Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 279, 2015
К…
Махал листвою клен в окне,
настойчиво звал в бабье лето.
Расположение планет
благоволило. И «про это»
ты – взглядом, жестом, словом… Честь
или насмешка мне? Бог весть!
Опасен искренний порыв
из искры – в пламя… Так, от скуки
возобновление игры
проигранной? Искать осколки?
До крошева они мелки.
И подобрать их не с руки.
И все ж себе наперекор
с обрыва прыгнуть в волны неги…
Стоп-кадр! Отснято! Перекур.
Я жизнь от Альфы до Омеги
свою прочла уже… почти!
Что можешь ты преподнести:
истомы морок, смутный дар?
Пока я думала, гадала –
шепнуть шутя шальное «да»?
Все листья ветром разметало.
И лета бабьего накал
потух. Оборвалась строка…
КОНЕЦ ГОДА
Лампы в сорок ватт унылый свет.
Стены комнаты в переплетенье
бликов с рваными краями теней
от портретов тех, кого здесь нет.
От портретов тех, кто был со мной,
чей уход – нежданный выстрел с тыла.
Время утекало и застыло
зеркалом преграды ледяной.
Задубела мертвая вода
Не крушат ее судьбы изломы.
Ну так что ж! Ведь в морозилке, дома,
у меня – куски живого льда.
Набросаю льдинки я в бокал.
Выпью, в рыжину окрашу проседь.
Что сказать портретам, коли спросят,
не хочу ль за ними в облака?
Знаю, мир-калека: вечный limp,
право-левый. И затменье взоры
застилает. Пляшет Терпсихора
Dance Macabre, как велит Олимп.
Но живет, сама себе верна,
сумасбродка милая, Евтерпа.
И Олимп ее причуды терпит.
И пока она со мной дружна,
не хочу в заоблачные дебри…
Нью-Йорк