Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 269, 2012
Мэлор Стуруа
МАДОННЫ БОТТИЧЕЛЛИ
Где город распорот сплошным комодом,
Где люди бредущие висят, как вещи,
Где с неба срываются ночью кометы
И снова земле про луну клевещут,
Где тысячи тюрем в одной миньятюре,
Где, в небо вонзившись, молятся краны,
Где каждый второй, наверное, Дюрер,
А каждый третий, конечно, Кранах,
Где в ЗАГСы уводят мадонн Боттичелли,
Оставив пустыми холсты и полотна,
Где мысли привыкли жить в заточенье
От полуночи и до полудня,
Где чистый, как небо, критический разум
Старанием Канта вконец окантован,
Где вещи в себе раскрываются разом,
Как принцы, любовью твоей расколдованные,
Где ты научилась водить «Наутилус»,
Немая, как Немо, до крика немая,
Сплетение сплетен, путей паутину
Сдирая, как кожу, как скальпы, снимая.
Не надо, родная, родная, не надо!
Плыви, как плыла, без любви по теченью,
Не то, час неровен, нагрянет анатом,
Вскрывающий трупы мадонн Боттичелли.
ВЕНЕЦИЯ
Венеция – гигантская помарка,
Лазури клякса, что свернулась в кровь.
И голуби на площади Сан-Марко Жиреют,
позабывши про любовь.
Кругом отели, и нигде Отелло.
Доверчивый до безрассудства мавр
Глядится здесь совсем осиротело,
Как загнанный от ревности Кентавр.
Здесь демоны, но нету Дездемоны,
Молящей и молящейся тщете.
Ее пронзили кинжалом мамоны.
А гондолеры те… хотя не те.
Дворцы остались, но исчезли дожи,
Исчезла прелесть, но осталась прелость.
«Я с сердцем ни разу до мая не дожили,
А в прожитой жизни лишь сотый апрель есть»,
Каналы-гладь зеркал венецианских,
Венецианист калий прошлых лет.
Здесь в неге лишь одни негоцианты,
А гиацинтам здесь спасенья нет.
Вся жизнь прошла, как насморк и насмарку.
В небес лазурь ей не подняться вновь,
Как голубям на площади Сан-Марко
Разъевшимся, забывшим про любовь.
Миннеаполис