Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 253, 2008
ЕЛЬ
Ель, моя ель…
Б. Окуджава
Далеко-далеко разрослись изумрудные ели,
Им и снег-то – не груз, им и ветер – твоя колыбель,
В их нестройном строю, посреди новогодней метели
Я найду и свою, низкорослую, тихую ель.
Мне обещано небо – обрывок льняной над замшелой
Чернь-землей у корней, над морщинками мудрой коры.
Мне обещано зелени – мутной, сырой, переспелой –
Неуютной, как снег, и колючей, как время, иглы.
И вот там, у ствола, уронив, словно варежку, память
В неподвижный сугроб, прислонившись, обняв, обступив,
Ощутить эту жизнь не душою уже, а руками, –
Всю шершавую плоть, всю живучесть игольчатых грив.
Дай безликости мне – мне и темной, дремучей округе:
Только ель, только я – и уже никогда не разъять.
Мы срастемся – мы, вверх разрастясь, не заметим друг в друге
Неуемную тягу к земле – хоть вершок, хоть на пядь…
Отыграет метель, отшумят новогодние танцы,
Ветер смелет слова в рыхлый снег: суета, суета…
На январском, банальном, как блюдце с каемочкой, глянце
Загорится одна – как со дна да над нами – звезда.
Посули одиночества мне, чтобы тихо – до стона,
Чтобы пусто – до дыр, вместо слишком знакомых вещей,
Где в ночи ни души, и шальная звезда Ориона
Одиноко горит над косматою елью моей.
НЕВЕСТА
Ты пойди, пойди на ночной простор
Из светлицы, подруга бедовая.
Там звезда – что лед – заливает двор,
Шелестит в траве ночь медовая.
Там и неба – что ключевой воды –
Зачерпни, отпей – жарко сердце-то!
Как вишневый цвет заметет следы,
Травы – допьяна, смолы – досыта.
В поле колос туг – что твоя коса,
В косах ленты – что реки белые.
Пусть омоет душу в степи гроза,
Воды вешние – слезы первые.
А в сосновой пуще, в глухом бору,
Где иглой – по белой по коже-то,
Домолчись до крика, чтобы к утру
Докричаться уже до шепота.
У порога отчего вихрь метет,
Лепестков из сада парение.
Отпусти ты по ветру крыльев лёт
И души своей песнопение.
И когда отплачется – до стекла
В голубых глазах твоих, милая,
Возвращайся в горницу засветло,
Обессилена новой силою.
И не будет лучше тебя окрест,
Будут сватьи от сына барского.
Любит, любит хутор таких невест!
Обескрыленных, тихих, ласковых…
ЗАКАТ
Вот там, на закате, от всполохов лисьих
Кружится голова…
В миру всё по-старому: цветик, листик,
Что там еще – трава…
В миру все затерто, как в чернокнижье:
Блики и воск свечи…
А там, на закате, все неподвижней,
Все шелестит: “Молчи”.
В миру или в мире, по сути, нет здесь
Ни разницы, ни границ.
Но там, на закате, точнее, невесть
Где – не устать от лиц.
Лицо отвлекает от мыслей, жестов,
Движений и цепких рук.
А там, на закате – не сыщешь места
Ровнее: закат сей – круг.
И в складке губ, и в искринках взгляда
Все та же – мирская – ложь…
Но нет правдивей сего заката,
Где всполохом – в ребра нож.
* * *
Ты – сквозная. У майской рубахи
По тебе – голубы – рукава.
Ветлы, ветры – монашки, монахи –
Все молитва в себя вобрала,
Как вбирает магический шепот
Голый воздух, и небо, и звук,
Так дождя нарастающий клекот
В куполах бормотлив и упруг.
А под куполом – птицы – не птицы,
Что-то реет, крылом серебря.
Все воздастся – с лихвой и сторицей,
Возвратится на круги своя.
Холодны треугольные плиты,
С ними выверен праведный шаг.
Жребий брошен – и гнезда довиты,
Выбор сделан – и дождь в витражах.
А за стенами – ты, озорная,
Ветряная свобода – весна,
Ты – не рай, ты – тиснение рая,
Первоцветовых риз белизна.
Но чем глубже алтарные свечи
Янтарем изнутри прожжены,
Тем неслышней застенные речи,
Тем бледней ликованье весны…
* * *
Над дорогой дождичком – склянь-стекло,
Замутит, замутит осенний ветр.
По нему, как по морю, утекло
Столько зим пропащих, пропавших лет,
И за дальне за море залегло.
Что теперь – по осени – нам считать?
Коль пусты глубокие закрома.
Ни ветра, ни реки не двинут вспять.
Так оставим память, она сама –
На четыре стороны, на все пять…
Не назвать по имени… Что – тоска?
Черно-белой “тристией” бередит.
Дождь стеною-глыбою у виска.
Только время и не такой гранит
Перемелет в серую зыбь песка.
Остаются выстрелы слов, дверей,
Горстки крошек, пепла, стеклянных бус,
Остается только, о чем не смей
Говорить и думать (и не берусь!),
Остается близость чужих морей.
Размывает дождик (взаправду мой!)
Этот пресный воздух и сиречь дня.
Но качнутся волны, наперебой
То шепча, то плача, а то кляня,
Увлекая в бездну – домой, домой…
Нью-Йорк