Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 264, 2011
Александр Алейник
Сад
Поэма
1
Одинокой зимой
ты услышишь, как в окнах бумагой шуршит снегопад,
этот город немой
для тебя по ночам превращается в сад.
Ледяные дома
у тебя на глазах убирают поспешно углы,
умирает зима
оставляя впотьмах неподвижных деревьев стволы.
И тогда темнота
раздвигается медленно в сказочный свет,
и бежит пустота
от тебя в дребезжанье летящих карет,
и форейторы их –
фонари хлещут спины речных лошадей,
затухает их крик
на оскалах ночных городских площадей.
Сад шумит,
наклоняя из неба большое лицо над тобой,
если хочешь – возьми
и погладь ему гладкую спину рукой,
по коре проведи,
по окружной поверхности руку подняв в высоту,
там, где крона глядит,
как, качаясь, слепой человек на мосту.
2
Я засмотрелся,
как вырос он в комнате – сад,
на толпы деревьев,
похоже, не знавших оград.
На стаи гудящих,
летящих, поющих ветвей,
на перистый плащик,
на жизни дрожащей твоей.
Но ветер высокий
тебя под шумящий навес
над миром возносит
в сырые ладони небес, –
ты все забываешь –
только там не бывает оград,
из губ вынимаешь
апельсиновой косточкой сад.
Вес исчезает,
нет под ногою опор,
листва ускользает
в мелькающий крыльями хор,
и тает решеток
чугунная вязь под тобой,
деревья в воротах
вослед тебе машут толпой, –
теряя объемы,
теряя ворон, голубей,
и веток изломы
отпущены жизнью твоей.
Лети, отпечаток
воркующих губ звуковой,
с чугунной ограды,
сквози над чугунной травой.
О, если б услышать
тебя и свой собственный гул,
как они дышат,
углы твоих маленьких губ…
3
Руки свести – мост.
Губы свести – мозг
тысячи синих рыб
бросит туда – где ты,
где твоих ресниц
дугообразный тростник,
где египетский сон
в беге песчаных волн,
где отстал фараон.
Мы на поруки времен
приняты из тюрьмы,
выдвинуты из тьмы
подобьем блестящих перил
всем дугового моста, –
помнишь, я сотворил
тебя из ребра так,
как я хотел
тысячи жизней назад,
так, чтоб края тел,
как половины моста,
можно было свести
там, где живу я,
там, где живешь ты.
ТАНЯ БРУНОВА
Воспоминания – как соловьи.
Ты помнишь девочку и пенье.
От девочкиной маленькой любви
Ты отвернулся – вот спасенье!
Ушла… а в голубых глазах
была трагическая мука –
наш город вымер и зачах,
лишившись тоненького звука.
Потом она смеялась надо мной,
звонила по ночам, молчала в трубку,
дыханьем порождая рой
мечтаний, где меня как губку
таскала за собою на вокзал.
Я шел к часам как прокаженный,
глядел в толпу и замерзал,
я не видал ее и уходил смущенный…
Она ушла, оставив след,
вдали рукою помахала,
а я, бездомный карапет,
грущу о времени отвала…
АПРЕЛЬ
Расклейщик луж – афиш,
полузабытый ветреник,
событие лови ж –
сегодня город в ветре ник!
Над площадью – ретортой
грачей весть – знак,
что в улицах – аортах
пульсирует весна.
Так от Кремля к Скобе
пусть рушатся каскады
мокрых голубей
на клавиши фасадов!