Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 271, 2013
Интервью Первоиерарха
Русской Православной Церкви за границей Илариона, митрополита
Восточно-Американского и Нью-Йоркского, архиепископа Сиднейского и
Австралийско-Новозеландского.
– Владыка Иларион, расскажите немного о себе. Вы ведь тоже из семьи эмигрантов
– в 1929 году Ваши родители с Волыни иммигрировали в Канаду. Как складывалась
их и Ваша судьба?
Митрополит Иларион: – Мои
родители жили на территории бывшей Российской империи, в Польше, – из-за того,
что менялись политические границы (сегодня это Украина). В конце 20-х годов
прошлого века они решили уехать с Волыни. Так я родился в Канаде. Но я никогда
не забывал о своих корнях. Мои родители были широкомыслящие люди, они не
считали, что если мы – украинцы, то должны враждовать с русскими; они учили меня,
что мы – часть единого великого народа, просто принадлежим к разным ветвям его.
И я с детства ощущал эту принадлежность к исторической России, а с другой
стороны, – к Канаде, стране, где я родился. Лишь много позже я получил
возможность посетить свою историческую родину и прикоснуться к ее истокам.
– У Вас очень хороший руский язык. На каком языке Вы говорили в семье?
Митр. Иларион: –
По-украински. Мать научила меня читать по-украински. Родители иногда читали
друг другу вслух русские газеты. А я русский учил практически с нуля уже в
семинарии, в Джорданвилле.
– А кто были Ваши родители?
Митр. Иларион: – Они были
простые люди. Родились на Волыни, но уехали очень молодыми, сразу, как
поженились, им было по 19 лет. В Канаде эмигрантам можно было получить землю.
Наши родственники к тому времени уже переселились в Канаду, написали, что
хорошо устроились, – и мои родители поехали. Конечно, все оказалось не так
легко, как мечталось. Но начинать жизнь в эмиграции всегда нелегко.
– Когда Вы решили пойти в семинарию?
Митр. Иларион: – В очень
раннем возрасте. Мне нравилось быть в церкви, почитал духовенство. Начал читать
духовную литературу на английском и на украинском языках. Позднее, когда в
19-летнем возрасте я собирался ехать в семинарию в Свято-Троицкий монастырь в
Джорданвилле, наш Владыка Савва, епископ Эдмонтонский, дал мне некоторые книги
на русском языке. Это стало началом моего изучения русского языка. Он дал мне
«Душеполезные поучения» прп. Аввы Дорофея – я понимал примерно половину, ведь
русский очень похож на украинский, и церковные выражения – они общие. Вторая
книга – «Невидимая брань» прп. Никодима Святогорца. И третья – свт. Игнатия
Брянчанинова «О монашестве». С этими книгами я и приехал в семинарию. И
удивился, что могу понимать русский язык.
– После семинарии Вы служили здесь, в Нью-Йорке, потом в Австралии, видели
все русское православное рассеяние. Старая русская эмиграция объединялась
задачей сохранения единой веры, традиций, русского языка. Она сосредоточивалась
вокруг Церкви, которая ее и вела по этому пути. Что, собственно, и формировало
единую Зарубежную Россию. Нынешнюю диаспору что-то объединяет?
Митр. Иларион: – Прежде
всего, еще живы те люди, которые, вслед за своими родителями, сохраняют
традиции Русской Православной Церкви и культуры. Что с каждым поколением, да и
с наплывом новой иммиграции, труднее и труднее делать. Очень быстро происходит
ассимиляция. Особенно дети быстро теряют свой родной язык. Поэтому если
родители не будут в семье разговаривать по-русски, их дети потеряют язык. В мое
время здесь, в Америке, это хорошо понимали и старались сохранить язык внутри
семьи, прежде всего. Надо, чтобы новые иммигранты обратили особое внимание на
своих детей. Надо и церковнославянский учить. Без языка очень трудно понимать
церковные службы. Что касается Австралийской епархии, – Австралия всегда была
изолирована от остальных континентов, и потому традиции хранятся там дольше.
Кроме того, там много потомков русских эмигрантов из Китая, из Харбина и
Шанхая. Как Вы знаете, эти города в свое время стали практически русскими по
населению и культуре, до 1949 года там сохранялись русские университеты, школы,
театры, госпитали, и т. п. Было свыше 20-ти православных храмов в Харбине.
Поэтому русская волна эмигрантов из Китая в Австралию сохраняла свои традиции.
И до сих пор их поддерживает. Этих эмигрантов много и в Сан-Франциско, и среди
наших нью-йоркских прихожан. Они привезли и церковную культуру, и светскую. Они
же оказались наиболее сплоченными. Кроме того, само правительство Австралии
помогает сохранять национальные культурные традиции, поощряет
мультикультурность страны. Поэтому Австралия – это не плавильный котел, как
говорят о США, а мозаика национальных культур.
– Современный глобализированный мир стал един. И это дает возможность
тесных связей, в частности, между Россией и российским рассеянием. Две даты
стоят перед нами – перед Россией и русской эмиграцией: 400 лет Дому Романовых,
в правление которых была выстроена великая Российская империя, и 95 лет
расстрела последнего императора и его семьи. В
Митр. Иларион: – Конечно же,
это больше, чем просто политическое убийство, случившееся имеет мистическое
значение. Право-славный царь был хранителем Церкви, миропомазывался при
коронации, и, по учению Православной Церкви, российский царь был удерживающим
началом против прихода антихриста. И когда его не стало, весь адский гнев
разлился по русской земле. Ее залили реки крови и мучений, сатанинская ненависть
и ярость охватила людей, – вспомним все, что произошло в России в годы
Гражданской войны и сталинских репрессий. Старались стереть Церковь с лица
русской земли; практически все духовенство и монашество уничтожено было.
йСила русского народа всегда была
связана с православием. В Смутное время ведь вставал вопрос о том, быть ли
самой России православной или католической, – и тогда она прошла бы совсем иной
исторический путь. Почему мы и чтим так этот юбилей – четыре столетия Дома
Романовых: Романовы стали православными царями, хранящими веру. И последний
русский цать, Николай Второй, был подлинный православный царь, вовсе не
«кровавый», как его описывают незнающие подлинной истории периода его
правления. Миролюбивый как правитель, доброжелательный как человек. В этом году
мы особенно поминаем Царскую Семью в церкви, на службе.
– Царская Семья была канонизирована РПЦЗ в 1981 году. Правда ли, что в
Сербской Православной Церкви канонизация была уже в 1930-х годах, такие слухи
есть.
Митр. Иларион: – Неофициально,
местное почитание. Я помню, было изображение лика царя Николая Второго в
каком-то храме в Сербии.
– Владыка, позвольте мне задавать Вам простые, может быть, даже наивные
вопросы (но Достоевский называл «детские» вопросы самыми точными), – и куда деться
от них современному думающему невоцерковленному читателю? – Итак, в 1981 году
РПЦЗ причислила Царскую семью к лику мучеников – то есть пострадавшх именно за
свою веру во Христа. А РПЦ, Московская Патриархия, позже, в 2000 в составе
Собора новомучеников и исповедников Российских (всего 860 человек), причислила
Семью к лику страстотерпцев, т. е. в простом понимании – убитых, в подражании
Христу, с физическими страданиями, от рук политических противников (скажем, как
мч. Борис и Глеб). Почему все-таки так получилось?
Митр. Иларион: – В нашей
службе они называются мучениками, но иногда мы употребляем и «страстотерпцы»,
потому что понесли страдальческий подвиг. Мне кажется, это почти одно и то же.
Все равно Семья почитается как мученики, именно как православная убиенная
Царская Семья.
– Вот еще один «детский» вопрос: вместе с Романовыми были канонизированы
четверо расстрелянных слуг, – в их числе католик Алоизий Егорович Трупп и
лютеранка Екатерина Адольфовна Шнейдер. Как объяснялась канонизация
неправославных?
Митр. Иларион: – Как раз этот
вопрос поднимался на Архиерейском Соборе РПЦЗ, когда шел процесс подготовки к
канонизации. Я тогда архиереем не был, но читал все документы Собора, в
частности, ответ на этот вопрос архиепископа Антония (Синкевича) Лос-
Анджелесского. Он объяснял, что эти люди, будучи преданными царю, своей
мученической кровью крестились, и они достойны, тем самым, быть
канонизированными вместе с Семьей.
– В 1981 году были также канонизированы Патриарх Тихон (Белавин), в 1992
году – Вел. кн. Елизавета Федоровна; в
Митр. Иларион: – Это всегда
происходит в жизни Церкви – кроме, разве, таких периодов, как советский, когда
идут гонения и провести канонизацию практически невозможно. Церковь всегда
свидетельствует через процесс канонизации, прославления, что такой человек, мы
убеждены, в Царствии Небесном, и через его молитвы и явленные им чудеса он
является небожителем, а те, кто мученическую свою кровь пролил, они сразу
признаются мучениками и не нуждаются в специальном исследовании Церкви по
вопросу их канонизации. Но, конечно, после массовых гонений в Советском Союзе
на клириков и верующих, архивы по их следственным делам должны тщательно
изучаться. Когда Зарубежная Церковь прославляла новомучеников в 1981 году, у
нее не было такой возможности работать в архивах, были доступны только живые
свидетельства и записи очевидцев. Например, основной работой протопресвитера
Михаила Польского, который составил двухтомник «Новые мученики российские», был
отбор свидетельств. И им были допущены некоторые ошибки. Отец Михаил сумел
собрать только доступные источники. Поступали и разные документы из России. Мы
не имели возможность тщательно собрать достаточно материала, поэтому сомнения
не вызывали лишь имена известные, а остальные удостоились лишь общего
прославления.
– Здесь естественно возникает весьма болезненный вопрос о мощах Царских
мучеников. Светская власть и ученые считают, что все доказано. Церковь не
признает найденные останки, включая последние, как принадлежащие членам Царской
Семьи, хотя ученые, а вслед за ними и государство РФ, и сами Романовы, считают
это доказанным. Таким образом, останки не почитаются за святые мощи. На чем
основана такая позиция Церкви?
Митр. Иларион: – Наш
епископат, Зарубежный, убежден, что это подлинные останки. Было проведено и в
России, и в Америке достаточно исследований, в том числе анализ ДНК, которые
доказывают это. Но Русская Православная Церковь в России приняла решение
воздержаться, пока не будет проведено более полное и, в том числе, – самостоятельное,
со стороны Церкви, исследование. Я надеюсь, что это произойдет в ближайшее
время, и вопрос раз и навсегда будет закрыт.
– Цареубийство, всегда, – убийство не просто человека, а помазанника
Божьего, который через себя передает Благодать на весь свой народ. В этом суть
монархии как верховной власти. В этой логике классического религиозного мира
убийство монарха – каким бы он ни был политическим вождем – это ясный грех
всего народа. Сегодняшняя Россия, оставаясь светским атеистическим
государством, как и весь современный мир, лояльно и даже положительно относится
к Церкви, – строятся храмы, появляются новые обращенные… Таким образом, и
вопрос о грехе цареубийства сам по себе вновь открыт. По логике классического
религиозного общества, Россия обречена – пока не покается; просто путем
«построения демократического общества» ее не спасти. Вне этой логики – может,
по-библейски, один праведник спасет всех? Или после пережитого кошмара ХХ века
грех уже простился?
Митр. Иларион: – Искупление
приходит через страдание. Народ России так исстрадался в прошлом веке, что хотя
бы частичное искупление он заслужил. А те, кто вернулся или обратился в лоно
Церкви, заслужили и полного искупления. Они как бы омывают себя. Чем сильнее
вера, тем быстрее Россия освобождается от этого гнета. Скажем, многие сегодня
поднимают вопрос об останках Ленина. Конечно, это зловещая печать на России.
Надо избавиться от этого, предать прах земле.
– То есть, если говорить высоким стилем, спасение России в ее праведниках?
Митр. Иларион:– Да. Сонм
Российских Новомучеников и Исповедников омыл Россию. Она воскресает, и это
нелегко, нужно время. С трудом, но она идет вперед.
– Владыка, мы сегодня упомянули много хороших имен. Вот, скажем, свт. Иоанн
Сан-Францисский. Ведь помимо всего, он в реальной жизни стал спасителем всей
русской китайской эмиграции, добившись у американского правительства виз для
русских беженцев из Китая, два года ожидавших решения своей судьбы на острове
Тубабао. Занимается ли современная Зарубежная Церковь внецерковной деятельностью
– тем, что в светском мире называется «социальными программами»? Какие стоят
сегодня задачи – ведь и паства изменилась, и мир.
Митр. Иларион: – Наша задача
– воцерковлять людей, которые оказались в эмиграции и которые были лишены до
падения советской власти такой возможности у себя на родине. Далее –
образование наших детей в русской традиции. Они – дети эмигрантов в нескольких
поколениях, и мы должны воспитать их в духе нашей культуры и в лоне нашей
Церкви. Далее – мы занимаемся и теми иностранцами, кто приходит в лоно
Православной Церкви. Сейчас даже по интернету можно многое узнать о Русской
Православной Церкви, и люди в разных странах хотят стать православными.
–У меня тоже есть такие друзья и знакомые американцы, ставшие
православными…
Митр. Иларион: – Мы принимаем
таких с распростертыми объятиями. Обращаются и целые группы, и духовенство.
Поэтому возникает задача не просто сохранить наши храмы, но и строить новые,
особенно там, где раньше не было, а теперь появилось много православных мигрантов.
Скажем, храмы в Бруклине, во Флориде.
– А вообще, численность прихожан растет? Я знаю, что Патриаршая Церковь не
имеет права открывать новые приходы по соглашению с Американской Православной
Церковью. На РПЦЗ это не распространяется, не так ли?
Митр. Иларион: – Да,
численность растет, ведь растет и русскоязычная иммиграция по всему миру, в
частности, в США. Мы не связаны Томосом об автокефалии ПЦА, по которому РПЦ не
имеет права открывать новые приходы. Поэтому мы и приходы открываем, и
священников поставляем для окормления прихожан. К сожалению, много званных, а
мало избранных. Ведь до воцерковления надо духовно дорасти, это тяжелая работа.
Другим же это дается сразу, они естественно находят дорогу к храму.
– Владыка, еще один вопрос – и опять болезненный. Мы знаем, что не все в
РПЦЗ приняли объединение с Московской Патриархией. Многие прихожане, да и даже
целые приходы со священниками, ушли… очевидно, правильно будет прямо сказать:
Церковь раскололась. И что делать?
Митр. Иларион: – Я считаю,
надо просто молиться за них. И терпеливо ждать их возвращения. Они должны
понять, что Москва нас не «оккупировала», не отобрала наше имущество, не
подавила. Мы по-прежнему свободно живем и молимся. Ничего в плохую сторону не
изменилось. Мы не отошли ни от прежних взглядов, ни от традиций. Ни в чем не
изменили веру. Я думаю, те, кто ушел, боялись именно этого. Боялись, что
Зарубежную Церковь поглотят. Но вернувшись, они сами увидят, что их страхи были
напрасны. Мы с любовью всех примем обратно. Потому что это наши люди. Они были
частью нашей паствы. Их не так много – но нам каждый из них дорог.
– Возвращаясь к юбилейным датам – особенно ценимым Зарубежной Россией. Вы
планируете как-то праздновать?
Митр. Иларион: – 7 и 8
сентября в Торонто в Свято-Троицком приходе РПЦЗ будут заседать члены Синода, а
потом – празднование. 18 июня здесь, в архиерейском Синоде также будет
отмечаться 400-летие Дома Романовых, организованное консульством РФ в
Нью-Йорке. Мы отслужим панихиду, и консульство устроит небольшой прием. Кроме того,
во Владимирские дни в Нью-Джерси в Свято-Владимирском храме-памятнике будет
отмечаться 1025 Крещения Руси. Надеемся всех вас увидеть.
– Спасибо, Владыка, – от лица всех наших читателей.
Апрель 2013, Нью-Йорк
Интервью взяла М. Адамович