Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 244, 2006
Смурной пенсионер смычком по струнам водит.
И вдруг к исходу дня – февральская сирень
В похожем на вокзал подземном переходе.
На взлетной полосе души, рванувшей вверх,
Бетонного столба оледенелый комель,
Но соблазнят февраль лиловый фейерверк,
Восторженный мираж, неуловимый промельк.
И вот сквозь пьяный гул плывет в моей руке,
Отбрасывая блик на грязные опилки,
Февральская сирень в серебряном кульке,
Бессмертная форель над стосом ржавой кильки.
И пусть меня трясет заплеванный трамвай,
Пусть даже белый снег ложится серым пеплом,
Февральская сирень – нетерпеливый май,
Что батька попэрэд прорвался в наше пекло.
Не дай мне расплескать божественный нектар,
Внезапный, как пожар, итог стихотворенья:
Я так тебя люблю. Прими мой дерзкий дар –
Всего один глоток немыслимой сирени.
НЕЛИКВИДЫ
Блокады и голод. ГУЛага разверстые хляби.
Мы не ликвидированы. То есть мы – неликвиды.
Глубокое слово
придумано в нашем Главснабе.
Ликвиды здесь в Бабьем Яру,
в Быковне, в Куропатах,
В Катыни, в пустыне,
во тьме от тайги до Тавриды.
Ликвиды детей поедали в оболганных хатах.
А мы избежали их участи. Мы – неликвиды.
На нас руководство имело какие-то виды,
Нас упоминали в почти эпохальных докладах,
Мол, худо ли бедно, а все-таки выжили гниды.
И, стало быть, рады.
И все понимают, как надо.
Мы выжили –
выжали нас на бетонные плиты,
Как мокрую тряпку. Мы выжатые лимоны.
Становимся в очередь
за пресловутым талоном.
Потом отоварим. И вроде со временем квиты.
Мы выжили, но…
из ума, из любви – неликвиды…
Мы выжили –
выжили нас из судьбы человечьей.
И есть ли надежда,
что это продлится не вечно,
Ведь именно мы – основание всей пирамиды?
Мы ходим на службу.
И точим с приятелем лясы.
Глотаем плевки. И как будто не копим обиды.
Нас тысячи тысяч.
Нас тьмы, как говаривал классик.
И пусть мы – не скифы.
Но помните – мы неликвиды.
Киев