Наталья Крофтс

 

Родилась в г. Херсоне на Украине. Окончила МГУ и Оксфордский университет по специальности классическая филология. Автор двух поэтичес-ких сборников, публикаций в периодике России и русскоязычной диаспоры (в журналах «Новый Журнал», «Интерпоэзия», «День и ночь», «Юность», «Дети Ра», «Австралийская мозаика», и др.). Английские стихи опубликованы в четырех британских поэтических антологиях. Живет в г. Сидней.

 

 

* * *

Непонимаемой быть встречным

М. Цветаева

В любой из масок – или кож –

ты неизменно безупречна:

спектакль хорош!

Но вдруг замрешь,

нежданно понятая встречным,

как беспристрастным понятым –

до глубины, без слов и фальши

дрожащих губ, до немоты…

Скорей к нему? Но немо ты

шагнешь назад – как можно дальше

от беззащитной наготы,

когда – во всем, конечно, прав –

твой гость, не вытирая ноги,

придет, чтоб разбирать твой нрав,

твои пороки и пороги.

Как театральный критик – строг,

внимателен и беспощаден

он составляет каталог

в тебе живущих ведьм и гадин.

Он справедлив. Отточен слог.

Ему неведомы пристрастье

и сострадательный залог –

залог любви и сопричастья.

И ты закроешь двери, чтоб

свой собственный спектакль – без судей,

без соглядатаев, без толп

смотреть:

как голову на блюде

несут и, бешено кружа,

в слезах танцует Саломея,

как капли падают с ножа,

как Ева искушает Змея,

как Брут хрипит от боли в такт

ударам, завернувшись в тогу…

 

А критик видел первый акт.

Не более. И слава Богу.

 

* * *

Я – желтый листик на груди твоей.

Меня на миг к тебе прибило ветром.

Вот и конец. И не найти ответа,

зачем в тиши изнеженного лета

поднялся ветер и, сорвав с ветвей,

мне дал на миг прильнуть к груди твоей.

 

* * *

Что такое неверность? Проклятье в крови?

Иль мечта о свободе и жажда любви?

Пульс, стучащий в виски?

Смесь вины и тоски?

Иль распущенность, низость?

…Дрожанье руки.

Как стаккато – шаги…

Красный след на губе…

Иль неверность другим –

это верность себе?

 

 

БОГ ЗА МОРЕМ или LА PETITE MORT

А пена морская, седая, подступит к ногам,

ласкаясь, приляжет, зашепчет, завертит, закрутит,

разденет тебя донага, разберет по слогам,

как строки пергамента в поисках тайны и сути.

 

И в бархатном море, в бесформенных волнах тепла

ты вдруг угадаешь дыхание древнего бога –

в священном экстазе пред ним изовьются тела

входящих в пределы его огневого чертога.

 

Пробудится бог, ненасытен и неукротим,

и – в путь, за наживой, лишь волны бегут под нажимом

властительной длани, сметающей все на пути.

Ты рухнешь пред ним, обессиленно, неудержимо.

 

Лежишь бездыханна. Но тело сияющий бог

поднимет – и примет в объятия ветра и веры.

А пена морская, седая, ласкаясь у ног,

с восторгом глядит на рождение новой Венеры.

 

Новые письма с Гостеприимного Моря

Вот и стареешь у моря, далекого моря,

Понта Эвксинского, мой златоустый Овидий.

Вздорной отчизны ты больше уже не увидишь –

К варварам сослан за дерзость твоих «Аматорий».

 

Речь чужеродная. Ветер. Пронзающий холод.

Ближе к огню – да закутайся в шкуры овечьи.

Варвары громко толкуют про войны, про голод –

Что им стихи на твоем непонятном наречье…

 

Горечь мешая с любовью (amārus, amāre),

Все-таки пишешь – и веришь: стихи прочитают.

Где-то… Когда-то… Снежинки в простуженной хмари.

Лед на Гудзоне – как рыб серебристые стаи.