современной России. Годы российской жизни МакВильямса уместили любовь, дружбу, взросление, поиски себя и опыт познания чужой культуры, незнакомого языка, обычаев, предубеждений, привычек, способов общения и выживания. Очень интенсивное время в жизни любого человека, а писателя, журналиста – тем более. Ведь если частное лицо занято только собой и своей судьбой, то писатель интересуется каждым встречным, ассоциируя себя с ним, противопоставляя себя ему, пытаясь из чужих биографий, рассказов, красочных слов и деталей создать объективную картину мира. МакВильямсу удается сделать этот призрачный, из пара сотканный, мир на удивление реальным и значимым.
Книга – уникальна; на американском книжном рынке – это первое и единственное исследование оригинальной национальной бытовой культуры русской бани. Здесь за иронией и «легким паром» скрывается серьезная попытка понять менталитет другого народа через его историческую фольклорную традицию.
Помимо этого, книга отлично написана. Язык легкий, приятный, ясный, – как взгляд человека, исхлестанного веником, выбежавшего из парной, прыгнувшего в охлажденный бассейн, растертого полотенцем, с полной рюмкой в руке… Ее главный герой, писатель-рассказчик, с редкой теплотой вспоминает о своей жизни в России и дорогих ему людях в экзотическом для американских читателей окружении шаек, тазов, полок, печей, прудов, веников, трав, настоек, накрытых столов и прочих приятных вещей. Это путешествие очарованного странника по моей, несмотря ни на что, горячо любимой родине, – со всеми ее прелестями, свинцовыми мерзостями, дикостью, страстью и любовью. И то, что мы с рождения связывали с болью, тоской, муками совести, стыдом и горечью, для МакВильямса – интереснейший опыт путешественника по чужой, покорившей его, культуре, – опыт, не окрашенный болью и разочарованием. Позитив и у него в крови.
Ольга Исаева, Нью-Йорк