Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 271, 2013
Интервью кн. Н. Д. Лобанова-Ростовского
– Никита Дмитриевич, если даже просто попробовать перечислить все Ваши
регалии, звания и посты, невозможно поверить, что все это – об одном человеке. Вы – почетный доктор Петербургской академии живописи, скульптуры,
архитектуры (бывшей Императорской Академии художеств), академик Международной
информационной академии при ООН в Женеве, член Союза благотворителей музея
Метрополитен в Нью-Йорке, Международного фонда искусства и просвещения в
Вашингтоне, Института современной русской культуры в Лос-Анджелесе; Болгарского
бюро Фонда Кирилла и Мефодия, комитета Русского Славянского Искусства в Москве;
Ассоциации американских ученых русского происхождения в Нью-Йорке; первый
заместитель председателя Президиума Международного совета российских
соотечественников (МСРС), почетный председатель Координационного совета
русскоязычной общины в Великобрита-нии… И так
дальше. Вы начинали как геолог, были крупным банкиром, консультантом аукционных
домов «Кристи» и «Сотбис»; Вы – известнейший коллекционер и автор книг по
культуре… Непосвящен-ный читатель может подумать:
вот – баловень судьбы, который с королевского плеча одаривает человечество (тут
еще и Рюриковичи, которым Вы принадлежите). Но я-то знаю, как не просто тяжело,
а страшно начинала складываться Ваша судьба в детстве – сын эмигрантов,
бедность – до голода, лишения, война, неудачный побег из коммунистической
Болгарии, тюрьма – это в 11 лет… Расстрел отца, преждевременная смерть
матери… Судьба как испытание на прочность. Ваш характер пассионария – оттуда,
из детства? Или это заложено в генах? В поколениях?
Никита Лобанов-Ростовский: –
Мой дед Иван Николаевич Лобанов-Ростовский, русский и глубоко верующий
православный человек, очень помог мне найти самого себя. Он рассматривал
большевизм как временное явление в сложной истории России. Дед самым деликатным
образом напоминал мне, что я по рождению Рюрикович и, таким образом, у меня
особая связь с Россией, и поэтому у меня больше – обязанности, чем привилегии в
Отечестве. Он учил меня, что без прошлого нет настоящего. И это в значительной
степени сформировало меня как человека. Низкий поклон ему.
В
детстве мне удалось определить главные жизненные моменты. Уже в 10-летнем
возрасте я знал, что буду геологом. Поэтому я очень
активно участвовал в геологических кружках, и мне удалось сагитировать всех
своих близких друзей стать геологами. Будучи больным
после тюремного заключения, я так испугался, узнав от доктора, что останусь
рахитичным, если не займусь серьезно спортом, что я его послушал и, таким
образом, при усиленной тренировке для состязаний, начал вырабатывать волю. А
под влиянием книги Дейла Карнеги «Как приобретать друзей и оказывать влияние на
людей», я начал много трудиться. Я вкалывал в учебе, в спорте и при помощи воли
заставил себя работать больше, чем остальные, и двигаться постоянно к будущей
цели. Иногда движение к этой цели было быстрое, иногда замедленное.
У
меня было желание стать коллекционером. Сначала почтовых марок, затем
минералов, и потом, по случайности, – живописи. Желание создать уникальную
коллекцию живописи (при неимении средств, что очень важно!), опиралось на
идеологию, что нужно идти к определенной цели и не отчаиваться из-за ее
недоступности, – постоянно и упорно стремиться к этой цели. Так,
может быть, характер и сформировался, в совокупности, на почве генов, хорошего
здоровья, основанного на серьезном занятии спортом, и, главным образом, на
стремлении победить, освоить, осуществить, утвердиться.
Вторая
причина, сформировавшая характер пассионария, – русское искусство, которому я
отдал часть своей жизни. Именно в том, что я имею причастность к этому великому
искусству, я чувствую себя привилегированным человеком. Благодаря культуре
Россия смогла выстоять в самых жестоких исторических испытаниях.
– Вы рассказывали, как Ваш дед,
Василий Васильевич Вырубов, обменял вас с матерью на… локомотив, чтобы вы
могли выехать из Болгарии во Францию. Потом – студенческая стипендия от
анонимного благотворителя в Англии – для беженцев из Восточной Европы… (кстати,
Вы так и не узнали, кто это был?) А насколько вообще сильна была взаимная
помощь в русской старой эмиграции? Можно ли говорить о ее единстве – ведь
Зарубежную Россию, это государство без границ, они все-таки выстроили – взамен
потерянной Российской империи?
Н. Л-Р: – Стипендия в
Оксфорд. Я до сих пор не знаю, кто создал стипендию для беженцев из Восточной
Европы. Зато я понял, почему я ее получил. В
Старая
эмиграция, единство и взаимопомощь. Эмиграция 20-х годов была вынуждена покинуть Россию и,
главным образом, состояла из среднего и высшего класса плюс военные. В те
времена без взаимопомощи их ситуация была бы еще хуже, чем нищета, в которой
многие находились. В отличие от сегодняшнего дня, когда пособия в Англии и
Норвегии превышают минимальный заработок и где из-за этого в Англии миллион
двести тысяч людей живут на пособии, многие – во втором поколении, которые
понятия не имеют, что значит работать. В Париже, где очутилась большая часть
эмиграции, активным органом помощи был Земгор, возглавляемый князем Львовым, а
затем моим дедом Василием Васильевичем Вырубовым. У них был так называемый
«посольский фонд», эти средства были отбиты ими в 1919 году в Вашингтоне из
российских государственных денег, которые были предназначены на закупку оружия
в США. Земгор оказывал помощь частным лицам, а также организовывал дома для
престарелых и т. п. Кроме общественных благотворительных организаций, созданных
разными эмигрантскими группировками, были и инициативы частных предпринимателей.
Например, Ольга Никола-евна Лобанова-Ростовская, леди
Эджертон во втором замужестве, овдовев в 53 года, унаследовала крупную сумму от
мужа. Видя трудное положение русских эмигрантов в Лондоне, она решила им помочь
и из чисто альтруистических побуждений основала дом моды под названием «Поль
Каре». Благодаря своим необычайным организаторским способностям и преданности
своих сотрудниц, она добилась блестящих успехов. В октябре
– Одной из задач, сознательно поставленных первой волной эмиграции, было
сохранение русской культуры в изгнании. Ваше участие в этой миссии трудно
переоценить. Доказательство – хотя бы Ваша коллекция русского
театрально-декоративного искусства; она считается крупнейшим в мире частным
собранием – более тысячи работ полувековой истории
театра, более полутора сотен художников. Бесценная коллекция. Но я хочу
спросить Вас о другом. Коллекция началась с эскизов
Сергея Судейкина к балету «Петрушка». Но насколько я помню, архив Судейкина Вы
еще в 70-е годы передали в Москву, в Центральный государственный архив
литературы и искусства. В 80-х гг. Вы передали серию Александры Экстер
«Театральные декорации». В 90-х – Музею личных коллекций (у истоков которого
тоже стояли Вы) – фарфор начала XX века.
Совсем недавно, в 2010 году – свою библиотеку в 3200 томов передали Дому им.
Солженицына. Вы считаете, что все наследие Русского Зарубежья должно быть
передано в Россию? В эмиграции есть и сторонники, и противники такой точки зрения.
Н. Л-Р: – Нет, не все
наследие Русского Зарубежья должно быть передано России. Например, в Париже
есть ряд музеев и учреждений, где хранятся достояния русской истории и
культуры. В предместье Парижа Курбвуа (Courbevoie) есть уникальный казачий музей с богатейшей
коллекцией. Эти реликвии были собственностью людей, которые сражались за честь
России, и их сыновья, внуки и правнуки, которые передали семейные реликвии на
хранение в этот музей, в большинстве случаев настаивают на том, чтобы эти вещи
остались на территории Франции. В доме для престарелых в предместье Парижа
Сент-Женевьев-де-Буа хранятся картины и трон Николая II, которые были в Российском посольстве до
С
другой стороны, что касается семейных архивов во владении потомков
белоэмигрантов, которые не интересуются этим материалом, то, да, непременно
нужно возвращать. К счастью, Дом Русского Зарубежья в Москве имеет возможность
оплачивать перевоз таких архивов со всего мира. Уже в ДРЗ набралось большое
количество архивов, которые там хранятся в прекрасных условиях и где они
доступны исследователям и любым интересующимся. Я уверен, что
если были бы адекватные условия для хранения, например, портретов, предметов
украшения интерьера и даже мебели, то нашлись бы желающие их передать на
хранение в Россию. 11 января 2013 года на новогоднем приеме у российского посла
в Париже А. К. Орлова губернатор Владимирской области Виноградов Николай
Влади-мирович сказал, что у него в городе и области есть ряд невостребованных
усадьб. Он искал возможность привлечь бывших собственников, которые могли бы
помочь их отреставрировать и использовать. В ответ я предложил создать в одной
из усадеб музей дворянства, куда соотечественники могли бы посылать свои
реликвии на хранение. Губернатор приветствовал эту идею и сказал, что будут
работать над ее исполнением. Пример такого дарения — Михаил Павлович
Романов-Ильинский, который в апреле 2013 года передал в Гене-ральное
консульство в Нью-Йорке фотографии, книги, портреты Императорской Семьи и
личные вещи своего прадеда, Великого князя Дмитрия Павловича Романова. Конечно,
необходимо иметь хранилища, достойные для принятия материала.
– На чем будут воспитываться потомки русской эмиграции? Или век Зарубежной
России закатился?
Н. Л-Р: – Век Русского
Зарубежья не может закончиться, ибо вне России проживает более 30 миллионов
русскоязычных людей. Что составляет почти четверть нынешнего населения РФ.
Большие усилия на всех континентах прилагают соотечественники, поддерживая
русскоязычные школы, которым Россия до сих пор очень мало помогает по
сравнению, скажем, с Францией и Германией. А русский язык является основой для
воспитания чувства причастности к Отечеству у потомков русской эмиграции. Мы
должны быть примером для молодого поколения. На эту тему Михаил Швыдкой писал в
«Российской газете» от 10 апреля 2013 года: «Князь Никита Лобанов-Ростовский
высказал вполне здравую мысль: представители российского зарубежья должны быть
представлены в Общественной палате, чтобы иметь возможность большего влияния на
умонастроения россиян. Уверен, что их воздействие будет
благотворным. Они сохранили те высшие духовные ценности, которые были
кодексом чести настоящих представителей русского дворянства. Сохранили любовь к
Отечеству и веру в его историческую судьбу. Им не надо искать национальную идею
– она живет в душе каждого из них.»
В
контексте утверждения русского языка в Евросоюзе и включение его официальным
языком в Европарламенте, мы создали инициативную группу для сбора миллиона
подписей для обращения в Европарламент. Это, конечно, очень стоящее
мероприятие. Поэтому 9 апреля в разговоре с министром иностранных дел С. В.
Лавровым я его попросил оповестить об этой инициативе президента В. В. Путина и
попросить президента указать «Газпрому» профинансировать работу по сбору
миллиона подписей, ибо ни правительству, ни единому его подразделению не
разрешено финансировать такого сорта деятельность. Спустя четыре дня президент
публично объявил, что одобряет предложение. Евродепутат Латвии Т. А. Жданок
будет продвигать ходатайство в Европарламенте.
– Вы часть своей коллекции (835 листов театральной графики) продали в 2008
году благотворительному фонду «Константиновский». Насколько я знаю, сейчас эта
коллекция находится на временном хранении в Санкт-Петербургском государственном
музее театрального и музыкального искусства. И там какие-то проблемы с
хранением, да? С другой стороны, новая градостроительная политика правительства
Москвы тоже поставила Ваш Дом-музей Лоба-новых-Ростовских «Фили», образец
дворянской усадьбы, перед реальными проблемами? Расскажите, в чем там суть?
Н. Л-Р: – Первое – коллекция
и проблемы с хранением. Коллекция русской театральной живописи, которую я
собирал в течение 50-ти лет своей жизни, посещая русских художников,
разбросанных волей исторических обстоятельств по всему миру, уникальна. Ибо
представляет не только художественную, но и историческую ценность как редкий документ. Рад, что ныне судьба
моего собрания картин связана с Россией. Она была приобретена Фондом «Константинов-ский» и хранится в Театральном музее в
Петербурге, где запасник не вполне оборудован для создания необходимого для
графики климата. Условия контракта продажи по этому пункту не выполняются. Не
подавать же мне в суд, тем более, в России судиться с государством
бессмысленно. Так что я ничего не могу сделать. Свой долг я выполнил – собрал
шедевры русских художников и привез их в Россию. Но не для того же, чтобы
картины медленно уничтожались… Руководству фонда «Константиновский» эта
коллекция совершенно безразлична, а Театральный музей не хочет тратить деньги
на улучшение сохранности работ, которые не принадлежат музею.
Второе. В
– Помимо пассионария, я вижу в Вас все-таки еще человека идеи. И Ваши идеи,
как правило, масштабны, глобальны. Скажем, мысль создать «Национальную
портретную галерею» – запечатлеть историю России в образах ее деятелей. Мне эта
мысль соединения современной России с ее прошлым, кажется великолепной. Этот
проект был поддержан Россией? Что-то делается?
Н. Л-Р: – Я предлагал
устроить выставку национального портрета в Москве с последующим созданием
Национальной портретной галереи в виде филиала Исторического музея. Президент Путин
предложил разместить галерею в бывшем музее Ленина.
Это указание не выполняется под предлогом, что нет средств для
ремонта музея. Уместно было бы кому-то из местных миллиардеров пожертвовать 25
млн. долларов на ремонт под условием, что это будет проходить под его личной
эгидой, чтоб уменьшить неизбежные «откаты»… Я бы с удовольствием участвовал в
финансировании на этих условиях. Этой идеей воспользовался, кстати, Русский
музей в Санкт-Петербурге, который на своей территории создает портретную
галерею.
– Для меня абсолютно логично, что венцом всех Ваших проектов и деятельности
последних десятилетий стала еще одна грандиозная идея – идея установки
памятника Примирения России – двух Россий, зарубежной и новой. Об этом Вы
впервые сказали еще в
Н. Л-Р: – Идея создания
памятника Примирения в России вызвала положительный отклик в Администрации. Я
получил письмо от замминистра культуры Бусыгина А. Е., в котором он пишет по
поручению Администрации президента, что «инициатива о сооружении памятника
Примирения России и всенародном сборе средств на реализацию этой идеи
представляется нам заслуживающей всякого внимания и поддержки». И далее: «Мин.
культуры России может финансировать только художественно-проектные работы…» Я
думаю, что вряд ли олигархи или фонды будут участвовать в этом деле. Это по
аналогии с памятником великому английскому адмиралу Нельсону на Трафальгарской
площади, который был воздвигнут без участия
правительства, а единственно на средства, собранные десятком тысяч английских моряков. Те 5 млн.
долларов, которые нужны будут для финансирования памятника и его установки,
скажем, на Лубянской площади, будут, скорее всего, собраны с миллионов верующих
и репрессированных, которые еще живы на территории РФ. Я не вижу, как это может
осуществиться в ближайшие 5 лет.
– А как обстоят дела с памятником героям, павшим в Первую
мировую войну?
Н. Л-Р: – 14 марта
Мне
забавно, что два потомка белоэмигрантов сделали предложение, которое нашло
такой массовый отклик. Как сказал на заседании депутат Думы Слуцкий: «Как же мы
до этого не додумались сами?!» Через две недели после получения нашего
первоначального письма В. В. Путин выступил в прессе со словами, объясняя
отсутствие какой-либо памяти о Первой мировой войне: «Это результат
предательства тогдашнего правительства. Это очевидно, они боялись этого и не
хотели об этом говорить, поэтому замалчивали».
Чтобы
придать всенародную поддержку проекту воздвижения этого памятника, Всемирный
конгресс соотечественников будет собирать средства за рубежом
и пересылать их на счет в Париже, открытый Трубецким.
Апрель 2013, Лондон
Интервью взяла М. Адамович