Поиски и находки.
Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2016
Владимир Николаевич Чисников родился в 1948 году в городе
Шахтерске Донецкой области, кандидат юридических наук (1984), доцент, полковник
милиции в отставке, ныне ведущий научный сотрудник ГНИИ МВД Украины, член
Международной ассоциации историков права, Международной полицейской ассоциации
(Украинская секция), член зарубежной секции редакционного совета журнала
«Оперативник (сыщик)» (Москва). Проживает в г. Бровары
Киевской области. Автор, соавтор, составитель и редактор более 700 публикаций и
печатных изданий по историко-правовой проблематике, один из ведущих
специалистов по истории профессионального сыска. Более тридцати лет занимается
исследованием темы «Лев Толстой под надзором тайной полиции». Участник
Международных Толстовских чтений и Международных Толстовских конгрессов.
Печатался в журналах «В мире спецслужб» (Киев), «Новом журнале», «Неве» (СПб.),
«Законность», «Шпион», «Оперативник (сыщик)» (Москва) и др.
7 февраля 1897 года Л. Н. Толстой приехал в Петербург, чтобы попрощаться со своими друзьями и последователями В. Г. Чертковым и П. И. Бирюковым, высылаемыми властями из столицы за их деятельность в защиту духоборов. В Петербурге Лев Николаевич находился с 7 по 12 февраля. Несмотря на значительное количество разнообразных источников (дневник писателя, воспоминания современников, материалы полицейской слежки и т. д.), этот период в биографии Л. Н. Толстого не нашел должного освещения в научной литературе (1). Поэтому не случайно, что в имеющихся публикациях по данной теме содержатся как неточности, так и ошибки, требующие уточнения и исправления. Кроме того, остаются вопросы, касающиеся дат встреч писателя в Петербурге с профессорами Н. И. Стороженко, Д. И. Менделеевым, сенатором А. Ф. Кони, академиком А. Н. Веселовским, генералом К. А. Дитерихсом (2). На эти и другие вопросы мы и попытаемся дать ответы.
I. С кем Л. Н. Толстой приехал в Петербург?
В литературе ответ на этот вопрос, как правило, однозначный: Лев Толстой приехал в столицу вместе со своей женой Софьей Андреевной (3). Некоторые авторы указывают еще и профессора Московского университета Н. И. Стороженко (4). Основанием для такого утверждения послужило «Дело отделения по охранению общественной безопасности и порядка при управлении С.-Петербургского градоначальника „Лев Николаевич Толстой“» от 7 февраля 1897 года. (5). В «Деле…» имеются подлинные записи наблюдений филеров («Сведения»), справки полицейских надзирателей, а также жандармская сводка всех филерских проследок за 7–12 февраля — «Дневник наблюдений за писателем графом Львом Николаевичем Толстым». Все материалы этого дела были в свое время опубликованы (6). В «Дневнике наблюдений…» за 7 февраля 1897 года, в частности, указано: «…как дознано, граф Толстой прибыл 7 февраля вместе с женой Софией Андреевной и профессором Московского университета Николаем Стороженко…» (7).
Данное утверждение охранников было принято исследователями на веру и никаких сомнений в его достоверности не вызывало. Однако более критический анализ имеющихся в нашем распоряжении источников дает основания усомниться в таком утверждении.
Для начала вспомним события, которые предшествовали приезду Льва Николаевича в Петербург. 31 января 1897 года Л. Н. Толстой вместе с дочерью Татьяной Львовной уехали из Москвы к знакомым, Олсуфьевым, в их подмосковное имение Никольское. 5 февраля к ним по пути в Петербург заехала Софья Андреевна. На следующий день сюда же прибыл из Петербурга И. И. Горбунов-Посадов, сообщивший Льву Николаевичу о предстоящей высылке В. Г. Черткова за границу, а П. И. Бирюкова — в Курляндскую губернию. «В тот же день, — пишет дочь писателя Александра Львовна, — Толстой, вместе с Софьей Андреевной, выехал в Петербург, чтобы проститься со своими друзьями» (8). Добавим, что вместе с ними поехали также дочь Татьяна Львовна и И. И. Горбунов-Посадов.
По приезде 7 февраля в столицу Лев Николаевич и Софья Андреевна поселились в доме Олсуфьевых (Фонтанка, 14), а Татьяна Львовна — у двоюродной сестры, М. А. Эрдели (урожд. Кузминской), проживавшей в доме №28 по набережной реки Фонтанки (9). Узнав о приезде Л. Н. Толстого в Петербург, столичное охранное отделение организовало за ним непрерывное негласное наблюдение.
Следует заметить, что в имеющихся публикациях о пребывании Толстого в Петербурге, авторы допускают много неточностей, связанных именно с организацией полицейской слежки за ним. Так, Л. И. Кузьмина пишет, что полиция «не спускала с Толстого глаз. Особых трудностей это не представляло, так как III отделение и штаб корпуса жандармов находились неподалеку от дома Олсуфьевых на Фонтанке» (10). В Полном собрании сочинений Л. Н. Толстого (Юб. изд.) в примечаниях к дневнику писателя за 7 февраля 1897 года, в частности, говорится: «…Петербургское охранное отделение было немедленно осведомлено о поездке Толстого в Петербург и организовало непрерывное наблюдение за ним. К Толстому был приставлен особый агент, который следовал за ним всюду по пятам и вел особый „Дневник наблюдений за писателем графом Львом Николаевичем Толстым“» (11). Об особом агенте, который вел «Дневник наблюдений», упоминает в своей монографии и Л. Д. Опульская (12).
С утверждениями данных авторов нельзя согласиться. Во-первых,
в описываемое время (
Во-вторых, никто охранников не осведомлял о приезде Толстого в Петербург, а попал он в их поле зрения в связи с тем, что посетил 7 февраля квартиру В. Г. Черткова, за которой велось негласное филерское наблюдение (14).
В-третьих, за писателем наблюдал не особый агент, а несколько пеших агентов наружного наблюдения: Черников, Березин, Ростованов, Муравьев, Ладкин (подменный) и один конный («извозчик») — Алексей Макаров (15). В конце рабочего дня они представляли начальству результаты своих проследок — письменные «Сведения», именуемые филерами как «рапортички». По этим «Сведениям» полицейские надзиратели охранного отделения Неклюдов, Щербаков и помощник надзирателя Сафронов производили «установку», то есть наводили справки о лицах, с которыми встречались фигуранты наблюдения, устанавливали адреса их проживания и т. д. (16). Причем делалось все это негласно. Был еще один «доброволец» — полицейский надзиратель Наумов, который 8 февраля случайно ехал вместе с Толстым в конке и наблюдал встречу писателя со студентами университета. О своих наблюдениях он незамедлительно сообщил своему начальству (17).
В-четвертых, «Дневник…» составлялся не агентом, который вел наблюдение, а жандармским офицером на основании «Сведений» представленных филерами, и справок, полученных от полицейских надзирателей (установщиков). Офицер, после соответствующей редакторской обработки этих первичных материалов, чаще всего безграмотно составленных, вносил свои коррективы и делал в «Дневнике…» записи, которые приобретали читабельный вид (18).
Для примера сравним выдержки из «Сведений» (рапортичек) (орфография сохранена), составленных филерами Ростовановым, Березиным и Черниковым, за 8 февраля и записью жандармского офицера в «Дневнике…» за то же число, касающиеся Н. И. Стороженко. Именно в этот день его впервые зафиксировали агенты наружного наблюдения.
|
«Сведения» «…по выходе из библиотеки граф Толстой стретился
с Бирюковым прошлись по Невскому пр. зашли в кондитерскую по Невскому пр. д.
№ 54 по выходе оттуда отправились в д. № 14 по фонтанке
в подъезд откуда чрез |
«Дневник» «Выйдя через непродолжительное время из библиотеки, Лев Толстой встретился с состоящим под особым наблюдением отставным коллежским секретарем Павлом Ивановичам Бирюковым, пройдясь с которым по Невскому пр., зашли вдвоем же в кондитерскую д. №54 по Невскому пр., откуда вскоре Лев Толстой с Бирюковым вернулся к себе в квартиру. Спустя минут 10 Лев Толстой вышел из квартиры вместе с Бирюковым, и по набережной р. Фонтанки встретили Николая Стороженко, затем все трое зашли в дом №28 по Фонтанке…» (20). |
Как видим, эти записи по своему содержанию почти не отличаются друг от друга. В них имеются лишь два незначительных отличия. В «Сведениях» указывается «неизвестный», а в «Дневнике» (после проведенной установки) «неизвестный» становится «Николаем Стороженко». И еще. В «Дневнике…» опущено одно обстоятельство, которое зафиксировали филеры в своей проследке: при встрече Толстой и Стороженко расцеловались. Для жандармского офицера, составлявшего «Дневник…», данное обстоятельство, по всей вероятности, не имело принципиального значения, и он его опустил. Однако для нас этот факт играет важную роль, ибо, судя по нему, мы можем сделать вывод, что Толстой и Стороженко долго не виделись и поэтому при встрече расцеловались. Если принять на веру утверждение охранников, что Толстой и Стороженко действительно приехали накануне вместе, переночевали под одной крышей, то вряд ли им была необходимость при очередной встрече на набережной проделывать столь трогательный ритуал.
В пользу версии о том, что Стороженко встретился с Толстым 8 февраля, свидетельствует и еще один источник — «Ежедневник» Софьи Андреевны Толстой. В период пребывания в Петербурге она сделала следующие записи: «5 февраля. Поехала в Петерб(ург), заехала к Олсуфьевым. 7. Приехали с Л. Н. в Петербург. 8. Бирюк(ов). Стор(оженко),конц(ерт) с Т(анеевым). 9. Волн(овала) флейта, визиты в П(етербурге). 10. Три дня чистая оттепель и дождь. 11. Конц(ерт) Гофмана в Пет(ербургской) акв(арельной) выставке. 12. Проводы, прощание с Чертковым и Бирюковым. Уехали из Пет(ербурга)» (курсив наш. — В. Ч.) (21).
Фамилия Стороженко, как видим, фигурирует в записи за 8 февраля. Если допустить, что Николай Ильич прибыл в Петербург вместе с Толстыми 7 февраля, то его фамилия в записях С. А. Толстой должна была появиться, вероятнее всего, раньше 8 февраля.
Таким образом, обобщая филерские проследки за 8 февраля и дневниковую запись С. А. Толстой за тот же день, можно с уверенностью утверждать, что встреча Л. Н. Толстого с профессором Н. И. Стороженко произошла в Петербурге 8 февраля 1897 года, и, следовательно, последний не мог приехать вместе с Толстыми в столицу 7 февраля.
Какие же тогда основания были у охранников утверждать, что Стороженко прибыл в Петербург вместе с Толстыми?
Обратимся к первоисточникам.
Полицейский надзиратель Неклюдов, производивший установку в
отношении Л. Н. Толстого, представил начальству две справки. В первой
указывалось: «Гр. Лев Николаевич Толстой, 60 лет, отставной поручик,
остановился в д. № 14 по Фонтанке, в квартире №1 у отставного
генерал-лейтенанта Адама Васильевича Олсуфьева, живущего в Московской губернии,
Дмитриевского уезда, сел. Никольское, в квартире №3, по тому же подъезду
проживает граф генерал-адъютант, Александр Васильевич Олсуфьев, 52 лет с женой
Екатериной Львовной, 41 года и сыном Георгием, 18 лет, у которых Толстой
обедает. Гр. Толстой прибыл с женой Софьей Андреевной, 52 лет и профессором
московского университета статским советником Николаем Ивановичем Стороженко, 60
лет. Прибыли 7 февраля
В другой справке указывались приметы Льва Николаевича: «Отставной поручик Гр. Лев Николаевич Толстой следующих примет: выше среднего роста, лет 65, длинною серой бородой, глаза серые, лицо морщавое, одет в простой дубленый полушубок, простая войлочная светло-коричневая шапка и коричневые брюки на выпуск» (23).
Даты составления этих справок не указываются. Установка, вероятнее всего, производилась после 8 февраля, так как по филерским проследкам за это число Стороженко еще фигурирует как «неизвестный».
Еще раз подчеркнем, что наведение справок полицейскими надзирателями охранного отделения производилось негласно, то есть с помощью опроса дворников, швейцаров, прислуги и т. д. Поэтому наличие в отчетах установщиков различных неточностей было явлением обычным. Примером тому служат и справки Неклюдова: в одной из них он указывает, что Толстому 60 лет, в другой — 65, хотя в действительности ему было 68. Далее, отчество Стороженко не Иванович, а Ильич.
А теперь попробуем реконструировать ситуацию, в которой оказался полицейский надзиратель Неклюдов. Наводя справки в отношении Л. Н. Толстого (вероятнее всего, 9 февраля), он установил, что в доме Олсуфьевых проживают Л. Н. Толстой, его жена и профессор Н. И. Стороженко. Узнав о том, что Толстые поселились в указанном доме 7 февраля, Неклюдов предположил, что и Стороженко приехал вместе с ними, хотя в действительности последний поселился там на сутки позже, то есть 8 февраля. Составляя затем справку по результатам своих установок, охранник и указал, что Л. Н. Толстой прибыл с женой и профессором Стороженко. На основании этой справки такую же запись сделал в «Дневнике наблюдений…» и жандармский офицер.
В заключение хочется высказать еще одно предположение, связанное с приездом Н. И. Стороженко в Петербург (24). Не исключена возможность, что именно он привез из Москвы Льву Николаевичу драповое пальто с барашковым воротником и серую поярковую шляпу, которые необходимы были писателю для «светских» визитов в столице. На такую мысль наталкивает письмо А. П. Чехова, отправленное А. С. Суворину 8 февраля 1897 года. В нем Антон Павлович, в частности, писал: «…Л. Н. Толстой поехал в Петербург, чтобы проводить его (Черткова. — В. Ч) и вчера повезли Льву Николаевичу теплое пальто…» (25). Именно в этом пальто филеры впервые зафиксировали Толстого вечером 8 февраля (в день приезда Стороженко), когда писатель отправился в Зимний дворец на встречу со своей родственницей, графиней А. А. Толстой (26).
2. Встречался ли Л. Н. Толстой в Петербурге с Д. И. Менделеевым?
Если раскрыть «Летопись жизни и творчества Льва Николаевича Толстого», составленную секретарем и биографом писателя Н. Н. Гусевым, то на одной из страниц можно прочитать: «Февраль 7 [1897]. Приезд в Петербург. Остановились у Олсуфьева… Т[олстой] у художника Н. Я. Ярошенко. [Дневник]. У Н. А. Ярошенко Т[олстой] встречается с Д. И. Менделеевым» (курсив наш. — В. Ч.). Далее автор делает ссылку на источник — книгу жены ученого А. И. Менделеевой (урожд. Поповой) «Менделеев в жизни», указывая 49-ю страницу (27).
Утверждение такого авторитетнейшего толстоведа, как Н. Н. Гусев, о встрече Толстого и Менделеева в Петербурге стало литературоведческой аксиомой и, как это нередко бывает в науке, перекочевало в многочисленные книги, статьи и даже солидные монографии. Так, известный толстовед А. И. Шифман пишет: «С Д. И. Менделеевым Толстой познакомился в 1897 году у художника Ярошенко и с тех пор с особенным интересом следил за его научной деятельностью» (28). При этом ссылка на источник не дается. Другой толстовед Н. П. Пузин, ссылаясь на воспоминания А. И. Менделеевой, также утверждает, что «в начале февраля 1897 года Толстой, будучи в Петербурге, провожая высылаемых за границу В. Г. Черткова и П. И. Бирюкова, посещает Ярошенко на Сергиевской улице. У него Толстой встречается с Д. И. Менделеевым» (29). О данной встрече упоминается также и в монографии Л. Д. Опульской, где автор, в частности, пишет: «В тот день, 7 февраля, Толстой навестил художника Н. А. Ярошенко (больного туберкулезом) и встретил там Д. И. Менделеева» (30). Далее дается ссылка на уже упоминающийся источник, только не 49-ю, а 40-ю страницу.
Изучая материалы о пребывании Л. Н. Толстого в Петербурге, мне, естественно, захотелось узнать, при каких обстоятельствах произошла встреча, о чем говорили великий писатель и знаменитый ученый, какое впечатление произвели они друг на друга.
Сначала решил посмотреть дневник Л. Н. Толстого. За 7 февраля 1897 года там имеется запись: «Поехал к Чертков(ым). У них радостно. Потом у Ярош(енко). Вечер дома с С(оней). Нам хорошо. Молюсь чтобы и здесь и везде не отступать от созн(ания) посланничества, исполненного добротой» (53, 136). Фамилия Менделеева, как видим, не упоминается. Нет ее и в записях «Ежедневника» С. А. Толстой, которые она вела в период пребывания в Петербурге (31). Поэтому ответы на интересующие меня вопросы следовало искать прежде всего на страницах книги А. И. Менделеевой. Ведь это единственный источник, на который ссылаются упомянутые авторы. Прочесть ее оказалось не так-то просто. Изданная в Москве в 1928 году небольшим тиражом, она давно стала библиографической редкостью. В киевских библиотеках ее, к сожалению, не оказалось. Пришлось ехать в Москву, в Государственную библиотеку им. В. И. Ленина (ныне ГНБ). Правда, и там, получив свой заказ, я был немного огорчен: вместо книги мне выдали микропленку.
Усевшись поудобней за диаскоп, нахожу нужную мне 49-ю страницу и начинаю читать, пытаясь поскорее удовлетворить свое любопытство. Прочитав страницу до конца, застыл в недоумении: ни о какой встрече Толстого с Менделеевым здесь не упоминается! На указанной странице Анна Ивановна, в частности, пишет: «Общество, которое у них (Ярошенко. — В. Ч.) собиралось, было очень разнообразно: художники, студенты, доктора, общественные деятели, профессора, но все одного круга интеллигентных людей с либеральным образом мыслей. Я там встречала Владимира Соловьева, его сестру Поликсену Сергеевну, Владимира Васильевича Стасова, его сестру Надежду Васильевну, Плещеева, поэта, доктора Симоновского. Был у них и Л. Н. Толстой, когда приезжал провожать за границу Черткова» (курсив мой. — В. Ч.) (32). Далее мемуаристка ведет речь о жене Черткова, Анне Константиновне, (урожденной Дитерихс), а о встрече Толстого с Менделеевым… ни слова. Отыскиваю 40-ю страницу книги, на которую ссылается Л. Д. Опульская, и… тоже ничего искомого для себя не нахожу.
Может быть, Н. Н. Гусев перепутал страницу, или в текст его «Летописи…» вкралась досадная опечатка? Внимательно перечитываю книгу сначала и до конца. Однако все мои старания оказались напрасными: фамилия Толстого на других страницах книги больше не упоминается.
Быть может, ясность в этот вопрос внесут биографы ученого? Заказываю «Летопись жизни и творчества Д. И. Менделеева». В сведениях за февраль 1897 года никаких данных о встрече Менделеева с Толстым нет. Более того, в именном указателе фамилия Л. Н. Толстого вообще отсутствует (33). Просматриваю пять томов Юбилейного издания Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, в которых упоминается фамилия Менделеева. Ни в одном из них о встрече Толстого с Менделеевым не говорится! Не упоминает о такой встрече и сын писателя С. Л. Толстой, посвятивший в своих воспоминаниях целый раздел взаимоотношениям с Д. И. Менделеевым» (34). Следует также принять во внимание и такой немаловажный аргумент: Толстой посетил квартиру Ярошенко в пятницу, а на журфиксы к художнику собирались по субботам (35).
Таким образом, исходя из вышеизложенного, оснований для утверждения, что 7 февраля 1897 года в Петербурге Л. Н. Толстой встречался с Д. И. Менделеевым на квартире художника Н. А. Ярошенко, нет.
3. Когда Владимир Кривош фотографировал Л. Н. Толстого?
Во время пребывания Льва Николаевича в Петербурге словак Владимир Кривош (36) сделал на память несколько любительских фотоснимков. На одном из них Толстой запечатлен во дворе дома Чертковых вместе с друзьями и знакомыми (37). То, что фотосъемка производилась Кривошем, установлено достоверно — на обороте одного из отпечатков фотографии имеется печать «Фотограф-любитель Кривош» (38). Точная же дата фотографирования до недавних пор оставалась неизвестной (39). В различных изданиях, где помещена репродукция этой фотографии, как правило, указывается: «февраль» или «7–12 февраля 1897 г», то есть время пребывания писателя в Петербурге (40).
Некоторые исследователи, утверждая, что фотосъемка производилась 7 февраля, выдвигают в качестве аргумента тот факт, что Толстой был одет «в тот день именно так, как видим на снимке» — заплатанный полушубок и круглую войлочную шапку (41).
С таким утверждением трудно согласиться.
Обратимся к воспоминаниям современников Толстого, его дневнику, а также «Дневнику наблюдений за писателем графом Львом Николаевичем Толстым», где содержатся записи негласного наблюдения филеров Петербургского охранного отделения за весь период пребывания Толстого в столице.
Для лучшего уяснения рассмотрим имеющиеся источники отдельно по дням и попытаемся как бы разложить их на основные элементы, воображая рассказчиков рядом, припоминающих и фиксирующих факт за фактом те события, непосредственными участниками которых они являлись.
7 февраля 1897 года (пятница)
Л. Н. Толстой: «Поехал к Чертк(овым). У них радостно. Потом у Ярош(енко). Вечером дома с С(оней). Нам хорошо. Молюсь, чтобы и здесь и везде не отступать от созн(ания) посланничества, исполняемого добротой» (53; 136)
«Дневник наблюдений…»: «При наблюдении за отставным
штаб-ротмистром лейб-гвардии конного полка Владимиром Чертковым было
установлено, в 4 ч(аса)
Из приведенных свидетельств видно, что в этот день Толстой действительно находился у Черткова и был одет в ту же одежду, в которой он запечатлен на фотографии. Исходя из этого, исследователи и пришли к заключению, что Владимир Кривош сфотографировал Льва Николаевича 7 февраля.
Однако они не обратили внимания на две существенные детали. Во-первых, посещая Чертковых, писатель был одет в полушубок и круглую шапку не только 7 февраля, но и в другие дни. Во-вторых, в источниках нигде не упоминается фамилия известного художника Ильи Ефимовича Репина, который на снимке стоит в одном ряду с Львом Николаевичем (третий справа). Именно последнее обстоятельство с несомненностью исключает 7 февраля как день фотосъемки, так как из воспоминаний современников достоверно установлено, что Репин был у Черткова вместе с Толстым два раза: 8 и 9 февраля. Следовательно, фотографирование могло происходить только в эти дни. Но вкакой именно?
Чтобы ответить на этот вопрос, рассмотрим события следующего дня. Нам необходимо установить, по крайней мере, два факта, неразрывно связанных между собой и имевших место в один и тот же день. Первый — Толстой и Репин находились вместе во дворе дома Чертковых; второй — Лев Николаевич при этом был одет в полушубок и круглую шапку.
8 февраля (суббота)
Л. Н. Толстой: «Был жив, но не записал два дня» (53; 136).
Как видим, писатель за эти дни, которые нас особенно интересуют, записей в своем дневнике не вел. Поэтому, чтобы проследить его маршруты по Петербургу, обратимся к другим источникам.
«Дневник наблюдений…»: «В 9 часов утра граф Лев Толстой отправился в дом на набережной реки Фонтанки, но сейчас же вышел оттуда, и, посетив ближайшие аптекарский и галантерейный магазины, вернулся в свою квартиру. Спустя час Лев Толстой снова зашел в вышеозначенный дом, но также сейчас вышел и отправился в Публичную библиотеку. Выйдя через продолжительное время из библиотеки, Лев Толстой встретился с состоящим под особым наблюдением отставным коллежским секретарем Павлом Ивановичем Бирюковым, пройдясь с которым по Невскому проспекту, зашли вдвоем же в кондитерскую д. № 54 по Невскому пр., откуда вскоре Лев Толстой с Бирюковым вернулся к себе в квартиру…» (43).
Е. М. Бем, художница: «Получив письмо от Черткова (о произведенном у него жандармами обыске и предстоящей высылке. — В. Ч), я поехала в Публичную библиотеку к В. В. Стасову. Он уже знал о случившемся и перебил меня словами: «А знаете, кто в Петербурге? Лев Николаевич приехал повидаться с Чертковым, был сейчас в библиотеке, но, не застав меня, пошел к Репину» (44).
«Дневник наблюдений…»: «Спустя минут 10 Лев Толстой вышел из квартиры вместе с Бирюковым, и по набережной реки Фонтанки встретили Николая Стороженко, затем все трое зашли в д(ом) № 28 по Фонтанке. Пробыв там минут 15, Лев Толстой, Бирюков и помянутый мужчина отправились к Аничкову мосту, оттуда конно-железной дорогой поехали в Академию Художеств, причем граф Толстой сел на империал, а у Казанского собора переместился во внутрь вагона…» (45).
Hayмов, полицейский надзиратель Петербургской охранки: «Проезжая сего числа (8 февраля. — В. Ч) в конке по Невскому проспекту от Знаменской улицы, я заметил, что когда вагон остановился на разъезде у Казанского собора, то с империала спустился известный писатель Лев Николаевич Толстой, который, войдя в вагон, возбудил в публике оживление, причем к нему тотчас же подошли бывшие в вагоне студенты университета и в разговоре с ним просили его посетить их акт, на что граф Толстой изъявил свое согласие; причем один из бывших в вагоне этом студентов поцеловал руку Льва Толстого. Граф Толстой был одет в следующем костюме: русский дубленый ничем не крытый полушубок (в некоторых местах заплаты), подпоясан серым кушаком, в войлочной круглой шапке, брюки навыпуск и в руках палка» (46).
И. Е. Репин, художник: «Моя академическая мастерская в Петербурге также удостоилась посещения Львом Николаевичем, даже в обществе Софьи Андреевны и ревностных его последователей — Черткова, Бирюкова, Горбунова и др.
Было около 11 часов утра, когда неожиданно появились гости, как буря с грозой, освежили мои работы. Дорогие гости зашли ко мне по дороге к Черткову в Гавань, где он жил в доме своей матери. Лев Николаевич приехал из Москвы проводить Черткова за границу, куда его высылали с Бирюковым административным порядком.
И вот в моей огромной мастерской собралась группа близких, преданных Льву Николаевичу. Посетившие ходили гурьбой за учителем и слушали, что скажет он перед той или другой картиной. Счастье выпало на долю картины „Дуэль“. Перед ней Лев Николаевич прослезился и много говорил о ней с восхищением. Все смотрели картину и ловили каждое его слово.
После осмотра целой гурьбой по академической лестнице мы спустились на улицу, где нас уже ждала порядочная толпа. Соединившись, мы заняли весь тротуар и двигались к Большому проспекту, к конкам. Кондуктор конки, уже немолодой человек, при виде Льва Николаевича как-то вдруг оторопел, широко раскрыл глаза и почти крикнул: „Ах, батюшки, да ведь это же, братцы, Лев Николаевич Толстой!“ — и благоговейно снял шапку.
Лев Николаевич, в дубленом полушубке, в валенках, имел вид некоего предводителя скифов. Что-то несокрушимое было в его твердой поступи — живая статуя каменного века» (47).
В своем рассказе Репин не указывает точную дату посещения дома Чертковых, не упоминает о фотосъемке, не говорит о встрече с Толстым на следующий день. Эти упущения, видимо, связаны с тем, что воспоминания художник писал спустя двадцать лет после происходящих событий. Поэтому некоторые детали, естественно, стерлись из его памяти. Но для нас важно другое: Репин вместе с Толстым в этот день находились у Чертковых, и Лев Николаевич был одет в «дубленый полушубок». О том, что писатель посетил мастерскую Репина именно 8 февраля, убеждает содержание филерского сообщения.
«Дневник наблюдений…»: «Пробыв в здании Академии около часа, Лев Толстой вышел из Академии с теми же лицами и состоящим под особым наблюдением отставным гвардии штаб-ротмистром Владимиром Чертковым, и все поехали к матери Черткова д(ом) № 79 по Большому проспекту, где пробыли до 6-ти ч(асов) вечера… Негласно дознано, что… в здании Академии художеств граф Толстой, Стороженко, Чертков и Бирюков посетили мастерские Академии» (48).
Сопоставляя воспоминания Бем, Репина, а также материалы негласной слежки петербургских филеров, отметим их полное совпадение в основных моментах, хотя в «Дневнике наблюдений…» фамилия Репина и не фигурирует. По всей вероятности, среди тех, кто выходил из здания академии, филеры не заметили художника.
Итак, в приведенных источниках за 8 февраля есть все необходимые данные, которые дают основание утверждать: в этот день Кривош мог фотографировать Льва Николаевича: Толстой и Репин вместе находились в доме Чертковых, причем писатель действительно был одет в полушубок и войлочную круглую шапку.
Но ведь Толстой был вместе с Репиным у Чертковых и на следующий день. Может быть, Кривош фотографировал их 9 февраля? Проверим.
9 февраля (воскресенье)
«Дневник наблюдений…»: «В 9 ч(асов)
В 11 ч(асов) к нему пришли Чертков и Бирюков. В 2 ч(аса) дня Лев Толстой, Стороженко, Чертков и Бирюков направились на Невский пр(оспект) и Б. Морскую ул(ицу), где посетили книжные магазины: в Пассаже, Малье и газеты „Новости“, после чего все возвратились в квартиру графа Толстого, причем Лев Толстой с Чертковым зашли на непродолжительное время к штаб-ротмистру Эрдели…» (49).
В. И. Репина, дочь художника: «9-го февраля Лев Николаевич должен был быть у Чертковых, и в 2 часа дня мы отправились к ним в Гавань. Дорогой папа рассказывал, как накануне (8 февраля. — В. Ч) Лев Николаевич, едучи к Чертковым, вскочил в конку; он был в полушубке, и кондуктор сначала резко остановил его, а потом вдруг узнав, испугался и спросил: „Лев Николаевич?“, и все глядел изумленно и улыбаясь» (50).
Своим рассказом Репина еще раз подтверждает, что Толстой вместе с ее отцом 8 февраля ездил к Чертковым. Кроме того, мы также убеждаемся, что Репин вместе с семьей был у Чертковых и на следующий день, то есть 9 февраля. Эту знаменательную для нее дату дочь художника запомнила на всю жизнь, указав в своих воспоминаниях.
В. И. Веселитская, писательница (псевдоним В. Микулич): «Публика все прибывала (в доме Чертковых. — В. Ч.). Кроме друзей и сочувствующих, являлись и любопытные, желающие воспользоваться случаем взглянуть на Толстого. Все ждали его выхода… Помню, что в числе приехавших была жена художника Репина с двумя симпатичными дочерьми» (51).
«Дневник наблюдений…»: «Пробыв у графа Толстого минут 30 Чертков и Бирюков уехали домой, а час спустя Лев Толстой и Стороженко поехали к Черткову, где пробыли до 10 1/2 ч(асов) вечера, после чего граф Толстой и Стороженко возвратились в свою квартиру, причем: Чертков и Бирюков провожали их до Невского проспекта» (52).
Следовательно, Толстой и Репин действительно были в этот день у Чертковых. Но следует еще установить, в чем был одет Лев Николаевич. Обратимся снова к материалам полицейской слежки.
«Дневник наблюдений…»: «В течение дня Лев Толстой был одет в драповое пальто с барашковым воротником, темно-серые брюки и серой поярковой шляпе» (53).
Данное утверждение филеров убедительно свидетельствует, что 9 февраля Лев Николаевич, находясь в доме Чертковых, не был одет в полушубок и войлочную круглую шапку. Следовательно, в этот день Кривош не мог его фотографировать. Подтверждением тому являются и воспоминания Репиной, Бем и Веселитской, которые ничего о фотографировании не говорят и их на снимке нет.
Таким образом, проведенное нами исследование дает все основания заключить, что Владимир Кривош фотографировал Льва Николаевича Толстого в кругу друзей и знакомых 8 февраля 1897 года.
В заключение отметим, что В. Кривош появился в доме Черткових не случайно, а выполняя задание Петербургского охранного отделения, секретным сотрудником которого он являлся (54).
4. Когда и где встречался Л. Н. Толстой с генералом К. А. Дитерихсом?
Н. Н. Гусев в «Летописи…» пишет, что в феврале 1897 года писатель, находясь в Петербурге, посетил генерала К. А. Дитерихса, чтобы получить сведения о Хаджи-Мулате, с которым Дитерихсу «приходилось неоднократно встречаться и в стычках и после перехода его к русским». Днем встречи автор указывает 10–11 февраля и ставит знак вопроса. При этом в качестве источника называет том 35 Юбилейного издания Полного собрания сочинений Л. Н. Толстого, где напечатана повесть «Хаджи Мурат» (55). Действительно, в одном из комментариев указанного тома говорится, что, приехав в Петербург, Толстой навестил генерала К. А. Дитерихса, который paссказывал ему «целый вечер о Хаджи-Мурате, о его внешности, характере, о том, как он хромал, как кинулся на скалы и пр.» (35; 589). Эти сведения, как указывают комментаторы А. П. Сергиенко и В. С. Мишин, получены от дочери генерала — O. K. Толстой, урожденной Дитерихс (56).
Воспоминания О. К. Толстой являются единственным источником, указывающим на встречу Л. Н. Толстого с К. А. Дитерихсом и их беседу о Хаджи-Мурате. Внимательно прочитаем их и попытаемся найти хотя бы какие-то «зацепки», которые позволят дать ответы на поставленный вопрос. Вспоминая приезд Л. Н. Толстого в Петербург, Ольга Константиновна, в частности, пишет:
«В феврале
Помню встречу Льва Николаевича с моим отцом, как они уселись рядом на кожаном диване, и Лев Николаевич принялся усердно расспрашивать отца о Хаджи Мурате, и отец, хорошо знавший Хаджи Мурата сообщил ему некоторые факты и подробности из его жизни» (курсив наш. — В. Ч.) (57).
Как видим, О. К. Толстая точную дату встречи Л. Н. Толстого с ее отцом не указывает. Что касается места встречи, то им, судя по ее рассказу, был дом Чертковых в Гавани, где она «почти безвыходно провела последние дни».
В воспоминаниях О. К. Толстой следует обратить внимание на две важные для нас детали: групповое фотографирование с Л. Н. Толстым в доме Чертковых и кожаный диван, на котором происходил разговор Льва Николаевича с ее отцом. В связи с последним обстоятельством уместно привести выдержку из воспоминаний другой участницы тех событий — А. Пешковой-Толиверовой. Рассказывая о своих встречах с Л. Н. Толстым, она, в частности, пишет: «…в 1897 году он (Л. Н. Толстой. — В. Ч.) приезжал в Петербург, чтоб повидаться со своим другом Владимиром Григорьевичем Чертковым, перед его высылкой за границу. Он остановился в доме графа Олсуфьева, у Цепного моста, и я часто его видела и вместе с ним ездила в гавань к В. Г. Черткову.
Вспоминаю один разговор, глубоко врезавшийся в моей памяти. Вошел в комнату мужчина, низко наклонился и попросил позволения взглянуть на Льва Николаевича. Лев Николаевич в это время сидел на турецком диване, окруженный друзьями…» (курсив наш. — В. Ч.) (58).
Следует предположить, что в воспоминаниях О. К. Толстой и А. Пешковой-Толиверовой речь идет об одном и том же атрибуте домашней обстановки одной из комнат дома Чертковых — турецком кожаном диване, на котором и состоялась беседа Л. Н. Толстого с генералом К. А. Дитерихсом.
Убедительным доказательством того, что встреча Л. Н. Толстого с К. А. Дитерихсом произошла именно в доме Чертковых, является малоизвестная любительская фотография В. И. Кривоша, хранящаяся в отделе изобразительных фондов Государственного музея Л. Н. Толстого в Москве. Впервые она была опубликована на страницах второго тома книги «Толстой в жизни».
На фотоснимке под №
Не лишним будет отметить и тот факт, что в филерских проследках за период пребывания Л. Н. Толстого в Петербурге не зафиксировано посещение писателем дома К. А. Дитерихса.
Таким образом, имеются все основания утверждать, что Л. Н. Толстой, находясь в Петербурге в феврале 1897 года, не посещал дом генерала К. А. Дитерихса, а встречался с ним 8 февраля в доме матери В. Г. Черткова по Б. проспекту, 79 и именно здесь состоялась их беседа о Хаджи-Мурате.
5. Когда Л. Н. Толстой посетил А. Ф. Кони?
Историк В. И. Срезневский, впервые опубликовавший «Дневник наблюдений», отмечал, что полицейские наблюдатели, сообщая точные сведения о всех подробностях передвижений Льва Николаевича на улицах Петербурга, не уследили его выхода к сенатору А. Ф. Кони (62). Действительно, в филерских проследках сведений о посещении Толстым квартиры известного юриста не имеется. Хотя Кони в своих воспоминаниях увлекательно рассказывает, как в феврале 1897 года Толстой неожиданно нагрянул к нему поздно ночью (63). К сожалению, точную дату визита Анатолий Федорович не указывает.
В какой же именно день произошла эта встреча?
Литературоведы пытались ответить на этот вопрос. Так, биограф писателя Н. Н. Гусев в «Летописи…» определяет: 8–12 февраля и ставит знак вопроса (64). Некоторые современные авторы — Л. И. Кузьмина и В. Н. Сашонко, не приводя никаких аргументов, называют более определенную дату — 10 февраля (65). Однако указанная дата у нас вызывает обоснованное сомнение. Поэтому попытаемся с помощью анализа имеющихся источников устранить «белое пятно» в биографиях Л. Н. Толстого и А. Ф. Кони.
Для начала обратимся к воспоминаниям Кони, которые дадут нам информацию для выдвижения версий, их анализа и выводов.
«…Часов в одиннадцать вечера, — пишет Анатолий Федорович, — вернувшись с заседания, я сел за работу, развлекаемый долетавшими из соседней квартиры, — где жило семейство, занимавшееся торговлею под фирмою „парфюмерия Росс“, — звуками музыки, командными словами танцев, и топотом ног. Там справляли нечто вроде нашего старинного девичника, называемого у немцев „Polterabend“. Моя старая прислуга сказала мне, что меня спрашивает какой-то мужик. На мой вопрос, кто он такой и что ему надо так поздно, она вернулась со справкой, что зовут его Лев Николаевич. С нежным уважением провел я „мужика“ в кабинет, и мы пробеседовали целый час, причем он поражал меня своим возвышенным и всепрощающим отношением к тому, что было сделано с Чертковым. Ни слова упрека, ни малейшего негодования не сорвалось с его уст. Он произвел на меня впечатление одного из тех первых христиан, которые умели смотреть бестрепетно в глаза мучительной смерти и кротостью победили мир…» (66).
Далее Кони продолжает: «Я не обратил внимания, что музыка у соседей затихла, но когда Толстой стал уходить и я вышел его проводить на лестницу, то мы увидели, что на ней в ожидании столпились гости „парфюмерии Росс“, — декольтированные барышни и молодые люди в фраках. Толстой нахмурился, надвинул на самые глаза шапку и почти бегом побежал вниз. Оказалось, что служанка, увидев радостную почтительность, с которою я принял неизвестного мужика, усомнилась в его подлинности, стала из-за дверей вглядываться в его фигуру и вдруг была поражена сходством пришедшего с большим фотографическим портретом Толстого, подаренного мне Репиным. Она догадалась, в чем дело, торжественно провозгласила об этом на кухне, и — „пошла плясать губерния“» (67).
В рассказе Кони отметим три важных обстоятельства, которые в совокупности будут являться определяющими аргументами в нашем дальнейшем поиске.
Первое — день, когда Толстой навестил Кони, был будним, то есть не выходным: автор вернулся «домой из какого-то совещания».
Второе — одежда на Толстом была мужицкая. Это обстоятельство имеет немаловажное значение, потому что писатель в эти дни ходил по Петербургу как в мужицкой (крестьянский тулуп, валенки), так и в светской (пальто с барашковым воротником, шляпа) одеждах.
И третье, пожалуй, самое важное обстоятельство, — время, когда Толстой появился у Кони — «часов в одиннадцать вечера».
Необходимо также иметь в виду, что Анатолий Федорович проживал в доме Лопатина, расположенного по Невскому проспекту, 100 (68). Этот дом находился примерно в десяти минутах ходьбы от Фонтанки, 14, где остановился Толстой (69).
А теперь не торопясь почитаем филерский «Дневник наблюдений…» и другие источники, фиксируя вышеуказанные обстоятельства и обращая особое внимание на время возвращения Толстого «домой» в конце каждого дня, начиная с 7 февраля. Последний день пребывания писателя в Петербурге, то есть 12 февраля, следует исключить сразу, так как в этот день Лев Николаевич покинул столицу в I7 часов.
Итак, 7 февраля (пятница). В «Дневнике
наблюдений» а этот день имеется следующая запись: «При наблюдении за отставным
штаб-ротмистром лейб-гвардии Конного полка Владимиром Чертковым было установлено что в 4 ч.
Как видим, в филерских проследках точное время возвращения Толстого на Фонтанку, 14 не зафиксировано. Но если допустить, что Толстой с Чертковым добирались от Гавани до Фонтанки в пределах часа, то в доме Олсуфьевых они были в начале 18 часов.
Несмотря на то, что 7 февраля имеет в наличии все вышеуказанные «три обстоятельства», этот день необходимоисключить как день посещения Толстым квартиры Кони. Основанием для такого вывода следует считать дневниковую запись писателя за 7 февраля: «Вечер дома с С(оней). Нам хорошо…» (53; 136).
8 февраля (суббота). Филеры Ростованов, Березин и Черников в
«Сводке» за этот день отмечают: «…в 10 ч.
Как видим, этот день также не подходит ко «дню посещения», так как, судя по филерским наблюдениям, Толстой в 23 часа ЗО минут еще находился «дома».
9 февраля (воскресенье). Этот день следует исключить как выходной.
Однако для большей убедительности отметим отсутствие и двух остальных обстоятельств. Так, в «Дневнике наблюдений» за это число указывается, что «…Лев Толстой и Стороженко поехали к Черткову, где пробыли до 10 1/2 ч. вечера, после чего граф Толстой и Стороженко возвратились в свою квартиру, при чем Чертков и Бирюков провожали их до Невского проспекта. В течение дня Лев Толстой был одет в драповое пальто… и в серой поярковой шляпе» (73). Как отмечают филеры, из Гавани «все упомянутые отправились в конке до Невского» (74). Следовательно, Толстой прибыл «домой» где-то в начале 24 часа.
10 февраля (понедельник).Согласно
«Дневнику наблюдений», «в 8 ч.
Отметим, что в своих рапортичках за это число филеры фиксируют, что на Мойку граф поехал на извозчике, а возвращался «в карете на собственных лошадях» (77).
Если проанализировать указанные события по времени, допустив, что поездка на Мойку длилась в пределах получаса, то получается, что, Толстой приехал к Шостак около 21 часа, а уехал от нее в 23 часа. Следовательно, «дома» он был примерно в 23 часа 30 минут.
В филерских проследках не указывается, в какой одежде был Толстой вечером этого дня, но можно с уверенностью предположить, что в светской — пальто и шляпе. Ведь именно в таком одеянии писатель появлялся в аристократических кругах.
Таким образом, мы не можем согласиться с утверждением указанных авторов о том, что Толстой посетил Кони именно 10 февраля 1897 года. По нашим расчетам, во-первых, не совпадает время: Толстой «запаздывает» к сенатору минимум на полчаса, а во-вторых, маловероятно, чтобы, прибыв из гостей в светской одежде, он для визита к Анатолию Федоровичу стал переодеваться в мужицкую.
Важным источником, позволяющим исключить 7–10 февраля 1897 года как дни посещения Толстым квартиры Кони, является также дневниковая запись писателя за 11 февраля: «Ничего, ничего, молчание. Был у Стас(ова), у Толстой. Дурного не делал, и хорошего тоже. Скорее хорошее. Помоги Бог не сглазить, а лучше. Ничего не думаю» (53; 136). Это была последняя запись в дневнике, сделанная Толстым в Петербурге. Как видим, фамилию Кони писатель не упоминает. Если бы он действительно посетил его, то, наверное, фамилия последнего была бы зафиксирована на страницах дневника.
Остается проанализировать последний день. Возможно, именно он и принесет нам долгожданную удачу.
11 февраля (вторник). В «Сведениях», составленных филерами Лапкиным, Березиным и Черниковым, указывается, что «в 2 часа I5 мин. дня они все трое (Толстой, Чертков и неизвестный. — В. Ч) пошли и поехали в Гавань в квартиру Черткова, где пробыли до 10 час. вечера. Пошли от Черткова группой в числе 11 человек, в том числе граф Толстой и Чертков, сели в конку доехали до угла Невского пр., где расстались; граф Толстой, Чертков, установленный на Фонтанке в доме № 28, и другой неизвестный дошли до Цепного моста, граф Толстой и 1-й неизвестный зашли в дом № 14 по Фонтанке, где и были оставлены, а Чертков и 2-й неизвестный проведены по Гагаринской набережной в дом №20 в подъезд, где и были оставлены.» (курсив наш. — В. Ч.) (78).
Если принять во внимание, что от Васильевского острова (Гавань) до Фонтанки, 14 Толстой добирался на конке и пешком в пределах часа, то получается, что филеры оставили его возле дома Олсуфьева около 23 часов. А если допустить, что минут через 5–10 он направился в гости к А. Ф. Кони, то вполне возможно, что на квартире у последнего он оказался «часов в одиннадцать вечера».
Что касается мужицкой одежды, то филеры в своих рапортичках не указывают, в какой одежде был граф Толстой в этот день. Но можно с уверенностью утверждать, что к Черткову писатель ездил в тулупе и в валенках. Именно в таком одеянии он появлялся в обществе своих единомышленников.
Совпадает и третье обстоятельство: день был будним.
Вместе с тем напрашивается вопрос: что побудило Льва Николаевича нанести визит сенатору в столь позднее время?
Думается, ответ следует искать в дальнейших воспоминаниях А. Ф. Кони, где упоминается одна любопытная деталь, позволяющая выдвинуть очередную версию:
«В этот же его (Толстого. — В. Ч.) приезд в Петербург, — продолжает автор воспоминаний, — одна моя знакомая девушка ехала с даваемого ею урока на службу по „конке“. В вагон вошел одетый по-простонародному старик, на которого она не обратила ни какого внимания, и сел против нее. Она читала дорогою купленную ее книжку о докторе Гаазе (79). „А вы знаете автора этой книги?“ — вдруг спросил ее старик, рассмотрев обложку. И на ее утвердительный ответ он просил ее передать мне поклон. Только тут, вглядевшись в него она поняла, с кем имеет дело. „Мне захотелось, — рассказывала она, — броситься тут же в вагоне перед ним на колени, и я невольно воскликнула: „Да, вы — Лев Николаевич?!“ — так что все обратили на нас внимание. Т(олстой) утвердительно наклонил голову, подал ей руку и поспешно вышел из вагона» (курсив наш. — В. Ч.) (80).
Вероятнее всего, эта встреча в конке произошла именно 11 февраля, когда Л. Н. Толстой в 14 часов 15 минут ехал в Гавань на квартиру Черткова. Судя по тому, что он передал через девушку поклон А. Ф. Кони — автору статьи о докторе Гаазе, Лев Николаевич не намеревался наносить ему визит. Что же могло изменить его планы?
Нам представляется, что причиной, побудившей писателя отправиться в гости к Кони в 23 часа, является. отсутствие «дома» Софьи Андреевны. В этот вечер она уехала на концерт известного пианиста Иосифа Гофмана, который начинался в 20 часов и состоял из трех отделений (81). В своем «Ежедневнике» жена писателя отметила: «11 (февраля). Конц(ерт) Гофмана в Пет(ербургской) акв(арельной) выставке» (82).
А теперь из всей мозаики изложенных фактов и обоснованных предположений попробуем смоделировать общую картину событий, происшедших во второй половине дня 11 февраля 1897 года.
Итак, в 14 часов 15 минут Л. Н. Толстой, одетый «по-простонародному», едучи к Черткову, встречает в вагоне конки девушку, кoтoрая читает журнал со статьей А. Ф. Кони. Через нее Лев Николаевич передает автору статьи поклон. Пробыв у Черткова до 22 часов, Толстой на конке, а потом пешком добирается до дома Олсуфьева (Фонтанка, 14) около 23 часов. Филеры, следившие за ним, оставляют его, а сами сопровождают «Черткова и 2-го неизвестного». Зайдя в дом, писатель узнает, что его жена, Софья Андреевна, еще не возвратилась с концерта. Тогда он принимает решение навестить своего старого знакомого А. Ф. Кони, который проживает поблизости, в десяти минутах ходьбы (Невский проспект, 100). На этот поздний визит Лев Николаевич решается, во-первых, потому, что знает о своем отъезде из Петербурга на следующий день, а во-вторых, чтобы как-то скоротать время до возвращения Софьи Андреевны с концерта. Выйдя из дома, он и появляется в квартире Кони «часов в одиннадцать вечера».
Таким образом, исходя из вышеизложенного, есть все основания утверждать, что именно в этот день, то есть 11 февраля 1897 года, Л. Н. Толстой посетил квартиру А. Ф. Кони.
Литература
11. Среди имеющихся публикаций на эту тему следует выделить следующие работы: Кузьмина Л. И. Лев Толстой в Петербурге. Л., 1986. С. 184–194; Опульская Л. Д. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1892 по 1899 год. М., 1998. С. 234–237.
22. Гусев Н. Н. Летопись жизни и творчества Л. Н. Толстого. 1891–1910. М., 1960. С. 229–230.
33. Муратов М. В. Л. Н. Толстой и В. Г. Чертков по их переписке. М., 1931. С. 238; Гусев Н. Н. Указ. соч. С. 229; Толстая А. Л. Отец. Жизнь Льва Толстого. М., 1989. С. 348.
44. Меньшиков Л. П. Охрана и революция. М., 1929. Ч. 2. Вып. 2. С. 24. Кузьмина Л. И. Указ. соч. С. 185; Сашонко В. Н. А. Ф. Кони в Петербурге–Петрограде–Ленинграде. М., 1991. С. 195.
55. Рукоп. отдел. Гос. музея Л. Н. Толстого в Москве / РО ГМТ. Кн. 16394.
66. Русское слово. 1917. 10 (23) сент.; Срезневский В. И. Л.
Н. Толстой в Петербурге в феврале
77. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 199.
88. Толстая А. Л. Указ. соч. С. 348.
99. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 192.
10. Кузьмина Л. И. Указ. соч. С. 186.
11. Толстой Л. Н. Полное собрание сочинений: в 90 т. Юб. изд. М., 1928–1958. Т. 53. С. 463. Все последующие ссылки на это издание даются в тексте: первая цифра обозначает том, вторая — страницу.
12. Опульская Л. Д. Указ. соч. С. 234.
13. Сверчков Д. На заре революции. М., 1921. С. 15.
14. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 192.
15. Русское слово. 1917. 10 (23) сент.
16, 17. Там же.
18. Подробнее об организации службы наружного наблюдения в царской России см.: Волков А. Петроградское охранное отделение. Пг., 1917. С. 4–10; Жилинский В. Б. Организация и жизнь охранного отделения во времена царской власти. М., 1918. С. 8–20.; Перегудова З. И. Политический сыск в России. 1880–1917 гг. М., 2000. С. 171–194.
19. Русское слово. 1917. 10 (23) сент.
20. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 191.
21. РО ГМТ «Ежедневник» С. А. Толстой.
22, 23. Русское слово. 1917. 10 (23) сент.
24. Следует предположить, что Н. И. Стороженко приезжал в столицу для того, чтобы ознакомиться в архиве Департамента полиции с материалами ІІІ отделения с. е. и. в. к. в отношении Т. Г. Шевченко и Кирилло-Мефодиевского братства. Его статьи по этим материалам появились в печати в 1898 и 1900 годах (см.: Памяти Н. И. Стороженко. М., 1909. С. 105, 108, 111, 150.) В доме Олсуфьевых ученому поселиться было как нельзя кстати, так как Департамент полиции находился в соседнем доме (Фонтанка, 16).
25. Чехов А. П. Собр. соч. и писем. М., 1978. Т. 6. С. 290.
26. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 192.
27. Гусев Н. Н. Летопись жизни и творчества Л. Н. Толстого. 1891–1910. С. 229.
28. Шифман А. И. Толстой — это целый мир. Тула, 1976. С. 59–60.
29. Пузин Н. П. Из истории двух портретов Л. Н. Толстого // Яснополянский. сборник. Тула. 1984. С. 175.
30. Опульская Л. Д. Лев Николаевич Толстой. Материалы к биографии с 1892 по 1899 год. С. 235.
31. РО ГМТ «Ежедневник» С. А. Толстой.
32. Менделева А. И. Менделеев в жизни. М., 1928. С. 49.
33. Летопись жизни и творчества Д. И. Менделеева. Л., 1984.
34. Толстой С. Л. Очерки былого. 2-е изд. М., 1956. С. 162–175.
35. Поленова И. В. Ярошенко в Петербурге. Л., 1983. С. 123–126.
36. Кривош В. И. (1865–1942) — сын словацкого купца. В 1889 году принял русское подданство, работал цензором иностранных газет и журналов Главного управления Петербургского почтамта. Земляк словака А. Шкарвана, который в это время жил у В. Г. Черткова.
37. Толстой в жизни. Тула, 1988. Т. 2. С. 144.
38. Кишкин Л. С. О чем напомнила старая фотография // Сов. славяноведения. 1967. № 2. С. 62.
39. Наши разыскания по этому вопросу были опубликованы: Чисников В. Про щорозповіла фотографія? // Наука і суспільство. 1987. № 5. С. 50–53.; Его же Петербург,
8 февраля
40. Описание материалов Пушкинского Дома. Л. Н. Толстой. М., 1954. Т. 3. С. 115; Толстой в жизни. Т. 2. С. 209–210.
41. Кишкин Л. С. Указ. соч. С. 62; Колафа С. Владимир Кривош и Альберт Шкарван и их контакты с Л. Н. Толстым // Сов. славяноведение. 1977. № 2. С. 78.
42 Срезневский В. И. Указ. соч. С. 190–191.
43. Там же. С. 191–192.
44. Бем Е. М. Воспоминания // Летописи Гос. литер. музея. М., 1948. Кн. 12. Т. 2. С. 373. Будучи в библиотеке, Л. Н. Толстой оставил Стасову записку: «Хотел Вас видеть, не застал, зайду еще. Остановился — Фонтанка, 14 — Дайте знать, когда и где видеться. Лев Толстой» (70; 18).
45. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 191.
46. Русское слово. 1917. 10/23 сент.
47. Репин И. Е. Из моих общений с Л. Н. Толстым // Л. Н. Толстой в воспоминаниях современников. В 2 т. М., 1978. Т. 1. С. 489.
48. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 191–192.
49. Там же. С. 192–193.
50. Репина В. И. Моя встреча с Львом Николаевичем Толстым
9-го февраля
51. Микулич В. Тени прошлого. СПб., 1914. С. 154.
52. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 193.
53. Там же.
54. Подробнее об этом см.:.Чисников В. Владимир Кривош: «оставить в подозрении…» // Нева. 2008. № 7. С. 216–224.
55. Гусев Н. Н. Указ. соч. С. 229–230.
56. Толстая Ольга Константиновна (1872–1951) — первая жена сына Л. Н. Толстого — Андрея Львовича, с которым она состояла в браке с 1899-го по 1903 год.
57. Толстая О. К. Воспоминания о Л. Н. Толстом //Яснополянский сборник. 1978. С. 259–260.
58. Воспоминания А. Пешковой-Толиверовой // Толстовский ежегодник. М., 1912. С. 92–93.
59. Толстой в жизни. Т. 2. С. 144.
60. Там же. С. 210.
61. Там же. С. 144.
62. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 197.
63. Кони А. Ф. Воспоминания о писателях. М., 1989. С. 387–388.
64.Гусев Н. Н. Указ. соч. С. 229.
65. КузьминаЛ. И. Указ.соч. С. 193;Сашонко В. Н. Указ. соч. С. 195.
66. Кони А. Ф. Указ. соч. С. 388.
67.Там же.
68 Сашонко В. Н. Указ. соч. С. 195.
69. Автор, находясь в Петербурге, лично производил хронометраж.
70. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 190.
71. Русское слово. 1917. 10 (23) сент.
72. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 192.
73.Там же. С. 193.
74. Русское слово. 1917. 10/23 сент.
75. Шостак Екатерина Николаевна (?–1904) — урожд. Исленева, двоюродная тетка С. А. Толстой. Следует отметить, что в литературе по-прежнему остается открытым вопрос о дне и месте встречи Л. Н. Толстого с академиком А. Н. Веселовским. См.: Дневник В. Ф. Лазурского // Лит. наследство. М., 1939. Т. 37–38. С. 492. Нам представляется, что, вероятнее всего, эта встреча произошла в Николаевском сиротском институте (Мойка, 48), квартире Е. Н. Шостак 10 февраля I897 года.
76. Срезневский В. И. Указ. соч. С. 194.
77. Русское слово. 1917. 10/23/ сент.
78. Там же.
79. Работа А. Ф. Кони «Федор Петрович Гааз (по новым материалам)» впервые была опубликована в январском и февральском номерах журнала «Вестник Европы» за 1897 год. Видимо, девушка читала январский номер журнала, так как отдельной книгой работа вышла только в сентябре того же года.
80. Кони А. Ф. Указ. соч. С. 388.
81. Луч. 1897. 11 февр.
82. РО ГМТ «Ежедневник» С. А. Толстой.