Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 265, 2011
Генади Вълчев
Белая эмиграция в Видинской области*
Юлияне Петровой-Душковой,
дочери
казацкого атамана
Петра
Федотовича Рябухина
Основой для книги Генади Вълчева послужили сохраненные в Видинском государственном архиве архивные материалы полицейских управлений в городах Кула, Белоградчик и Видин, протокольные книги и альбомы школ и городских советов Видина и Белоградчика, регистры о рождениях, свадьбах и смертях Видинской мэрии и видинской церкви Св. Дмитрия и др.
Кроме того, ценную информацию автор нашел у потомков и наследников русских эмигрантов в Видине. Среди них семьи капитана Александра Седрелева, Константина Андреевича Томашевского, д-ра Николая Георгиевича Докучаева, Анатолия Андреевича Курбатова, Евгения и Павла Кудиновых, Федора Николаевича Мельникова, Николая Николаевича Низаля, Константина Михайловича Ольшанского, Лавра Николаевича Левина, Николая Владимировича Зубарева, Петра Федотовича Рябухина, Леонида Сергеевича Лаврентьевича, д-ра Александра Ивановича Попова и Ивана Ильича Грунина. Автор изучал как надписи на могильных памятниках на Видинском кладбище, так и скудные публикации в печати.
Русские беженцы в Видине и Видинском крае
Общее число приехавших в Болгарию русских эмигрантов до сих пор неизвестно. Вопреки трудностям, которые болгарский народ и государство испытывали после Первой мировой войны, русские были везде тепло приняты и Церковью, и властями, и населением. Беженцы прибывали в Видин и Видинский край с начала мая 1919 года до конца июня 1921 года. Кроме военных, среди них были учителя, врачи (16 человек), священники, художники, музыканты и т. д. Казацкие полки, бригады генерал-майора Анатолия Курбатова, прибыли вместе со своими полковыми военными оркестрами. В 2004 году я видел их фотографии у Сийки, дочери белоэмигранта Андрея Ивановича Гурова.
Среди военных-эмигрантов были и два генерала царской армии – генерал-лейтенант Леонид Крестовский и генерал-майор Анатолий Андреевич Курбатов. Генерал Крестовский был участником еще Русско-турецкой освободительной войны 1877–1878 гг. Он сражался в составе Троянского отряда генерала Карцева в качестве военного корреспондента армейского вестника «Военный листок». Генерал А. А. Курбатов во время Гражданской войны был командиром казацкой бригады, входящей в состав Белой армии генерала П. Н. Врангеля. В состав частей, расквартированных в Видине и Видинском крае, входило более чем 2000 солдат и офицеров (среди них 2 генерала и 2 полковника) из бригады ген. Курбатова. Все они приняли участие в строительстве железной дороги от деревни Князь Александрово (ныне город Димово) до Видина.
Стоит отметить положительную роль, которую сыграла Болгарская Православная Церковь в поддержке русских беженцев. Святой Синод Болгарской православной церкви послал Видинскому митрополиту Неофиту 29 мая 1919 года циркулярное письмо № 3684 следующего содержания: «Ваше Преосвященство, близкий нашему сердцу русский народ переживает судьбоносные, критические минуты. Он подвергся тяжелым и непосильным испытаниям. Кроме трехлетней кровопролитной войны с внешним неприятелем в защиту великого русского Отечества, началась внутренняя, междоусобная, революционная война, которая растрясла основы Великой Руси, скосила дорогие жертвы, разорила и опустошила необъятную богатую русскую землю. Положение страшное. Чтобы спасти свою жизнь, многие русские братья, духовные и мирские люди, отцы которых жертвовали жизнью для нашего освобождения, были принуждены покинуть родную отчизну, свои семьи, своих ближних и бежать за границу, лишенные крова и насущной пищи. Известия о прибытии этих изгнанников в Цареград вызвало сочувственное сострадание болгарского народа и чувство признательности к этим несчастным людям. Многие из наших культурно-просветительских обществ уже приняли на себя инициативу сбора помощи для облегчения судеб этих изгнанников. Болгарская Церковь, чей долг, прежде всего, состоит в том, чтобы просить Господа Бога положить как можно быстрее конец самоистреблению и опустошению, которое происходит на Великой Руси, нашей освободительнице, и восстановить мир, спокойствие и взаимную любовь среди братского русского народа, не может оставаться чужой к тяжелой судьбе этих горемык – наших братьев. Вот почему Святой Синод <…> нашел нужным попросить Вас, Ваше Высокопреосвященство, распорядиться и попросить покровительства священнических братств и городских церквей в Вашей, Богом данной, епархии, чтобы они помогли своею щедрою помощью этим беженцам. Помощь не должна быть меньше, чем 5% от чистой прибыли за прошлый 1918 год. Святой Синод надеется, что производители свечей, как и монастырские братства, будут гораздо более щедрыми, подразумевая, что таким образом мы засвидетельствуем наш долг признательности нашим освободителям. Те из свечных лавок, которые раздали уже прошлогодние прибыли, возьмут необходимую помощь от доходов текущего года. В полной надежде на быстрое получение этой помощи, со святыми молитвами, остаемся Вашему Высокопреосвященству во Христе брат Доростоло и Червенский (п.) Василий». Копии этого письма были распространены по всем производителям свечей, церквам и монастырям в епархии.
В помощь русским беженцам включились учителя и школьники Видинского округа. В летописной книге школы Ново Село записано коротко: «26 февраля 1920 года был танцевальный вечер в пользу русских беженцев».
В 1921 году в Болгарию прибыло примерно 20000 русских офицеров и солдат, остатки армии барона Врангеля. Часть воинских подразделений были расквартирована в Видине, Белоградчике, Куле и селе Князь Александрово. Самая большая группа беженцев приехала в Видин 6 июня 1921 года. Для их размещения в центре Видина освободили помещение училища «Васил Левски», школьников перевели в другие училища города.
Учитель начальной школы им. Паисия Хилендарского Атанас Еремиев записал в летописной книге школы: «С 8 июня до конца учебного года ученики 4-го отделения школы им. Василия Левского переведены для занятий в нашей школе. Это потому, что их школа была занята русскими беженцами».
Имеются данные о прибытии в Видинский округ полка бригады генерал-майора Анатолия Курбатова, из элитных офицерских частей, который воевал во время Гражданской войны под командованием генерала Маркова. Полк разместили в городе Белоградчик.
Солдаты обратились к городскому голове с просьбой отпустить им дрова из общинного леса. Глава города Георгий Димитров созвал 17 декабря 1921 года специальное заседание общинного совета с единственным вопросом на повестке дня: «Выдача дров русским солдатам из общинного леса». Городской голова сказал: «Вам известно, гг. советники, что в последнее время в городе находится полк русских солдат, которые все время приходят ко мне просить дров. Закон о лесах позволяет из общинного леса отдавать дрова по тарифным ценам только жителям города, а во всех других случаях – только через торг. Остается только попросить граждан отпустить им дров в нужном количестве, чтобы услужить им, а остальные дрова и сама община может дать им». Советник Виден Ц. Пейчев, коммунист, высказался на заседании следующим образом: «Эти люди не приехали к нам из-за бедности и недостатка, у них есть вещи, есть золото, им платят, и мы обязаны предоставить им самим себе доставать дрова. Вы раньше отказывали дать дров нашим гражданам – из-за того, что община не является ▒приютом’. От имени коммунистической группы заявляю, что мы не согласны оказывать помощь русским». Совет, тем не менее, принял во внимание сказанное городским головой и попросил выделить русским часть дров, которые полагались горожанам. Это решение было поддержано всеми советниками, кроме коммуниста Пейчева.
Большая часть русских беженцев состояла из солдат-казаков ген.-майора Анатолия Андреевича Курбатова, которые прибыли на корабле и после однонедельного постоя в Белоградчике уехали в село Князь Александрово, чтобы работать на постройке трассы последнего участка железной дороги, связывающей Видин со столицей.
Болгарская коммунистическая партия начала борьбу за выдворение врангелевцев из Болгарии. По указанию Видинского окружного комитета начались собрания и митинги, на которых принимались решения о разоружении и изгнании этих «контрреволюционных войск» из страны. Мощное протестное движение, агитационная работа окружной организации БКП привели к тому, что среди русских эмигрантов была создана группа «Союз возвращения на родину».
Во время инспирированного Коминтерном Сентябрьского восстания 1923 года большой военный гарнизон и расквартированные белогвардейские русские части не позволили поднять восстание в Белоградчике. Они же приняли активное участие в подавлении восстания в Видинском округе.
Видинская митрополия и лично митрополит Неофит продолжили свою деятельность в организации помощи русским беженцам. 16 сентября 1926 года митрополит Неофит отправил письмо № 1475 архиерейским наместникам в Видине, Куле, Белоградчике, Берковице и Ломе: «Ваше Всеблагоговейнство, год тому назад был основан комитет, который заботился о бесплатном лечении бедных русских беженцев в Болгарии. Этот комитет письменным образом обратился за братской помощью ко всем благотворительным обществам и государственным институциям в нашей стране; он обратился за материальной помощью и к нашей Церкви. Так как наша Церковь не может быть чужой такому гуманному и христианскому делу, то, пожалуйста, прикажите в день святого Димитрия во всех церквах вашей околии пустить дискус для бедных больных русских беженцев. Прошу священников в этом случае сказать проповедь. Собранные деньги послать в митрополию, и, со своей стороны, она их перешлет по принадлежности. Видинский митрополит Неофит». Собранные деньги были пересланы Святому Синоду.
Годом позже, в мае 1927, Видинская митрополия посылает новое письмо (№ 2199) следующего содержания: «Более 2000 русских инвалидов – жертвы Гражданской войны в России – нашли приют в Болгарии. Большинство из них больны туберкулезом и не способны делать никакой физической работы. Они будут жертвами голодной смерти. Чтобы помочь этим несчастным людям, лишенным хлеба и медицинской помощи, приют ▒Союз Русских инвалидов в Болгарии’ обращается за помощью ко всем государственным учреждениям, а также и к Святому Синоду для содействия».
В Видине сосуществовали две русские эмигрантские организации – «Русская колония» и «Общество русских беженцев – военных инвалидов». Эти организации обращались к Видинскому городскому совету по разным бытовым вопросам. Проведенное нами исследование регистров видинской церкви и видинской мэрии на период 1921–1943 гг. позволяет указать места рождения русских белоэмигрантов: Балашов, Саратовская губерния – 1 человек, Белое Поле – 2, Владикавказ –1, Вильнюс – 1, Гомель – 2, Друя – 2, Екатеринодар – 1, Казань – 1, Киев – 4, Луганск – 1, Малое Боярово – 1, Москва – 1, Одесса – 3, Павлово – 1, Петербург – 4, Полтава – 1, Рига – 1, Ростов – 4, Севастополь – 1, Скопин – 2, Сумы – 1, Ставрополь – 1, Таганрог –1, Тамбов – 2, Уружи – 1, Харьков – 4, Царицын – 1, Чернигов – 3, Кубанская область – 1, станица Керловская, Полтавской области, – 1, ст. Беровинцовская, Херсонской области, – 1. Из Донской области – 43 человека: ст. Верена – 1, ст. Парамоново – 1, ст. Веселая Победа – 2, ст. Вешенская – 4, ст. Гавриловская – 2, ст. Есауловская – 1, ст. Заводская – 1, станица Знаменка, Александрийского уезда, Герговской губернии, – 1, ст. Казанская – 2, ст. Красношеева – 1, ст. Маньоская – 1, ст. Михайловская – 1, ст. Мигулинская – 3, ст. Михайлова – 1, ст. Ново-Рождественская – 1, ст. Новопавловская – 1, ст. Николаевка Воинского Донского округа – 1, ст. г. Новочеркасск – 3, ст. Отаршевская – 1, ст. Право-Терская – 1, ст. Попузная – 2, ст. Суворовская – 6, ст. Усть-Белая – 2, ст. Хоперская – 1, ст. Чертовская – 4, ст. Шабелиновка – 2.
Пришло время – и начались браки между русскими белоэмигрантами и болгарками. В регистрах о свадьбах в городе Видин, как и в книгах о церковных браках, найдено более 90 записей актов бракосочетания. Статистика такова: 1921 – 5 браков; 1924 – 3 брака; 1925 – 22 брака; 1926 – 3 брака; 1927 – 3 брака; 1928 – 4 брака; 1929 – 6 браков; 1930 – 4 брака; 1931 – 5 браков; 1932 – 1 брак; 1933 – 4 брака; 1935 – 5 браков; 1937 – 3 брака; 1938 – 4 брака; 1939 – 4 брака; 1940 – 2 брака и 1943 – 1 брак.
Из этих браков чисто русскими являются 18, один брак был заключен с сербской девушкой, остальные между русским беженцами и болгарками – 71 союз. Нужно отметить, что для многих белоэмигрантов это был второй брак, в большинстве случаев эмигранты были вдовцами или разведенными. Вступающие в брак мужчины были зрелого возраста, поэтому за весь период с 1921 по 1943 гг. в семьях белоэмигрантов в Видинском крае родились всего 40 детей.
Основным вопросом, вставшим перед эмигрантами, был вопрос работы. Проблемы трудоустройства оставались наиболее актуальными и для самих болгар. Известно, что после войны Болгария находилась в лагере побежденных, на нее были наложены тяжелые санкции и контрибуции. Согласно мирному договору, подписанному правительством Александра Стамболийского, Болгария потеряла такие исконно болгарские территории, как Южная Добруджа (которая перешла к Румынии), Западные Покрайнины (которые перешли к новому государству – Королевству сербов, хорватов и словенцев), а Беломорье было отдано Греции. Кроме всего этого Болгария должна была платить огромные репарации золотом. В этой ситуации в стране и появляется много русских беженцев армии ген. Врангеля, которых Болгария обязалась принять и устроить. Решением парламента правительство А. Стамболийского должно было устроить русских эмигрантов на работу в течение 3 лет – в Министерство просвещения и университет (в решении фигурирует список из 28 человек, преимущественно преподаватели – медики, филологи, философы и т. д.). Это решение дало возможность принять на работу высококвалифицированные кадры. В регистрах Видинского совета есть данные о профессиях русских эмигрантов, которые поселились в крае. Среди них учителей – 10 человек, врачей – 8, ветеринарных врачей – 1, чиновников – 2, предпринимателей – 2, шоферов – 2, фельдшеров – 1, слесарей – 1, адвокатов –1, агрономов – 1, механиков – 2, машинных техников – 1, музыкантов – 3, булочников – 4, лаборантов – 1, фотографов – 2, портных – 1, мясников – 1, нотариусов – 1, матросов – 1, офицеров: генерал-лейтенантов – 1, генерал-майоров – 1, полковников – 5.
В 1937 г. Общество обращается к Видинскому совету, чтобы тот определил место для русского кладбища. Участок был выделен (он находился недалеко от того места, где сейчас находится советское военное кладбище). Там до сих пор сохранилось три памятника – Сергею, Ивану Сергеевичу и Татьяне Литвиновым.
Тем временем парламентская группа БКП поставила вопрос перед Министрерством внешних дел о пребывании солдат и офицеров Белой армии на территории Болгарии. Под руководством компартии были организованы массовые протестные акции и в защиту советской России. Врангелевцы действительно представляли реальную военную силу в межвоенной Болгарии. ГК БКП Видина напечатал на русском языке «Воззвание ко всем казакам, солдатам и офицерам бывшей армии Врангеля», в котором призывали не слушать «предателей генералов и атаманов», а вернуться на родину, воспользовавшись данной советским правительством 7 сентября 1921 года амнистией. В результате Земледельческое правительство Болгарии расформировало войска ген. Врангеля на своей территории, и некоторые солдаты и офицеры действительно покинули страну. Сколько их было – неизвестно.
В это время советская Россия переживала колоссальные трудности. Хозяйство после Гражданской войны было практически разрушено, страшная засуха 1923 года уничтожила урожай в Поволжье и Украине. Голодная смерть угрожала населению 34 губерний, в которых жили 30 миллионов человек. БКП призвала рабочих помочь голодающим России. В Болгарии собрали 120 тысяч тонн зерна, которые Земледельческое правительство Ал. Стамболийского позволило вывезти из страны и отправить голодающим Поволжья.
Оставшиеся же русские беженцы помогали развитию самой Болгарии. В частности, образовательному делу в Видинском районе и здравоохранению. Имена этих людей навсегда остались в памяти болгар разных поколений.
Эмигранты органично влились в болгарское общество; это были веселые люди, которые вели активную жизнь. Они часто собирались в популярной городской корчме «Шола», в которой устраивали большие пиршества, часто заканчивающиеся рукопашными боями. Во время Видинской ярмарки 1923 года казаки демонстрировали свое искусство джигитовки. Благотворительное общество русских эмигрантов «Русская колония» часто устраивало балы и другие увеселительные мероприятия в разных частях города. Некоторые из эмигрантов сумели хорошо адаптироваться в новых условиях, разбогатели.
Можно сказать, что, несмотря на все трудности, Видин хорошо принял русских, изгнанных из родной земли большевиками. Потомков русских эмигрантов в Видине на сегодняшний день осталось не более 15 человек. Русские ассимилировались, кто-то уехал в другие районы Болгарии, кто-то навсегда покинул страну.
ДОНСКИЕ КАЗАКИ В ВИДИНСКОЙ ОБЛАСТИ**.
ДИНАСТИЯ КУРБАТОВЫХ В БОЛГАРИИ
Анатолий Андреевич Курбатов родился в 1884 г. в Москве, в семье бывшего артиста и суфлера Андрея Ивановича Курбатова, работавшего в московском Малом театре. Его мать звали Анна Семеновна, старшего брата – Владимир.
Анатолий окончил частную немецкую школу в Москве. Учеником участвовал в митингах и демонстрациях, которые тогда охватили всю Россию. Его часто избивали конные казаки, которые разгоняли инакомыслящих, собиравшихся в Москве.
После смерти отца, по совету старшего брата Владимира, из-за нехватки денег он окончил Алексеевское военное училище и стал офицером. В 1904 году служил в Смоленске во Втором Софийском полку. В 1905 году принял участие в Русско-японской войне, где служил в части капитана Михаила Петровича Ковалинского, командира отряда 124-го Воронежского полка, своего будущего тестя.
Как известно, Русско-японская война 1905 года окончилась поражением России из-за бездарности главнокомандующего генерала Куропаткина. После окончания войны полк был расквартирован в Харькове. Здесь Анатолий Курбатов женился на Клавдии, старшей дочери капитана Ковалинского. 14 июня 1908 г. в новой семье рождается сын Борис, в 1910 г. – дочь Маргарита (умершая в декабре 1999 г. в Видине, Болгария). Судя по словам Бориса, его отец был высокого роста, но некрасив и строг видом.
После двух-трех лет семьи Ковалинских и Курбатовых переводятся по службе в Винницу, в 73-й Крымский полк. В 1912 году семья Ковалинских переведена уже в Красноярск, в Сибирь, в 31-й стрелковый полк, с которым в 1914 г. Анатолий Курбатов и уходит на немецкий фронт.
В 1917, после Октябрьского переворота, солдатский комитет пред ложил А. Курбатову стать командиром полка, но он отказался. Немного позже Анатолий заболевает, и, по решению полкового врача, его посылают на лечение в Ростов-на-Дону, где находилась и его семья. С подписанием Брест-Литовского мирного договора война с Германией закончилась. Во время Гражданской войны Анатолий Курбатов был мобилизован и поступил в армию ген. Деникина в чине полковника. Так он начал воевать против большевиков. Стал командиром 98-го казачьего полка. В конце войны его произвели в генерал-майоры. Он занял должность командира казачьей бригады.
Воспоминания Анатолия Андреевича Курбатова «К новой жизни» были записаны его сыном Борисом. Они представляют собой рукопись в двух томах, в общей сложности 451 страницу, на машинке. В этом труде герои не сохранили своих имен. Так, Анатолий Курбатов стал полковником Антоном Корнеевым, его супруга Клавдия – Клерией, тесть капитан М. П. Ковалинский – Ковалевым, сестра жены Ксения – Клеопатрой, ее муж Валентин Гурвич – Гуковичем и т. д. В воспоминаниях рассказано подробно об участии 98-го казачьего полка в Гражданской войне в период, когда Белая армия была под командованием генерала Деникина. Описывается новороссийская эвакуация, Крымский полуостров. Здесь полковник Курбатов нашел своих осиротевших детей, свояченицу Клеопатру (Ксению)…
В Феодосии, куда прибыли из Новороссийска добровольческие и казачий полки, они перешли в подчинение новому главнокомандующему генералу барону П. Н. Врангелю. Здесь началось перевооружение и подготовка к контрнаступлению. В мемуарах содержатся ценнейшие данные о подготовке войск к новому наступлению против Красной армии.
Анатолий Курбатов передает свои впечатления от речи, которую произносит новый главнокомандующий ген. Врангель перед строем добровольческих и казачьих частей на центральной площади Феодосии: «На площади стояла полная тишина. Выстроенные полки замерли неподвижно. Взоры казаков были направлены на военных, которые сходили с машины. Впереди шел Врангель, вслед за ним – длинный, как жердь, генерал Абрамов. Верховный главнокомандующий вооруженных сил шел в форме кубанских казаков – черная длинная черкеска, стянутая в талии, что еще более подчеркивало его высокий рост. На голове у него была черная кубанская меховая папаха, лихо сдвинутая в сторону, а на груди – орден ▒За храбрость’, полученный за взятие в плен тяжелой немецкой батареи в начале Первой мировой войны, и платиновый крест, которым он был награжден английским королем за взятие Царицына. Он шел энергичным шагом, исполненный величия. Генерал Гущин, начальник дивизии, взял свою саблю за рукоять и, печатая ногу, пошел навстречу. За три шага от Врангеля он остановился. Выслушав рапорт, Врангель крепко пожал ему руку. После этого мощным голосом приветствовал солдат: ▒Здравствуйте, молодцы!’. После обхода частей дивизии генерал Врангель повернул к автомобилю и запрыгнул на ступеньку. По его приказу казаки окружили машину. Все взгляды, с большим вниманием, были направлены на Врангеля. Сам Врангель стоял гордо, в рост, с видом волевого человека, привыкшего отдавать приказы. Его лицо было как будто вылито из стали – строгое, неумолимое, а взгляд его холодных глаз словно пронизывал людей – взгляд мага, кобры.
После короткого молчания Врангель начал говорить. Его голос звучал властно, а лицо имело жесткое выражение, не допускающее никакого возражения; как будто каждому, кто его слушал, он внушал свою непреодолимую волю. Невольно каждый представлял, каков будет генерал, если разгневается, и все впали в ужас и оцепенение, как в гипнозе.
▒Донцы, я – человек дела, а не слов, и буду говорить ясно и коротко. Знаю, что некоторые среди вас думают о перемирии с большевиками. Также известно, что есть такие типы, которые призывают малодушных солдат бежать к красным. Не допускаю, что вы их послушаете. Некоторые из ваших товарищей воображают себе, что большевики легко простят им их борьбу против Советов… Но те не такие глупые. Они застрелят их или пошлют в заключение до конца жизни. Как могут разные глупые люди говорить о перемирии с негодяями, которые довели до раздора нашу несчастную страну, которые довели народ до нищенства?! Оторвали вас от ваших домов, от ваших жен и детей, от матерей, от всего, что дорого вам! Сможем ли мы забыть все это и простить им? Никогда! Мы не будем стоять сложа руки. Нужно уничтожить этих мошенников, если мы хотим жить спокойно. На земле нет места для них! На их насилие нужно ответить еще большим насилием. Око за око, зуб за зуб!’
Вдруг Врангель впал в ярость, и его голос стал еще резче, еще сильнее: ▒Вы свергли царя, потому что он был негодным, а теперь кто правит русской землей? <…> Это проклятый сброд, который изменой и вооруженным восстанием захватил власть в свои руки, чуждые нашему народу. Придет день, в недалеком будущем, когда мы отомстим за все, и от этих бандитов останется лишь воспоминание.
Я вас вооружу, идите на фронт и не забывайте, что коммунистам нет прощения. Уничтожайте их без милости везде, где встретите… Я убежден, что большинство из вас не посрамит честное имя наших отцов и дедов. Они не имели пощады к мятежникам <…>’.
▒Вы – солдаты, – продолжил Врангель, – и от вас я требую беспрекословного подчинения. Вы вернетесь в ваши родные места победителями, а не грешниками, готовыми целовать ноги гадов. Дадим присягу, что до последней капли крови будем бороться против коммунистов, за поруганную веру, за родную землю, за святую Русь. Мы не одни! У меня есть информация, что обманутые донцы, терцы и кубанцы волнуются и ожидают вас с нетерпением. Нас поддержит и весь русский народ, который уже задыхается под игом коммунистов. Помогут нам и западные державы. Мы возобновляем борьбу с врагами, с именем Бога и с верой в нашу победу. Сейчас наступает последний решительный момент, когда мы обязаны искоренить большевизм. К Рождеству вы будете уже на Дону! Будьте готовы идти вперед с боем! Вперед, к победе! Ура!’
И дивизия ему ответила мощным ▒Ура!’, которое прозвучало над всем селением. Фуражки полетели высоко к ясному небу. Врангель сел, высокомерный, как полагается одному, признанному всеми, герою, а люди с красными от восторга лицами и широко открытыми глазами кричали ▒Ура!’ и бежали вслед за машиной, которая отправилась к штабу дивизии.
Врангель преисполнился верой в свое величие и принял этот восторг казаков как что-то вполне естественное. Он верил, что казаки нашли в нем своего вождя, который выведет их с честью из тупика. Он не мог догадаться, что его встретили так восторженно, потому что их смущенные души почувствовали маленькую надежду на будущее…
В речи Врангеля солдаты видели надежду, а интеллигенты – волю. Это помогало забывать неудачи, длинный переход в Крыму, плохую пищу, мечту о мире и вызывало одно бешеное желание получить быстрее оружие и продолжить борьбу с большевиками до победного конца».
Со своим полком Курбатов воевал до последнего дня и только 16 ноября 1920 года (в оригинале написано: 1921 года. – Г. В.) вместе с частью своих казаков поднялся на пароход «Владимир» и отплыл к Цареграду (Константинополю).
Вслед за ночной переброской в Константинополь во время страшной бури герой воспоминаний попадает в лагерь своего бывшего дивизионного командира Гущина, который назначает его комендантом лагеря. Оттуда Корнеев решает поехать в Несебр, где находилась в это время его семья: дети, тесть и свояченица Клеопатра с мужем.
Получив разрешение властей и паспорт, ген. Курбатов-Корнеев едет в Несебр.
«Против моих ожиданий, встреча прошла благополучно… Помогли дети, которые окружили его и все в один голос ему рассказывали о своем морском путешествии, как пошел дождь, как они спрятались в трюме парохода, как на них напали вши и поэтому пришлось побрить голову Марии. Клеопатра сделала ей белое боне, как ребенку. Говорили, что в городе имелось 40 церквей, от которых остались одни руины, частично покрытые морем. А сколько рыб имеется в море! – рыбаки возвращаются с полными лодками.
Когда дети отпустили Корнеева и начали играть, Гукович стал жаловаться, что никому из беженцев не разрешают поехать в другой город искать работу. Приближается день, когда они подохнут от голода. Продали почти все драгоценности покойной тещи местным торговцам продуктами и корчмарям, которые их грабят без всякой милости.»
Семья Гурвича-Гуковича тоже хотела поехать с ним в Цареград. Корнеев-Курбатов отправился в Софию, чтобы получить разрешение на выезд в Турцию. С собою он взял оставшиеся золотые вещи и свои ордена, чтобы продать.
В Софии он продал золотые предметы за 1400 лв., легко достал документы и вернулся в Несебр. Через две недели он уехал обратно в Турцию. В лагерь Курбатов приехал в тот момент, когда дивизия переместилась к Цареграду, и оттуда кораблем «Рашид Паша» французское командование отправило их на остров Лемнос.
Здесь французские власти объявили решение своего правительства прекратить поставки продовольствия. Через час приехал генерал Абрамович, который объявил, что генерал Врангель, последний Верховный главнокомандующий Белой армией, взял на себя ответственность за обеспечение казаков, и они не будут голодать. Пароход с «возвращенцами» ночью отплыл в Цареград и оттуда обратно в Россию.
Корнеев и его близкие остались на острове Лемнос. Пища для казаков была та же, что и у турок, но в районе дивизии была лишь одна водопроводная колонка, около которой всегда стояла длинная очередь людей, хотевших пить. Казаки собирали при отливе морских раков, а иногда попадалась и мелкая рыба.
Здесь, на острове Лемнос, Корнеев-Курбатов узнал, что, согласно полученному приказу, дивизия уедет в Болгарию. Там она в полном составе будет работать на починке железных дорог… Сделали списки. Вместе с офицерами и казаками могли уехать лишь их семьи. Всех, кого не включили в списки, должны были перебросить в лагеря для гражданских беженцев. Продукты выдавались на два дня.
«Рашид Паша» взял с Лемноса солдат и офицеров и вскоре бросил якорь у Принцевых островов. На корабле плыл и главнокомандующий Белой армией барон Врангель. Он сказал, что Болгария их принимает как войсковую часть, из чего следует, что солдаты полностью подчиняются своим командирам. Казаки проводили его мощным «ура!»
Пароход прибыл в Бургас и был торжественно встречен гражданами, однако французские оккупационные власти изъяли оружие. Корнеев бросил в море свою саблю. Военных погрузили в товарные вагоны, и, через Софию, они прибыли в Лом и Видин, а оттуда были отосланы в село Князь Александрово. Вот что писал Анатолий Курбатов в своих мемуарах: «Ранним утром поезд прибыл в один маленький город (Лом) у берега Дуная, где казаки расположились у пристани. Отсюда до города Н. (Видин) местные люди ехали частными пароходами или на извозчике. Но у нас не было денег заплатить за перевоз, а местные власти не располагали кредитами для этой цели. Вот почему решили, что дивизия пойдет пешком примерно 40-50 км. Нас накормили в казарме, а Корнеева и Кулибина пригласили на обед в офицерскую столовую. К вечеру в казармы привезли хлеба и кашкавал (сыр) к ужину и для завтрака. На следующее утро дивизия пошла к городу Видину. Для женщин и детей нашли подводы. В городе расположились в школах. После двухдневного отдыха роты поехали на рабочее место».
Так 26 мая 1921 года началось строительство железной дороги Князь Александрово – Видин. В то же самое время из Греции приехал и тесть Курбатова – Михаил Ковалинский, который присоединился к семье. Вот что пишет Курбатов в своих воспоминаниях: «Мои роты находились на работе в местах, отдаленных от Видина на 20 и больше километров. У меня не было денег купить себе пищу. Спасибо начальнику гарнизона, что все время кормил меня и моих детей. Пешком я не мог их навещать часто…»
Работали сдельно, кончали в 5-6 часов. Тютюнников, инженер участка, требовал работать дополнительно без оплаты. Таким образом, каждую субботу, когда выдавали зарплату, они с кассиром делили между собою приличную сумму денег. От привычной военной дисциплины ничего не осталось. Люды, уставшие и отчаявшиеся от жестокой эмигрантской жизни, не хотели больше подчиняться. Каждый искал какую-нибудь другую работу, чтобы освободиться от нелюбимых командиров и тяжелой казарменной жизни. Правда, к Корнееву они относились с уважением. На общем солдатском собрании Корнеев пообещал, что он лично будет докладывать о непорядках непосредственно генералу Абрамову в Стара Загоре.
Через несколько дней Корнеев получил приказ Гущина сдать командование подполковнику Духовникову и принять под свое начало роту. Однако Корнеев не мог смириться с этим и послал письмо генералу Абрамову. Он решил оставить армию.
На этом кончилась служба генерал-майора Курбатова-Корнеева в армии генерала Врангеля и началась новая жизнь штатского эмигранта в Видине. Он продолжал жить вместе с тестем Михаилом Ковалинским и своими детьми Борисом и Маргаритой.
Вначале Курбатов работал на облицовке железнодорожной насыпи; вместе с русскими эмигрантами здесь работали еще 30-40 болгарских рабочих. Здесь он также сталкивался с нарушениями в оплате рабочих и пытался протестовать. В середине февраля его сократили. Он поступил на работу чернорабочим в типографию Якима Божинова в Видине. Собственник типографии был радикалом, его сын – социалистом, а рабочие – коммунистами.
Типография помещалась в старом двухэтажном доме недалеко от центра города. На первом этаже дома находился маленький книжный магазин, а типография – на втором. Чернорабочие должны были вертеть колеса типографской машины. Пятьдесят пять минут нужно было вертеть, пять минут отдыхать, таков был режим работы. Так как зимою утром температура в машинном отделении никогда не была выше шести градусов, Анатолий Курбатов начинал свою работу в пальто. Но после часа работы он разогревался, потел от тяжелого труда и сбрасывал сначала пальто, потом пиджак, фуфайку и наконец оставался в одной рубашке. Когда не было работы, хозяин посылал его к себе домой колоть дрова, очищать двор от снега или тому подобное. Постепенно его начали учить печатать маленькие объявления, открытки и другие небольшие материалы на «американке», которая приводилась в движение ногою. При такой работе была опасность остаться без пальца. За полдня работы хозяин Божинов платил ему 22 лева, работа по выходным дням не оплачивалась. На такую мизерную зарплату они втроем, с сыном и дочерью, вели полуголодное существование. В то время хлеб стоил 8 левов, можно себе представить, что оставалось на жизнь. Было известно, что более 150 русских уволены Тютюнниковым с железной дороги и ищут в Видине работу.
К счастью, тесть Михаил Ковалинский взял с собою Маргариту, и вместе с Гурвичем они поехали куда-то в село на реставрацию икон и покраску храма. Сын Курбатова весь день лежал под одеялом, потому что в комнате было холодно. К вечеру, когда отец возвращался с работы и приносил древесный уголь и разжигал печь, в маленькой комнате становилось тепло. Печь нагревалась докрасна, но через 2-3 часа в комнате снова становилось холодно. В выходные дни оба лежали весь день. К счастью, хозяева оказались добрыми людьми и терпеливо ждали месяцами, когда их бедные квартиранты заплатят им. Надежда была на лучшие дни.
И такие дни пришли. Мэр города д-р Асен Цанов посетил типографию Божинова, чтобы проверить, как идут дела с газетой общины. Он увидел Курбатова и сразу решил помочь ему. Цанов взял Курбатова на писарскую должность с зарплатой в 40 левов, с оплаченной квартирой и отоплением, освещением и, частично, – едой. О лучшем Курбатов не мог и мечтать.
В хозяйстве, куда устроился Курбатов, кроме поденщика с поденщицей, работавших с весны до осени, по штату полагались двое постоянных рабочих. Над ними стояло начальство из четырех человек: управляющий, живший в городе и редко посещавший хозяйство, садовник, надзиратель и писарь. Жизнь в хозяйстве показалась Курбатову раем в сравнении с его положением в типографии. Он почти ничего не тратил на пищу и сумел купить новую одежду для детей. Сына и дочь Курбатов послал учиться в русские школы в Шумен и Варну.
В какой-то момент члены общинного совета уволили надзирателя и садовника за пьянство, и совет поставил Курбатова замещать их с оплатой в 60 левов. Потом уволили и управляющего и на его место назначили Курбатова.
Курбатов начать читать сельскохозяйственную литературу, советовался с крестьянами. Под его управлением хозяйство процветало, урожай получали отличный. Кроме коней и волов, которых Курбатов получил, когда поступил на работу, появились свиньи, куры, гуси, были посажены фруктовые деревья.
Сентябрьское восстание 1923 года, инспирированное Коминтерном, прошло стороной, писал Курбатов в своих мемуарах. Коммунисты Видина не вышли с оружием. Анатолий Курбатов вместе с другими белоэмигрантами, строившими последний участок железной дороги Князь Александрово – Видин, стоял в толпе 1 июля 1923 года во время пуска последней части новой дороги. Болгарский царь Борис ╡╡╡ вместо машиниста сам повел первый поезд.
В 1925 г. новый мэр Видина назначил другого управляющего общинным хозяйством, а Курбатова сделали кассиром. Вскоре ему пришлось уволиться. За годы работы в хозяйстве он скопил 2000 левов. Этих денег хватило на покупку маленького кафе, но дела пошли плохо и через три месяца кафе пришлось закрыть.
Курбатов нанял маленькую комнатку. Тесть уехал в Софию и там нашел место при церкви. Не имея возможности выплатить аренду комнаты, Корнеев-Курбатов перебрался в маленькую кухню на дворе. Это была лачуга, половину которой занимала большая кирпичная печь. Постель Курбатова стояла между печью и стеной. Денег на отопление не было. Работы тоже. Во время больших морозов он читал газеты и журналы в библиотеке, где было тепло. Спал одетым. Когда потеплело и снег начал таять, крыша потекла. Вода капала прямо на постель. Курбатов лежал на кровати, держа большой таз в руках; капли ритмично падали в таз, а иногда и на голову. Позднее он со смехом вспоминал этот эпизод своей жизни.
В какой-то момент ему предложили работу в полиции – но он отказался. Позже Курбатов устраивается рабочим сцены в местном театре, потом становится заведующим. А с 1 апреля 1935 года его назначают на работу в театре города Видина.
Общинный театр Видина был одним из первых, построенных после Освобождения. Сцена уже требовала ремонта, декорации и занавес стали ветхими. Смена декораций во время антрактов шла так медленно, на радость буфетчикам, что спектакли кончались к полуночи, а то и к часу ночи.
Курбатов стал получать 80 левов в день, тогда как обычные рабочие – по 30-40 левов. Он упорно работал над модернизацией сцены, в результате декорации стали менять за 5-6 минут. Он был и управляющим, и художником, театральным мастером и заведующим освещением. Менялись мэры, иногда приходили проверочные комиссии, но никто и не подумал увольнять его.
В 1929 году партия «Сговор» потерпела поражение на выборах в Народное собрание. Выиграл «Народный блок». Примерно в это время Курбатов был выбран председателем Общества белоэмигрантов в Видине. Организация «Русская колония» тогда насчитывала около 300 членов.
После 1938 года Курбатов переезжает в Софию, где работает инспектором по снабжению. В первые годы войны Курбатов занимает резкую антигитлеровскую позицию, выступает против участия в войне на стороне Германии, против записи в армию Власова. Он попадает в полицию, где его допрашивают о связях с местными коммунистами, во время допроса избивают. Защитниками Курбатова стали его друзья адвокаты Милан Цанков Маджарски и Маринов. Суд принимает доказательства обвинения и осуждает Курбатова и его сокамерника Кривенко на три года тюрьмы.
8 сентября 1944 года к Видинской тюрьме отправилось много знакомых и товарищей политзаключенных. Среди них были и дети Анатолия Курбатова. Люди ворвались во двор тюрьмы и освободили заключенных. После 9 сентября 1944 года Анатолий Курбатов стал членом БРСДП, партии, влившейся позже в БКП. Работал в Софии. 4 июня 1964 года он умер в больнице в возрасте 80 лет. Похоронили его в Видине. Таковы выстраданные дороги белого офицера Анатолия Курбатова.
БОРИС АНАТОЛЬЕВИЧ КУРБАТОВ
МОИ СТРАДАНИЯ В БОЛГАРСКИХ КОММУНИСТИЧЕСКИХ ЛАГЕРЯХ***
«В лагерях я сидел с 15 августа 1945 г. до сентября 1947 года», – так начал свой рассказ белоэмигрант, рожденный 13 июля 1908 года в Харькове в семье генерал-майора Анатолия Андреевича Курбатова. Он бежал от русских коммунистов, эмигрировал из России в 1920 году, но в 1944 году его догнали болгарские коммунисты и репрессировали <…>.
– До 9 сентября 1944 г. меня 5 раз призывали как офицера запаса. У меня было звание подпоручика. Во время одного из этих призывов я служил в оккупационном корпусе в Сербии, в городе Враня. В моем пулеметном взводе было и трое членов компартии, двое из Видина и третий из села Толовица. Он был очень неприятный человек и часто мне мешал работать. Но несмотря на это и без разрешения ротного командира я его отпустил в отпуск повидать дочь, которая овдовела. Там он пошел охотиться на зайцев, но сломал свой карабин. Я был обязан отдать его под суд, но, по просьбе моего помощника, только подал рапорт и обязал оплатить троекратную стоимость ружья. После 9 сентября, когда коммунисты пришли к власти, он донес на меня, и я был сослан в лагеря болгарского ГУЛага.
Вначале меня послали в г. Дупнице. Там нас много били, подавляли психически и физически. Однажды меня наказали: я должен был заполнить водой бочонок без дна. В какой-то момент я потерял сознание. В том лагере мы спали в одном бараке на 300 человек, кровати были в два этажа. По ночам барак запирали, и мы ходили по нужде в бочку…
Через некоторое время 30 белоэмигрантов были переброшены на рудник Куциян под Перником. С нами были бывшие болгарские министры, генералы, офицеры.
Потом нас послали на Витошу работать на высоте двух тысяч метров – прокладывать водопроводные трубы. Здесь нас заедали вши, блохи, клопы…
После этого нас послали в Софию, в Комитет государственной безопасности – все тех же 30 белоэмигрантов. После нас всех погрузили на один грузовик, в другом ехали милиционеры и везли продовольствие. Нас кормили капустой, давали воды. Так мы приехали на станцию Самуила на железной дороге Руссе–Варна. Там мы переночевали в школе. Прибыл управляющий Мадарски, который спросил у нас:
– Как дорога?
Мы ему пожаловались, что голодали. Он позвал милиционера и дал ему пощечину. С ним нам было хорошо, но это длилось недолго. Нас погрузили со своими вещами на грузовики, и уже без охраны мы поехали в г. Дулово. На первое время мы остановились в милицейском управлении. Было Рождество. Мадарски позвал начальника милиции, и последний отдал приказ заколоть свинью. Так мы все 30 человек отметили Рождество.
После этого нас повезли в лагерь «Босна», бывшее имение румынского землевладельца. Там мы стали обустраиваться. Нашли один бочонок с вином и один – с ракией. Хозяин уехал и оставил 17 лошадей. Я и еще двое русских заботились о конях, мы ездили в Силистри за продуктами. Другие русские работали в имении и строили новые помещения. Каждый вечер Мадарски нас угощал ракией и вином. Но скоро его поменяли. Новый начальник был портовым рабочим из Варны. Он был совсем другим, злым, и начал нас наказывать, привел охрану из болгар; наше положение ухудшилось…
Меня и двух других русских послали в с. Бащино, и там некоторое время мы занимались волами – на подводе перевозили воду. Однажды, когда я вернулся с реки, меня вызвал начальник и сказал, что я свободен и могу уйти из лагеря.
Своим освобождением я обязан Витко Иванову – Бако, который принял во внимание жалобы моей супруги. Это было в сентябре 1947 г. Меня освободили в г. Тутракане, я прошел 60 км пешком до г. Руссе, чтобы там сесть на пароход. Была опасность, что нас могут выслать в Советский Союз, как это было уговорено между болгарами и советскими руководителями, но, по неизвестным причинам, заключенных из нашего лагеря в этот состав не включили.
* * *
Борис Курбатов сидел в лагерях болгарского ГУЛага 21 месяц, без суда и приговора, в то время как его отец – генерал-майор Белой армии Анатолий Курбатов – уже был членом Болгарской коммунистической партии и работал в Софии. Неисповедимы пути Господни!
ПОЛКОВНИК ПАВЕЛ НАЗАРЬЕВИЧ КУДИНОВ
П. Н. Кудинов родился 10 января 1891 года в станице Дубровка, Вешенская община, Донская область. Сын казака Назария Кудинова и его супруги Катерины. Вместе с ним в семье росли еще 4 брата – Феодор, Алексей, Василий и Евгений – и сестра Александра. Семья была очень бедна и работала в услужении у богатых. Павел прислуживал при монастыре, а позже поступил, по совету Феодора, в полицейскую школу. Во время Первой мировой войны он воевал против германцев, показал себя хорошим командиром и вырос до полковника.
После Октябрьского переворота 1917 года был выбран членом революционного комитета во главе с большевиком Подтелковым (см. Шолохов М. Тихий Дон. Ч. 1, с. 652, болгарского издания), а также членом делегации, которая вела переговоры с атаманом Калединым в станице Каменской.
В 1918 году началось восстание на Верхнем Дону против советской власти. Оно продолжалось до мая 1919 г. и было разгромлено Красной армией. Павел Кудинов был одним из руководителей этого восстания. Он командовал восставшей армией. В состав армии входили 6 кавалерийских дивизий, одна специальная бригада и нескольких артиллерийских батарей. Все эти события описаны Шолоховым в «Тихом Доне».
Как известно, казацкое восстание в мае 1919 г. было разгромлено, и Кудинов вместе с братом Евгением эмигрировали в Турцию. Позже они были переброшены на остров Лемнос, а оттуда, по соглашению с болгарским правительством Ал. Стамболийского, – в Бургас. Генеральный штаб был расположен в Софии, где некоторое время продолжил службу Кудинов, а его брат Евгений поселился в с. Князь Александрово. Он построил себе дом и женился на болгарке по имени Ценка. Борис Костов, общественник и литератор из Видина, рассказывает:
– В 1935 году полковнику в запасе надоела замкнутая и ограничивающая его духовную жизнь штабная работа, его мучила еще и сильная ностальгия по матушке-России и ее необъятным просторам. Он совершил попытку побега через Румынию на родину. Беглеца схватили, и 5-6 мая он был арестован в городе Сливене. Освобожден был в 1937 году и приехал к своему брату в село Князь Александрово. Принимал участие в конных состязаниях (1938 г.) одетым в казацкую форму. Снова его арестовывают 2 февраля 1939 г. в Ивайловграде. В 1940 году он опять в семье брата, принимает участие, на коне его соседа Ангела Велчешки (Рептилов), в гонке на лошадях, ставшей традиционной в день святого Теодора – по болгарски Тудоров день, – «Конная Пасха».
Павел Кудинов женился на Пелагии Ивановой, рожденной 30 апреля 1900 г. в станице Вешенской Донской области, которая была учительницей русского языка в селе. Михаил Шолохов признавал, что прототипом одного из героев тетралогии являлся именно Павел Кудинов.
Когда 22 июня 1941 г. фашистская Германия напала на Советский Союз, по словам Бориса Костова, Павел Кудинов заявил громким голосом в корчме Павла Станкова: Гитлера ожидает та же самая судьба, что и французского императора Наполеона в 1812 году.
П. Кудинов встречает советских солдат 9 сентября 1944 г. Однажды в село Князь Александрово приехали два офицера из штаба Красной армии – из НКВД Третьего Украинского фронта. Они встретились с красным мэром Крестю Ненковым и сообщили ему, что приехали арестовать белоэмигранта Павла Кудинова.
Кудинова действительно арестовали и выслали в СССР, где осудили на 15 лет. Он провел около 11 лет в лагерях Сибири, потом в Ростове-на-Дону (1951–53 гг.) и в Казани. После чего освободился. В 1956 году Кудинов работал на строительстве канала между Туркменией и Узбекистаном на Аральском море. После этого он возвращается в Князь Александрово, в Болгарию. Его супруга в это время переехала в Михайловград, где по-прежнему работала учительницей русского языка. Кудинов нашел ее уже больной.
После всего пережитого он работал обычным колхозником в ТКЗС в колхозе под Михайловградом, его жена – там же учительницей. 18 октября 1967 года Павел Кудинов погиб под поездом недалеко от экономического техникума г. Димово. Его смерть была засвидетельствована Видинской больницей, и в городском совете составлен акт № 343/20.10.1967. Его супруга Пелагия умерла через 17 лет, 3.09.1984, в доме его брата Евгения в Видине.
ЕВГЕНИЙ НАЗАРЬЕВИЧ КУДИНОВ
Родился 27.09.1897 в станице Дубровка, Вешенская община, Донская область. После участия в боях во время Гражданской войны в составе казачьего войска в 1921 году он вместе с братом Павлом Кудиновым, бывшим командующим восставших сил на Верхнем Дону, эмигрирует. Его брат Павел Кудинов остается некоторое время на работе в штабе ген. Врангеля, а Евгений сначала живет в деревне Извор под Видином, где открывает бакалейный магазин, а потом поселяется в с. Князь Александрово.
В 1935 году женится на Ценке Атанасовой Томовой из села Долго Поле. 5.10.1936 года у них рождается сын Актав.
Евгений становится хорошим земледельцем, выращивает пчел. Одновременно он увлекается фотографией, открывает фотоателье «Кавказ», ставшее широко известным в районе. Играет на ручной гармошке – копчетарке, хорошо поет, особенно песни донских степей, по праздникам надевает казацкие одежды, танцует «казачок»; принимает участие в конных соревнованиях в честь «Конной Пасхи».
Во время Второй мировой войны Евгений Кудинов сделал известные в Болгарии фотографии, связанные с деятельностью партизанского отряда «Георги Бенковски», в том числе и снимок 17 убитых на площади в селе Макреш после январских боев 1944 года.
В одном донесении от 20.06.1938 года начальнику полиции написано: «…Моральный, имеет хорошие чувства к Болгарии. Пользуется добрым именем как в своей среде, так и в обществе. Исправный по отношению к трудовым законам. Не судим». Евгений Кудинов скончался 30.04.1986 г. в возрасте 89 лет.
ФЕДОТ ИОСИФОВИЧ РЯБУХИН
Основоположником династии Рябухиных в Болгарии является Федот Иосифович Рябухин. Он был рожден в 1853 г. в станице Краснощековской, Донская область. Во время Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. служил рядовым в лейб-гвардии казачьем полку. Женился на казачке Агриппине, которая 20 июля 1885 г. рожает ему сына Петра.
После революции был выбран атаманом восставшего казачьего войска. После Гражданской войны с сыном эмигрирует в Болгарию и поселяется в Видине.
В 1935 году Федот Иосифович подал Царю Борису III прошение о помощи. По предложению премьер-министра (№ 1391 от 11 июля 1935 г., указ № 247) царь Борис ╡╡╡ принял решение о выдаче Рябухину ежемесячного пособия как русскому ветерану, принимавшему участие в Освободительной войне, размером в 2500 левов в год. Имя Рябухина стоит третьим в списке ветеранов. К сожалению, царская помощь опаздывает. Федот Иосифович умер 21 июня 1935 г. в своей квартире на улице Баба Кула.
ПЕТР ФЕДОТОВИЧ РЯБУХИН
П. Ф. Рябухин рожден 20 июля 1885 г. на хуторе Слепихино, Донская область. До революции он достиг высокого поста в областном управлении. Атаман казачьего войска, воевал с большевиками. Атаманский жезл и сегодня хранится у его внука Петра, живущего в г. Этрополе.
После Гражданской войны Петр Федорович эмигрировал в Грецию, потом в Турцию, а позже приехал в Болгарию и обосновался в городе Видине на ул. 19 февраля.
С поля боя последнего сражения с большевиками он вывез на коне Дарью Порфирьевну Попову, которая позже станет его женой. Они обвенчались 27 февраля 1927 года. Первая дочь Агафина рождается 18 февраля 1928 года в с. Белене, под Свищовом, вторая дочь Юлияна – 13 мая 1932 г., третья, Агриппина, – 3 апреля 1936 г.
В Болгарии Петр Рябухин был чернорабочим. Городской совет Видина признал его в 1935 г. «бедным 1-й категории». Он дожил до прихода коммунистической власти. Скончался 23 ноября 1964 года в Видине на ул. 19 февраля, № 4.
ПОЛКОВНИК ФЕДОР МИХАЙЛОВИЧ МЕЛЬНИКОВ
Ф. М. Мельников родился 26 ноября 1863 г. в городе Новочеркасске, Донская область, в семье помещика Михаила Мельникова. Его старший брат Александр после революции служил в Красной армии и достиг чина генерала, воевал в Отечественную войну, принял участие в битвах за Берлин. После окончания войны был арестован, умер в лагерях ГУЛага. Сестра Наталья тоже стала жертвой сталинских репрессий в 1938 году.
Федор Мельников достиг чина полковника Белой армии при генерале Врангеле. После Гражданской войны эмигрировал и в конце 1921 года приехал в Болгарию. Он плыл кораблем по Дунаю к Вене, но вышел в Видине и навсегда там остался. 9 декабря 1923 года он женился на болгарке Пенке Вылчевой, 40-летней вдове из с. Чичила, близ г. Кула. В Видине Федор Михайлович имел две корчмы. Во время Видинской ярмарки Ф. М. Мельников занимался торговлей.
24 октября 1923 года родился их сын Александр, а 29 ноября 1925 года и дочь, которую назвали Надеждой. Она вышла замуж (21.09.1945 г.) за македонского беженца Славчо Томова.
Федор Мельников умер 6.10.1947 г., а его супруга 1.01.1972 г. Их потомки до сих пор живут в Видине, работают врачами.
Видин