По материалам конференции в Свято-Троицкой семинарии РПЦЗ
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 245, 2006
6-7 октября в Свято-Троицкой семинарии состоялась четвертая ежегодная богословская конференция “Наследие митрополита Антония Храповицкого и его роль в церковной, общественной и культурной жизни в конце XIX – начале ХХ века”. Проведение подобных конференций уже является доброй традицией и привлекает заслуженное внимание не только русской диаспоры, но и России. Приветствия в адрес участников конференции прислали Святейший патриарх Московский и Всея Руси Алексей II, ректор Московских духовных семинарии и академии архиепископ Верейский Евгений, председатель Российского фонда культуры Никита Сергеевич Михалков.
Нынешняя конференция была посвящена выдающемуся иерарху Русской Православной Церкви митрополиту Антонию Храповицкому и была приурочена к 70-летней годовщине со дня кончины святителя. Мощная фигура митрополита Антония – богослова, общественного деятеля, иерарха – всегда привлекала и будет привлекать внимание церковных и светских ученых, всех, кому не безразлична судьба России и Русской Церкви. Именно поэтому четвертая богословская конференция, проводимая в этом году, вызвала такой неподдельный интерес и живой отклик. Кроме докладчиков из Свято-Троицкой семинарии, на конференции были представлены такие известные научные центры как Санкт-Петербургский Государственный Университет, Санкт-Петербургский Государственный Технический Университет, Российский Государственный Архив Санкт-Петербурга, Московская Духовная Академия, Свято-Тихоновский Православный Университет, Смит Колледж, Папский Восточный Институт и Колледж Св. Олафа.
Отрадно отметить внимание, проявленное к конференции со стороны священноначалия Русской Православной Церкви за границей. В ней приняли непосредственное участие Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митрополит Лавр и епископ Женевский и Западно-Европейский Михаил. Высокопреосвященнейший владыка митрополит Лавр выступил с обращением по случаю семидесятилетия блаженной кончины митрополита Антония, а преосвященный Михаил прочитал доклад на тему “Митрополит Антоний Храповицкий и его мысли о Достоевском как проповеднике Возрождения”. Празднование юбилейной даты носило не только научный, но и молитвенный характер. В субботу 24 октября в Свято-Троицком соборе была отслужена Божественная Литургия, после чего состоялась панихида по почившим митрополитам Антонию и Анастасию.
Участники конференции попытались охватить все стороны многогранной деятельности владыки Антония, дать оценку его обширному духовному, богословскому и церковному наследию. Многими докладчиками справедливо было отмечено, что такие выдающиеся личности как митрополит Антоний всегда будут оцениваться неоднозначно, в зависимости от ангажированности самих критиков. Наряду с признанием заслуг и той огромной положительной роли, которую этот выдающийся архипастырь сыграл в жизни Русской Церкви и Русского государства, мы и сегодня встречаем нападки и обвинения, зачастую превратившиеся в стандартные клише. Опровергнуть эти заблуждения, выявить действительную природу тех или иных высказываний и поступков владыки Антония являлось одной из целей устроителей и участников конференции.
Сообщения, представленные вниманию участников и гостей конференции, были посвящены практически всем сторонам деятельности великого архипастыря. Будучи в 27-летнем возрасте назначенным ректором Московской Духовной Академии, архимандрит Антоний внес в ее стены совершенно новый дух, освободив Академию от мертвящей схоластики и формализма. В своем докладе, посвященном деятельности архимандрита Антония на посту ректора МДА, Алексей Светозарский подчеркнул, что уже в это время будущий русский святитель проявил себя как любитель и почитатель ученого монашества, сторонник живого, неформального общения в студенческой и академической среде. При участии молодого ректора был создан студенческий кружок проповедников, распространявших слово Божие в среде простого народа. Ученая и церковная жизнь в Академии во время ректорства о. Антония приобрела совершенно иной характер. Преподаватели и студенты всей душой полюбили молодого ректора. По словам архимандрита Киприана (Керна) “Антоний представлял типичный для русской культуры контраст. Образованный и блестящий человек, с убеждениями и свежей идеей и уверенностью в примат Церкви и церковного над всем, получает всю полноту власти над старой школой”. Между ректором и профессурой быстро установились достаточно теплые отношения, хотя выстраивать их 27-летнему ректору было не так просто. Такие выдающиеся ученые МДА как Голубинский и Ключевский публиковали свои научные труды на страницах “Богословского вестника” – нового периодического издания Московской Духовной Академии, основанного при ректорстве о. Антония, душой которого он был сам.
Особо следует остановиться на взаимоотношениях ректора со студентами. Они были подлинно новаторскими, выходившими далеко за рамки привычных для того времени представлений. Противник формализма и казенщины о. Антоний стремился пробудить в студентах огонь живой веры, привлечь своих питомцев к церковно-общественной деятельности, к насущным вопросам, волновавшим русское общество. Его идеалом была церковность. Церковность была для него жизнью во Христе, горячим и всепоглощающим желанием служить Богу и Церкви. Он прекрасно понимал необходимость особой миссии священнослужителя в стремительно расцерковляющемся обществе. Он и сам был прекрасным миссионером. Особый дар убеждения, которым обладал о. Антоний, привлекал к нему молодежь. Именно из студенческой среды возникла когорта ученых монахов, проникнутых идеей служения Церкви, идеей восстановления ее прав, готовых к пастырскому деланию в современных условиях.
Именно в стенах МДА начинается деятельность будущего митрополита Антония как ревнителя ученого монашества. Последнее он ставил очень высоко, полагая, что ученое монашество, не связанное напрямую с жизнью монастыря, призвано выйти на пастырское служение и общественное поприще, обладая при этом всей полнотой богословского знания и опытом аскетического делания. Именно монашество, сопряженное с пастырством и церковно-общественной деятельностью, должно было “осолить” новой проповедью Евангельского учения общество, стремительно отходящее от христианских корней, и преодолеть инертность казенщины, царившую в церковных кругах. Постриженики архимандрита Антония оказались в числе лучших представителей русского епископата, церковных педагогов, жизни многих из них впоследствии увенчались мученическим венцом.
Отличительной чертой будущего владыки была его глубокая церковность. Без этого невозможно понять и правильно оценить мощную фигуру великого русского святителя. Характерной его чертой было полное отсутствие тщеславия. Свои мнения он высказывал прямо, без оглядки на последствия для его карьеры. Уже будучи архипастырем, владыка Антоний так же смело, как в молодости, высказывался по поводу церковно-государственных отношений и той роли, которую Церковь должна занимать в обществе, чем и заслужил признание и авторитет в церковной и патриотической среде и нелюбовь придворной аристократии.
Во второй половине XIX – начале ХХ века в русском церковном обществе шел активный поиск национальных форм православия, оригинальных путей Русской Церкви. Роли владыки Антония в этом процессе был посвящен доклад Роберта Николса. Именно в это время активно велась православная монашеская и пастырская работа в Европе и Азии, среди русских иерархов все больше появлялось людей аристократического происхождения. Эти факты, по мнению автора доклада, позволили сложиться образу Святой Руси, с божественным откровением новых русских святых и верой в православие как в духовную силу, объединяющую разные слои населения в единую нацию, во главе которой стояли царь и патриарх.
Ряд докладов был посвящен деятельности владыки Антония на Волынской кафедре. Именно здесь в полной мере расцветает его церковно-общественная деятельность, о которой рассказал в своем сообщении высокопреосвященнейший митрополит Лавр. Архипастырь Волынского края проявляет себя как ревнитель народного и духовного просвещения, храмостроитель, борец за права угнетенных православных Карпатской и Холмской Руси. Будучи мудрым и ревностным архиереем, о. Антоний заботился о пастырях вверенной ему епархии, он окружил любовью и заботой духовенство и монашество Волынского края. Здесь он прилагает огромные усилия для восстановления значения Почаевской лавры, организации там типографии. Всеми силами владыка стремился поднять богословский и социальный уровень приходского духовенства, организовать в епархии миссионерское дело. Как отметила в своем докладе София Сеник, перед преосвященным Антонием встала задача осуществлять пастырское окормление самой большой по числу приходов епархии Русской Православной Церкви, на территории, находившейся прежде под юрисдикцией Польши. К тому же население Волыни было этнически и конфессионально неоднородным. Здесь жили православные, католики, униаты, было много евреев. Большая часть населения жила в крайней бедности. Основная забота владыки Антония заключалась в том, чтобы охранять православную веру и поставить на должную высоту Православную Церковь. Важным церковным делом, которым болело сердце владыки Антония, было дело возрождения православия среди русского населения Австро-Венгрии, где правительство и униатское духовенство всеми силами стремились остановить возвращение карпаторосов в лоно православия. Для выяснения истинного положения православных в этих областях владыка предпринял даже тайное путешествие на Буковину. С унией владыка боролся печатным словом и не раз в проповедях обращался к этой теме. Широко известна его брошюра “Беседы православного священника с униатским о заблуждениях латинян и униатов греко-католиков”. Вскоре Вселенский патриарх Иоаким III назначает владыку Антония своим экзархом в Карпатской Руси и Галиции (Русский Синод по политическим мотивам не мог распространить туда свое влияние). Многие карпаторосы и галичане поступили в организованную владыкой Антонием Волынскую Духовную Семинарию. Среди них был и будущий священномученик карпатской земли Максим Сандович. Именно архиепископ Антоний рукополагал его в иереи в 1911 году. В 1913 году владыка Антоний выступил в защиту гонимых в Австро-Венгрии православных христиан со специальным “Окружным посланием”, в котором изобразил все беды и гонения, выпавшие на долю православного населения западного края. Это был единственный голос в защиту гонимых.
Не обошли участники конференции и полемические вопросы, до сих пор вызывающие дискуссию вокруг образа владыки Антония. Ряд докладов был посвящен отношению владыки к еврейскому вопросу, движению имяславцев, отношениям с митрополитом Сергием (Страгородским), его пониманию Догмата искупления.
Анализу позиции владыки Антония в имяславских спорах был посвящен доклад монаха Самуила (Недельского). Вопрос о понимании имени Божия разгорелся среди русских насельников на горе Афон. Свою богословскую критику учения имяславцев владыка дает в статьях “Еще о книге схимника Иллариона ▒На горах Кавказа’”, “О новом учении, обоготворяющем имена, и об ▒Апологии’ Антония Булатовича”, а также в “Обращении архиепископа Антония к издателям православного сборника против именобожнической ереси”.
Среди множества сложных вопросов, порожденных эпохой кануна большевистской революции 1917 года, на которые не мог не откликнуться владыка Антоний как архипастырь и богослов, был вопрос поиска “исторического Иисуса”. Этой проблематике был посвящен доклад Веры Шевцовой. Православное христианство в России не могло остаться равнодушным к попыткам реконструировать жизнь Иисуса, к желанию представить якобы более “истинное” и “фактическое” описание жизни Христа, сравнивая Его описание с образом “Христос Православной веры”, а также к возможным последствиям этих попыток. Об этом свидетельствует увлечение в России книгой Ренана “Жизнь Иисуса” и появление полемических заметок графа Льва Толстого. Архиепископ Антоний не обошел своим вниманием проблему поиска “исторического Христа” в своих богословских рассуждениях и откликнулся на нее прежде всего как проповедник, которого беспокоили не столько академические выкладки и методология, сколько сердца и умы православной паствы. Данная проблема и сейчас волнует ученых России и Запада и поэтому мнение владыки Антония актуально и поныне.
Непростая и актуальная тема отношения митрополита Антония к еврейскому вопросу была затронута в докладе Надежды Киценко “Митрополит Антоний и еврейский вопрос” и отчасти в сообщении Сергея Фирсова. У митрополита Антония Храповицкого было неоднозначное отношение к историческому иудаизму и к роли еврейских общин в Российской империи. С другой стороны, он был красноречив в защите исторического статуса евреев как избранного народа. Он так страстно обличал жестокость толпы во время Кишиневского погрома, что эти проповеди были переведены на идиш и распространялись среди еврейского населения.
Архиепископ Антоний различал еврейскую религиозность и еврейский нигилизм, резко критиковав последний. По мнению владыки Антония, евреев в России не обижали до тех пор, пока не обозначился тип еврея-нигилиста. Он утверждал, что люди, благоговеющие перед Богом, всегда ближе друг к другу, чем жалкие безбожники, и не стыдился сказать, что чувствует себя гораздо ближе к верующему еврею или мусульманину, чем к неверующему русскому. Волынский архиерей, как показало время, пророчески предупреждал: “Где нет веры в Бога, там нет бескорыстного человеколюбия, а одно лицемерие и пронырство”. Сталинский государственный атеизм стал тому трагическим доказательством.
Владыка полагал, что русские христиане и верующие иудеи рождены для познания воли Господней и научения людей добродетели. Таким образом, владыка Антоний Храповицкий не был и не мог быть религиозным антисемитом, рассматривая еврейский вопрос в России через призму политических событий. Резкость его частных суждений никак не влияет на сам принцип подхода к проблеме, тем более, что экстремальное время всегда обостряет восприятие событий, заставляя современников переходить на заостренный язык публицистики.
В докладах было подчеркнуто, что наряду со славянофильством, глубокой любовью к исконно русскому православию, симпатиям к старообрядческому богослужению, глубокому знанию русской народной жизни, православие митрополита Антония не носило узконационалистического характера, оно было поистине вселенским. Будучи иерархом в России, а впоследствии встав во главе Русской Зарубежной Церкви, владыка имел самое широкое общение с православными иерархами Востока, пользовался у них безграничным уважением и большим авторитетом.
Кроме того, на конференции были представлены новые данные об участии митрополита Антония в переговорах с Англиканской церковью и о его роли в организации движения протеста против преследования духовенства и верующих в Советской России. В отношениях с Англиканской церковью, как подчеркнул в своем докладе А. В. Псарев, митрополит Антоний призывал к реставрации учения Византийских Отцов Церкви, не принимая схоластические системы, которые предлагал Запад русским богословским школам. Однако митрополит Антоний предлагал альтернативу общепринятой точке зрения Православной Церкви, воспринявшей позицию св. Августина о признании крещения раскольников недействительным. Его точка зрения противоречила общепринятой и заключалась в том, что крещение раскольников как таковое недействительно лишь до тех пор, пока пустые формы инославных таинств не заполнены благодатью в момент принятия в Православную Церковь. “Негибкую” богословскую позицию митрополита Антония и его отношение к неправославным христианам следует отдельно анализировать в каждом отдельном случае.
Практически во всех докладах проводилась мысль о сложности по целому ряду причин объективного анализа воззрений митрополита Антония. Как любой выдающийся человек, он воспринимался современниками пристрастно – в зависимости от политической позиции оценивающего. Это был человек, сыгравший основную роль в деле организации Русской Православной Церкви за границей, чьи действия в течение многих десятилетий оценивались в СССР через призму идеологических парадигм советского режима.
Непростую задачу создания социально-психологического портрета мощной фигуры митрополита Антония Храповицкого взял на себя в своем выступлении Сергей Фирсов. Личность митрополита Антония, человека “грани веков”, пережившего три русские революции и вынужденного окончить свои дни в изгнании, вызывала и будет вызывать неослабевающий интерес церковных и светских историков. Непрекращающиеся споры о нем и его наследии – доказательство того, что он был крупной фигурой русского православия ХХ века, заставляющей и сегодня искать ответы на сформулированные или намеченные вопросы. В своей деятельности митрополит Антоний никогда не был “теплохладным”, его горячность порой воспринималась современниками как проявление фанатизма и политического максимализма. Это и обусловило, по мнению докладчика, появление достаточно жестких характеристик, принадлежавших близким ему современникам. Разумеется, владыка был человеком правых взглядов, подразумевая под ними традиционные ценности монархической государственности. Все, что содействовало, по его мнению, разрушению этой государственности, воспринималось им исключительно негативно и подвергалось жестокой критике. Отсюда и всероссийская слава “реакционера”, которая пришла к Волынскому архиерею в 1905–1907 гг. В его случае реакция – это ответ на революцию, на социальные потрясения, которые грозили обрушить все здание православной империи. В этом смысле владыка – последовательный и идейный “реакционер”, выступавший в духе знаменитой уваровской триады “православие, самодержавие, народность”. Трезво оценивая политические события, владыка противился не столько политическим, сколько социально-психологическим последствиям революции.
Для владыки важнее было отстаивание принципа, а не стремительно менявшаяся политическая коньюнктура. Связь православия и самодержавия воспринималась им как норма политического бытия России, чем и объясняется тот факт, что он всегда живо откликался на важнейшие события в жизни Императорского Дома.
Владыка Антоний считал необходимым во всяком явлении церковной жизни усматривать нравственную идею. С этих позиций он подходил к вопросу восстановления патриаршества в Русской Церкви. По его истолкованию, нравственная идея патриаршества состоит в том, что патриарх объединяет собой страну в духовном и духовно-бытовом отношении. По мнению архиепископа Антония, патриарх носит в своем сердце духовную жизнь всей страны и через него совершается духовное единение всех верующих в стране людей со всей Вселенской Церковью. По этой причине восстановление патриаршества было для владыки делом принципиальным, от успешности которого зависела и будущность Православия в России.
Владыка Антоний считал роковыми событиями в русской жизни низложение патриарха Никона и отмену патриаршества. Подобное представление о русской истории заставляло владыку внимательно относиться к истории раскола и стремиться к нахождению компромисса со старообрядцами.
Таким образом, можно утверждать, что главными темами владыки Антония как православного публициста и полемиста конца XIX – начала ХХ века были церковно-политические вопросы, связанные с ученым монашеством, восстановлением канонической жизни Церкви (прежде всего – патриаршества), а также с обоснованием идеи монархической государственности. Различные события, происходившие в империи, влияли на расстановку Волынским архипастырем тех или иных акцентов, на обращение к тем или иным церковно-историческим и политическим сюжетам. Но чем бы владыка ни занимался, о чем бы ни писал, он всегда оставался верен самому себе, живя в ладу со своей совестью и искренно отстаивая религиозно-политические идеалы, выраженные в известной триаде, – в духе симфонии властей, как он ее понимал и чувствовал.
Ряд сообщений затронули непростую тему взаимоотношений патриарха Тихона и митрополита Антония в трагический период Гражданской войны и первых лет эмиграции. Сравнительно-историческому анализу позиций патриарха Тихона и митрополита Антония в период Гражданской войны в России был посвящен доклад Анатолия Кашеварова. Острейшая проблема, которую предстояло решить высшему церковному руководству в чрезвычайно сложных условиях революционных потрясений, заключалась в выработке отношения к разгоревшейся кровавой междоусобице и противоборствовавшим в ней политическим силам. С приходом к власти антирелигиозной партии большевиков важнейшей задачей стало определение официальной позиции Православной Церкви по отношению к советской власти и ее мероприятиям, прежде всего в области религии. Суждение патриарха Тихона и митрополита Антония по этим вопросам имели принципиальное значение для будущего всей Русской Церкви. Оба иерарха стремились исходить из решений Поместного Собора, на всех сессиях которого обсуждались данные вопросы.
С осени 1917 года между советской властью и Церковью отношения обострились до состояния открытой конфронтации, однако уже к лету 1918 года Высшее церковное управление фактически признало основные советские законы и декреты, касающиеся религии и Церкви, и стремилось не провоцировать конфликтных ситуаций с властью. Одновременно с эволюцией внешнего отношения к советской власти и ее религиозной политике патриарх конкретизировал официальную позицию Церкви в ходе Гражданской войны. Стремление патриарха сохранить политический нейтралитет Церкви в Гражданской войне нашло отражение в его Послании от 8 (5) марта 1918 г. с призывом к прекращению междоусобной брани. Патриарх отказался благословить братоубийство, от кого бы оно ни исходило, разделение паствы, которая была в рядах всех воюющих сторон. В обстановке полыхавшей Гражданской войны и разворачивавшихся антицерковных кампаний советского государства первосвятитель считал целесообразным ограничить внешнюю деятельность духовенства, и прежде всего священноначалия, исключительно защитой Церкви, что в тех условиях подразумевало провозглашение невмешательства в политику, а также лояльность по отношению к советской власти. Что касается митрополита Антония, то важно отметить, что сам он в 1918–1920 гг. никаких важных публичных заявлений по этим вопросам не делал, хотя и оставался верен своим взглядам. Митрополит Антоний во время Гражданской войны оказался на территории, занятой белыми армиями и участвовал в церковно-общественной деятельности в Крыму и на юге России. Следует отметить, что в самые драматические моменты истории Русской Церкви первой половины 1920-х годов и жизни самого патриарха Тихона владыка Антоний неизменно поддерживал авторитет святейшего, выступал в его защиту. Действия митрополита Антония как главы Русской Православной Церкви за границей сыграли важную роль в освобождении патриарха, арестованного большевиками в первой половине мая 1922 г.
С первых же лет эмиграции митрополит Антоний последовательно выступал против признания богоборческой советской власти и решительно провозгласил необходимость вооруженной борьбы с ней. Неоднократно характеризуя советскую власть “незаконной и не богоустановленной, а существующей ради наших грехов и для вразумления нашего… христоненавистнической и безбожной, разрушающей Церковь и Россию” и призывая к вооруженной борьбе с ней, митрополит не требовал того же от патриарха Тихона. В то же время, допуская возможность отдельных вынужденных компромиссов Православной Церкви с советским государством, он считал подобный путь стратегически ошибочным и бесперспективным, прежде всего из-за общей установки советской власти на уничтожение религии и Церкви. Касаясь вопроса “Церковь и государственная политика”, митрополит Антоний отстаивал ту мысль, что Церковь должна благословлять не только христианскую политику государства, но и борьбу с его противохристианскими, а тем более безбожными началами. В своих примерах владыка Антоний опирался на выступления патриарха Тихона в 1918 году, содержавшие описания гонений на Церковь и на его суровые обличения большевиков, которые, как считал владыка, мало чем отличались от посланий Карловацкого Собора.
Митрополит Антоний ставил перед Церковью весьма широкие задачи, касающиеся участия в восстановлении традиционной русской государственности, которая, по его мнению, с чисто церковной точки зрения является наиболее желанной властью. Несколько сообщений были посвящены церковной и политической деятельности митрополита Антония в 20–30-е годы как главы временного Высшего церковного управления (ВВЦУ), а затем и Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей. В частности, были затронуты такие моменты, как отношение митрополита Антония к указу патриарха Тихона о закрытии ВВЦУ и деятельность владыки в связи с заграничным церковным расколом, а также попыткой созыва Всезарубежного Собора в 1923 году. В докладе, посвященном деятельности митрополита Антония в 1930-е годы, Михаил Шкаровский отметил, что в последний период жизни и деятельности владыка Антоний, несмотря на его преклонный возраст и болезненное состояние, был чрезвычайно активен. Вплоть до своей кончины 10 августа 1936 года митрополит не только формально, в качестве председателя Архиерейского Синода, но и фактически возглавлял Русскую Православную Церковь за границей, лишь в последний год жизни частично передав руководство своему преемнику митрополиту Кишиневскому Анастасию (Грибановскому).
Церковно-политическая деятельность владыки Антония в рассматриваемый период включала несколько основных направлений, внимание к которым с течением времени менялось. В 1929 – начале 1930-х гг. наибольшее внимание председатель Архиерейского Синода уделял положению Русской Православной Церкви на территории СССР. На действия советской власти митрополит Антоний отзывался страстным обращением к народам всего мира. В его труде “Мольба ко всем Православным Церквам” он обратился с особым посланием к архиепископу Кентерберийскому, умоляя его как брата во Христе выступить на защиту угнетаемого большевиками русского народа. В результате архиепископ Кентерберийский, несколько лордов и ряд представителей англиканского духовенства выступили против гонений на веру и Церковь в СССР. Митрополит Антоний считал важной задачей заботу о гонимой части Русской Церкви в СССР. С этой целью было организовано печатание и пересылка в Россию икон и выдержек из Св. Писания, а также организован ежегодный сбор для снабжения населения России иконами и духовной литературой.
Относительно будущего политического устройства в освобожденной от власти большевиков России митрополит Антоний имел свои, отличавшиеся некоторыми особенностями, взгляды. Он неоднократно говорил о необходимости замены слова панславизм термином панортодоксизм. Исходя из этого, владыка мечтал об объединении всех православных монархов Восточной Европы под водительством русского самодержца в одно церковно-политическое целое, о своего рода восстановлении в новом качестве Византийской империи.
Другой заботой митрополита Антония было прекращение расколов в русской церковной эмиграции. Неоднократно делались попытки примирения с митрополитом Евлогием. В мае 1934 года в Белграде произошла встреча двух митрополитов и восстановление молитвенного общения. Однако полного мира не произошло. Митрополит Евлогий остался в юрисдикции Константинопольского патриархата, что неминуемо порождало новые конфликты. Значительно более успешно прошли переговоры с отделившимися в 1920-е гг. русскими архиереями Северной Америки.
Митрополит Антоний жил в Югославии на положении призреваемого беженца, он не принимал никакого участия в управлении Сербской Православной Церковью, никогда не приглашался на заседание ее Синода и Архиерейского Собора. Но владыка почти каждый день встречался с сербскими архиереями и оказывал большое влияние на направление церковной жизни в Югославии. При этом митр. Антоний был полностью свободен в своей деятельности по управлению РПЦЗ. Сербский патриарх неоднократно оказывал помощь митрополиту Антонию в его отношениях со Вселенским патриархом, которые нередко складывались не лучшим образом. Помимо Сербской, особенно хорошие отношения у митр. Антония были с главами Болгарской Православной Церкви и Антиохийского патриархата. Отношения с Румынской Православной Церковью осложнялись угнетением русского населения в аннексированной Бессарабии, что вызывало сильную тревогу у митрополита Антония. Архиерейский Синод принял обращение к Лиге Наций по поводу притеснения русского православного меньшинства в Бессарабии. Подобная защита оказывалась и русскому населению в Польше. Правда, ситуация там была не столь однозначной. РПЦЗ не признала незаконно полученной от Вселенской патриархии автокефалии Польской Православной Церкви, но при этом митр. Антоний достаточно благожелательно относился к отстаивавшему православие в католической стране митрополиту Варшавскому Дионисию. Во второй половине 1930-х гг. в Польше начались массовые гонения на православие и РПЦЗ пришлось вести борьбу в его защиту. Сложным оказалось также положение православных приходов в Германии после прихода к власти нацистов.
Помимо отношений с главами Поместных Православных Церквей митр. Антоний поддерживал связи и с инославными конфессиями, прежде всего Англиканской Церковью. В 1931 г. РПЦЗ приняла участие в работе Комитета продолжения Всемирной конференции о вере и порядке под председательством архиепископа Йоркского. Представители Архиерейского Синода присутствовали на Оксфордской конференции практического христианства и т. д.
Очень большое влияние митрополит Антоний оказывал на внутреннюю жизнь Русской Православной Церкви за границей. По его предложению вводились новые церковные праздники. Так 31 октября 1929 г. после доклада владыки Синод постановил учредить день св. кн. Владимира как общий русский церковно-национальный праздник. В 1931 г. Архиерейский Синод по предложению владыки Антония установил в зарубежных русских храмах 20 декабря, в день кончины протоиерея Иоанна Кронштадтского, ежегодное совершение заупокойной литургии и панихиды по отцу Иоанну.
По представлению болеющего митрополита Антония его заместителем в 1935 г. Архиерейский Собор избрал архиепископа Анастасия. В 1935 г. исполнилось 50-летие священнослужения митр. Антония. Празднование юбилея состоялось 13 октября и стало торжеством русского рассеяния, а также братских Православных Церквей.
Эпизод истории Русской Православной Церкви, не касающийся напрямую самого митрополита Антония Храповицкого, однако связанный с занимаемой им кафедрой, был рассмотрен в докладе иерея Александра Мазырина “Вопрос об увольнении митрополита Антония (Храповицкого) и замещения Киевской кафедры при патриархе Тихоне и местоблюстителе митрополите Петре” (проблема замещения Киевской митрополичьей кафедры была одной из самых сложных в церковной жизни первой половины 1920-х годов).
Из всего богословского наследия митрополита Антония наиболее острую полемику до сих пор вызывает его толкование догмата искупления. Всесторонне сотериология митрополита Антония раскрыта в докладе протоиерея Николая Артемова. Двадцатый век представляется веком, в котором с особенной силой встал вопрос о Церкви – вопрос экклезиологический. Смысл работы владыки Антония на тему Догмата искупления, написанной в исключительных условиях трагического 1917 года, распространяется на все наше богоотступническое время и касается непосредственно сердцевины вопроса о Церкви. К этой работе присоединяются не только все другие труды владыки Антония но, пожалуй, и его подвижническая и пастырская деятельность на церковном поприще как в России, так и за рубежом. Мы находим в трудах владыки Антония целостный круг взаимодополняющих друг друга аспектов темы искупления: “Учение о Св. Троице”, “Евангельское подобие Божеского триединства”, “Догмат о Троице”, “Догмат о Церкви”, “Страдающий Искупитель как Истинный Бог”, “Способ познания Господа как Учителя Истины и Спасения”, “Почему Господь Иисус Христос не называл Себя Богом”, “Библейское учение об ипостасном Слове Божием”, “Сын Человеческий”, “Учение Церкви о Святом Духе”, “Учение о пастырстве”, “Об исповеди”, и среди них – “Догмат искупления”. Все работы дополняют друг друга и их следует рассматривать во взаимозависимости. Автор доклада подчеркнул, что толкование догмата искупления митрополитом Антонием опирается на детальные разработки других русских богословов его времени. Оно дает лишь краткий положительный ответ на вопрос, в чем именно действующая сила Спасения. Вывод из этого толкования светлый и ясный: при ужасающем торжестве зла нам надо помнить, что Сам Господь в борении и подвиге сострадательной любви переплавил в Своей молитве и в Своем естестве, “навыкшем послушанию”, – ради правды неизбежныя на пути возрождения – все муки каждого человека. Тем самым Сын Человеческий, Он же и сын Божий, открыл двери покаяния даже для самого ужасающего человека-грешника. Спасающая сила искупления всегда действенна, доступна и близка даже и для противящихся ей. В ней – воскресение и суд, победа Богочеловека. Она – явленная в Чаше Тайной вечери, Гефсимании, Креста и всей жизни Господа на небеси и на земли – Истина человека и Бога.
Любимым писателем митрополита Антония был Ф. М. Достоевский. О нем митрополит много писал, говорил и проповедовал. Целый пласт трудов владыки Антония был посвящен осмыслению трудов великого русского писателя. Анализу мыслей митрополита Антония о Достоевском посвятил свой доклад епископ Женевский и Западно-Европейский Михаил. В творениях Достоевского митрополит Антоний видел прежде всего проповедь христианских жизненных начал, возрождения и преображения личности на Евангельских началах. Славянофильские взгляды Достоевского полностью разделялись митрополитом Антонием. Когда он писал о Достоевском, он открывал нам свое собственное сердце и всю полноту своей богатой мысли; пастырь, богослов, педагог, мыслитель, философ, психолог, писатель, он предлагал нам ключ к творениям гениального Феодора Михайловича Достоевского.
Таковы были основные темы, рассмотренные участниками конференции. В заключении с участниками и гостями конференции своими воспоминаниями о владыке Антонии поделился протоиерей Феодор Шевцов. Еще будучи мальчиком о. Феодор жил с родителями в Сремских Карловцах и прислуживал митрополиту Антонию в алтаре. Воспоминания об этом о. Феодор сохранил на всю жизнь.
Организатор научных конференций при Свято-Троицкой семинарии диакон Владимир Цуриков отметил, что особое внимание заслуживает первый совместный проект Свято-Троицкой Духовной семинарии с ГА РФ – к конференции была приурочена выставка под названием “Митрополит Антоний (Храповицкий) – архипастырь русского рассеяния”. На ней был представлен ряд уникальных экспонатов, среди которых митра и панагии владыки Антония, принадлежавшие ему редкие книги, прижизненные издания сочинений, оригиналы писем и указов, обширная коллекция фотографий. Экспозиция выставки была развернута в актовом зале Свято-Троицкой духовной семинарии и явилась ярким дополнением к научным докладам и выступлениям.
Без преувеличения можно сказать, что состоявшаяся 4-ая богословская конференция стала заметным событием в жизни всей Русской Православной Церкви.
Джорданвилль