Опубликовано в журнале Новый Журнал, номер 225, 2001
ПОЭТИЧЕСКАЯ ТЕТРАДЬ Нина Королева * * * 1 Зинаида Николаевна - туше! - В буриме играет лихо с Сологубом. Только рифма ни одна не по душе К слову "истина" - все кажется ей грубым Или глупым, если - Господи, спаси! - Слово "истый" исчезает на Руси 2 Знают ветер и стена Цену рифмы "истина". Знают море и простор Про тюремный приговор, За которым ночь и тьма Это знаю я сама, Потому во тьму лечу, С кем-то встретиться хочу Отыщу своих во тьме: "Поиграем в буриме!" 4 февраля 2001 * * * Водоворотам нет числа, Темна вода, и у предела Так долго мне перечислять, Чего бы я еще хотела Чего мне больше не дано И что своим звала когда-то: И петербургское окно, - Его голландские квадраты; И Оредежь, и летний дождь По черепичной красной крыше, - Все то, чего уж не вернешь, С любимым рядом не услышишь; И ветер - летнее трепло, Что плещется волнами в речке, А в дачном домике тепло Огонь потрескивает в печке; И вилы в мокнущем стогу, И деревенька в птичьем гаме, - Все то, куда уж не могу Добраться легкими шагами. Сижу, беспомощно одна, Слабею, что непоправимо, И даже улица трудна, И площадь непреодолима 11 марта 2001 * * * Так бывало: заблудишься в детстве, по лесу бредешь, - Видишь речку, бездумно-бесстрашно бросаешься в воду, - И по лунной дорожке плывешь, и тихонько поешь, - Между стеблей кувшинок, рыбешек пугая по ходу А теперь - не лежат ни на сахарно-белом песке, Ни на мягкой траве у реки под сосной золотою Мне сказал мой коллега: "Нет, я не купаюсь в реке, У меня есть бассейн с подогретой стерильной водою", - Потому что давненько отравлена в реках вода, И затоплены в море контейнеры - с чем? - неизвестно И давно никого не волнует чужая беда - Гибель рек и озер и морей и бермудская бездна И давно уже, если гроза громыхает вдали, Мы не дышим озоном, - нет, мы задыхаемся сами, "Парниковый эффект, - говорим, - потепленье земли", - Загрудинная боль, умиранье, не слышное нами 23-24 февраля 2001 * * * Похолодало на земле, Не только в северной столице, Но и в изнеженных в тепле Седой Венеции и Ницце. Похолодало Я вернусь Уже в заснеженные елки, Где без меня засыпал Русь Снежок рассыпчатый и колкий. Прекрасен итальянский стяг, Душист дымок от папиросы. Великолепно быть в гостях, - Но дома ждут меня вопросы: Чего хотеть? Чего мне ждать? Какому верить человеку? Я, возвратясь, войду опять Все в ту же ледяную реку 29 ноября 2000 Турин СТИХИ О ПОКОЕ Сашеньке Чирве Останутся в памяти Мойка и катер, Седая соседка с болонкой хромою Я бисером вышью тяжелую скатерть, Зеленую, бархатную, с бахромою, Застыну, как будто о чем-то мечтаю, К огню протяну постаревшие руки, И снова письмо про себя прочитаю От выросшей дочери лучшей подруги Ну, что? - о таком ты мечтала покое? Заклею балкон, чтобы в ноги не дуло А если бы знала, что будет такое, - С какой бы развилки назад повернула? Поглажу котяру. Прикину итоги, Начну мемуары, подчищу архивы, - Пока еще мысли спокойны и строги, И люди любимые в памяти живы 21 декабря 2000 * * * Никто не вспомнит обо мне, Мои стихи не прочитает Но, может, в дальней стороне Вдруг женщина запричитает, Заплачет, будто бы запьет, Срывая голос в крик высокий, - Не замечая, что поет Написанные мною строки 9 февраля 2001 Валерий Рыбаков * * * По Данте, "невоцерковленные" поэты пребывают вне Рая и Ада, в некоем городе Лим - краю вечного сумрака А дождь все торопится, неутомим, В погоне за блеском закатного света Мы встертимся в сумрачном городе Лим, Спасибо, о Господи - хоть бы за это В рассветном тумане приходят стихи, Для них это самое время, о Боже Зачтется ли слово за наши грехи, Иль, к ним в пополненье, прибавится тоже? "В начале бе слово " И в нем сплетены Отрада и боль, пустота и восторги, Венки поминанья и вечной вины, Цветные гирлянды вакхических оргий Журчанье жалейки на ранней заре - Звук утренней жизни, так светло-бесцельной, И зимней порой, когда ночь придворе - Тот виолончельный напев колыбельной Слова - словно пух, и слова - как гробы, Трудны, словно смерть - и легки, как мычанье Но - снова в тумане - у края судьбы Они затихают - уходят в молчанье. Жар сердца по-прежнему неутолим, Но слово о нем - уж пустая докука Мы встертимся в сумрачном городе Лим, Вне рая и ада - без слова, без звука. * * * Вступая в двадцать первый век, Неси в зубах ему конфетку: Уж не придется нам вовек Повкалывать на пятилетку. И мы не вспомним диамат, И в "Три источника " не вникнем - История пошла назад Возвратно-оборотным циклом. А вечеринки в "женский день", А отправленья "на картошку" Пропала эта дребедень, Что нравилась не понарошку. Забыты "личные дела" И выговоры "с занесеньем", Теперь вся эта меледа Исчезла, так сказать, под сенью Истории. И нам теперь (Ликую я или тоскую?) Открыта дружелюбно дверь Из прежней пустоты - в другую. * * * Сочинитель, архитектор облаков, Только строишь не из воздуха и пены - Из сердечных беспокойств и пустяков, Из обиды, из ненастья, из измены Из куличиков девчоночьей игры ( и мальчишеские стрелы, сабли, луки ), Из последней, из печалящей поры, Из тоски, из забыванья, из разлуки. Сочиняешь в полудреме иль во сне, Облака плывут к урезу окоема И из "зайчика" на голубой стене, И из облика младенческого дома Среди туч своих гуляешь, как Илья - Воплотятся, хоть пока еще безлики, И в апрельском задыханье соловья, И в осеннем ястребином диком вскрике. А всего-то - завитушки да крючки Среди белой ( тоже облако ) бумаги Вот такими и приходят к нам стихи И легки. Да если знать бы про овраги Не из облака, а Спасом на крови - Что пред ним все обещанья - обольщенья?.. Тень над ним - как тень от сгинувшей любви, Свет над ним - как знак прощанья и прощенья. Москва Надежда Мальцева ПЕСНЬ ИСХОДА ИЗ XX ВЕКА " разве нет гробов в Египте, что ты привел нас умирать в пустыне?" Исх. 14:11 Ты снова здесь - реальней яви меж водных стен, меж черных толп ведущий сердце к переправе, слепящий молниями столп. Из мира в мир, из моря в море, из мрака в мрак, и вот - Ефам, конец земли, и нить в узоре трещит и рвется пополам. Так мы бежали из Египта, где грязь как золото, а кнут пропитан маслом евкалипта, - туда, где снова проклянут, и содрогнулись, разумея в себе чудовище и тварь, ехиднин род, исчадье Змея, урода, жрущего сухарь из райской смоквы на досуге во тьме зеркал, в дому червей, и возвращенного на круги, ка пес к блевотине своей Из мира в мир, из моря в море, из мрака в мрак, - и вновь межа песка и плоти!.. В коридоре преломим хлеб без дележа, не будем ставить вечных точек и ворошить в сердцах золу, пусть скромный синенький платочек лежит, как скатерть, на полу. Харон живых, ведущих в Лету неотличимых от рабов детей своих, причастных Свету, среди повапленных гробов, зачем Ты здесь? на что, ей-богу, Тебе компания калек? Уже и море, и дорогу заносит снег. 2000 г. Москва Апуш МОЛИТВА АВВАКУМА Я дочурку прижимал к груди И услышал Тебя, Господи, Я услышал поступь Поступи И поверил: Гряди, Господи. От горы Фаран - пресветлый луч, Позади стопы Господней - ветер жгуч, Всколыхнулась твердь и царства древние, И народы в смерть пали скверную. Ефиопские - в огне и голоде, И горят шатры Мадиамские, Посушились берега Иорданские, За Великий гнев - спасибо, Господи. Обнажил ты русла и заводи, Бездна поднялась и гнилье смердит, Солнце стало утром на Западе, И за все тебе спасибо, Господи. И лоза засохла, и смоковница, И падеж скота куда ни гляди, Ох, и весело с тобою нам, Господи! Да куда ж девать дочурку с груди?.. НА ЗАРЕ ТУМАННОЙ Зачем ко мне приходит сон, Зачем он мне смежает веки, Помехой ныне служит он Моим о Донне размышленьям. Я не нуждаюсь в сновиденьях, Покуда Донной поражен. А Донной я сражен навеки. Любовь грустна, когда ясна Ее судьба с начальной встречи И каждый день ее отмечен Печатью Фатума. Честна, Не терпит сна, бежит обмана, И задыхается она, Взвалив на плечи с первой встречи Многопудовые тома Всего грядущего романа. ок. 1980г. * * * В Нью-Йорке - ночь. Войти домой - пароль. А выходить как-будто и не надо. В душе - бессилие. В кармане денег - ноль. А было время... Как над водопадом, Мы застревали посреди границ С бутылью вермута на злобу двум державам, И в прерии две пары колесниц Несли нас по непроторенным травам. А было время... Вильямсбургский мост Нам покорялся от хвоста до гривы И по пампасам скрежетом колес Рыдван ворованный нам вторил терпеливо. До горизонта сельва с пирамид, С горы мальоркской веером оливы, В бойницах узких иберийский вид - Все это было, столь недавно было... А ныне... На помойку не пойдешь, За почтой вниз идти - себе дороже, Чтоб не видать соседей добрых рож. Точней, своей чтоб не маячить рожей. 98-99 г.г. ИЗ ЦИКЛА Воевал я за Русь, Воевал за Отчизну я, И награды, когда и хотел, то не зря, Виноват я и в том, что все святое - сгинуло, Все покинуто. Нету царя. И жена умерла. И не знаю, где Катенька, Та, которую в люльке качал... Мое голое тело тащили солдатики Через город, который я защищал. Олег Ильинский В ГЛУШИ Традиция - опора ремеслу - Мерцает отражением коряги, Мгновенье покоряется веслу, Скользя по зеркалу тенистой влаги. Мы следуем чередованью строф И ждем прикосновенья Мнемозины - Нам хорошо в кругу привычных троп И умных Муз, не нюхавших бензина. 1999 ЛЕТНЯЯ СЕССИЯ Мы лето провели не без уюта: Библиотека выходила в лес, О мелочах заботился компьютер И был закат, как золотой обрез, В одной из тех лесных лабораторий, Где сходятся эксперты разных сфер, Где хвойный гром обмену мнений вторил И где никто за нами не смотрел. Учились мы без шор и без печали И даже диссертации строча - Скажи - нас всем наукам обучали Камены Каменистого Ручья. 1999 ВОСЬМИСТИШЬЕ Просторны эти дни и вечера, А воля к странствиям - неодолима - Строфу влечет крылатая гора И пестует крылатая долина. Вершина эта лысая светла, Лесное испаренье золотится, А справочник по контуру крыла Подскажет нам породу дикой птицы. 1999 ПРОГНОЗЫ Нынче нет Ни завтрашних забот, ни завтрашних газет, Ни завтрашних бродячих ураганов, Смывающих в воронки города, И фильмов нет, что выйдут на экраны, И дома спят военные суда. Война без прецедента и предлога Еще в проекте, а не на виду, И та старуха, что сломает ногу, Еще спокойно возится в саду. Недвижен воздух над монастырями И никуда ракеты не летят, И те, кого врасплох перестреляли, Еще не помышляют о смертях. А осужденные на аутодафе Еще сидят за столиком в кафе. 1999 ОСТАТОК Сквозь плотный мрак без голоса и фразы (Где шорох листьев, камень и ручей?!) Без силы света, соприродной глазу, Без контуров, явлений и вещей, Откинув все нестойкие виденья, Бесследно гаснущие на бегу, Прорвемся к формуле, благословим идею И в вечности замкнемся, как в кругу. 1999 Нью-Йорк