Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 263, 2011
На нитку нанизаны свежие новости слов,
Грибами для сушки, и желуди жмутся в кармане:
Ладонью сгребаю шершавых кубышек улов,
вмиг разбогатев, без малейших на то оснований!
Мне принадлежит междометья несдержанный срыв,
И междоусобный раздор между звуком и нёбом,
И неба отрез, на косынку, и мессы мотив,
И цвет кирпича, обoжженного светом особым;
Внезапного спуска из рощи к осенней реке
Покатость, и катаный камешек кварцевой гальки,
За щеку забитый; забытый в кустах манекен,
простроченный дробью, но прежде присыпанный тальком;
Лоск ракушек бледных – русалок речных ноготки,
Ползучее дно, задушившее сваи причала,
Что, встав частоколом, утопленным в устье реки,
Диктует ритмический ряд. Kaк причудливо мало
Для радости, сердцу несвойственной, надо подчас –
Случайного с ритмом, пришедшим извне, совпаденья,
Уменья попасть в выдвижные пазы, изловчась,
И всем, что по сути – свое, безраздельность владенья!
Где пропитались мной пространства поры
И прорастают сквозь паркет, с трудом,
Моих идей и измышлений споры,
Где плоть видений, испаренья снов
И сгустки уплотненного дыханья,
Осев на вещи, сущность их основ
Меняют, не способным к выживанью
Их сделав, за пределами моей
Условно точной, домотканой яви,
Где восприятье вещи тем верней,
Чем впечатленье от нее корявей,
Где вещь себя довоплотит, собрав
Собою пыль (кристалл, зачаток плоти,
В безвременье имеет больше прав,
Чем сам предмет – идея на излете).
Мой дом и этот парадокс вместит,
Дугу излета направляя аркой,
Чтоб иллюзорной плоти сталактит
Постскриптумом возник, а не помаркой
В гиперпространстве дьявольских балов,
Раздвинутом, как ширма, домовыми,
Чтоб уберечь обугленность углов
От жара моего владенья ими,
Чтоб разредить удушливость слоев,
Где маревом сгустилась и зависла
Пыльца, как ткани уплотненных слов,
Как тени в полдень удлиненных смыслов.
Но только этим варевом дыша
И только в этих мысля искаженьях,
Спасусь от шума чуждого в ушах
И воздухом нездешним отравленья…
Дом – внутренний закон и поводырь,
Конечная примета постоянства,
Скафандром окружающий пузырь
Прирученного изнутри пространства.
ВЗРОСЛОСТЬ
Прикосновенья моих губ к овалу
Зеленой чашки, чей початый край
Касался губ твоих, мне доставало
Для прочности контакта. Так, обвив
Губами срез холодной, твердой глины,
Узнала я бесспорный вкус любви
И замкнутости новые глубины.
И снег опечатал имущество бедного сада,
И мне не хватает простого усилья ума
Додумать до дня, когда зелень откроется взгляду.
Пока я вязала слова, с перекрутом петли,
В окно не смотрела, оставив пейзаж без надзора,
Он снегом зарос, испугавшись распада и тли,
Сохранность свою обеспечив ценою простора.
Пока я не знала, что мной охраняемый дом
Сугробом литым занесен до надбровья карниза,
Пространство сужалось, всерьез перегружено льдом,
Был каждый предмет на кристалл островерхий нанизан.
Пока в новых рамках я тщетно училась дышать,
К материи вдруг испытав бесконечную жалость,
Снег развоплотился, и все изменилось опять,
И мысль о зиме бесконечней зимы оказалась…