Судьба и творчество писателя Сергея Максимова. Часть 2
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 255, 2009
НЬЮ-ЙОРК
Пароход «Mercy», на котором С. Максимов с женой отплыли в Америку, прибыл в Нью-Йорк с опозданием на два дня, так как отклонился от курса из-за разыгравшегося шторма. Без сомнения, дни, проведенные на корабле, были одними из самых счастливых в его жизни после пережитых лет в лагерных застенках, войны, борьбы за существование в Германии. Впереди С. Максимова ждали новые испытания, о которых он еще не знал.
18 июня в полночь пароход встал на якорь в районе Бруклина и простоял до 7 часов утра. Затем пришвартовался к пристани. На палубу вошли полицейские, представители эмиграционной службы и медицинской комиссии. На пристани к Максимовым подошла женщина и сообщила, что их встречают Самусины.1 Получив багаж из четырех чемоданов, заполненных книгами, и пройдя таможню, Максимовы вышли к ожидавшим их супругам Самусиным. Встреча была теплой. Потом все уселись в машину и выехали в загородный домик Самусиных, который находился в сорока километрах от Нью-Йорка в местечке Crompond. Оставив там Максимовых на несколько дней, предоставив им полную свободу, Самусины вернулись в город.
Русский литературный Нью-Йорк встретил Сергея Максимова очень приветливо. Он побывал в редакции «Нового русского слова», у него взяли интервью, а сотрудник газеты Аргус2 рассказал, что ранее опубликованный очерк С. Максимова «Цена одной прогулки Сталина»** переводит на английский один из американских журналов. Редактор газеты Вейнбаум познакомил Сергея с бывшим советским летчиком П. А. Пироговым, к которому, надо заметить, Максимов с первой же встречи отнесся отрицательно: «Пирогов – эдакая напомаженная, завитая, заласканная, расфуфыренная фигура. Самовлюбленность и самолюбование – чудовищные. Первые его слова были: ‘Я сегодня из-за этого дурака Барсова (второй летчик) потерял 10.000 долларов. Он дал за гроши новые сведения из моей биографии.’»3.
В конце августа С. Максимов несколько дней провел в деревне Чураевка в обществе писателя Георгия Гребенщикова. В Чураевке Максимов побывал с женой еще в июле и даже присмотрел домик для того, чтобы дождавшись приезда брата из Германии, зажить вместе в тихой местности, напоминающей ему родное Чернопенье. Кроме Гребенщикова Максимовы познакомились в Чураевке с семьей Ушаковых – Иваном Ивановичем и Евгенией Алексеевной4.
С первых дней пребывания в Нью-Йорке Сергей стал заниматься сбором документов для вызова брата Николая с семьей из Германии. О ходе этих дел он сообщал брату в каждом письме. Эти заботы чередовались с поисками работы, литературными занятиями и новыми встречами и знакомствами. В начале октября С. Максимова пригласил к себе А. Ф. Керенский. Обстоятельства их личного знакомства пока не известны. Керенский был знаком с творчеством С. Максимова по его публикациям в «Новом русском слове» и других изданиях, что, по всей вероятности, подтолкнуло Александра Федоровича лично познакомиться с молодым писателем. Максимов приехал в дом Керенского в сопровождении своей знакомой – родственницы Александра Федоровича. Во время беседы Керенский интересовался, как его изображают в советских фильмах. Примеры, приведенные Максимовым, вызвали у собеседника громкий смех. Керенский, совершенно неожиданно для Сергея Максимова, произнес: «Сергей Сергеевич, у вас есть имя, вы бы были очень полезны нашей Лиге,* почему вы не хотите вступить в нее?». На что Максимов ответил: «Я – писатель и хочу сохранить за собой свободу». После обеда в ресторане Максимов расстался с Керенским и отправился на берег Гудзона: «…послушал гудки пароходов, и такая щемящая тоска охватила меня! Больше всего думал о папе. Думал ли он, что судьба его детей так странно сложится? Кто – в России, кто – в Германии, кто – в Америке. И так мне захотелось увидеть хоть тебя».5
18 ноября 1949 г. в отеле Хамильтон проходил литературный вечер, на котором С. Максимов читал две свои поэмы: «Царь Иоанн» и «Танюша». Бывший актер МХАТа С. Н. Орловский прочитал отрывок из романа «Денис Бушуев». Вступительное слово перед началом вечера произнес Зензинов.6 С. Максимов познакомился с известным художником М. В. Добужинским:7 «На другой день мы были приглашены с Соней на обед к М. В. Добужинскому (ты, конечно знаешь: знаменитый художник из МХТ, оформлял ‘Ревизора’, ‘Царя Федора’ и т. д.) Интереснейший человек. Массу интересного рассказывал о Чехове, Горьком, Станиславском и т. д. Сейчас оформляет ‘Хованщину’ на Бродвее». Далее Максимов продолжает: «Каждый вторник, вечером, мы у М. С. Цетлин,8 на ее ‘вторниках’. Это, братец ты мой, салон! Поэты, художники, музыканты. Меня Марья Самойловна зовет ‘моя симпатия’. А Сонюшку зовет ‘маленькая леди’. На стене у нее огромный портрет работы Серова. Ты, наверное, знаешь его по литографиям. Бывает там, конечно, и Иваск,9 с кот[орым] мы затеваем споры в рамках приличия».10
С. Максимова часто приглашают с выступлениями на радиостанцию «Голос Америки». Этому способствовал руководитель русского отдела радиостанции А. Г. Бармин.11 Для передач Максимов пишет скрипты из воспоминаний о жизни в СССР, читает свои ранее опубликованные произведения, исполняет написанные им песни, записывает пластинки…
В первые месяцы жизни в США Сергей Максимов время от времени получал из Германии сведения о судьбе своего романа «Денис Бушуев». В издательстве «Грани» роман выходит отдельным изданием. А в октябре Сергей сообщает брату о получении немецкого издания романа: «Получил ‘немецкого’ ‘Дениса’ – пробный экземпляр. Очень изящно издан. 580 страниц! Толстенная книга!».12 Большие надежды Максимов возлагал и на издание романа на английском языке. Романом заинтересовалось несколько американских издательств, но по разного рода причинам одно за другим они так и не издали книгу. С. Максимов очень долго искал хорошего переводчика: «Вмешался в это дело А. Ф. Керенский, кот[орый] исключительно хорошо ко мне относится. Он свез меня к знаменитой Елизабет Хепгуд13 (переводчица Станиславского, Чехова). Богатейшая, очаровательная женщина. В таких гостиных я еще не бывал. Много интересного рассказывала о Станиславском (с кот[орым] у нее, кажется, был роман), о МХАТе. В Москве она была в последний раз в 1937 году. Взяли 1-ю часть ‘Дениса’, обещала посмотреть и б[ыть] м[ожет] переведет ‘на показ’ 2-3 главы».14 Перевод романа был сделан довольно скоро. В марте 1950 г. Максимов ждал известий об утверждении печатания романа издательством «Scribner Sons Publishing House». В начале апреля глава издательства известил автора, что роман будет напечатан в феврале 1951 г.
В июне 1950 г. из Германии в США переезжает с семьей брат Сергея Николай. В Нью-Йорке он проведет всего лишь неделю, а затем уедет в Калифорнию в г. Монтерей, где получит должность профессора русского языка.
Устраиваются дела с работой и у Сергея. Он получил место преподавателя русского языка в Fordham University. Способствовал тому профессор Р. О. Якобсон. Роман Максимова «Денис Бушуев» был включен в этом университете в программу по русской литературе. Со своими обязанностями преподавателя Максимов справлялся успешно. Студенты к нему относились с почтением.
В начале октября 1950 г. С. Максимов получил письмо из издательства с сообщением о том, что его роман выйдет в феврале 1951 г. под названием «The Restless Heart». За два месяца до этого Максимов получил из Дании «Антологию русской поэзии» на датском языке, в которой, наряду с произведениями Д. Мережковского, З. Гиппиус, А. Белого, В. Брюсова, А. Блока, Н. Гумилева, А. Ахматовой, Б. Пастернака, В. Маяковского, С. Есенина, Н. Тихонова, К. Симонова, А. Суркова, А. Немирова, была опубликована поэма Максимова «Царь Иоанн». Вместе с этой книгой Максимовым были получены отзывы немецкой печати на вышедший в Германии немецкий перевод «Дениса Бушуева»: «Зайферт прислал кучу вырезок из немецких газет, критика на ‘Дениса’. Есть и из Гамбурга. Отзывы блестящие. Доходит до высот – сравнивают то с Толстым, то с Достоевским».15
Выходу американского издания романа предшествовала реклама, помещенная в New York Times, Gerald Tribune и др. И вот 9 апреля 1951 г. «Денис Бушуев» вышел из печати. Ожидания автора, что книга будет быстро раскупаться, не оправдались. За первый месяц было продано 850 экземпляров – из них 750 по предварительной подписке. Издатель при встрече с Максимовым заявил, что никогда больше не будет издавать книг о России. Они расстались холодно. Максимов очень болезненно переживал неудачу, что сказалось на его и без того пошатнувшемся здоровье. Он сообщал в письме брату: «Люди, заискивавшие передо мной перед выходом романа в свет, думали, что я разбогатею, теперь отшатнулись со злорадным подхихикиванием. Вокруг меня не осталось почти никого… Пришла опять бессоница, мучительные боли в желудке, каждодневные и каждоночные…».16 Сетовал Максимов и на то, что некоторые американские критики, писавшие рецензии на роман, были убеждены, что книга была издана на русском еще в СССР; не понравился автору ни перевод, ни оформление книги.
Неудачу с книгой еще можно было перенести, но то, что случилось в личной жизни Сергея два месяца спустя после выхода книги, довело его до полного отчаяния: от него уходит жена. Софья Спиридоновна сама сообщила о ее решении расстаться с Сергеем его брату, Николаю Пашину в письме от 18 июня 1951 г. В свою очередь, Сергей ищет встречи с женой и пишет Николаю полные отчаяния письма: «Какого верного друга, какого золотого человека я потерял! Я уже не пишу тебе о том, что мне приходится переносить от людей, радующихся моему горю, ведь даже в печати меня травили… Живу я страшной, тоскливой, мучительной жизнью, такой тоскливой, какой, кажется, никогда не жил, даже в концлагере. Там была цель – освободиться и начать новую жизнь. А теперь у меня полная бесперспективность – вот что ужасно. Больной, мучительно одинокий, презираемый почти всеми, нищий, шатающийся по Бродвею из семьи в семью в надежде занять доллар, чтоб утром съесть в обжорке супу на 20 центов и поехать на работу, – кому, ну кому я такой нужен?».17
В середине осени к Максимову обратились с просьбой выступить на литературном вечере. Он согласился. Читал наизусть рассказ «Голубое молчание» – о его ночлеге в деревенской избе на пути из занятой немцами Калуги. После концерта к Сергею подбежала незнакомая молодая женщина и сунула ему в руку 10 долларов. Его это очень тронуло.
Чтобы как-то поправить денежные дела, Максимов обратился с просьбой к Вейнбауму напечатать в газете вышедшую еще в Смоленске повесть «Сумерки». Вейнбаум сослался на слабые стороны произведения и отказал.
С переездом в конце года на новую квартиру Максимов начинает вести дневник. Он много читает. Ему приходит мысль уехать в Германию в тихий городок Камберг, в котором он провел счастливые дни вместе с женой. Он еще надеется, что Софья Спиридоновна вернется, но этому не суждено было случиться.
«ОДИССЕЯ АРЕСТАНТА»
С. Максимов продолжает работу над книгой о своей лагерной жизни в СССР. Тираж готового сборника рассказов о сталинских лагерях «Алый снег» погиб при бомбежке в 1944 г. в Германии. Сохранилась лишь часть рассказов, опубликованных в «Новом русском слове» под рубрикой «Жизнь на советской каторге». Максимов задумывает восстановить «Алый снег», но в процессе работы над книгой рассказов он решает написать более масштабное произведение, жанр которого не определяет. Этот факт из творческой биографии писателя остался бы неизвестным, если бы не сохранилась часть рукописи этого произведения, охватывающего весь лагерный срок С. Максимова с 1936 по 1941 гг. В сохранившейся переписке С. Максимова с братом нет какой-либо подробной информации о процессе работы над книгой, писатель сообщает только о событиях, связанных с попытками издания рукописи.
Что же повлияло на идею автора написать книгу и какая судьба была уготована этому произведению? Для того, чтобы постараться хотя бы частично ответить на этот вопрос, давайте вернемся к периоду жизни С. Максимова в Германии, а точнее – к 1949 году. Писатель уже твердо решил ехать в Аргентину, о чем сообщил в письме брату и поделился с ним откликами из Америки на его очерк «История с ‘Потопом’». Речь в этом очерке шла об участии Сергея Сергеевича в спектаклях лагерного театра, о постановке пьесы «Потоп». В очерке упоминались руководитель театра советский режиссер А. О. Гавронский и известная актриса В. Н. Радунская.18 После публикации очерка С. Максимов получил два письма из США, напрямую связанных с этими именами. Первое письмо пришло от В. М. Зензинова, который просил С. Максимова написать ему подробно о Гавронском, с которым он дружил еще до революции и знал его семью. Кроме того Зензинов писал о том, что родной брат А. О. Гавронского живет в Нью-Йорке. Второе письмо С. Максимовым было получено от Б. Л. Двинова,19 который знал Веру Радунскую. В дальнейшем С. Максимов будет получать много такого рода писем от читателей, которые находили сведения о своих родственниках и знакомых, разделивших с Сергеем Сергеевичем тяжелые годы лагерной жизни.
Такого рода обстоятельство сыграло немаловажную роль в желании писателя собрать воедино все, что он перенес, рассказать о тех, кого встретил за пять лет лагерного срока. Так, судя по всему, и возник замысел «Одиссеи арестанта».
Рукопись датирована 1951 годом, но еще в начале октября 1950 г. С. Максимов привозит английский перевод книги в издательство «Scribner Sons», в котором уже готовился к изданию «Денис Бушуев». В издании «Одиссеи арестанта» автору было отказано из-за нежелания главы издательства печатать в дальнейшем какие-либо книги на русские темы. Тем не менее, планы такие первоначально строились, подтверждением тому служит найденное печатное свидетельство о готовившемся издании книги на английском языке.
В июле 1950 г. в Нью-Йорке вышел первый номер печатного органа «Ассоциации бывших политических заключенных советских трудовых лагерей» на английском языке «The Challenge». В редакционную коллегию, кроме С. Максимова, входили Н. Иргизов, А. Сергеев и Г. Сибирский. В сборнике был напечатан рассказ С. Максимова «A Joke»,20 с указанием, что это отрывок из готовящейся к печати книги «The Odyssey of a Soviet Prisoner». Перевод на английский был сделан Мирой Гинзбург.21 В вышедшем в издательстве имени Чехова сборнике рассказов «Тайга» этот отрывок напечатан с названием «Забава».
В 1951 г. С. Максимов принес рукопись в только что образованное в Нью-Йорке русское издательство имени Чехова. Редактор издательства В. Александрова22 вернула рукопись автору с просьбой напечатать текст на машинке. У С. Максимова, находившегося в тяжелом финансовом положении, не было возможности это сделать. Да он и сомневался в том, что книгу вообще примут к изданию.
Рукопись книги состояла из 13-ти глав, текст охватывал события от детских лет автора до ареста в 1936 году, жизни в лагере, освобождения, начала войны. Шесть глав книги, в которых рассказывалось о лагере Севжелдорлаг, Максимов планировал издать в английском переводе. В предисловии он, в частности, писал: «Цель моей книги – показать, как спланированная Сталиным система террора воплощалась в жизнь. Стараясь быть максимально объективным, я почти не делаю обобщений и выводов в моей книге, а просто рассказываю о том, что я видел и что пережил в советском концлагере за пять лет пребывания в нем».23
После разговора с Александровой Максимов решает переделать «Одиссею арестанта» в сборник рассказов. В середине января 1952 г. Сергей сообщает в письме брату о работе над книгой «Тайга» и уточняет, что это будет повторение сборника рассказов «Алый снег». Первоначально автором планировалось к уже готовым 15 рассказам добавить еще 10, но по каким-то причинам этого не произойдет. Сборник рассказов «Тайга» вышел в 1952 г. в издательстве им. Чехова. Он стоил С. Максимову сильнейшего нервного напряжения и дальнейшего ухудшения здоровья. Кстати, он все же сохранил название «Одиссея арестанта», назвав так один из рассказов, несколько других рассказов были им озаглавлены по названиям глав рукописи «Одиссея арестанта». В «Тайгу», конечно же, не вошло и половины того, что написал С. Максимов для «Одиссеи». Ему пришлось разбивать главы книги на 2-3 рассказа, менять текст. Так получилось, скажем, с главой «Мост через Лунь-Вожь», которая по первоначальному замыслу должна была войти в книгу в английском переводе. В плане «Одиссеи арестанта» 6 глав книги, запланированных автором к публикации на английском языке, были только перечислены, их названия объединены писателем в фигурные скобки. Остальные 7 глав давались на русском языке и в плане сопровождались кратким изложением их содержания. В начале главы автор рассказывает об отбывающем срок музыканте, работающем на строительстве моста. В «Тайге» этот текст стал рассказом «Пианист»: «Больше всего я дружу с Всеволодом Федоровичем. Он по профессии пианист. Еще до заключения я бывал на его концертах в Москве, в Консерватории. Но тогда мы не были знакомы».24 В рукописи С. Максимов указал фамилию Всеволода Федоровича – Томпсон. В окончательном, опубликованном, варианте в рассказе не сообщается о смерти В. Ф. Томпсона. В рукописи же оно есть, однако автор по каким-то причинам этот кусок текста перечеркнул: «Вскоре Томпсон заболел воспалением легких и умер. Схоронили его на берегу Лунь-Вожь на ‘Сосновой горке’, где хоронили и других заключенных. На кресте я выжег его имя и дату смерти. Больной, он часто подзывал меня и напоминал: – Ну-ка повторите адрес моей матери. – Я говорил. – Вот и хорошо. Только, пожалуйста, не забудьте. Я вас очень прошу».25
Зная о том, что обычно Максимов давал своим героям фамилии их прототипов, изменяя одну-две буквы, появилась надежда найти сведения об этом человеке. В книге А. Н. Каневой «Гулаговский театр Ухты» есть небольшая глава, посвященная московскому пианисту Всеволоду Федоровичу Томсону. В. Ф. Томсон, выпускник Московской консерватории, родился в 1898 г. в Нижнем Новгороде. После окончания консерватории он служил в Большом театре концертмейстером. Перед арестом работал на Центральном радиовещании. По обвинению в контрреволюционной деятельности 16 декабря 1936 г. был осужден спецкомиссией Мосгорсуда на 4 года. Умер В. С. Томсон 22 ноября 1939 г. в Центральном лазарете гор. Ухты и похоронен на кладбище ОЛП-8 – сейчас это поселок Шудаяг недалеко от Ухты.26 Пока неизвестно, смог ли С. Максимов побывать у матери Томсона в Москве, куда, как мы помним, он заезжал перед Калугой.* Но очень важно, что подробности последних дней Всеволода Федоровича, благодаря рассказу С. Максимова, стали известны.
В рукописи «Одиссея арестанта» автор пишет и о лагерном воспитателе по имени Гришка Филон. В «Тайге» эта история представлена в отдельном рассказе «Воспитатель», а продолжение главы – рассказ о мертвецкой – в «Тайге» становится новеллой «Одна ночь»: «Поет свою странную панихиду тайга, ночь черным саваном окутывает ее, и одна за другой потухают в сумраке свечи-березки.
..Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час…
– повторяю я одни и те же строчки, кутаясь в дырявый бушлат. Впереди – длинная осенняя ночь рядом с окоченевшими трупами».27
Далее автор пишет о песне, которую пели уголовники в соседнем бараке. А вот в рукописи, после приведенного отрывка, он вспоминает имена друзей и знакомых, которые умерли от болезней и голода у него на глазах. Потом имена были зачеркнуты, как была зачеркнута и фраза о решении бежать из лагеря.
Выход «Тайги» не принес Сергею радости или хотя бы удовлетворения. Он словно заново пережил те страшные годы. В свой день рождения 14 июня 1952 г. Максимов писал брату: «Сегодня день моего рождения, и никто, ни один человек не вспомнил – первый раз и ты позабыл. – Что я сегодня переживаю – если бы ты знал! Целый день мучают воспоминания… – ‘Тайга’ неожиданно продалась (3000 экз.).
Отпечатали еще 2000, и за каждую тысячу мне положили по… 400 долл. – ‘Тайгу’ я тебе послал. Послал и рецензию. Рецензию советую дать не в ‘Посев’, а в ‘Грани’ – все-таки не выбросят, а сохранят. Для ‘Нов. Жур.’ написал Завалишин».28
В сентябре С. Максимов побывал в Калифорнии, где гостил у Николая. Приехав на несколько дней в Сан-Франциско, он посещает редакцию газеты «Наше время», в одном из номеров которой было опубликовано стихотворение С. Максимова «Мать», написанное им еще в 1937 г., когда он сидел на Лубянке. Кроме того, в краткой статье, помещенной в том же номере, пересказана беседа С. Максимова с автором статьи Арсением Карским, в которой, в частности, писатель рассказывает о его работе над пьесой о лагерях «Земля обреченная».29 Была ли пьеса закончена, сохранилась ли рукопись – пока сведений нет.
В первые годы жизни в Нью-Йорке С. Максимов много писал и публиковался. Этому во многом способствовало то, что еще до приезда в США о нем и его творчестве уже знали. Кроме «Дениса Бушуева», «Тайги», с 1949 по 1952 С. Максимовым написан ряд очерков и статей, напечатанных как в русских периодических изданиях, так и в американских газетах и журналах. Благодаря знакомству с американским издателем, выходцем из России, Исааком Дон Левиным30 С. Максимов помещает в редактируемом им журнале Plain Talk английский перевод рассказа «Цена одной прогулки Сталина» (1949 г.). Одновременно журнал Cosmopolitan берет статью, точнее, рассказ писателя о положении женщин в советских концлагерях. С. Максимов получает от журнала аванс, но публикация, по всей вероятности, не состоялась. Сохраниласьмашинописнаякопияэтогорассказа «Ten Days of the Soviet Women’s Prison Brigade». В 1952 г. в газете «На рубеже» публикуется статья С. Максимова «Я был в Катыни». В ней автор пишет воспоминания об увиденном на месте расстрела польских офицеров: «Солнечным майским днем мы ехали на полуторатонке по лесной дороге Смоленщины. Нас было 18 русских и два немца, сопровождавших нас. Ехали мы в Катынь смотреть могилы польских офицеров, расстрелянных большевиками весной 1940 г. Это была очередная экскурсия русского гражданского населения Смоленска, организованная немцами… Ямы наполнены, как слоеные пироги, трупами. Торчат полуистлевшие головы, руки, ноги. Полуистлевшие мундиры, конфедератки. Руки у всех связаны на спине проволокой. В затылке или в виске – дырочка. Вот труп, у которого руки не связаны, они широко раскинуты; мумия без мундира, исподняя рубашка в клочья порвана – видимо человек боролся перед смертью. Провалившийся нос, жутко оскалены зубы».31 О статье С. Максимова 20 лет спустя, уже после смерти писателя, на страницах «Нового Журнала» вспомнил В. Поздняков в своем исследовании «Новое о Катыни», приводя слова автора относительно заместителя бургомистра Смоленска Базилевского, который тоже ездил в Катынь, а затем делал доклад об увиденном.32
«СЕМЬЯ ШИРОКОВЫХ»
С. Максимов, беседуя с сотрудником редакции «Наше время», сообщил еще один интересный факт, касающийся его первой пьесы, написанной в США, – «Семьи Широковых». Судя по словам С. Максимова, пьеса вышла отдельным изданием, однако ни в переписке с братом, ни в каких-либо других источниках нет даже намека на сообщение о работе над этим произведением, а тем более, о попытках его публикации. Есть основание предположить, что пьеса была написана и издана в 1952 г. В 5-м номере газеты «За свободу» был помещен отрывок из пьесы, там же указывалось, что «Семья Широковых» принята к постановке «Новым театром» в Нью-Йорке.33
Пьеса во многом автобиографична. Представители семьи Пасхиных – это прототипы семьи Широковых. В образе главного действующего лица генерала Федора Федоровича Широкова показан отец Сергея Максимова – Сергей Николаевич Пасхин. Борис – второй сын Ф. Ф. Широкова – это брат С. Максимова Борис. Пьеса повествует о противоречиях в советской семье, о том, как проходил ее развал в СССР в период сталинских репрессий. После обвинений в шпионаже, предъявленных Ф. Ф. Широкову, его осуждают и отправляют в один из сибирских лагерей. Дочь Елена следует за ним, чтобы находиться рядом с отцом. Борис гибнет на войне.
Пьесу ставил Сергей Николаевич Орловский34 в основанном им в Нью-Йорке «Новом театре». У С. Максимова возникли разногласия с Орловским. Во время поездки Максимова в Калифорнию С. Н. Орловский исключил 2-й акт пьесы. С. Максимов по возвращении в Нью-Йорк присутствовал на репетиции и, узнав о случившемся, запретил ставить пьесу. Актеры убедили автора не отказываться от постановки, на что С. Максимов, после долгих уговоров, согласился. После этого происшествия Сергей Сергеевич месяц не посещал репетиций, он очень был расстроен самовольством Орловского. И вот наступил день премьеры. Спектакль показывали в течение трех дней: «…публика приняла спектакль восторженно. 3 дня театр был битком набит. В последний день человек 100 ушло – не могли купить даже стоячих билетов. Меня по 5-6 раз вызывали, в 4 и 5 картине плакали не только женщины, но и мужчины… даже кастрированная пьеса внешний успех имела. А какой бы она имела, если бы не фокусы Орловского и не закрытие театра – все упали духом и все скомкали».35
После премьеры «Семьи Широковых» начинают появляться рецензии. Автором одной из них был сотрудник «Нового русского слова» Л. М. Камышников. Камышников с пониманием пишет о содержании пьесы, с теплотой отзывается о спектакле и игре актеров и сожалеет о закрытии театра: «С. Максимов в своей пьесе убедительно и талантливо показал развал семьи Широковых при советской власти. Но он не сумел доказать неизбежность такого развала вообще, а только одной, определенной, а именно семьи Широковых. Спектакль прекрасный, теплый, честный и искренний. Жаль чрезвычайно, что ‘Новый театр’ так быстро отцвел, не успев расцвести. Неверно, что виновата в этом публика. Три представления одной пьесы в до отказа заполненном театре, говорят о другом».36 Тем не менее, в одном из писем брату С. Максимов сообщает о травле в его адрес со стороны «братьев-писателей». Больше всего С. Максимову навредил С. Малахов,37 развернувший активную деятельность против писателя, который говорил, что задолго до премьеры они «сколотили пьесе гроб», обвинив автора в незнании жизни, в том, что он не в состоянии вообще заниматься литературным трудом. Все тот же Малахов пытался испортить репутацию Максимову и на «Голосе Америки», распространив информацию о якобы антисемитских высказываниях известного писателя. За Максимова вступился глава Русского отдела радиостанции Бармин, отклонивший безосновательные обвинения со стороны Малахова. Но Вейнбаум после этого скандала не решался опубликовать пьесу, предлагая С. Максимову изменить название на нейтральное, вроде «О советской семье», и не указывать имени автора. Все это довело Сергея Сергеевича до отчаянного состояния. В октябре он к тому же теряет работу в университете. И только благодаря заступничеству Керенского его восстанавливают в прежней должности. Живя у В. Завалишина, С. Максимов страдает от разыгравшейся язвы. Писателя помещают в St. Luke’s Hospital (421 West 113 Street). Несколько раз писателя навещает А. Ф. Керенский, который вместе с Цетлиной дают телеграмму жене Сергея с просьбой приехать и навестить больного, но та лишь прислала короткую записку с отказом. Каждый день Сергея навещает только В. Завалишин. В ноябре Сергей пишет брату о своем состоянии: «Получил твои статьи. Спасибо, большое спасибо, – хоть ты выступи в защиту брата. Все спрятали головы в кусты. Было несколько писем в редакцию, но Вейнбаум не напечатал. Правда, все это как-то перестало меня совершенно интересовать, – после пережитого я стал какой-то… другой. В чем? Как? Не знаю. Но – другой. Замкнут, безраличен, и все-то прислушиваюсь к тому, что у меня делается ‘внутри’ и в прямом и переносном смысле. Духовно, видимо, пуст, физически чувствую себя значительно лучше, болей нет (бывают, но незначительные), но курю – пропасть».38
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Самусин Иван Павлович (1888–1958), Самусина Нина Николаевна (1898–1990). Похоронены на русском Свято-Владимирском кладбище в гор. Лейквуд, Нью-Джерси.
2. Аргус (Айзенштадт) Михаил Константинович (1900–1970). Поэт-сатирик. В 1922 г. эмигрировал из Латвии в США. Работал в «Новом русском слове» – вел еженедельную рубрику «О чем говорят слухи-факты».
3. Письмо С. Максимова брату Николаю, 22 июня 1949 г. Анатолий Барсов и Петр Пирогов в 1948 г. на военном самолете совершили перелет в Австрию и приземлились в американской оккупационной зоне. Затем летчики прилетели в США и поселились в штате Вирджиния. Позднее А. Барсов вернулся в СССР.
4. Чураевка – русская деревня, названная ее основателем Георгием Гребенщиковым в память о месте своего рождения в Сибири. Находится в штате Коннектикут в границах города Southbury. Гребенщиков Георгий Дмитриевич (1882–1964). Писатель. С 1924 г. в США. Основатель книжного издательства «Алатас». В этом издательстве наряду с другими книгами писателя вышла его эпопея «Чураевы». И. И. Ушаков (1870–1952), родился в Донском казачьем округе. Закончил Учительский институт и служил учителем в станице Елизаветовской, рядом с Азовом. Был избран депутатом Государственной Думы второго созыва. С 1920 г. в эмиграции. В США поселился в Чураевке. Похоронен на местном кладбище.
5. Письмо Максимова брату Николаю, 3 октября 1949 г.
6. Зензинов Владимир Михайлович (1880–1953), член ЦК партии эсеров. С 1919 г. жил в Праге, затем в Париже. Член редколлегии «Современных записок». С 1939 г. в США. Один из организаторов «Лиги борьбы за народную свободу».
7. Добужинский Мстислав Валерианович (1875–1957), русский художник, график, сценограф. Участник творческого объединения «Мир искусства». В 1924 принял литовское гражданство. В 1935 с труппой каунасского театра уехал в Англию. С 1939 жил в США. Скончался в 1957 г. в Нью-Йорке.
8. Цетлина Мария Самойловна (урожд. Тумаркина, 1882–1976), издатель, общественный деятель. Жена М. О. Цетлина (поэт Амари), первого главного редактора «Нового Журнала». В 1907 эмигрировала во Францию. В 1917 вернулась в Россию, но с апреля 1919 снова в эмиграции во Франции. Соредактор альманаха «Окно». С 1940 в США.
9. Иваск Юрий Павлович (1907–1986), поэт, критик, литературовед. С 1920 в эмиграции в Эстонии, с 1944 г. – в Германии. В 1949 г. переехал в США. Преподавал в американских университетах. Сотрудничал с эмигрантскими изданиями.
10. Письмо Максимова брату Николаю, 15 декабря 1949 г.
11. Бармин Александр Григорьевич (1899–1987). Глава русского отделения «Голоса Америки».
12. Письмо Максимова брату Николаю, 3 октября 1949 г.
13. Хэпгуд Элизабет Рейнольдс (Hapgood, 1894–1974), жена американского дипломата Нормана Хэпгуда (1868–1937). В совершенстве владела несколькими иностранными языками, в том числе русским. Занималась литературными переводами. Помогала многим русским эмигрантам.
14. Письмо брату Николаю, 15 декабря 1949 г.
15. Письмо брату Николаю, 19 августа 1950 г.
16. Письмо брату Николаю, 27 мая 1951 г.
17. Письмо брату Николаю, 8 сентября 1951 г.
18. Радунская Вера Николаевна, советская актриса. Работала в Москве в студии режиссера Н. П. Хмелева.
19. Двинов (Гуревич) Борис Львович (1886–1968). Меньшевик. В эмиграции с 1921 г., сначала в Берлине, затем в США.
20. А Joke. By Sergei Maximov. The Challenge, vol. 1, July 1950, New York, p. 3-5.
21. Гинзбург Мира (1909–2000). Переводчица, писательница, редактор. Родилась в Бобруйске. Семья Гинзбургов эмигрировала в Латвию, затем в Канаду и США. Умерла в Нью-Йорке 26 декабря 2000 г.
22. Александрова (Шварц) Вера Александровна (1895–1966). Литературовед. Главный редактор издательства им.Чехова.
23. С. Максимов. Одиссея арестанта (Несколько слов для издателя). Печатается по рукописи.
24. С. Максимов. Тайга. Нью-Йорк, 1952, с. 22.
25. С. Максимов. Одиссея арестанта. Печатается по рукописи.
26. А. Н. Канева. Гулаговский театр Ухты. Сыктывкар, 2001.
27. С. Максимов. Тайга. Нью-Йорк, 1952, с. 48.
28. Письмо брату Николаю, 14 июня 1952 г. Завалишин Вячеслав Клавдиевич (1915–1995), литературный критик, журналист. В эмиграции – в Германии, затем в США. Сотрудник «Нового русского слова».
29. Арсений Карский. Приезд писателя С. С. Максимова. Наше время, № 33, 1952 г., Сан-Франциско.
30. Исаак Дон Левин (1892–1981). Журналист, писатель. Родился в России в г. Мозырь. В США с 1911 г. В The New York Gerald Tribune освещал события 1917 года в России. Находясь в России в нач. 1920-х, писал о Гражданской войне для The Chicago Daily News. С 1946 по 1950 гг. редактировал антикоммунистический журнал Plain Talk. Автор ряда книг по новейшей истории СССР.
31. С. Максимов. Я был в Катыни. «На рубеже». Париж, № 3-4, сс. 9, 10.
32. В. Поздняков. Новое о Катыни. «Новый Журнал», № 104, 1971, с. 276. Поздняков Владимир Васильевич (1901–1973). Адъютант генерала Власова. После войны жил в США. Печатался в русских эмигрантских газетах и журналах. Базилевский Борис Васильевич (1885–1955). Заместитель бургомистра Смоленска при немецкой оккупации. Из малороссийских дворян. Давал свидетельские показания на Нюрнбергском процессе. Советскими властями не преследовался. С 1944 г. жил и работал в Новосибирске. В № 108 «Нового Журнала» был напечатан отклик – «Письмо в редакцию» (подписанное инициалами): «В № 104 Вашего журнала, в статье В. Позднякова, приведены некоторые неверные сведения. Покойный Сергей Максимов (Широков; в Смоленске говорил, что настоящая фамилия – Пасхин), на которого ссылается В. Поздняков, преувеличил участие профессора Базилевского в освещении обстоятельств, сопутствовавших обнародованию трагического события: Базилевский в Катынь не ездил, в актовом зале Смоленского мединститута (в помещении которого находилось Городское управление) не выступал». (П. Р. Письмо в редакцию. «Новый Журнал», № 108, сс. 303-304). Автор приведенных выше строк указал дату поездки в Катынь – 18 апреля 1943 г. С. Максимов писал, что его поездка состоялась в мае. Найдено еще одно упоминание о статье Максимова в связи с личностью того же Базилевского – в комментариях к книге Б. Г. Меньшагина «Воспоминания. Смоленск… Катынь… Владимирская тюрьма», изданной в 1988 г. во Франции. Автором комментариев к книге был Г. Г. Суперфин, который привел все то же «Письмо в редакцию» и указал на то, что это он написал письмо и нелегально переслал его на Запад. (Меньшагин Б. Г. Воспоминания. Смоленск… Катынь… Владимирская тюрьма… ИМКА-ПРЕСС. Париж, 1988, сс. 159-160, 223-224). Меньшагин Борис Георгиевич (1902–1984). Во время оккупации Смоленска назначен бургомистром. Арестован в 1945 г., а в 1951 г. осужден на 25 лет. Отбывал срок во Владимире. Суперфин Габриэль Гаврилович (род. в 1943 г.). В 1970–72 гг. один из редакторов подпольного правозащитного издания «Хроника текущих событий». В июле 1973 г. арестован и приговорен к 5 годам за антисоветскую деятельность. В 1983 г. эмигрировал в Германию.
33. «Семья Широковых». Отрывок из пьесы Сергея Максимова. «За свободу», № 5, 1952 г.
34. Орловский (Дубровский) Сергей Николаевич (1896–1955). Театральный актер, режиссер. Ученик Станиславского. Во время войны попал в плен к немцам. С 1949 г. в США. Основатель «Нового театра» в Нью-Йорке.
35. Письмо Максимова брату Николаю, 14 ноября 1952 г.
36. Семья Широковых. Л. Камышников. НРС, 12 ноября 1952 г. Камышников Лев Маркович (1881–1961). Журналист. Сотрудник НРС.
37. Малахов Сергей – автор пьесы «Летчики», вышедшей в издательстве им. Чехова и поставленной в «Новом театре».
38. Письмо Максимова брату Николаю, 19 ноября 1952 г.