Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 234, 2004
По поводу “екатеринбургских останков”
С самого начала в 1977 и позднее в 1978 г. не была установлена “цепь законного обладания” ни в случае самих останков, ни касательно “Записки Юровского”, основного документа, по которому захоронение было, по словам его открывателей, найдено.
“ЗАПИСКА ЮРОВСКОГО”
Считается, что Авдонин и Рябов, первооткрыватели “останков”, нашли место захоронения согласно данным в “Записке Юровского”. “Записка” эта существует в пяти (а, возможно, и более) редакциях, в машинописных и рукописных копиях.
Копии не всегда соответствуют друг другу. На одной из машинописных копий, которую мы будем называть официальной, имеется приписка рукой, указывающая примерное место предполагаемого захоронения останков. С точки зрения Комиссии, точно определить место захоронения, только следуя этой приписке, невозможно.
“Записка” никем не подписана и не проведена ее графологическая экспертиза, чтобы установить автора приписки к ней. “Официальный” машинописный экземпляр (с рукописной припиской) отпечатан по новой орфографии, без единой орфографической ошибки или просто описки, с твердыми знаками вместо апострофов и выдержан в полулитературном стиле. Юровский, “комендант расстрельной команды”, по словам современников, был малограмотным, и написать эту “записку” не мог. По мнению Комиссии, она была составлена в середине 1930-х гг., потому что апострофы уже заменились твердыми знаками и новая орфография прочно утвердилась.
Имеется мнение, что “Записка” составлена на основании устного повествования Юровского Николаю Покровскому, известному советскому историку и архивариусу, которому, дескать, принадлежит и рукописная заметка о месте захоронения. Однако графологического анализа почерка не производилось. Поскольку Покровский скончался в 1934 г., у него было очень мало времени создать ее. Официальная версия “Записки” составляет 6-7 стр. машинописного текста в два интервала с припиской на последней странице.
Бывший архивариус Буранов говорит, что он провел экспертизу “Записки”, и она принадлежит не Юровскому, а Покровскому, что приписки на одном из машинописных экземпляров принадлежат Покровскому. К сожалению, он не приводит никаких данных, поддерживающих эту точку зрения. Если что-то и можно из вышесказанного заключить, это то, что оригинальный текст “Записки” не был написан Юровским. Но это можно также заключить из уже приведенных косвенных данных. Поэтому вопрос об авторстве “Записки” продолжает оставаться открытым.
ЗАХОРОНЕНИЕ
Авдонин и Рябов утверждают, что следуя данным этой “Записки”, они вычислили точное местонахождение могилы и впервые вскрыли ее в 1977 г. Они говорят, что обнаружили 9 скелетов, потом оказалось, что некоторые были лишь грудой костей. Не раскапывая все захоронение, они говорят, что вытащили оттуда три черепа и повезли их на экспертизу в Москву. Два черепа оказались на даче у Рябова. Позже, возможно по политическим причинам, поскольку экспертизы не состоялось, все черепа, по словам Рябова, были положены в патронный ящик, отвезены обратно на место захоронения и положены в могилу.
На официальном схематическом рисунке захоронения, сделанном при позднейшей эксгумации и приведенном в книге Реймонда Мэсси, патронный ящик отсутствует и почти все скелеты показаны вместе с черепами, но соответствуют ли скелеты черепам, сказать не представляется возможным.
Также возможно (поскольку документальные доказательства отсутствуют), что Авдонин и Рябов во время своих операций с “могилой” могли туда что-то подложить, или что-то оттуда взять. Это существенно для нас потому, что в эмигрантской прессе 1920-х гг. ходили упорные слухи о том, что головы убитых были отделены от тел и отвезены поездом в Москву сразу же после убийства. Установлено экспертизой Соколова, что через несколько дней после убийства Государя и его семьи Юровский вез в Москву большое количество багажа, среди которого было несколько царских саквояжей. (Соколов даже узнал, что Юровский забыл в Екатеринбурге свой кошелек, который он просил телеграммой выслать ему, кажется, в Пермь.) В 1920-х гг. в прессе появилось множество сообщений о том, что кто-то видел заспиртованную голову Государя в одном из кремлевских сейфов.
ПЕРСОНАЛИИ
Авдонин, в прошлом доктор геологических наук, по полученным сведениям был специалистом по урану, а что такое быть специалистом по урану в Свердловске в эпоху Берии всем известно. Его жена была преподавательницей в одной из школ КГБ. Рябов, близкий друг министра внутренних дел СССР Щелокова, служил в МВД. Примечательно, что Рябов, вначале идя по следовательской профессии, потом перешел на идеологическую работу, ставя фильмы о доблестях чекистов. Сам Рябов подтверждает, что министр Щелоков посоветовал ему заняться “царским делом”.
Поскольку мы говорим о причастных к этому делу личностях, надо еще упомянуть об Эдуарде Радзинском. Эта фигура появляется в “царском деле” довольно рано и быстро потом отходит от него, перейдя в историко-литературную область. В книге академика Вениамина Алексеева “Гибель царской семьи” (Екатеринбург, 1931) цитируется екатеринбургский чекист 1918–1920-х гг. Исая Родзинский, причастный к “царскому делу”. Эта фамилия в том же контексте появляется и в книге проф. Николая Росса (Франкфурт, 1980) о коллекции протоколов следствия Соколовской комиссии. Эдуард Радзинский почему-то является первым публикатором одной из версий “Записки Юровского” в журнале “Огонек” в 1989 г., но потом отходит от этого дела, предпочитая заниматься в своих историко-литературных трудах личностью Государя, Царской семьей и фигурой Распутина. На наш вопрос, как автор получил “Записку”, Коротич (тогда редактор журнала “Огонек”) ответить не мог. Она появилась почти одновременно с объявлением Гелия Рябова о находке останков.
Само объявление о нахождении останков также весьма примечательно. Сделано оно через две недели после возвращения Горбачева из Англии. По сообщениям, английская королева ему тогда сказала, что не ступит ногой на русскую землю, пока не будет внесена ясность в вопрос о судьбе последнего российского императора. Совпадение?
“ОТКРЫТИЕ МОГИЛЫ”
В начале 1990-х гг., Авдонин и Рябов наконец удосужились сообщить о своей “находке” свердловскому прокурору. Он принял их заявления, не углубляясь в суть дела, не задавая им никаких вопросов и, главное, не полиграфируя их. (Полиграфирование не принимается в Америке судом как признание или непризнание вины, но оно часто помогает следствию уточнить или направить расследование. Дело в том, что часто сам вопрос, задающийся на полиграфировании, может у человека вызвать резкую эмоциональную реакцию и, таким образом, показать неправильный результат независимо от его “правдивости”. Но сама резкая эмоциональная реакция есть показатель чего-то, что следует выяснить и поэтому полиграфирование широко употребляется.) Через некоторое время состоялась эксгумация.
Проведена она была чрезвычайно непрофессионально. Вокруг “Поросенкова лога” был воздвигнут сплошной дощатый забор, и десятки людей в саперной форме орудовали за ним бульдозерами. Людмила Корякова, екатеринбургский археолог, привлеченная к эксгумации местными властями, несколько раз протестовала по поводу “археологии бульдозером”, но безрезультатно. Потом ее даже пытались заставить отказаться от своих протестов. Извлеченные кости были положены вначале непокрытыми на столы в екатеринбургском тире, а потом в морге.
ОСТАНКИ
Как действовали американские ученые-антропологи, присланные госсекретарем Бейкером, судить трудно. Проф. Мейплс уже скончался, а профессора Баден и Ли, с которыми мы говорили, описали довольно поспешную работу, сводившуюся к тому, чтобы создать из большого числа костей скелеты, действуя “на глазок”. Затем прибавилось еще около 300 костей, кем-то найденных поблизости. Обстоятельства их находки неизвестны. Из всего этого вытекает, что целостность каждого индивидуального скелета не может быть установлена без экспертизы ДНК каждой кости. Недосчитались останков царевича Алексея и вел. кн. Марии или Анастасии, которые, говорят, в захоронении отсутствовали.
Надо упомянуть о “костной мозоли” Государя. Будучи наследником и находясь с визитом в Японии, будущий император Николай II подвергся удару саблей умалишенного полицейского по правой стороне головы. Согласно записи в придворном журнале, у него была отделена от черепа пластинка кости длиной примерно в “2.5 см и толщиной в толстый лист бумаги. На этом месте у Государя образовалась на всю дальнейшую жизнь “костная мозоль”. Но на черепе, который государственная комиссия выдает за череп Государя, никакой “мозоли” нет. Добавим, что на экспертизе в Англии и в Америке не был проведен ДНК черепа “государя”, а лишь бедровая кость, которая могла быть взята откуда угодно. Показатель ДНК, принадлежащей мнимому “государю” кости такой же, как, скажем, и у вел. кн. Михаила Александровича, сына той же матери, также убитого большевиками в 1918 г. около Перми, чьи останки не были найдены. Поэтому с тем же успехом эта кость может принадлежать и ему. Собственно говоря, эта бедровая кость мнимого “государя”, в американской военной лаборатории даже не проверялась, а для сравнения ее данных с данными, полученными от эксгумированной кости его старшего брата, вел. кн. Георгия Александровича, были просто заимствованы результаты, полученные годом раньше экспертизой ДНК, проведенной в Англии д-ром Гиллем при участии с российской стороны г-на Иванова.
“ЗАПИСКА ЮРОВСКОГО” И ДАННЫЕ СОКОЛОВА
Повествование “Записки Юровского” начинается 16-го июля, за несколько часов до расстрела и продолжается до раннего утра 19-го. Она описывает подготовления к убийству, само убийство, отвоз тел в район “Ганиной ямы”, работу там, передвижение к “Поросенкову логу” и работу у него. Соколов же, судебный следователь, привлеченный адм. Колчаком в 1919 г., тщательно исследовал в течение полугода тот же район, буквально ежедневно ходя по деревянному мостику, под которым в 1991 г. нашли захоронение. Соколов собрал и показания людей, находившихся в этом районе. Эти данные существенно расходятся с данными, приведенными в “Записке”.
В “Записке” говорится, что когда решили похоронить убитых около “Ганиной ямы”, то выкопали большую яму, но т. к. один посторонний крестьянин подошел слишком близко и заметил яму, пришлось от этого плана отказаться и яму снова закопать. Соколов говорит о находках вблизи “Ганиной ямы”, но ничего не сообщает о закопанной яме, которую он не мог не заметить.
Далее, в “Записке” указывается, что грузовая машина с телами застряла в ночь на 19-ое июля в “Поросенковом логу” и тогда решено было два тела сжечь поблизости на костре (возможно, именно так “Записка” объясняет отсутствие двух тел в захоронении), а остальных похоронить под мостиком, по которому проходила дорога. “Поросенков лог” отстоял примерно на 200 шагов от будки железнодорожного служащего на месте пересечения дорогой ж. д. пути.
Ж. д. служащий и его подросток-сын сообщили Соколову следующее. Пополудни или к вечеру 18-го июля несколько путников на подводах были остановлены красноармейской заставой и им было велено чего-то ждать. Они пошли в будку служащего пить чай и слышали, как вечером застряла чья-то машина в логу и как ее вытаскивали лошадьми. Поздно вечером постучался в дверь красноармеец, пришедший, видимо, из лога за водой. Он получил воду и ушел. Наутро оказалось, что из будочной ограды были взяты куски дерева, чтобы устроить или вымостить проезд в проточном месте в логу. Ж. д. служащий подчеркивает, что потом он прошел в лог и взял обратно принадлежащие ему части забора.
Примечательно, что никто не почувствовал смрада от двух поблизости сжигаемых тел и не видел никаких костров. Весьма сомнительно, что можно было так легко сжечь два тела без всякой подготовки и за такое короткое время. В “Записке” говорится, что яма, в которую сбросили тела, была неглубока и оставалось 20-30 см до поверхности, так что служащий, забиравший свои куски дерева, мог бы оголить все захоронение, во всяком случае, он бы почувствовал смрад от разложения. Но он ничего не приметил.
Интересно, что Соколов также говорит о застрявшем грузовике и даже в его схеме в рапортах фигурирует “яма с бревном”, где этот грузовик предположительно застрял. Только, по словам Соколова, это было в другом месте и произошло на день раньше и вызвало необходимость переносить к разведенным кострам на самодельных носилках все трупы.
В “Записке” много и других явных ошибок. Они указывают на незнакомство с предметом, но не влияют на возможную правдоподобность или неправдоподобность. Например, относительно местонахождения Юровского после расстрела, в “Записке” говорится, что он ехал вместе с телами, а в протоколах Соколова стоит, что по свидетельским показаниям, он остался в доме Ипатьева.
ЕРМАКОВ И ЮРОВСКИЙ
Существенные расхождения имеются между Юровским и Ермаковым, единственным другим – по его словам – участником убийства Романовых, так что можно остановиться на двух вариантах судьбы останков, основываясь на “причесанном” выступлении Юровского перед чекистами в 1934 г., которое в общем созвучно с его “Запиской”, но во многом ее дополняет. Был еще один сторонний участник преступления, Медведев-Кудрин, но и он не сообщил ничего, что расходилось бы с данными Соколова.
Перед смертью, в 1950-х гг., Ермаков давал обширные интервью корреспонденту Мурзину. Версия Ермакова, участника убийства, гораздо ближе к Соколову и Быкову (первому советскому опубликованному автору, упоминавшему об убийстве Романовых в 1920-х гг.), нежели к Юровскому. По “Записке Юровского”, только два трупа где-то сожгли, а остальных похоронили под мостиком. По словам Ермакова, всех сожгли, а обгоревшие кости закопали в болоте, что также согласуется со сведениями, приведенными у Быкова. Ермакову и Быкову вторит Беседовский, советский перебежчик (в конце 1920-х гг.), который повторяет будто бы ранее поведанный ему рассказ Войкова. Та же версия появляется в мемуарах Лидии Норд, племянницы Тухачевского, в 1960-х гг.
АНАЛИЗЫ ДНК
В Англию возили на анализ митрохондриального ДНК только берцовые кости, а “цепь законного обладания” у них отсутствовала. Они могли принадлежать любому лицу, связанному с Романовыми по женской линии. Романовские показатели вообще неизвестны, как неизвестна даже их группа крови. Значит эти кости могли быть взяты откуда угодно. Например, об останках вел. кн. Сергея Александровича и Михаила Александровича вообще неизвестно. А их кости могли походить на кости Императора.
Данные д-ра Питера Гилля из Англии, которые он получил индивидуально или совместно с Ивановым после анализа “романовских костей”, не были похожи на данные, полученные ранее. Анализ и сравнение костей и тканей вел. кн. Елизаветы Федоровны, полученных от еп. Антония (Граббе), с данными мнимой императрицы Александры Феодоровны, полученными д-ром Питером Гиллем, показали, что они вовсе не сестры, а совершенно чужие люди.
Также проф. Татсуо Нагай, работающий в Японии, исследуя потное пятно на кителе Государя, волосы, ногти и кость вел. кн. Георгия Александровича, старшего брата Государя (полученные от проф. Попова из Петербурга), и кровь Тихона Николаевича Куликовского-Романова, прямого кровного племянника Государя (полученную от его вдовы), нашел несходство с данными, полученными д-ром Питером Гиллем в Англии. Из этого вытекает, что кость от “скелета № 4” не принадлежит Государю. Но данные проф. Нагая не полностью приняты проф. Животовским (РАН), считающим некоторые аспекты его анализов не доказанными.
ЧТО, ПО МНЕНИЮ КОМИССИИ, НАДО СДЕЛАТЬ
Поскольку уже в самом начале работы не были выдержаны требования международной практики, как обращаться с подобного рода захоронениями, сегодня можно только частично восполнить пробелы.
Надо еще раз проверить берцовую кость, череп и несколько костей от скелета мнимого Государя в международно признанной лаборатории за границей, с участием проф. Животовского, Рогаева и Попова с русской стороны, д-ров Найта, Шилдса и др. – с американской, и любых других заинтересованных компетентных ученых. Должны быть проведены исследования нуклеидной и митрохондриальной ДНК. Они должны быть сравнены с кровью Тихона Николаевича Куликовского-Романова, останками императрицы Марии Федоровны и останками других Романовых, покоящихся за границей и связанных прямым мужским или женским родством.
В случае императрицы Александры Феодоровны, надо обязательно найти и эксгумировать останки одной из ее сестер и еще раз проверить останки вел. кн. Елизаветы Феодоровны. Надо установить и проверить наличие маркеров в их ДНК на гемофилию, носительницей которой Александра Феодоровна, мы знаем, была. Надо также проверить наличие маркеров гемофилии в костях всех ее “дочерей”.
Надо также найти и проверить кости “Демидовой”, “Боткина” и других людей в окружении царской семьи и сравнить их с существующими родственниками. Только тогда возможно будет принять какое-то решение по поводу аутентичности останков. Все это было предложено правительственной комиссии, но она почему-то отказалась от наших предложений.
ИТОГИ
Сейчас можно только сказать, что захоронение в “Поросенковом логу” – неопределенной давности и принадлежит неопределенному количеству неизвестных нам лиц. Возможно, среди них и находится несколько костей, принадлежащих Царственным Мученикам или членам их семьи, но достоверных данных об этом нет. Весьма возможно, что захоронение это было создано в 1919 г., когда были положены туда кости, собранные из потаенных мест после возвращения в этот район Красной Армии. Нам кажется, что известная фотография Ермакова, показывающая его стоящим на мостике, построенном из свежих бревен, была сделана в то время.
Было сообщено, что в захоронении в “Поросенковом логу” было также найдено два зуба подростка, не имеющих никакого отношения ни к одному из находившихся там скелетов, но затем об этом как-то замолчали. Возможно, что именно тогда было решено собрать кости и останки, лежавшие по различным местам, и положить их в эту могилу. Но все это лишь догадки, истину же может установить только тщательная, досконально проведенная по всем правилам экспертиза.
Примечательно одно недавнее событие. В телевизионной программе “Хистори чаннел” (начало июня 2003 г.), сделанной в Российской Федерации русско-американской кинокомпанией годом раньше, между прочим говорилось, что тела расстрелянных членов Царской Семьи были расчленены, “подвержены действию кислоты и брошены в огонь костров”. Ни о каких “останках” ничего не говорится, что, в общем, соответствует предварительной точке зрения Российской зарубежной экспертной комиссии до получения ею каких-либо вразумительных сведений из официальных источников. Но кто же тогда лежит в Петропавловском соборе, именуемом “государственным музеем”?
Нью-Йорк