К истории публикации. Статья
Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 243, 2006
О русской эмиграции написаны тысячи страниц научных исследований, воспоминаний, дневников, мемуаров. Эта тема получила свое отражение в обширной художественной литературе, драматургии и кинематографе. Интерес не случаен. Октябрьская катастрофа 1917 года потрясла не только Россию, в нее оказались вовлечены тысячи людей как Старого, так и Нового Света. Перекраивались жизни и судьбы миллионов людей, прежде всего людей русских. Потеряв самое дорогое – родной кров, лишившись духовной троицы: “За Веру, Царя и Отечество”, на которой столетиями держалось русское самосознание, они начали свой путь изгнанничества и скитания, который растянулся на десятилетия. Каждому из миллионов был уготован свой крестный путь. Русский поэт Алексей Ачаир писал в 1938 г.: “…на плантациях, фермах, на фабриках / Где не встать, не согнуться, не лечь, / В Аргентинах, Канадах и Африках / Раздается русская речь… / Не сломала судьба нас, не выгнула, / Хоть пригнула до самой земли… / А за то, что нас Родина выгнала, / Мы по свету ее разнесли!” Да, они брались за любую работу, с удивительным упорством осваивали новые для них языки, не по своей воле кочевали из одной страны в другую, боролись с нуждой, безработицей, а подчас и презрением местного населения. Понадобились десятки лет, прежде чем они заняли свое место в новой для них стране, вжились в нее, стали ее полноправными гражданами. Но не растворились и не ассимилировались, а остались и по духу, и по мировоззрению русскими людьми, сохранив священную память о своем отечестве, некогда сильном и процветающем, а теперь растоптанном и поруганном. Почувствовать и пережить эту великую драму помогают сохранившиеся семейные архивы. К сожалению, за последние десятилетия в Америке таких архивов остается все меньше и меньше. Внуки и правнуки эмигрантов первой волны, рожденные и получившие образование в этой стране, окончившие американские школы и университеты, не владеющие русским языком, в большинстве своем потеряли духовную связь со страной дедов и не понимают, какую историческую и культурологическую ценность представляют архивы их предков. Нередко после кончины представителей старших поколений архивы оказываются выброшенными за ненадобностью. Тем больший интерес у историков и исследователей вызывают сохранившиеся семейные архивы. Одним из таких архивов, представляющим не только историю семьи, но отражающим основные исторические коллизии ХХ века, является уникальный архив семьи Случевских. Родовые связи Случевских в течение XIX–ХХ столетий переплелись с родами Бок, Волконских, Коростовцов, Столыпиных, Щербатовых и многими другими.
В этом архиве сохранилось обширное эпистолярное наследие, фамильные портреты предков середины ХVIII–XIX вв., предметы быта этой же эпохи, живописные полотна, начиная с ХVII и кончая ХХ веками; фамильные иконы, громадный фотоархив, книги, архив документов, относящийся не только к семье Случевских, но и к царствующему дому Романовых, к которому была близка семья как Случевских, так и Столыпиных; уникальные альбомы с автографами знаменитых поэтов, писателей, артистов, музыкантов, певцов, художников, политических и общественных деятелей. Архив семьи Случевских формировался на протяжении более восьмидесяти лет с начала ХX века, когда после смерти К. К. Случевского в 1904 г. наследником архива стал старший сын поэта – Константин, тоже поэт, писавший под псевдонимом “Лейтенант С”. После его гибели в Цусимском бою в мае 1905 г. архив унаследовала младшая дочь поэта – Александра Константиновна.
Александра Константиновна на протяжении более 70 лет бережно и любовно, несмотря на революцию и войны, не только хранила архив отца, но приумножала, добавляя в него свой обширный фотоархив, уникальные альбомы автографов, документы, расширив эпистолярное наследие. Архив Александры Константиновны был завещан ею единственному племяннику, внуку поэта К. К. Случевского – Владимиру Николаевичу и его сыну Николаю, живущим в США. Несомненно, архив семьи был гораздо полнее, чем он представлен сегодня. В феврале 1944 г. при бомбежке Берлина бомба попала в дом Александры Константиновны, уничтожив часть архива. Судьба не была милостива к архиву и в США. Владимир Николаевич, получивший архив в 1977 г. после смерти Александры Константиновны, долгие годы жил на Русской речке, где своими руками, по собственному проекту выстроил дом. В дождливые сезоны Русская речка выходит из берегов и затопляет окрестности. Дом Владимира Николаевича находился в зоне затопления, и архив не избежал печальной участи. К сожалению, некоторые материалы сегодня невозможно восстановить. Тем не менее, то, что спасено, представляет бесценный исторический материал.
Судьба большей части архива К. К. Случевского остается неизвестной. Не сохранились рукописи поэта, в том числе его стихотворных циклов “Песни из Уголка” и “Загробные песни”, не сохранилось ничего из его многочисленных коллекций старинных монет, деревянной скульптуры Севера, оружия, коллекции живописи. Весь архив поэта находился в последней петербургской квартире Александры Константиновны на Надеждинской улице (ныне Маяковского). После ее отъезда архив оставался у матери Александры Константиновны. Что стало с ним – неизвестно. Судя по газетной заметке, которая сохранилась в зарубежном архиве, Агния Федоровна Случевская была вынуждена за гроши распродавать архив. Так, в найденной вырезке из ленинградской газеты (дата и название печатного органа не сохранились) говорится: “В редакцию поступило трогательное письмо, в котором просят обратить внимание на бедственное положение вдовы известного поэта К. К. Случевского. Старуха 60-ти лет, не имеющая никаких средств к существованию, живущая распродажей своих последних крох, вдова поэта обложена домоуправлением (Надеждинская ул, д. 44) непомерно высокой квартирной платой, как лицо свободной профессии, внести плату она, конечно, не имеет возможности и поэтому находится в безвыходном положении.”
Тем ценнее материалы, составляющие зарубежный архив К. К. Случевского, которые до недавнего времени были неизвестны широкой аудитории. Поистине титанические усилия предприняла дочь поэта Александра Константиновна, чтобы вернуть из небытия имя своего отца. Прежде всего это касается издания за рубежом стихотворного цикла К. К. Случевского “Загробные песни”. Самой рукописи в архиве обнаружить не удалось. Попробуем проследить ее путь.
Цикл “Загробные песни” был создан К. К. Случевским в последние годы его жизни. Работал он над ним в своем имении “Уголок” на берегу Наровы, в 150 км от Петербурга. Цикл был окончен к 1902 г., о чем свидетельствует его появление в журнале “Русский вестник” за 1902 г., №№ 10–11, и за 1903 г., №№ 1–4, 6, 10–12. Но и после выхода в свет “Загробных песен” поэт продолжал работать над циклом до самой смерти, до 1904 г. Неразобранные листы рукописи находились в последней квартире поэта в Петербурге на Фонтанке, 127. После его смерти и гибели сына Константина в Цусимском бою в 1905 г. семья Случевских переезжает на Алексеевскую ул., 18. Здесь Александра Константиновна вместе с матерью Агнией Федоровной и женой погибшего брата Марией Генриховной прожила до 1913 г. В 1913 г. Александра Константиновна выходит замуж за своего кузена Владимира Константиновича Коростовца и вместе с матерью переезжает в дом Коростовцов на ул. Надеждинскую, д. 44. В этом доме семья Случевских-Коростовцов прожила вплоть до осени 1917 г., когда Александра Константиновна вместе с мужем покидает Петербург и уезжает в Черниговскую губернию в имение Коростовцов Пересаж, полагая в скором времени вернуться. Уезжая, она взяла с собой неразобранные листы и черновики стихотворного цикла “Загробные песни”, надеясь их расшифровать. Почерк К. К. Случевского, особенно в последние годы его жизни, когда поэт начал слепнуть, разобрать было чрезвычайно сложно, он многих адресатов ставил в замешательство. Александра Константиновна была одной из немногих, кто мог без труда понять и расшифровать почерк отца.
Революционные события развивались так, что летом 1919 г. им с мужем пришлось бежать в Польшу, чтобы избежать участи матери и младших братьев мужа, которые были расстреляны большевиками в их имении. Уезжая, Александра Константиновна взяла с собой самое ценное: семейные фотографии, письма отца к ней, фамильные портреты и некоторые семейные реликвии. Все неразобранные рукописи отца, как и подарок сына Пушкина, Григория Александровича, – срез последней из трех сосен, воспетых поэтом, она передала в Чернигове господину Хайкину. Об этом свидетельствует ее запись в альбоме: “Оставшиеся неразобранными черновики дальнейших ▒Загробных песен’ были оставлены в 1919 г. дочерью К. К. в Чернигове у г. Хайкина”. Кто такой “господин Хайкин” и почему ему доверила Александра Константиновна рукописи отца установить пока не удалось. Сама же рукопись “Загробных песен” осталась в доме в Петербурге, в котором все еще проживала мать Александры Константиновны. Оказавшись в эмиграции и понимая все значение для русской поэзии и русской философской мысли цикла “Загробных песен”, мечтая их издать, Александра Константиновна обращается к матери с просьбой переписать цикл и выслать ей в Берлин, где в то время она проживала. С рукописи поэта имеется два списка. Один экземпляр Александра Константиновна переписала сама. Этот список находится в архиве Александры Константиновны. Причем вначале цикл был переписан с журнала “Русский вестник” за 1903 г., т. е. только вторая часть. После последней строфы, которой заканчивается цикл, есть запись Александры Константиновны: “Дальше идет переписанное и пересланное мне из Ленинграда мамой летом 1936 г., т. к. начала ▒Загробных песен’ в ▒Русском вестнике’ неизвестно почему не имеется”. Эта запись требует расшифровки и пояснения.
Дело в том, что переписанный с “Русского вестника” цикл “Загробных песен” взят был дочерью поэта из библиотеки в Берлине, о чем свидетельствует запись. Из этого следует, что она не знала того, что весь цикл был опубликован в “Русском вестнике” в 1902–1903 гг. В то время Александре Константиновне было всего 12-13 лет, и хотя она уже была участницей литературных собраний, проходивших в их доме, по молодости лет она могла забыть про экземпляры журнала, находившиеся в семейной библиотеке. Это и породило легенду о том, что цикл “Загробных песен” никогда полностью напечатан не был (см. статью Г. Мейера в альманахе “Грани”, 1959 г.). Найдя в библиотеке Берлина только часть “Загробных песен”, она обращается к Агнии Федоровне с просьбой переписать начало “Загробных песен”. Агния Федоровна исполнила просьбу дочери и переслала переписанный от руки цикл. Кем была переписана рукопись – неизвестно, с уверенностью можно сказать только одно: это была не Агния Федоровна. По тем немногим сохранившимся отрывкам ее писем к дочери очевидно, что сделать она этого не могла, так как писала с большим трудом и весьма неграмотно. Переписчицей могла быть Мария Генриховна Случевская, жена сводного брата Александры Константиновны – Константина.
Хотя Д. И. Чижевский в предисловии к книге “Забытые стихотворения” писал о том, что цикл издан по рукописи поэта, переданной ему дочерью Случевского, это не так. Цикл “Загробные песни” был издан Д. И. Чижевским по списку, полученному из Петербурга (Ленинграда) летом 1936 г. Рукопись К. Случевского осталась в Ленинграде. Что с нею стало – неизвестно. Агния Федоровна скончалась в марте 1943 г. в блокадном Ленинграде. Может, рукопись пошла на растопку печи и листы “Загробных песен” хоть на день, но продлили жизнь той, кто слышал последний вздох поэта; может, рукопись была выброшена за ненадобностью после смерти Агнии Федоровны, может, чудом были спасена и лежит где-то, ждет своего часа. Кто знает… Установить это пока не представляется возможным. Во всяком случае, ни в одном из архивов Петербурга и Москвы рукописей поэта обнаружить не удалось. Списка рукописи “Загробных песен”, присланного из Петербурга и переданного Д. Чижевскому для издания, в архиве Александры Константиновны также не обнаружено. По всей видимости, он находится в архиве Д. И. Чижевского, так как ни в архиве Гейдельберга, где были изданы “Песни”, ни в архиве Колумбийского университета, куда передала Александра Константиновна часть архива, этого списка нет. Остался единственный список с рукописи поэта, сделанный его дочерью, о котором говорилось выше.
Александра Константиновна с первых лет своего пребывания в эмиграции всячески старалась популяризировать произведения своего отца. Она читала лекции о его творчестве; выступала на поэтических вечерах, которые устраивались у нее в доме, – обладая прекрасной памятью, она читала перед собравшимися многие произведения поэта, в том числе из цикла “Загробные песни”. В письме к своему племяннику Владимиру Николаевичу Случевскому Александра Константиновна писала: “Помню, когда мы вот еще были в Мондзее <…> я устроила у себя в комнате внизу <…> чтение тех самых ▒Загробных песен’, что выходят сейчас. Были там Лиля, М. И., обе сестры Якоби, сестра Галина, Вольф (может, помнишь?) и поэт Штейн, который был членом кружка ▒Пятницы’ Случевского в Петербурге, а в Мондзее он жил в Церковном доме на площади. Читала вслух я, от глубины переживаний у меня иногда в горле спазма была, до того прекрасны и глубоки были мысли К. К. С. о потусторонней жизни. Когда я кончила – сперва все молчали, потом заговорили, благодарили, оценили. У меня слезы были на глазах от волнения и радости.”
Но прошли десятилетия, прежде чем за рубежом проявился интерес к поэзии К. Случевского. Это произошло только в 50-х годах, когда отметили 50-летие со дня смерти поэта. Хотя до того на страницах зарубежной печати появилась небольшая подборка его стихотворений – явно недостаточная, чтобы по-настоящему обратить на себя внимание читателей. Первой публикацией, вызвавшей интерес читателей, была статья Г. Мейера в альманахе “Возрождение” в 1955, № 48, – “Случевский (К минувшему 50-летию со дня смерти)”. В 1959 г. в статье “Неузнанный поэт бессмертия”, напечатанной в альманахе “Грани”, Г. А. Мейер сделал блестящий и глубокий анализ стихотворного цикла К. Случевского “Загробные песни”. Позже появились статьи С. Маковского “Константин Случевский. Предтеча символизма” (“Новый Журнал”, 1960), В. Н. Ильина “Эзотеризм Случевского”, (“Возрождение”, 1967), “Новые стихотворения” со вступительной статьей Д. Чижевского (“Новый Журнал”, 1974). Как итог долголетних и порой мучительных усилий Александры Константиновны, появилась книга “Забытые стихотворения”, вышедшая в 1968 г. в Мюнхене под редакцией Д. Чижевского, в которую вошел весь цикл “Загробных песен” К. Случевского. Каких усилий стоило Александре Константиновне издание этого цикла, свидетельствуют неизданные письма к ней В. Н. Ильина, С. К. Маковского. Г. А. Мейера, Д. И. Чижевского, находящиеся в семейном архиве Случевских, которые публикуются впервые. Благодаря усилиям дочери интерес к поэзии К. Случевского за рубежом до сих пор не угасает. Свидетельство тому – работы Т. Смородинской, специалиста по творчеству К. Случевского (США), и книга немецкой исследовательницы творчества К. Случевского Силке Глетч “Лирика Случевского”, вышедшая на немецком языке в издательстве Otto Harrassowitz в Wiesbaden (2003). Книга Силке Глетч ценна еще и тем, что в ней впервые представлена подробная, исчерпывающая биобиблиография поэта, как дореволюционная, так и современная.
Публикуемые ниже письма В. Н. Ильина, Г. А. Мейера, С. К. Маковского и Д. И. Чижевского недавно обнаружены автором этой статьи в семейном архиве правнука поэта К. К. Случевского, живущего в Калифорнии. Эти письма были адресованы младшей дочери К. К. Случевского – Александре Константиновне Случевской-Коростовец.*
Письма Маковского, Мейера и Чижевского написаны в период 1959–1961 гг. и воссоздают не только историю издания за рубежом стихотворного цикла К. Случевского “Загробные песни”, но и помогают понять судьбу русской литературы в эмиграции в послевоенный период. Два письма В. Н. Ильина относятся к более позднему периоду, когда интерес к поэзии и философскому мировоззрению К. К. Случевского находил все больше почитателей его таланта как в России, так и среди русской эмиграции.
_________________________________________
* Об альбомах А. К. Случевской-Коростовец см. “Новый Журнал”, № 241.