Интервью
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 267, 2012
Внучка России
Интервью c Ириной Юрьевной Сан-Филиппо,
секретарем Дворянского собрания Америки
Ирина Юрьевна Сан-Филиппо родилась в Стамбуле в семье русских беженцев Ольги Ивановны и Георгия (Юрия) Корнельевича Дворжицких (De Dvorjitsky). Ирина Юрьевна – один из старейших членов Русского дворянского собрания Америки, член правления РДСА, она – одна из зачинательниц традиции Дворянских балов в США. Интервью Ирина Юрьевна давала по-английски и, частично, по-русски, владея родным языком свободно, хотя всю жизнь прожила в США.
М. Адамович – Ирина Юрьевна, расскажите о вашей семье и о том, как вы попали в Америку?
И. Сан-Филиппо – Мы из потомственных дворян Волынской губернии. Мой дедушка, Корнелий Адрианович, был юрист и поэт (он – автор стихотворного сборника “Сказки Фемиды”). За границу выехал еще до революции из-за болезни (у него был туберкулез). Жил в Швейцарии. Папа, Юрий Корнельевич, был морским офицером. В Морской корпус в Петербурге он поступил в 1902 году и окончил его в 1908 г. корабельным гардемарином.
МА. – Известно, что Ю. К. Дворжицкий принадлежал к так называемому “мессинскому” выпуску, прозванному так за помощь жителям Мессины, разрушенной землетрясением. Тогда русский Император-ский флот под командованием контр-адмирала В. И. Литвинова был направлен в пострадавшие районы. Это оказалось настоящим “боевым крещением” русских гардемаринов.
ИС-Ф. – Потом он служил мичманом в 1-м Балтийском флотском экипаже, штурманом на Белом море, – до самого начала Великой войны. А в 1915 году опять на Балтийском море офицером для связи и штурманом на английской подводной лодке “Е19”, входившей в состав флотилии Великобритании, воевавшей вместе с Россией против Германии. В частности, на этой подводной лодке отец потопил “Ундину”, немецкий крейсер.
МА. – Известно, что командир подлодки, английский офицер Ф. Кроми был убит большевиками в 1918 году, когда они ворвались в Британ-ское посольство в Петрограде.
ИС-Ф. – А папе повезло. Он пробрался в Севастополь, воевал, был потом офицером для связи с Союзным командованием. На Черном море сражался против большевиков на английском же крейсере “Калипсо”. А потом вместе в Белой армией попал в Константинополь. Маму он встретил на улицах Константинополя – я уже не помню ее рассказов, как именно она туда попала, спасаясь от красных. В какой-то момент возник вопрос, куда иммигрировать дальше. Мама хотела уехать в Югославию, но папа сказал: “Нет, только в Америку. Это земля свободы и возможностей”. Вот так в 1923–24 году, уже со мной, они иммигрировали в США. Я же родилась в Турции. Из-за меня они должны были пройти через Эйлис-Айленд. После всех необходимых для эмигрантов процедур, они поселились в Нью-Йорке. И с тех пор мы здесь и живем.
М.А. – Где вы поселились, помните?
ИС-Ф. – Насколько я помню, поначалу семья жила в Гарлеме. Тогда он не был черным. Мне было уже около полутора лет. Мы жили у Матвее-вых, тоже из морских офицеров, у них была дочь – подросток лет 16-ти. Она учила меня танцевать. Потом она вышла замуж – мне кажется, за внука кн. Дмитрия Максутова. Он был последним губернатором Аляски.
Как русские разыскивали друг друга в Манхэттене? Не знаю, это было просто на уровне чуда: никто не знал, кто из своих попал в Америку, где кто поселился… Вообще, было очень трудно, ведь нам никто не помогал здесь устраиваться и выживать. Искали работу сами – многие шли на фабрики. Я помню одну – спичечная фабрика.
МА. – О, эти фабрики! О них многие вспоминают. Мне иногда кажется, что все белые эмигранты прошли через спичечные фабрики. Борис Александрович Бахметев возглавлял Совет директоров такой “Lion Match Co”, часть средств которой направлялись на поддержку русской эмиграции в США.
ИС-Ф. – Однако мой отец не пошел на фабрику. Он развозил что-то вроде молочных бидонов. Кто-то работал швейцаром, кто-то на такси. Немногим русским удалось вывезти кое-что из России – это была редкая удача – и они помогали остальным. И все мы весело жили! Я вспоминаю, что жизнь эта была трудна и ужасна, но те люди понимали толк в вещах – и умели жить! Няньки у меня, как вы понимаете, не было, поэтому родители брали меня с собой – где я только не побывала!
Мы жили в Гарлеме – там была еще церковь на 121-й улице – служил о. Курдюмов. Некоторые русские жили в Коннектикуте – Сикор-ские, например, группа русских поселилась в городке Си-Клиф… У меня даже сохранилась карта, кто где жил в конце 1930-х гг. Одними из первых в Америке поселились Вадковские, Пущины… много фамилий.
МА. – А как приняли американцы белых эмигрантов: монархистов и консерваторов – демократы и республиканцы?
ИС-Ф. – Белая русская колония была очень хорошо принята американцами. Конечно, все мы были из дворян, и они к нам обращались – независимо от того, кем мы были, – “князь”, “княгиня”…
МА. – Каков был круг друзей ваших родителей?
ИС-Ф. – В основном, то были друзья отца – бывшие морские офицеры. Папа был председателем Совета директоров Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке, основателем и издателем “Бюллетеней” Общества; председателем Всезарубежного объединения морских организаций.
МА. – Давайте напомним читателям об Обществе офицеров Россий-ского Императорского флота в Америке, одной из первых организаций русской эмиграции здесь. 11 мая 1923 г. в Нью-Йорке по инициативе 11 морских офицеров-эмигрантов было создано Общество бывших русских морских офицеров в Америке. Первым председателем Общества стал капитан 1-го ранга М. А. Китицын. К концу года было зарегистрировано 11 почетных, 104 действительных и 9 членов-соревнователей. В 1926−1933 гг. в Нью-Йорке выходили “Извещения Общества бывших русских морских офицеров в Америке”, с 1934 г. начал издаваться “Бюллетень” Общества, основателем и главным редактором которого стал ваш отец, старший лейтенант Ю. К. Дворжицкий. После Второй мировой войны “Бюллетень” остался единственным морским изданием Русского Зарубежья, тираж около 300 экземпляров, в каждом номере – уникальные архивные материалы. “Бюллетень” выходил до 1982 года. Важную роль в жизни Общества играла работа по сохранению культурного наследия морской эмиграции. При Обществе существовали библиотека, музей и архив, материалы для которых поступали из всех стран русского рассеяния. В 1943 г. была организована Историческая комиссия (с начала 1960-х гг. − Морское историческое общество), основной задачей которой стало изучение истории флота. Весь архив был разделен на 20 отделов, самый большой – отдел, содержащий около 6000 морских фотографий, гравюр, литографий и оригинальных художественных произведений. Здесь были собраны вывезенные Белой эмиграцией в США реликвии Императорской России: детская шашка цесаревича Алексея Николаевича, Императорский штандарт, портрет маслом адмирала Нахимова, картины и рисунки, многочисленные фотографии, литографии; флотские офицерские мундиры, сабли, кортики, ордена, медали и пр. В 1953 году организация была переименована в Общество офицеров Российского Императорского флота в Америке. В 1963 Общество объединилось с культурно-благотворительным обществом “Родина”, в здании которого в Лейквуде (штат Нью-Джерси) был открыт музей, библиотека и размещен архив. После войны Общество, по сути, стало центром морской белоэмиграции. В 1947 в США проживал 271 чин флота (офицеры, гардемарины, кадеты). Общество офицеров Российского Императорского флота в Америке просуществовало до середины 1980-х годов, когда ушли в мир иной последние морские офицеры.
ИС-Ф. – Да, это были удивительные люди с очень тяжелой судьбой. Папе лишь к 1929 году удалось найти более-менее нормальную работу. Он, с помощью своего однокашника по Морскому корпусу ст. лейтенанта Н. Г. Никольского, устроился на муниципальную службу в Нью-Йорке, где проработал 32 года до выхода на пенсию в 1961 году; он служил в Отделе общественных работ. Юрий Корнельевич работал в должности строительного инженера.
Вообще, русские очень помогали, поддерживали друг друга. Я помню Великую кн. Веру Константиновну, Васильчиковых, Беляевых, Устиновых, Белосельские-Белозерские приехали позже. Помню композитора Васю Фомина, певца Дмитрия Драгинского… Имена – это было так давно. Прошло 70 лет! Помню Макаровых, их элегантный дом. Добровольская, Шаховская… Конечно, князь Алексис Щербатов – это чуть позже. Щербатов был моим большим другом; мы с ним созванивались по три раза в неделю.
МА. – Он приехал в конце 30-х годов. А как вы вообще жили?
ИС-Ф. – Папа купил в Ньюпорте чудесный дом (в Новой Англии), там постоянно все собирались – хотя ехали Бог знает откуда – ведь жили и в Коннектикуте, и в Нью-Йорке… Моя мать прекрасно пела – у нее был замечательный голос. Она пела в частных салонах, тем и зарабатывала. И вообще, она была одним из самых замечательных людей на земле! Все ее очень любили.
Потом, когда пришло время отдавать меня в частную школу, мы переехали в Манхэттен, с тех пор так и живу в Нью-Йорке. Образо-вание я получила в Birch Wathen Lenox High School, училась в Wilson College и в Колумбийском университете, по профессии я экономист. В 1940-х, когда я поступила в колледж, я оставила русскую колонию совершенно. Это естественно – вы должны расправить свои крылья. Лететь. Но, как показывает жизнь, все возвращаются. Сердце здесь, душа (сказано по-русски. – М. А.). Надо сказать, все были большими патриотами России, любили петь русские песни, цыганские… Эти вечера были скромные, но очень веселые.
Я до сих пор помню песни, которые пела мне мать, – скажем, военные песни, “Было 12 разбойников…”, “Калинка”, “Две гитары”… Помню Настю Полякову – прекрасная цыганская певица… Она была фантастически хороша! Настоящая цыганка! Как запоет: “Я цыганка…”, трясет плечами – бесподобно! А еще – русские романсы пела, “Отцвели уж давно хризантемы в саду…” На меня, подростка, она производила потрясающее впечатление: крупная женщина, одевалась, как цыганка, голос… Мне кажется, она была настоящей цыганкой. Она давала концерты в Си-Клифе, это было в начале 30-х гг.
Мы обычно снимали дом на лето. Много русских жило на Стейтен-Айленде, или снимали летние дачи. Однажды мы сняли громадный дом – сейчас это дом для престарелых, вот какого размера он был! – чтобы каждый мог приехать. Три этажа. Играли на пианино, танцевали…
Многие жили на Риверсайд-Драйв в Нью-Йорке, в районе 130-х улиц. Группа эмигрантов жила на Истсайд. Шаховской, Погожев…* В 1930-х в городе было открыто несколько русских ресторанов – “Яр”, “Медведь”, например.
Был создан клуб “Шиворот-навыворот”, там было очень весело. Помню, к этому подключился и мой отец. Все вместе ремонтировали помещение, доставали мебель, красили… В клубе устраивали вечеринки, играли спектакли, концерты проводили. Между тем, многие жили тяжело, буквально боролись за выживание. Ведь это были времена Великой депрессии. Но как-то все справлялись, помогали друг другу. Повторю, то были люди сильного духа – и они весело жили в этой жизни.
Самым главным событием, конечно, была Пасха. Все красиво одевались: длинные платья, мужчины – черные галстуки: где они их брали – трудно представить, но черный галстук был обязателен. При церкви собиралась молодежь – там нас учили русскому, ставили театральные постановки. Я была всегда самой младшей. Из детей моего возраста создали группу “Внуки России”. Дворянское собрание приглашало для детей учителей по литературе, истории России, религии… Конечно, устраивались танцы в чьем-нибудь доме.
МА. – Ваш отец ведь стоял у истоков создания Дворянского собрания Америки?
ИС-Ф. – Дворянское собрание было создано в ранние 1930-е. К 1933 мы уже составили списки, а это требует времени. Основная задача была – помочь друг другу, для чего необходимо было находиться в контакте. Трудно сказать, чья это была идея. Среди первых были Вадковский, Полежаев, Алексей Оболенский, Дворжицкий – мой отец, Воронцов, кого-то не назвала. Эти были вначале. Возможно, были и другие, я помню этих. Я помню, как папа проводил собрания в нашем доме, как они собирались вместе, обсуждали планы… Насколько я помню, первым президентом был Алексей Оболенский.
А вот первый Дворянский бал прошел, кажется, в 1938–39 году. Коктейль-парти были и раньше. То были весьма успешные мероприятия, на которые ходило много молодых русских эмигрантов. Цена билета была 3-5 долларов. Работал дамский комитет. Они всегда всем помогали. Танцы проходили в Waldorf Astoria, в Metropolitan Club. А в 1978 году мы решили создать Дворянский бал. У истоков стояли мы – кн. Оболенская (она дала свое имя проекту), гр. Бобринская (она была председателем), я (сопредседатель) и др. Первый бал прошел в Pierre Hotel в 1979 году. Программа была очень простенькая, у Дворянского общества было мало денег. То был очень милый бал, со временем проект наш развивался, менялся – вслед за жизнью, все больше людей принимали в нем участие – вырастало новое поколение нам на смену, приезжали новые люди из России. Они не были членами Дворянского собрания, но в благотворительных балах принимали участие. Были и свои забавные моменты: трудно, скажем, было объяснить новым эмигрантам, что нельзя приходить в коротком платье или без галстука. Балы стали весьма популярны. Потом ими занялась Голицына Татьяна, Миклашевская Ольга, сейчас – Маша Холодная подключена. Менялись залы: мы арендовали и Plaza – очень элегантный зал, потом вернулись в Pierre… – там прошел наш первый бал. Мы проводим аукцион, на балу играют два оркестра – обычный танцевальный и русский фольклорный. Да, это – бал, и мы стараемся сохранить его старую форму. Хотя новым поколениям трудно объяснить, что это такое.
МА. – Бал ведь – мероприятие благотворительное?
ИС-Ф. – Да, собранные деньги Дворянское собрание использует для своих проектов. Средства на благотворительные программы Собра-ние получает также из частных пожертвований, но главным образом – из знаменитого ежегодного Весеннего бала. Все мероприятия Собрания проводятся исключительно волонтерами, так что сборы и доходы, полученные нами, полностью идут на его благотворительную деятельность: помощь организациям и программам образовательного, медико-реабилитационного и духовного направления.
За последние годы гранты от Дворянского собрания получили Приют Св. Дмитрия в Москве; Специализированный детский дом № 4 и Центр реабилитации “Фортуна” в Санкт-Петербурге; “Онкоцентр МД Андерсона” в Техасе; деньги были выделены на поддержку программы “Russian Gift of Life” – спасение детей из бывшего СССР, нуждающихся в операции на открытом сердце; в Фонд глазных исследований “АРВО” – поддержка ученых мира, исследующих проблемы со зрением; Летний лагерь скаутов ОРЮР; Духовную семинарию Св. Германа, штат Аляска; на библиотеку Св.-Троицкого монастыря, шт. Нью-Йорк; старческий дом в Ново-Дивеево. И так дальше.
МА. – Можно сказать, что Белая русская эмиграция успешно интегрировалась в американское сообщество. Тем не менее, я знаю многих – да большинство – из вашего круга, которые до сих пор считают себя русскими. Мне кажется, это чувство принадлежности потеряно новыми поколениями.
ИС-Ф. – Конечно, со временем мы становились все больше “американцами”. Тем не менее всегда мечтали о России: надежды, мысли, планы – только “Россия, Россия…” Все надеялись, что однажды вернутся домой. Хотя с благодарностью относились к Америке, понимая, что она делает для нас. А все американцы делали для русских, что могли. Трудность заключалась еще и в том, что они не говорили по-русски, а многие русские не говорили по-английски. Мой отец владел английским языком, так как он служил на английской подлодке. Даже гуляла характерная шутка тех времен: эмигрант приходит в магазин и говорит “Give me half pound of language”… Некоторые так никогда и не настроили себя на новую жизнь. Но многие перестроились и вошли в американскую среду. После войны русская колония окрепла – приехали белые эмигранты из Франции, Сербии, Китая. Русское сообщество, в целом, поднялось: создавались организации, включая молодежные, свои клубы и пр. Тем не менее уже после войны, когда наступил период “холодной” войны, моего отца вызвали в FBI – как русского – и допрашивали, выспрашивали о русской колонии, потом вызывали и меня… Так что о “русскости” нам напомнили.
МА. – Ирина Юрьевна, вы ведь первая женщина-дворянка, избранная в Совет директоров Дворянского собрания Америки, не так ли?
ИС-Ф. – Да. Меня избрали в Совет директоров в Дворянское общество. Надо сказать, многие мужчины сомневались… Это так старомодно. Но думаю, что женщины-дворянки доказали свое право и умение вести серьезные дела.
МА. – А вы были в России?
ИС-Ф. – О да! И еще как была! Мы, члены Дворянского собрания, приехали в Россию первый раз за ночь до начала путча. Я, Щербатов, Щербинин… На следующее утро по приезде мы были на службе в соборе, потом гуляли. Неожиданно услышали какой-то грохот – я сказала Щербатову: “Алексис, срочно в гостиницу”. Включили телевизор – ничего… В течение целого дня мы не понимали, что происходит. Перевернутые автобусы, танки… Каким-то образом мы добрались до посольства. Что происходит? Все границы закрыты. Мы даже не можем выехать из страны… На следующий день мы сели все-таки в поезд в Санкт-Петербург, все старались выехать из Москвы. В Петербурге шел дождь, кругом слякоть. Гостиницы у нас не было (куда-то пропала бронь); люди суетились, толкались… Это было ужасно!МА. – Первый выезд в Россию, и опять – бунт! О, Россия-матушка…
И С-Ф. – Вы не поверите, я испугалась. Не могла глаз сомкнуть. Но в результате все вошло в какие-то определенные рамки – нас возили везде, куда запланировали, везде сопровождали, все программы состоялись… Между прочим, Петербург – прекрасен, я полюбила этот город. Я видела место, где был ранен мой прадед Адриан Иванович, генерал-майор, полицмейстер, – при покушении на Алек-сандра II… Вернувшись в Москву, мы попали в Белый дом – удивительно, не было никакой охраны, там же находились Патриарх, Ельцин. А как нас приветствовали люди! Невероятно! Невероятно! Так тепло, так по-русски. Россия – прекрасна!
МА. – Вы поддерживаете отношения с российскими дворянами?
ИС-Ф. – Да, хотя у них, кажется, два таких Собрания.
МА. – Как в старом анекдоте – и не ходим друг к другу…
ИС-Ф. – Мы стараемся вести себя корректно. Поддерживаем отношения в области генеалогии – все это очень профессионально и отлично организовано. У нас есть специальная служба, которая может помочь прояснить происхождение фамилии, рода. Все запросы сначала рассматриваются Собранием на предмет легитимности. Если исходная информация, предоставленная в запросе, признается достаточной, то такой запрос отправляется профессиональным исследователям генеалогии в Россию. Собрание помогает русским эмигрантам из разных стран в розыске родных и близких. Членство с правом голоса предоставляется исключительно потомкам семей, включенных в дворянские списки Сената до 1917 г. Существуют также и другие категории членства. В исторических целях титулованные члены РДСА числятся с их унаследованными титулами. Главной задачей Дворянского собрания в Америке всегда была помощь друг другу, сохранение родов и – сохранение исторической правды. Потому что столько всего было разрушено за ХХ век… Я вижу, сколько на нас лежит ответственности за сохранение того, что выстроила русская эмиграция здесь. Скажем, Ново-Дивеево. Этот старый русский уголок Америки нуждается в нашей поддержке: там ведь и храм, и старое русское кладбище… К стыду своему, признаемся, что у нас нет места, куда могут поселиться старые люди на покое. И мне кажется, мы должны такой дом для престарелых организовать.
МА. – Будем надеяться, что век ХХI принесет нам больше радости и покоя. Спасибо вам за то, что вы не теряете веры и оптимизма. Спасибо!
Интервью вела и переводила М. Адамович