Повесть о Джохаре Дудаеве
Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2016
Евгений Валентинович Лукин — поэт, прозаик, эссеист, переводчик. Родился в 1956 году. Окончил исторический
факультет педагогического института имени А. И. Герцена. Работал учителем и журналистом.
Проходил военную службу. Участник боевых действий на Кавказе. Ветеран первой чеченской
войны. Член Союза писателей России. Автор двух десятков книг. Его стихотворные переложения
цикла древнерусских песен «Слово о полку Игореве», «Слово о погибели Русской земли»
и «Задонщина» получили высокую оценку академиков Д. С.
Лихачева, Л. А. Дмитриева и других специалистов Пушкинского Дома. Автор либретто
«Радонежской оратории», посвященной преп. Сергию Радонежскому — духовному наставнику
победы в Куликовской битве. К 100-летию начала Первой мировой
войны опубликовал мемориальную антологию «Книга павших», куда вошли его переводы
стихотворений тридцати поэтов-фронтовиков (из двенадцати стран мира), павших на
полях сражений. Лауреат ряда литературных премий, в том числе премии журнала «Нева»
за повесть «Танки на Москву», посвященную первой чеченской войне.
От автора
Двадцать лет минуло с тех пор, как погиб первый президент независимой
Чеченской
Республики Ичкерия Джохар Дудаев (1944–1996) и закончилась первая чеченская война.
Тогда в разрушенном Грозном повсюду — на стенах домов, на лобовых стеклах машин
— висел парадный портрет Дудаева. Чеченцы, одержавшие победу в битве с российскими
войсками, боготворили своего кумира в той же мере, в какой побежденные русские ненавидели
его и считали причиной всех бед и несчастий. Прошли годы, и теперь настало время
не только дать взвешенную оценку этому сильному, целеустремленному человеку, но
и объяснить, почему в том гражданском противостоянии он оказался по другую сторону
баррикад.
Личность Дудаева была соткана из многих противоречий. Одни считали его злым гением своего народа, другие — чуть ли не пророком, спустившимся с небес. В нем сочетались прагматизм и идеализм, жестокость и романтичность. Но даже заклятые враги, а их было немало и среди чеченцев, признавали, что Дудаев — гордый отважный человек, готовый на все ради достижения свободы. Как известно, подобные качества народное мифологическое сознание приписывало и волку — древнему чеченскому тотему. Не случайно волк стал государственным символом в годы правления Дудаева. Он всецело соответствовал не только сути вооруженной анархии, ненадолго воцарившейся в Чечне, но и характеру ее национального лидера.
Глава первая
Джохар
Как будто сам я был рожден
В семействе барсов и волков.
Михаил Лермонтов
Джохар и волк
Семья Мусы и Рабиат Дудаевых из горного села Ялхорой была многодетной. Шутка ли — тринадцать детей! Самого младшего сына родители назвали Джохаром, что по-чеченски значит — жемчуг. Должно быть, он был самым дорогим, самым любимым. Свой настоящий чеченский характер младенец проявил почти сразу после рождения.
Однажды мать с трехмесячным Джохаром на руках отправилась в соседнее село — навестить родных. Когда она вечером возвращалась домой, дорогу ей неожиданно преградил матерый волк. Хищник сверкал голодными глазами и лязгал клыками, готовясь разорвать жертву на куски. В немом ужасе женщина застыла на месте, крепко прижав к груди сына. Вдруг младенец, до этого мирно спавший на руках, разразился пронзительным плачем. Волк насторожился и, точно услышав знакомый голос, уступил дорогу и исчез в сумерках.
Джохар и солдат
Холодной зимой 1944 года пришла беда. По приказу Сталина всех чеченцев насильно изгоняли со своей земли — якобы «за пособничество фашистским захватчикам». В бедную хижину Дудаевых эту горькую весть принес пожилой русский солдат. Хозяина не было дома — Муса Дудаев перегонял овец в Грузию. Не зная, что предпринять, Рабиат заметалась в слезах, схватила спящего младенца. Джохар проснулся и громко заплакал. Услышав его плач, солдат вспомнил о своих чадах и сжалился над несчастной женщиной. Он раздобыл подводу и погрузил на нее убогий скарб: медные кувшины, домотканый ковер, теплую одежду, мешки с мукой. Окруженная многочисленными детьми, Рабиат двинулась в дальнюю дорогу.
Мешок горячего хлеба
Муса Дудаев разыскал свою семью лишь через несколько месяцев — в заснеженной павлодарской степи. Рабиат с детьми ютилась на заброшенном кирпичном заводе, где сумела обустроить угол. Жили впроголодь. Старшие братья занимались обычным «промыслом» — подбирали на улице то, что плохо лежит. Но все равно еды не хватало.
Появившийся отец взял семейные заботы на себя. Весной в голой
степи он вспахал большое поле и посадил картошку. А затем устроился на хлебозавод.
Каждый вечер он возвращался с мешком, полным горячего хлеба. Худые, оборванные дети
спешили навстречу, чтобы получить из отцовских рук теплую душистую горбушку. А
взрослые, завидев его, отворачивали голодные глаза. Но никто не осмеливался упрекнуть
Мусу Дудаева в том, что он тайком выносил с хлебозавода
свежеиспеченные буханки. Все понимали: надо как-то кормить детей, надо как-то жить.
Отцовская сабля
У Мусы Дудаева была старинная сабля. Ее необыкновенный клинок легко разрубал любое железо. Доспехи для нее не являлись преградой. Сабля ковалась в горном ауле Айткхаллой. Перед ковкой старый мастер молился в мечети, а потом надолго уходил в горы. Изготовленная таким способом сабля по-чеченски называлась «гора да» или «гурда», что значит — властелин мощи. Она вручалась только самому достойному горцу. Таким горцем был и Муса Дудаев.
Как и подобает мужчине, Муса Дудаев никогда не жаловался, даже когда его стала одолевать смертельная болезнь. Он лежал на своей постели, сколоченной из нетесаных досок, и молча умирал. Вдруг дверь в дом приоткрылась, и оттуда выглянул его давний враг. Он стал издеваться над умирающим хозяином. Муса выхватил саблю и швырнул ее в пришельца. Тот мгновенно скрылся. Гурда пронзила деревянную дверь насквозь и сломалась — такова была сила ненависти, которую вложил Муса в бросок. Это был последний урок чеченской отваги, который перед смертью преподнес отец своему шестилетнему сыну Джохару.
Брат Халмурз
У Джохара было семеро старших братьев, но самым любимым среди них был Халмурз. Джохар считал его своим идеалом. Это был бесстрашный юноша, всегда готовый к нападению и защите. Он был предводителем чеченских мальчишек, которые, подражая абрекам, с утра до ночи промышляли воровством и разбоем: то уведут овцу из колхозной отары, то обтрясут яблоневый сад, то обчистят одинокого прохожего. Таким старинным способом многие чеченские семьи выживали в суровые голодные времена.
Воровская ватага совершила набег на чей-то приусадебный участок, однако один из воришек был схвачен хозяином. Завязалась драка. Халмурз бросился вытаскивать товарища из беды — подскочил к разъяренному мужичку и, не задумываясь, воткнул ему нож между ребер. Хозяин пал замертво.
Шестнадцатилетний Халмурз оказался за решеткой. Из тюрьмы он вышел лишь спустя четверть века — ему постоянно набавляли срок, ибо никаких законов он не признавал. Говорят, в лагере своей силой и храбростью Халмурз завоевал непререкаемый авторитет. Ему беспрекословно подчинялись заключенные. Даже лагерный начальник был вынужден договариваться с ним. А для младшего брата он остался примером до конца жизни.
Брат Бекмурза
Однажды Джохар услышал, как его старший брат Бекмурза, уединившись, нашептывал странные слова:
— Ты победишь злого добротой и любовью. Жадного победишь щедростью, вероломного искренностью, а неверного — верой. Будь всегда милосердным и скромным, будь готов жертвовать собой.
— Что ты бормочешь?
— Это наставления шейха Кунта Хаджи, — пояснил Бекмурза.
Из разговора с братом Джохар узнал, что Кунта Хаджи — чеченский святой и чудотворец, который основал суфийское братство кадирийского тариката. Шейх противостоял знаменитому горцу — имаму Шамилю, который считал, что истинный мусульманин не может находиться под властью гяуров (неверных) и должен сражаться за свою свободу до конца. А вот Кунта Хаджи был куда милосерднее. Он говорил, что чеченцы, вынужденные подчиниться русским, не только не теряют веры и уважения единоверцев, но и возвышаются над ними в силу перенесенных страданий. «Сопротивление властям Аллаху не угодно, — утверждал святой. — Ибо Аллаху не угодно, чтобы все чеченцы погибли в сражениях. Если вам скажут, чтобы идти в православные церкви, то идите туда, ибо это — только строения, а вы в душе — все равно мусульмане. Если вас заставят носить кресты, то носите их, ибо это — всего лишь железки, а вы в душе — все равно мусульмане. Но если ваших женщин будут насиловать, если вас будут заставлять забыть язык, культуру, обычаи, то поднимайтесь и бейтесь до последнего чеченца».
— Зачем он это говорил? — спросил Джохар.
— Затем, чтобы мы, чеченцы, спаслись, — объяснил Бекмурза. — Что толку, если мы все погибнем? Всевышний не желает этого. Он желает, чтобы мы выжили, набрались сил и в заветный час достигли своей цели.
Вожак
В школу Джохар Дудаев записался сам. Когда он пришел в класс, учительница показала ему на последнюю парту, где развалился верзила — второгодник. Маленького роста, Джохар встал перед ним, как Давид перед Голиафом. Верзила не собирался уступать место новому ученику, занимая своим внушительным туловищем всю парту. Тогда Джохар стремительно схватил его за руку, на которую тот опирался подбородком, и с силой перегнул через край парты. Верзила взвыл от боли.
— Хочешь — сломаю? — усмехнулся Джохар.
— Отпусти! — простонал тот и, потирая ушибленную руку, нехотя подвинулся, освободив место для новичка.
Так Джохар Дудаев поступил в школу. В отличие от своих братьев и сестер, которые в школьные годы не блистали успехами, он был первым не только в мальчишеских драках, но и в учебе. В конце концов одноклассники избрали его старостой — чувствовали в нем сильного вожака.
Саманный домик в Грозном
После смерти Сталина пронесся слух, что чеченцам разрешат вернуться на родину. И действительно: вскоре советское правительство приняло постановление о снятии ограничений со спецпереселенцев. Многие стали самовольно покидать обжитые места. Отправилась в Чечню и семья Дудаевых. Поскольку в родном селе Ялхорой бывшим жителям селиться было запрещено, Рабиат с детьми получила бросовый участок на окраине Грозного — в рабочем поселке Катаяма. Всей семьей стали строить дом. Засучив штаны до колен, Джохар целый месяц месил глину с соломой и сушил на горячем солнце кирпичи. Старшие братья возводили стены, из подручных материалов сооружали крышу. К зиме саманный домик был готов.
Сочинение на вольную тему
Однажды учащиеся девятого класса грозненской школы № 54 писали сочинение на вольную тему. Джохар слишком прямолинейно понял задание и написал о том, как храбро сражался за свободу чеченского народа знаменитый имам Шамиль, освобождая родные аулы от царских войск. В то время это было неслыханной крамолой. Сочинение наделало много шума — его обсуждали в районной и городской организациях образования.
— Он неправильно понял тему! — говорили одни, защищая юношу.
— Нет, он как раз правильно понял тему! — утверждали другие.
Родным Джохара пришлось приложить немало усилий, чтобы вольнолюбивому юноше разрешили продолжить учебу. Однако он был взят начальством на заметку, и вскоре ему припомнили этот случай. Как лучший ученик, окончивший учебный год на «отлично», Джохар должен был поехать по путевке в Венгрию. Ему отказали в этой поездке, а вместо него в путешествие за границу отправилась дочь директора школы.
«Я — чеченец!»
В 1962 году Джохар втайне от матери уехал в Тамбов, где исхитрился поступить в военное училище летчиков дальней авиации. Почему «исхитрился»? Потому что в те времена чеченцы на ратную службу не принимались, ибо поголовно считались неблагонадежным народом.
— Каждый чеченец с самого своего рождения невольно оказывался в самой гуще политики, — вспоминал Джохар Дудаев. — Он уже в чреве матери становился ребенком «врагов народа». Не успев еще совершить никаких проступков на этой земле, он превращался автоматически в «предателя», «изменника», «бандита». Рос, учился и жил под пристальным надзором комендатуры. По достижении совершеннолетия, то есть с шестнадцати лет, он обязан был два раза в месяц являться в комендатуру и расписываться за явку. Тем самым подтверждая, что еще не сбежал и находится на месте. Это была роспись в полном бесправии. С этим клеймом попадал в вуз, в армию. Это в лучшем случае. Многие так и не достигали этих вершин.
Памятуя об этом, Джохар и прибегнул к хитрости: при заполнении анкеты назвался осетином. Осетины — православный народ, храбро защищавший предгорья Кавказа от немецких оккупантов, повсюду пользовались заслуженным почетом и уважением. И осетина Дудаева с радостью зачислили в летное училище. Когда же пришла пора получать выпускной документ, курсант Дудаев возмутился:
— В дипломе неправильно указана моя национальность!
— Почему неправильно? — говорят ему. — Согласно анкете вы — осетин.
— Нет! — воскликнул гордый Джохар. — Я — чеченец!
Тайный мятежник
курсант Тамбовского летного училища Джохар Дудаев приехал на летние каникулы домой — в Грозный. И встретился со своим однокашником Вахой Алдамовым. Рассказал о том, как хитростью ему удалось поступить на военную службу. И очень огорчался, что тем самым нарушил чеченский кодекс чести, поскольку пошел на обман.
— Это унизительно для чеченцев, — согласился Ваха. — Но что делать?
— Ничего, ничего, — процедил сквозь зубы Джохар. — Через двадцать-тридцать лет мы все изменим.
— Как изменим?
— Очень просто, — в глазах Джохара засветился стальной блеск. — Поднимем мятеж. Сделаем переворот.
— А он, мятежный, просит бури? — попытался пошутить Ваха, вспомнив стихи Лермонтова — любимого поэта Джохара.
Дудаев молчал.
Суровый командир
После окончания училища судьба забрасывала военного летчика Джохара Дудаева в разные концы необъятной Советской страны — от Сибири до Прибалтики, от Центральной России до Средней Азии. Везде он проявлял свой жесткий волевой характер и запомнился сослуживцам как суровый командир.
Став командиром авиаполка, а значит, и начальником гарнизона, Дудаев первым делом приказал обнести военный городок высоким бетонным забором — так, чтобы ни один солдат, ни один офицер не мог самовольно отлучиться из части. Теперь те, кто хотел подышать свежим воздухом свободы и прогуляться за самогоном до ближайшей деревни, должны были спросить разрешения у командира.
Однажды жители городка услышали истошные вопли. Выглянув на улицу, они увидели, как по ней, словно сорвавшись с цепи, мчался начальник гарнизона Дудаев, преследуя какого-то солдатика. Самовольщик оказался более резвым, и потому начальник напоследок отвесил ему тяжелый пинок.
Сталин
писарь Григорий был оставлен на ночное дежурство в штабе авиаполка. Ему было приказано к утру расчертить полетные графики — авиаполк готовился к учебным бомбометаниям в Семипалатинске. Закончив работу, солдатик заварил чайку и стал листать очередной номер журнала «Огонек». И вдруг обнаружил там красочный портрет генералиссимуса Советского Союза Сталина. Вождь стоял перед разложенной на столе картой. На нем был простой военный френч, который украшала золотая звездочка героя. Он задумчиво вглядывался вдаль, словно пытаясь угадать, какое будущее пророчит блеклый рассвет за окном. Было видно, что Сталин работал всю ночь — точь-в-точь как писарь Григорий.
Портрет понравился солдатику. Он аккуратно вырезал его из журнала и повесил на стену штабной канцелярии — между изображениями Ленина и Циолковского. Перед утренним разводом в штаб явился командир авиаполка Дудаев. Как обычно, он устремился к своему кабинету и внезапно остановился — со стены на него взирал усатый генералиссимус. Лицо командира перекосила ярость:
— Немедленно снять и уничтожить!
— Что снять и уничтожить? — не понял писарь.
— Вот эту гадость! — Дудаев указал на портрет Сталина.
— Хорошо, сниму, — пробурчал Григорий, — но уничтожать не буду.
— За невыполнение приказа — трое суток ареста! — выпалил Дудаев и так хлопнул дверью, что посыпалась штукатурка.
Писарь снял сталинский портрет и прикрепил к внутренней стороне шкафа, где хранились летные книжки личного состава. Спустя неделю именно в этот шкаф зачем-то полез Дудаев, хотя раньше туда никогда не заглядывал. Конечно, увидев портрет Сталина, остолбенел. Вызвал к себе в кабинет писаря. Вежливо поинтересовался, почему солдат уважает этого усатого дьявола и, несмотря на взыскание, не расстается с его изображением. Григорий ответил, что его отец — фронтовик — шел в бой с именем Сталина на устах и как любящий сын он чтит и уважает мнение родителя. Дудаев внимательно выслушал солдата и вздохнул:
— Пойми, Гриша: из-за этого черта я вырос не на своей родине, в Чечне, а в Казахстане, где даже дерево не растет, если его не посадить в специально привезенную с других мест землю. Хотя, с другой стороны, я ему благодарен. Сегодня я летчик первого класса, слушатель академии Генштаба, у меня большие перспективы. Если бы не депортация, возможно, я бы до сих пор пас овец в горах Чечни или был рабочим на заводе.
Завершая душевную беседу, Дудаев металлическим голосом произнес:
— Семь суток ареста — за невыполнение приказа!
Бесстрашный Джохар
В дудаевском полку случилось чрезвычайное происшествие: находившийся в карауле солдат самовольно покинул пост и скрылся из части, прихватив с собой автомат и рожки с патронами. Немедленно был начат поиск: беглеца обнаружили в районе аэродрома. Но подойти к его укрытию никто не решался. Подъехал Дудаев, выслушал доклад и, не раздумывая, направился в сторону дезертира. Все издали с ужасом наблюдали за происходящим.
— Неужели выстрелит? — выдохнул один из офицеров.
— Запросто, — отозвался другой. — Он сейчас как затравленный зверь.
Расстояние до укрытия быстро сокращалось.
— Стой! Стрелять буду! — дезертир передернул затвор.
Но Дудаев даже не замедлил шага. Он неумолимо приближался к беглецу, и тот в конце концов не выдержал — бросил автомат и сдался. Все облегченно вздохнули. А бесстрашный Дудаев оставался спокойным и невозмутимым. На его лице не дрогнул ни один мускул.
Негодный тренажер
Как-то военного летчика Джохара Дудаева отправили осваивать новый самолет — стратегический бомбардировщик. Сначала требовалось научиться летать на тренажере, который имитировал настоящий полет. Молодой оператор тренажера предложил опытному асу взлететь и посадить виртуальную машину.
— Зелен ты еще, чтобы меня учить, — ухмыльнулся Дудаев и сел в кабину тренажера.
Взлет прошел гладко — без сучка, без задоринки. Однако при снижении летчик выпустил закрылки куда круче, чем положено. Виртуальный самолет разболтался и свалился на крыло. Потерпев аварию, взбешенный Дудаев выскочил из кабины и резанул:
— Тренажер никуда не годится!
Тогда молодой оператор показал, как надо сажать стратегический бомбардировщик. Посадка у него получилась мягкой и красивой. К чести Дудаева, он не обиделся.
— Кто не одолел высоту, тот спуститься не сможет, — глубокомысленно сказал летчик и потребовал научить его в совершенстве управлять новым самолетом.
Цепные псы
Джохар Дудаев вступил в Коммунистическую партию Советского Союза, когда ему исполнилось двадцать четыре года. Для самолюбивого чеченца, как и для многих его сослуживцев, это была необходимая ступень в военной карьере. Отказаться от партбилета значило отказаться от любимого дела — летать! Поэтому Джохар всюду демонстрировал показную преданность партии. Став командиром авиаполка, он частенько собирал политических работников и учил, как надобно любить КПСС:
— Вы призваны служить партии, как цепные псы, которых спустил ЦК и платит за это деньги!
Это рвение было замечено наверху. Говорят, что однажды на заседании Политбюро ЦК КПСС обсуждалась кандидатура преданного чеченца. Партийные старцы единогласно решили: летчик Дудаев заслуживает полного доверия — ему можно летать на стратегическом бомбардировщике с ядерными ракетами на борту.
Кстати, из партии коммунист Дудаев никогда публично не выходил. Даже тогда, когда она была предана ее руководством и повергнута. Он презирал тех, кто пинает ногами мертвого барса.
До седьмого колена
Каждую субботу в гарнизонном Доме офицеров были танцы. Другого развлечения в военном городке Шайковка, что неподалеку от Калуги, не существовало. Однажды вечером субботние посиделки посетил бравый летчик Джохар Дудаев.
В просторном зале вдоль стен были расставлены стулья, на которых восседали пожилые пары, наблюдая за тем, как кружилась в вальсе веселая молодежь. Среди девушек Джохар приметил красавицу, которая впервые появилась на танцах. Это была Алла Куликова — студентка художественно-графического факультета Смоленского пединститута. Ее отец, майор авиации, служил на военном аэродроме, обеспечивая взлет и посадку бомбардировщиков. Девушка приглянулась молодому чеченцу. Он подошел к Алле и, отдав воинскую честь, представился:
— Дудийн Муса кант Жовхар Дудаев!
— Ой, как много имен, — рассмеялась красавица. — Мне сразу все и не запомнить.
— на Кавказе принято знать всех своих предков до седьмого колена, — пояснил он, улыбаясь в ответ. — Это русские имеют только отчество, а мы храним память о многих поколениях. В этом — наше достоинство и наша честь!
Офицер галантно пригласил красавицу на танец. Танцуя, он обратил внимание, как парочки прижимаются друг к другу.
— У нас в Чечне нельзя даже прикоснуться к девушке, — заметил он. — Иначе это будет оскорбление, которое карается смертью. Раньше русские дворяне защищали свою честь на дуэлях. Сегодня в России только чеченцы защищают честь кровной местью. Для них честь женщины — превыше всего.
Так Джохар Дудаев познакомился со своей будущей супругой.
Приказ Джохара
Излюбленным местом отдыха жителей военного городка был пляж на берегу реки Ужать. С утра здесь купались мальчишки, позднее сюда устремлялись местные красавицы. Именно пляж избрал местом своего первого свидания военный летчик Дудаев.
— Приходи завтра к десяти утра на речку! — почти приказал он, прощаясь с девушкой Аллой.
— Хорошо! — кивнула девушка, но явилась на пляж только к полудню. Она удобно устроилась на траве и положила перед собой книгу. Внезапно мрачная тень наползла на страницу, ярко освещенную солнцем. Алла посмотрела вверх — перед ней черной тучей нависал Дудаев. Он был в бешенстве. Его черные усики нервно дергались, темные глаза извергали молнии гнева.
— Я же просил прийти к десяти! — разразились громом уста чеченца.
— Я всегда обещаю прийти, чтобы не обидеть, — пробормотала испуганная красавица. — Но приходить или не приходить — это мое право.
— Нет! — отрезал Дудаев. — Если дала слово прийти к десяти, значит, должна прийти к десяти. Надеюсь, такое больше не повторится.
Алла покорно склонила голову. Девушка поняла, что перед ней стоит мужчина, приказы которого она будет беспрекословно выполнять всю жизнь.
Джохар и удав
Вскоре после свадьбы молодые получили однокомнатную квартиру. Будучи художницей, Алла Дудаева украсила голые стены фресками, на которых изобразила легендарные подвиги, навеянные мифологией Древней Греции. На центральном панно был изображен сам хозяин квартиры — Джохар Дудаев, облаченный в звериную шкуру. Подобно Гераклу, он мощными руками душил огромного пятнистого удава. Разинув пасть и высунув красный язык, удав всем своим видом показывал, что находится при последнем издыхании. На соседних панно мирно паслись дикие козочки и прятались в зеленых зарослях черные пантеры, посверкивая хищными глазами. В этом нарисованном лесу Джохар чувствовал себя настоящим охотником — настоящем чеченцем. Он даже постелил на полу отрез толстого шинельного сукна и любил после полетов расположиться на нем наподобие утомленного хищника, вдохновляясь художественной росписью и поигрывая легкими гантелями.
Тазит
По вечерам Джохар Дудаев читал своей супруге стихи Пушкина и Лермонтова. Особенно он любил поэму «Тазит», которую знал наизусть:
Не для бесед и ликований,
Не для кровавых совещаний,
Не для расспросов кунака…
Герой поэмы Тазит не увлекался ни лихими разбоями, ни дерзкими набегами, чем обычно должен был заниматься молодой чеченец. Все время он проводил в мечтаниях на берегу Терека, слушая рев горной стремнины и любуясь золотыми звездами. По мнению отца, Тазит вел себя очень странно. Как-то ему попался одинокий купец, но он его не ограбил. Затем он наткнулся на беглого раба, но не накинул на него аркан. А однажды юноша встретил убийцу своего брата и не пронзил того кинжалом. Узнав об этом, разгневанный отец обругал Тазита трусом, рабом и армянином, то есть христианином, неспособным к кровной мести. И навсегда проклял его:
Поди ты прочь — ты мне не сын,
Ты не чеченец — ты старуха,
Ты трус, ты раб, ты армянин!
Будь проклят мной! Поди — чтоб слуха
Никто о робком не имел…
Чтоб дети русских деревень
Тебя веревкою поймали
И, как волчонка, затерзали…
Последние строки Джохар Дудаев произносил с волнением. Должно быть, он и сам чувствовал себя отверженным от своего рода-племени, чувствовал себя одиноким волчонком, которого русские дети таскают на веревочке.
Летал, как птичка
В те годы шла война в Афганистане, и военный летчик Дудаев трижды летал бомбить далекую страну. Его стратегический бомбардировщик, снаряженный многотонными фугасными бомбами, поднимался с туркменского аэродрома Мары и брал курс на юг, где среди горных хребтов затерялись беззащитные афганские селения.
Первый раз Дудаев сровнял с землей небольшой городок Гардез, что притулился на границе с Пакистаном. Второй раз покрыл ковровыми бомбардировками окрестности старинного города Джелалабада, где находились военные лагеря моджахедов. А в третий раз его самолет отбомбился фугасками по Газни — столице древней мусульманской империи, некогда простиравшейся от Центральной Персии и Средней Азии до Индии. Сбросив смертельный груз, летчик Дудаев разворачивал облегченную машину на север. Успешно приземлившись, спешил домой, где его ждала супруга.
— Ну как? — задавала она один и тот же вопрос.
Расплывшись в улыбке, Джохар Дудаев неизменно отвечал:
— Летал, как птичка!
Дудаев и сортир
Как образцовый командир, отличившийся в ходе боевых действий в Афгани-стане, Джохар Дудаев был назначен командовать Тернопольской тяжелой бомбардировочной дивизией и одновременно исполнять обязанности начальника военного гарнизона. Дивизия дислоцировалась в городе Тарту — в Эстонии.
Однажды сюда прилетел маршал Виктор Георгиевич Куликов — проверить, как полковник Дудаев командует стратегической дивизией. Дудаев показал ему учебные классы, где тренируются летчики, показал большой спортзал, где они занимаются физическими упражнениями, показал просторную столовую. Куликов придирчиво осматривал помещения и делал отдельные замечания. Когда осмотр закончился, маршал обратился к Дудаеву:
— А теперь, товарищ полковник, проводи-ка меня в сортир!
Дудаев смутился. На лице сквозь смуглую кожу проступил румянец, заиграли на щеках мускулы. Было видно, что он еле-еле сдерживал себя, поскольку посчитал такую просьбу унизительной для чеченца.
— Товарищ маршал, — наконец выдавил он. — Вас проводит в сортир начальник штаба дивизии.
Дудаев и голубые лампасы
В 1989 году Военный совет обсуждал вопрос о присвоении Джохару Дудаеву воинского звания генерал-майор. Особенно ратовал за него командующий дальней авиацией Петр Степанович Дейнекин.
— У Дудаева в дивизии идеальный порядок! — горячился он. — Я был на аэродроме в Тарту. Дудаев создал человеческие условия для рядового и офицерского составов. Поблизости от каждого самолета он установил домик для технического персонала. Зимой там авиатехники могут обогреться, а летом — укрыться от жары, отдохнуть, перекусить, утолить жажду.
Дейнекину возразил его заместитель по политической работе:
— А я против присвоения генеральского звания Дудаеву!
— Почему?
— Я тоже был с инспекторской проверкой в Тарту — вместе с маршалом Куликовым, — ответил он. — Дудаев отказался проводить маршала в сортир. То ли он не знает, где в его дивизии находится сортир, то ли законы гор для него выше армейских уставов.
— Чем плохи законы гор? — удивился Дейнекин. — В стране идут демократические преобразования. Пора и чеченцам обрести своего боевого генерала.
Так брюки Джохара Дудаева украсили голубые генеральские лампасы.
«Я — сыт!»
За голубыми генеральскими лампасами Джохар Дудаев ездил в Москву. Товарищи по службе напутствовали его советом, чтобы он не упустил счастливого случая — непременно пообедал в партийной столовой на Старой площади. Говорили, что там подается все — от коньяка до черной икры — и платить почти ничего не надо.
В назначенный час Дудаев прибыл на Старую площадь. Стоя в приемной у окна, разглядывал крыши домов, окрашенные в зеленый цвет. К нему подошел старый генерал и, полагая, что тот волнуется, успокоил:
— Если вызвали, значит, все будет в порядке.
— Я думаю о другом, — ответил Дудаев. — Неужели некому починить вон ту крышу?
И показал на ржавые скаты одного из зданий. Старичок задумчиво посмотрел на Дудаева и нерешительно произнес:
— Уверен, что в будущем у вас будет все хорошо.
Вскоре Джохара вызвали в зал заседаний и объявили о присвоении генеральского звания.
— Служу Советскому Союзу! — поблагодарил новоиспеченный генерал и направился к выходу. Его провожал услужливый человек из местной партийной челяди. Проходя мимо столовой, он предложил Дудаеву пообедать, расхвалив великолепную кухню и низкие цены.
— Спасибо! — отчеканил генерал. — Я сыт!
И гордо прошел мимо распахнутых дверей, откуда доносились запахи чудесных яств.
Ночевала тучка золотая
Однажды в Тарту приехал писатель Анатолий Приставкин — автор нашумевшей повести «Ночевала тучка золотая». В ней была затронута щепетильная для того времени тема сталинской депортации чеченского народа. С собой писатель привез одноименный фильм, снятый по мотивам этого произведения. Он предложил генералу авиации Джохару Дудаеву организовать просмотр фильма в местном кинотеатре. Генерал охотно согласился. После просмотра Дудаев вышел из зала потрясенным — так близко к сердцу он воспринимал все, что было связано с трагической судьбой чеченского народа. Успокоившись, Дудаев попросил показать фильм еще раз. А потом — еще раз. И после каждого просмотра в его глазах стояли слезы. Анатолий Приставкин был потрясен: он никогда не видел боевого летчика плачущим!
День Победы
9 мая 1990 года в Тарту, как и во всей Советской стране, отмечался День Победы. И вот генерал-майор авиации Джохар Дудаев решил преподнести горожанам подарок — распахнуть перед ними двери Тартуского гарнизона. Каждый желающий мог посетить военный аэродром и даже посидеть за штурвалом стратегического бомбардировщика. Над летным полем кружились парашютисты на разноцветных парашютах, приземляясь точно в центре. В синем безоблачном небе лучшие летчики полка, сверкая серебристыми крыльями, показывали фигуры высшего пилотажа. Зрители с восхищением разглядывали боевые машины, олицетворявшие собой непобедимую мощь могучей державы. И вдруг раздались изумленные возгласы: над Тарту взмыл огромный черно-сине-белый флаг — национальный флаг независимой Эстонии. Прикрепленный к летящему самолету, он плавно развевался в небесах, обещая эстонцам желанную свободу. И слезы радости блеснули на глазах стариков, мужчины пожимали друг другу руки, девушки смеялись и целовались.
Джохар Дудаев стал героем дня — его дом завалили цветами. Каждому жителю было ясно: в борьбе за независимость начальник Тартуского гарнизона был на стороне маленького, но гордого народа Эстонии.
Джинн из бутылки
Эстонский национальный флаг раскинулся в небе над Тарту не случайно — накануне Верховный Совет Эстонии переименовал эту советскую социалистическую республику просто в Эстонскую Республику. Казалось бы, небольшое филологическое упрощение. Но вместе с этим Верховный Совет восстановил действие Конституции Эстонской Республики 1938 года, где черным по белому было написано, что Эстония является самостоятельным и независимым государством. Одновременно эстонские депутаты запретили использовать советские государственные символы Эстонской ССР: герб, флаг и гимн, а взамен вернули старые национальные знаки. И первым, кто подчинился только что принятому закону, был начальник Тартуского гарнизона генерал Дудаев. Он приказал вознести в небеса новый, то есть старый флаг независимой Эстонии.
Вообще, Джохар Дудаев очень внимательно следил за тем «парадом суверенитетов», который шествовал по Советскому Союзу. Примеру Эстонии последовали практически все союзные республики. А следом туда же устремились и автономные образования, ибо весной 1990 года союзное руководство во главе с Михаилом Горбачевым постановило уравнять в правах автономные и союзные республики. Вот тогда и прозвучала знаменитая фраза председателя Верховного Совета России Бориса Ельцина, обращенная к руководителям автономий:
— Берите суверенитета столько, сколько можете проглотить!
Эту фразу он повторял всюду, куда ни приезжал.
— В честь приезда Ельцина в Грозный был дан прием, — рассказывал академик, профессор Чеченского государственного университета Джабраил Гакаев. — Прием давал первый секретарь республиканского комитета партии, а заодно и председатель Верховного Совета республики Доку Завгаев. Хотя Ельцин пробыл в Грозном всего несколько часов, он успел побывать и на этом фуршете. И там практически был дан карт-бланш тем процессам, которые вскоре начались в Чечне. По крайней мере, Ельцин заверил Завгаева, что никто не выступает против суверенитета Чеченской Республики. В то время, оказываясь в очередной этнической среде, Ельцин, так сказать, выдавал целую гору обещаний, которые должны были потрафить этой этнической группе. Тогда сначала в Татарстане, а потом в соседней Назрани Ельцин бросил в толпу: «Берите суверенитета столько, сколько можете проглотить». Он, скорее всего, еще не догадывался, какого джинна выпускает из бутылки.
Свадебный генерал
Поздней осенью 1990 года командиру Тернопольской дивизии и одновременно начальнику Тартуского гарнизона генералу авиации Джохару Дудаеву пришло письмо из Грозного. Лидер Вайнахской демократической партии Зелимхан Яндарбиев приглашал его на первый съезд чеченского народа.
С началом перестройки в Чечне стали появляться неформальные политические объединения. Это и партия «Исламский путь» во главе с Бесланом Гантамировым, и общественно-политическая ассоциация «Гулам» под руководством Мустафы Эльчибиева, и многие другие. Но первую скрипку в борьбе за независимость играла Вайнахская демократическая партия Зелимхана Яндарбиева — чеченского поэта, сменившего сладкозвучную лиру на громкий барабан идеолога независимости.
Дудаев, конечно, откликнулся на просьбу поэта. И не был разочарован: на съезде его окружили вниманием и заботой. По замыслу Яндарбиева дорогой гость должен был сыграть роль свадебного генерала и украсить своим мундиром цирковую арену. Дудаев об этом ничего не ведал. Прибыв на съезд, который проходил в городском цирке, он устроился на почетном месте и весь обратился в слух.
Делегаты выступали три дня. Одни говорили о национальных обычаях, которые обязывают миллионный чеченский народ быть дружелюбным соседом. Другие вспоминали демократические традиции, когда на народных съездах избирали имамов наподобие Шамиля, чтобы развернуть освободительную борьбу. Третьи ссылались на председателя Верховного Совета России Бориса Ельцина, который сулил автономным республикам абсолютный суверенит.
Наконец слово предоставили почетному гостю съезда Джохару Дудаеву. На арену вышел никому не известный военный и произнес пламенную речь:
— Мы создадим независимое чеченское государство, мы создадим армию, которая будет способна противостоять любой армии мира, мы дадим отпор не только России, но и любому другому государству, которое будет покушаться на нашу свободу.
Участница съезда Марьям Вахидова вспоминала, что «он был единственным, в чьем выступлении ясно звучала мысль о грядущих переменах. Он говорил, что свобода просто так не дается, придется траву есть и росой запивать. Он выступал ярко, экспрессивно, искренне. В Чечне его тогда практически никто не знал. После съезда он стал известен всем».
Слушая оратора, Зелимхан Яндарбиев ерзал в кресле: он жестоко просчитался. Роль свадебного генерала Дудаеву явно не годилась — он всегда и везде оставался настоящим воином. Именно этого настоящего воина и испугался тогдашний хозяин Чечни — Доку Завгаев. На следующий день под его руководством Верховный Совет республики принял Декларацию о государственном суверенитете Чеченской Республики. Завгаев спешил перехватить инициативу у Джохара Дудаева и стать не столько первенцем чеченской свободы, сколько обладателем единоличной власти.
«Вся Чечня — твой тейп!»
Поэт Зелимхан Яндарбиев был талантливым идеологом и пропагандистом. Не случайно, вступив в Коммунистическую партию Советского Союза в 1985 году, он сразу же стал большой шишкой — руководителем Комитета пропаганды Союза писателей СССР. Однако той харизмы, которая так необходима вершителю народной судьбы, у него не было. Зато таким чудесным даром обладал Джохар Дудаев. Умерив свою гордыню, Яндарбиев решил сотворить из генерала национального лидера. А себе примерил скромную роль идейного вдохновителя борьбы за свободу чеченского народа. Этими мыслями он поделился со своим единомышленником — богатым предпринимателем Яраги Мамадаевым, которого прочил на место хозяйственного руководителя независимой Чечни.
Вскоре представительная делегация, возглавляемая Зелимханом Яндарбиевым и Яраги Мамадаевым, отправилась в эстонский город Тарту. Историческая встреча состоялась в летном профилактории — подальше от любопытных глаз. Протоколов встречи никто не вел, подробных свидетельств никто не оставил. Однако достоверно известно, что явившиеся с далекой родины посланцы предложили Джохару Дудаеву возглавить общенародное движение за независимость, о которой страстно мечтали чеченцы со времен шейха Мансура и имама Шамиля. Конечно, такое предложение отвечало самолюбию генерала. Его сомнения насчет материального обеспечения развеял Яраги Мамадаев, пообещав, что генеральская семья ни в чем не будет нуждаться. Тревожил Дудаева и его родоплеменной статус — он происходил из горного рода, или тейпа, Ялхорой, не относившегося к числу влиятельных и могущественных. Это могло затруднить руководство бесчисленными родами-тейпами, на которые дробилось чеченское общество. Но Зелимхан Яндарбиев успокоил генерала:
— Отныне вся Чечня — твой тейп!
Генеральская услуга
В январе 1991 года в Таллин прилетел председатель Верховного Совета России Борис Ельцин. Он подписал со своим коллегой, председателем Верховного Совета Эстонии Арнольдом Рюйтелем, договор об основах государственных отношений между двумя республиками. Согласно договору, стороны признавали друг друга независимыми государствами. В Таллине Ельцин обратился к солдатам Советской армии с призывом не стрелять в мирных демонстрантов, как это только что случилось в Литве при штурме Вильнюсской телебашни. Неожиданно его поддержал командир дивизии стратегической авиации генерал Джохар Дудаев, который выступил по эстонскому национальному радио с заявлением, что он не позволит советским войскам прибыть в Прибалтику воздушным путем. Это вызвало шок в Кремле: своенравный Ельцин не только поддержал прибалтийский мятеж, но и привлек на свою сторону стратегическую авиацию, оснащенную ядерными ракетами.
Среди ельцинского окружения кто-то пустил слушок: мол, самолет, на котором Ельцин должен будет возвращаться в Москву, непременно потерпит аварию. Председатель Верховного Совета России решил изменить маршрут и отправиться на машине в Ленинград. Но где достать наземный транспорт? И тут вовремя объявился генерал Дудаев, который оказал Ельцину поистине генеральскую услугу.
— Борис Николаевич! — лихо отрапортовал он. — Мой лимузин в вашем распоряжении!
С тех пор Джохар Дудаев стал считаться надежным сторонником Бориса Ельцина.
Родина зовет
19 января 1991 года в эстонской газете «Вперед» была опубликована статья Джохара Дудаева «Я присягал другому». В редакционной врезке к статье он был представлен единственным в Советском Союзе чеченцем-генералом, а также сообщалось о недавнем избрании его председателем Исполнительного комитета съезда чеченского народа. В статье Джохар Дудаев размышлял о выборе, который он должен сделать:
«Вопрос, от которого не уйти, — это вопрос выбора. Как военный человек, я обязан беспрекословно выполнять приказы. Я не делаю себе никаких скидок по профессиональной службе из-за парламентской деятельности, напротив, считаю, что дело, которому себя посвятил, я должен делать безупречно. Если же это войдет в противоречие с моей деятельностью парламентария, то есть исполнение воинского долга вступит в противоречие со служением моему народу, то мое мнение однозначно — я присягал другому. Я — летчик, функции дальней авиации не имеют отношения к милицейским или полицейским функциям… Да, в принципе я готов к тому, что командование пойдет на освобождение меня от службы. В этом случае я вернусь на родину, буду служить своему народу — этот вопрос для меня и моей семьи решен твердо. Во мне жива ностальгия по родным, по земле, на которой родился. В нашем народе генетический код крепок. Родина есть Родина».
В действительности Джохар Дудаев уже принял окончательное решение — навсегда расстаться с военной службой и начать политическую карьеру. Он не стал дожидаться, когда его освободят от должности. Он предпринял обычный ход — отправился на медицинское обследование. Пожаловался на ноющие боли в позвоночнике при физических нагрузках и прочую утомляемость. 31 января 1991 года врачебно-летная комиссия сделала однозначный вывод: к летной работе не годен, а годен лишь к службе вне строя в мирное время.
Свобода или смерть
Весной 1991 года Джохар Дудаев благополучно уволился из советских военно-воздушных сил, покинул гостеприимную Прибалтику и вернулся в родную Чечню. Поселился в доме старшего брата Бекмурзы — напротив небольшого саманного домика, который в юности построил своими руками. По вечерам в саду под прохладной сенью абрикосового дерева собиралась семья, сюда приходили гости.
Однажды в саду появился молодой человек с гитарой. Это был чеченский бард Имам Алимсултанов. Он сочинял музыку к легендам и сказаниям, а потом сам исполнял их в духе героико-эпических песен. Народный трехструнный инструмент пондура ему заменяла современная шестиструнная гитара.
Устроившись перед слушателями, Имам расчехлил гитару и исполнил несколько баллад, а потом, отбивая характерный кавказский ритм, звонким гортанным голосом спел песню о свободе:
Мы родились в ту ночь, когда щенилась волчица,
Утром, под дикий рев барса, нам дали имена.
В орлиных гнездах вскормили нас матери,
На тучах укрощать коней учили нас отцы.
Скорее гранитные скалы расплавятся, как свинец,
Чем полчища врагов нас заставят встать на колени.
Мы не покоримся никогда и никому.
Свобода или смерть — добьемся одного из двух.
Если нас подавит голод, корни будем грызть,
Если нас одолеет жажда, росу травы будем пить.
Мы родились в ту ночь, когда щенилась волчица,
И только Аллаху, народу, отечеству будем служить.
Джохар был потрясен. Он вскочил с места и стал быстро расхаживать, прищелкивая языком от восторга. Певец скромно молчал. Лишь легкая улыбка пробежала по губам — он был рад, что его произведение понравилось Дудаеву.
— Кто написал стихи? — наконец поинтересовался Джохар.
— Народный учитель и народный поэт, — ответил Имам. — Он живет в селе Мескеты. Его зовут Абузар Айдамиров.
— Это же гимн! — воскликнул Джохар. — С этой песней на устах чеченцы пойдут в бой. Как славно звучит: свобода или смерть!
Красная Поляна
Неподалеку от Сочи расположилась живописная Красная Поляна. Когда-то здесь командующий русской армией великий князь Михаил Николаевич Романов принимал парад войск в честь победы России в кавказской войне. А спустя полтора столетия в тот же самый день — 21 мая 1991 года — на Красную Поляну съехались делегаты Всемирного черкесского конгресса. Был среди них и генерал Джохар Дудаев. Выступая на прощальном банкете, он призвал народы Кавказа к единству и национальному освобождению. «Мы не должны уступить России ни пяди кавказской земли!» — такова была основная мысль его пламенной речи. Выступление генерала вызвало всеобщее одобрение. К нему подходили известные политики из разных стран и желали успеха в освободительной борьбе. Особенно крепко жал ему руку видный черкесский деятель Юрий Калмыков, только что избранный на этом конгрессе президентом Всемирной черкесской ассоциации. Впоследствии он станет министром юстиции в российском правительстве и окажет неоценимую услугу мятежному генералу.
«Я содрогнулся от ужаса»
В начале июня 1991 года состоялся второй съезд чеченского народа. Выступая с докладом, Джохар Дудаев демонстрировал решимость и уверенность в достижении главной цели — независимости Чечни.
— Да здравствует развал империи! — провозгласил он. — Основным источником доходов жизнедеятельности любой империи являются колонии, одна из которых — наша Чечня — вот уже полтора века эксплуатируется с невиданной жестокостью. Имперская машина с помощью аппарата насилия отняла у нашего народа религию, язык, образование, науку, культуру, природные и материальные ресурсы, право на свободу и на жизнь. Чеченский народ определил свой путь, единодушно приняв решение на построение суверенного государства, возложив ответственность за проведение в жизнь решений съезда на исполнительный комитет.
Делегаты переименовали съезд в Общенациональный конгресс и избрали исполнительный комитет. Председателем исполкома остался генерал Джохар Дудаев. Его первым заместителем был избран Юсуп Сосламбеков, заместителями — Зелимхан Яндарбиев и Хусейн Ахмадов. Комитет информации исполкома возглавил Мовлади Удугов, Комитет обороны — Беслан Гантамиров, Правовой комитет — Эльза Шерипова. Эти люди составили костяк радикального националистического движения, которое вскоре придет к власти в Грозном.
Джохар Дудаев согласился возглавить исполком не без мучительных размышлений:
— Когда я увидел, кому съезд вайнахского народа вверил свой суверенитет и свое будущее, — признавался он, — даю слово чести — у меня по коже мурашки побежали. Уже на первом заседании исполкома у тех, кто организовывал этот съезд, началась драка из-за денег. Буквально из-за денег, собранных на прошедшем съезде. Никаких должностей мне в этой республике, в той среде, испорченной до беспредела, не нужно было. Я вообще не только боялся этой среды, откровенно говоря, я ею брезговал. Эта среда была настолько далекой от моего интеллекта и моего уровня со своей роскошью, чванством, закулисными играми. Эта среда была для меня дикой и далекой… Я посмотрел и содрогнулся от ужаса. Доверие народа — кому оно вручено! Стало ясно, что это крах. Что дело пойдет настолько не по тому руслу, которое наметил народ. Что они буквально извратят эту идею независимости, размажут ее, заплюют. И народ превратят в ничто. Вот это и заставило меня взять на себя этот тяжкий груз.
Тень Джохара
У Дудаева появилась тень. Это был его самый близкий соратник — идеолог Зелимхан Яндарбиев. Он ни на минуту не отпускал Джохара от себя, всюду следуя за ним. Стоило тому остановиться на улице и начать с кем-либо беседу, как тут же подбегал Яндарбиев и прислушивался к разговору. Все заметили: если рядом находился Яндарбиев, Дудаев вел себя жестко и несговорчиво, а без него мгновенно менялся, становясь благоразумным собеседником.
Однажды на переговоры в Грозный прилетел российский министр печати Михаил Полторанин. Он давно знал Яндарбиева, который некогда вращался в московских литературных кругах и слыл поэтом средней руки. Увидев, как он опекает Дудаева, Полторанин взял его под локоток и тихо сказал:
— Земляк, зачем ты так усердно пасешь Джохара?
— Не ваше дело, — окрысился он. — А вашим казахским земляком я стал по несчастью. Моя родина — Ичкерия, земляки — чеченцы.
И, демонстративно отвернувшись, удалился. «Из дикого волка не получишь дрессированного Полкана, приносящего тапочки», — подумал российский министр, глядя вслед черной тени Дудаева.
Громкий зикр
19 августа 1991 года в Москве начался путч, и могучая Советская власть зашаталась — дни ее были сочтены. Это мгновенно понял Джохар Дудаев. Он распорядился организовать всенародный митинг протеста против московских путчистов. И вот на следующий день на центральной площади Грозного стали собираться чеченцы. Они прибывали отовсюду — с городских окраин, от районных центров, из далеких горных аулов. Шли семьями — старики в папахах, молодые мужчины, юркие подростки. Среди шума толпы неожиданно раздался ясный, чистый призыв:
— Ла илаха илла-Алаху! Нет божества, кроме Аллаха!
Молодые мужчины соединились в круг и начали исполнять громкий зикр. Этот ритуальный танец символизировал кружение ангелов вокруг престола Аллаха. Такой молитвенный обряд исповедовали приверженцы суфийского братства, которое основал чеченский святой Кунта Хаджи. «Молящиеся зикром вслух, — учил он, — смеются и радуются тому, что даровано им милостью Аллаха».
Казалось, милостью Аллаха вся площадь двигалась в едином порыве — танцевала, смеялась, пела. А вокруг царил праздник: кипели котлы, резался скот, варилось мясо. Грузовики то и дело подвозили ящики с увеселительными напитками, которые щедро раздавались страждущим. Двери близлежащих кафе и ресторанов были открыты нараспашку — приходи, кушай, что хочешь. И все это было бесплатно, все это было милостью Аллаха. А точнее, все это оплачивал богатый чеченский предприниматель Яраги Мамадаев — верный соратник Джохара Дудаева.
Памятник Ленину
Первой жертвой, павшей к ногам восставшего народа, стал памятник Ленину, который символизировал прежнюю власть, прежние ценности. Десятиметровый бронзовый кумир возвышался на центральной площади Грозного — снести его было нелегко. Однако это не остановило тех, кто пришел на всенародный митинг протеста. Руководить сносом памятника взялся Муса Темишев — советник Джохара Дудаева. По его приказу на площадь подогнали мощный трактор. На скульптуру взобрались ловкие ребята и накинули стальную петлю на шею вождя. Трактор взревел — Ленин закачался на постаменте и с грохотом рухнул наземь. Толпа ликовала — изо всех сил лупила палками и железными прутьями по низвергнутому кумиру. Бронзовую скульптуру проволокли по городским улицам и сбросили в Сунжу. Мутная горная река приняла великана, оставив на поверхности лишь обезображенную главу. Она торчала из воды, не желая навсегда уйти в небытие.
Муса Темишев доложил наверх о низвержении памятника Ленину.
— Ты что занимаешься самоуправством? — возмутился Джохар Дудаев, который как человек военный не терпел всякого своеволия и произвола. — Не обернется ли это против нас?
— Все будет в порядке, — чертыхнулся в ответ Темишев.
— Ладно, — успокоился Дудаев. — Мы вместо памятника Ленину установим памятник Хрущеву. Как-никак Никита Сергеевич отменил депортацию чеченцев и разрешил нам вернуться в родные края.
Радостный взор Джохара устремился на зеленый флаг свободы, который взметнулся над правительственным зданием. Революция наступала.
Прослушка
Главным чеченским чекистом был Игорь Кочубей — потомственный казак, предки которого получили землю под Ведено еще триста лет назад. Он хорошо знал Джохара Дудаева и понимал, что если этот амбициозный генерал придет к власти, то ни ему, ни чекистскому ведомству несдобровать. Поэтому Кочубей установил прослушку на телефонный аппарат Дудаева. И вот ему принесли расшифрованную запись переговоров мятежного генерала с председателем Верховного Совета России Русланом Хасбулатовым.
— Чего вы там медлите — третий день митингуете? — кричал в трубку Хасбулатов. — Пора убирать эту власть вместе с Завгаевым!
— А не введет ли Россия чрезвычайное положение, если мы предпримем такие шаги? — осторожно поинтересовался Дудаев.
— Действуйте смело, ничего не бойтесь! — подзадорил в ответ Хасбулатов. — Никакого чрезвычайного положения не введут! А главное — посадите Завгаева в железную клетку и привезите сюда, в Москву!
Прослушав запись, Игорь Кочубей приказал немедленно уничтожить оперативные архивы и готовиться к отражению вооруженного штурма дудаевцев. Правда, каким образом защищаться, главный чеченский чекист не знал — Москва строго-настрого запретила применять силу против «мирных демонстрантов».
Штурм
6 сентября 1991 года начался штурм последнего бастиона советской власти. За минувшие две недели сторонники Джохара Дудаева сумели взять под контроль почти весь Грозный. Незахваченным остался лишь Дом политического просвещения, где заседал Верховный Совет республики. Некоторые депутаты, утомленные длительной осадой, стали умолять тогдашнего правителя Чечни — первого секретаря республиканского комитета партии и одновременно председателя Верховного Совета Доку Завгаева — подать в отставку:
— Что ты уцепился за начальственное кресло? Уйди, а мы попытаемся договориться.
— Живым я отсюда не уйду! — отвечал непреклонный Завгаев.
— Значит, тебя вынесут отсюда! — выкрикнул кто-то из зала.
Этот возглас оказался пророческим. К шести часам вечера за окнами послышался дикий многоголосый рев. К зданию неслась огромная толпа, вооруженная палками и железными прутьями. Ее возглавлял Юсуп Сосламбеков — заместитель Джохара Дудаева по исполнительному комитету конгресса. Разбив стеклянные двери, толпа ворвалась внутрь. Началось побоище. Доку Завгаев рванул к черному входу — ему вдогонку полетели камни. Остальные депутаты были схвачены и жестоко избиты. Затем каждому выдали по листу бумаги и заставили написать заявление о добровольном выходе из состава Верховного Совета республики. Только председатель городского совета Виталий Куценко отказался выполнять требование толпы.
— Ты почему не пишешь? — спросил его Сосламбеков.
— Писать заявление не буду, — твердо ответил Куценко. — То, что вы делаете, — незаконно. Это — государственный переворот.
Тогда огромный, как медведь, боевик сгреб его в охапку и выбросил в окно. Падая с третьего этажа, Куценко пробил витраж и с грохотом упал на усыпанную стеклянными осколками площадь, сломав шейный позвонок. Подбежавшая толпа стала глумиться над умирающим человеком, добивая его палками и ногами.
— Хватит! — кричал Сосламбеков. — Теперь власть наша!
Но толпа как будто ничего не слышала, продолжая пинать уже бездыханное тело. Разгневанный Сосламбеков закричал во всю глотку:
— Аллаху акбар!
И, на мгновение остановившись, толпа взревела:
— Аллаху акбар!
Тайный план Джохара
В сентябре 1991 года в Чечню приехала представительная московская делегация, в состав которой входил министр печати Михаил Полторанин. Он считался человеком, близким к президенту России. Поэтому Джохар Дудаев и пригласил его на конфиденциальную беседу, которая проходила в садовом домике на окраине Грозного.
— Народ у нас неоднородный, огородился в тейповых ячейках. Его трудно объединить, — начал Дудаев разговор. — Большинство хочет жить с Россией. Но это — пассивные люди. Они заняты своими делами — им не до политики. Пока только малое меньшинство мечтает о суверенном государстве Ичкерия. Но это меньшинство — молодые люди, более активные и более организованные. Они способны увлечь за собой пассивную часть вайнахов — у многих из них большой зуб на Москву. Сейчас ситуацию можно качнуть в любую сторону: сбить волну абреческой самостоятельности или раздуть огонь.
Он разлил по бокалам коньяк и продолжил:
— За последнее время я убедился, как легко на Северном Кавказе раскрутить маховик гражданской войны. И если меня загонят в угол, я готов к этому. Я способен на это. Но то, что приходится делать сейчас, мне тоже не нравится. Я понимаю, что независимой Чечне, враждебной России, долго не жить — Москва нас раздавит. Но я по рождению горец. У нас так: позорно, начав дело, по своей воле бросать его. Это слабохарактерность. Это конец. Должны быть очень веские причины, от тебя не зависящие. Передайте Борису Николаевичу, что я убедительно прошу встречи с ним. Встречи без всякого шума. У меня есть серьезные предложения.
Михаил Полторанин опрокинул бокал, закусил сочной сливой и заметил, что Ельцин не любит игр втемную. Ему надо четко доложить, какие предложения исходят от Дудаева. Иначе он просто-напросто пошлет подальше. Слегка пригубив из бокала, Джохар изложил свой тайный план. Ельцин должен издать указ об особом порядке управления Чечней и создать в ней администрацию, подчиненную только президенту России. Никаких парламентов, никакой демагогии. Главой администрации, а по сути — генерал-губернатором согласен стать Дудаев, который получит право вести жесткую политику, независимую от радикальных сепаратистов. Большинство чеченцев от такого решения вздохнет с облегчением, а самые непримиримые будут вынуждены отправиться в эмиграцию — можно быть уверенным, что генерал-губернатор, наделенный всеми властными полномочиями, об этом позаботится.
Вернувшись в Москву, Полторанин тут же доложил о секретных переговорах с Дудаевым. Ельцину идея понравилась: он и сам тяготел к сильной, авторитарной власти. Обещал подумать и дать ответ. Не заботясь о конфиденциальности, стал рассказывать всем подряд о тайном плане Дудаева. Конечно, лукавые царедворцы подначивали: с какой стати всенародно избранный президент России будет якшаться с каким-то самозванцем? И самолюбивый Ельцин отказался от встречи, а фактически от возможности решить чеченский вопрос без кровавой бойни. К тому же до Чечни долетели вести об излишней болтливости Бориса Николаевича, и оскорбленный генерал перестал надеяться на благоразумие высокомерных московских правителей.
«Я — мусульманин!»
После победы чеченской революции Джохар Дудаев торжественно объявил о роспуске Верховного Совета республики как органа, поддержавшего московских путчистов и утратившего народное доверие. Будучи председателем исполнительного комитета Конгресса чеченского народа, он взял на себя всю полноту власти и потребовал от России предоставить Чечне абсолютный суверенитет. Одновременно объявил о проведении в республике свободных выборов. Исполнительный комитет единогласно поддержал его кандидатуру на пост первого президента независимого государства.
Своим кандидатом в президенты Дудаева объявила и партия «Исламский путь». По словам ее председателя Беслана Гантамирова, «Дудаев стабилизирует обстановку, исключит возможность клановой оппозиции и приведет республику к демократическим реформам». Вопрос заключался лишь в том, насколько правоверным мусульманином был сам кандидат, чтобы представлять на выборах «Исламский путь».
— Я — мусульманин! — признался Джохар. — Эта религия мне близка с детства. Я не соблюдаю часы молитвы и обращаюсь к Аллаху обычно в душе — прошу уберечь от зла, пороков, ненависти.
То ли ангел, то ли бес
Избираясь под зеленым знаменем ислама, Джохар Дудаев обеспечил себе поддержку мусульман. А таковыми в республике считали себя многие чеченцы. К тому же учителя в медресе утверждали, что Дудаев — посланец Аллаха, чуть ли не пророк.
— Рабы Аллаха, возрадуйтесь! — провозглашали муллы. — Аллах ниспослал вам Дудаева Падишаха. Президенты бывают у неверных, правоверным Аллах посылает Падишаха. Падишах не избирается вами. Он — особа, приближенная к Аллаху. Как управлять государством, ему внушает Аллах. Ваша обязанность — ему подчиняться!
Ученикам в медресе говорили, что явление Джохара Дудаева было предсказано в старинных преданиях.
— С таким вождем мы непобедимы! — утверждали учителя. — Воистину Дудаев спустился с небес на крыльях.
В свою очередь русские жители Чечни воспринимали Дудаева как демонического человека, способного натворить немало бед.
— Вы видели Дудаева по телевизору? — обсуждали они. — Так это точный портрет беса. Точнее не бывает. Вроде бы и смотрит на тебя, говорит с тобой. А на самом деле искушает тебя; почует, что у тебя темное в уме и тотчас начинает либо хвалить, либо внушать, что ты очень умный и тебе море по колено. А потом после разговора обнаруживается, что откровенности с его стороны и не было. Он просто обманул, выведав, что у тебя за душой и подтолкнув тебя туда, куда ему хотелось. Вот увидите, много горя принесет этот человек и чеченцам, и русским.
Чеченский Ельцин
По-разному относилась к Дудаеву и чеченская интеллигенция. Одни считали его человеком авантюрного склада, который когда-то покинул родину в поисках легких денег, а теперь вернулся домой, чтобы дальше делать карьеру.
— У нас был высокий уровень безработицы, поэтому Чечня давала ежегодно около ста тысяч шабашников, — рассказывал академик Джабраил Гакаев. — Из этих слоев и вышли «революционеры». Генерал Дудаев также относился к этому слою — он никогда не жил в республике, не имел там корней, не знал нашего языка и культуры. Вся его жизнь прошла в гарнизонах. Я подчеркиваю, что он даже не умел толком по-чеченски говорить. Я уже не говорю, что он никакого отношения не имел к исламу. Дудаев — типичный советский генерал. Но для кавказского менталитета генерал — это нечто.
Другие чеченцы видели в этом отрыве от родных корней большое преимущество. Грозненская газета «Свобода» в предвыборной передовице писала: «Он не такой, как все. За душой у него ни гроша, не стоит за ним и мощный семейно-родовой клан. И самое страшное — он честен». С этим мнением соглашались и профессиональные юристы — судьи, прокуроры, адвокаты: «Дудаев — честный человек, не связанный с нашей коррумпированной на всех уровнях системой. Он не впутан в круговую поруку родовых, корыстных номенклатурных связей. Изменить эту жизнь могут только такие энергичные и бескорыстные люди».
Многие считали Дудаева спасителем родины, возлагая на него свои надежды, и даже иногда называли его «чеченским Ельциным».
Неожиданный визит
Незадолго до окончания предвыборной кампании в Грозный неожиданно прилетел командующий военно-воздушными силами России Дейнекин. У Петра Степановича было личное поручение тогдашнего Президента России Бориса Ельцина: уговорить Джохара Дудаева не баллотироваться на пост главы Чеченской Республики.
Джохар Дудаев встретил командующего с почетом — помнил, что своим генеральским званием обязан именно Дейнекину. Они обменялись крепким рукопожатием и проследовали в резиденцию. Расположившись за богато сервированным столом, московский генерал с ходу предложил своему бывшему протеже вернуться в армию.
— Джохар Мусаевич, иди ко мне в заместители, мы с тобой оба летчики по призванию, у тебя ведь рано или поздно наступит ностальгия по чистому небу, — увещевал он Дудаева. — Возвращайся на службу, получишь генерал-полковника!
Дудаев внимательно посмотрел на гостя и откровенно ответил:
— Петр Степанович, ты меня знаешь — я не способен на дезертирство. Если я соглашусь на твое предложение и покину родину, то после моей смерти чеченцы не захотят меня даже похоронить в родной земле. Поэтому я буду служить своему народу до конца.
Дейнекин улетел ни с чем.
Золотой краник, верблюжье молоко
Завершая кампанию, Джохар Дудаев выступил по грозненскому телевидению. Он пообещал чеченцам сказочные блага, если те проголосуют за первого чеченского генерала:
— От нашей нефти нам не достается и двух процентов. За то количество нефти, которое Россия вывезла из Чечни за эти годы, мы бы могли проложить золотые дороги. Если отделимся от России, будем жить как в Кувейте. В каждом доме будет золотой краник с верблюжьим молоком. Россия — прогнившее государство, которое развалится от одного толчка. Чеченцы — избранные Богом. Во всем мире нет ни одного народа, который сможет оспорить с чеченцами мужество, храбрость, честь, достоинство. Наши предки триста лет воевали с Россией. Шейх Мансур, Имам Шамиль, Байсангур Беноевский являются примерами для подражания. Ислам — наше знамя. Свобода и независимость — наша клятва. Такова Божья воля. Да сочтет Аллах наши труды!
Закончив выступление, Дудаев поблагодарил журналистов и, погасив дружелюбную улыбку, молча вышел из студии. «Как же — превратим Ичкерию в богатый Кувейт! — саркастически размышлял он, двигаясь по коридорам телецентра. — Хороший лозунг придумал Яндарбиев — пропагандистскую пустышку для полуграмотных пастухов. Какой Кувейт, когда запасы нефти истощились, а ее годовая добыча едва превышает миллион тонн! Наши нефтеперерабатывающие заводы сидят на сибирском сырье. Перекроет Россия вентили, и все остановится! А вот про храбрость и мужество чеченцев я хорошо сказал. Тяга к бесшабашному абречеству у нас сильнее тяги к станку или плугу. И что с этим делать?»
Радостная пальба
27 октября 1991 года в Чечне состоялись президентские выборы. Правда, Москва сразу же объявила, что они не имеют правовой основы — их результаты не могут быть признаны законными. К тому же в Грозном продолжалось противостояние. На площади у Дома правительства митинговали сторонники Дудаева. На площади Шейха Мансура протестовала оппозиция.
Тем не менее под моросящим дождем жители шли на избирательные участки, которые кое-где были открыты. Фактически голосование проходило на семидесяти участках из трехсот шестидесяти. Зачастую бюллетени для голосования выдавали прямо на улицах, а заполняли их на капотах автомобилей. Урна для бюллетеней стояла также на площади, где шел митинг сторонников Дудаева. Журналисты интересовались мнением прохожих.
— Я лично знаю генерала Джохара Дудаева, — сказал старик Муса-Хаджи. — Однажды я спросил его: если ты станешь президентом, жизнь нашего народа будет лучше? Он мне уверенно ответил: да! Я верю Джохару Дудаеву!
К избирательным урнам шли и некоторые русские.
— Я пришла проголосовать за мир и чтобы не стреляли, — сказала пожилая женщина Анна Ковыль и заплакала. — А то ведь русские бегут отсюда…
Поздним вечером в Грозном началась хаотичная стрельба. Она велась из автоматов и пулеметов, пистолетов и охотничьих ружей. Так сторонники Джохара Дудаева праздновали победу своего лидера, который, по предварительным подсчетам, стал президентом Чеченской Республики.
— Мы должны доказать мировой цивилизации, что, став свободнее, мы будем нужнее не только своим соседям, но и другим народам, — заявил Джохар Дудаев на первой пресс-конференции, которая состоялась среди ночи.
Радостная пальба на площадях и улицах не стихала до утра.
— Мы будем стрелять три дня, — пообещал молодец в черной кожанке и вытащил пистолет. — Ведь у нас теперь свой президент!
Ядерная шутка
Москва не признала Дудаева законно избранным президентом. Спустя неделю Борис Ельцин подписал указ о введении в республике чрезвычайного положения и потребовал арестовать Джохара и его соратников. Для их захвата в Грозный вылетела группа десантников во главе с опытным полковником. Десантники высадились на аэродроме Ханкала и тут же были окружены национальными гвардейцами. Полковника задержали и доставили к первому чеченскому президенту.
— Мне жаль вас, — посочувствовал Дудаев. — Вы окружены мощной мотострелковой группировкой, и каждый из ваших десантников находится под прицелом моих снайперов. Вы будете уничтожены.
Полковник не растерялся и тут же парировал удар.
— Если я не вернусь к двадцати трем часам, спецназ начнет мероприятия по моему освобождению. На подходе полк воздушно-десантных войск, у которого приказ в случае стрельбы уничтожить ваши нефтеперерабатывающие заводы. Вы хотите, чтобы из-за одного полковника здесь остался лунный пейзаж?
— Боюсь, что лунный пейзаж будет сиять в других местах, — Дудаев посмотрел на часы. — Россию ждет великое бедствие — взрыв двух атомных электростанций. Идите, свяжитесь со своим руководством. У вас два часа времени. Через два часа будет взорвана первая электростанция.
В этой ситуации оба блефовали: никаких взрывов заводов или электростанций не предполагалось. Каждый брал противника на испуг. И оба достигли цели: полковник был немедленно отпущен, и его десантники покинули город, никого не арестовав. Ну а Дудаев так и не попробовал тяжести кандалов на своих руках.
Угон самолета
Вечером, когда по телевидению сообщили о введении на территории Чеченской Республики чрезвычайного положения, Джохар Дудаев находился в избирательном штабе. К нему подошел Шамиль Басаев, который также участвовал в предвыборной кампании в качестве кандидата в президенты — для подстраховки.
— Здравствуй, Шамилек! — Джохар весело похлопал Басаева по плечу. — Как дела?
— Ничего, — поморщился тот, растирая ушибленное плечо. — Есть у меня одна идея.
— Говори.
— Предлагаю в знак протеста против чрезвычайного положения угнать самолет с заложниками. Что думаешь?
— Хорошее предложение, — улыбнулся Джохар. — Но думаю — один не справишься. Советую взять с собой двух помощников.
— Они уже ждут, — кивнул Басаев в сторону, где переминались с ноги на ногу двое молодых боевиков. — Надежные ребята. К тому же вон тот умеет летать и когда-то был вторым пилотом. Сядет за штурвал, если что.
Утром 9 ноября 1991 года пассажирский самолет Ту-154, следовавший из аэропорта города Минеральные Воды в Москву, был захвачен. Террористы показали экипажу свое оружие — три пистолета и шесть гранат — и приказали командиру корабля следовать в Турцию.
— Ребята, извините, у нас может пролиться кровь невинного народа, — объяснил Шамиль экипажу. — Поэтому сейчас мы полетим в Анкару, где посидим дня три, отдохнем. Ну, когда бы вы еще попали за границу?
Пилоты проявили благоразумие, ведь на борту находилось 178 пассажиров. Вскоре самолет приземлился в столичном аэропорту соседней страны. На переговоры с террористами явился представитель турецкого правительства Абу Бакар, в совершенстве владевший чеченским языком. Шамиль Басаев потребовал организовать пресс-конференцию, чтобы поведать о причинах угона самолета. Пресс-конференция длилась семь часов, в течение которых террористы ответили на все вопросы дотошных журналистов. Это была сенсация: телевизионные каналы всего мира показали интервью с отважными борцами, которые сражаются за свободу своей родины против огромной империи зла — Советского Союза. А в это время испуганные заложники — мирные пассажиры Ту-154 — сидели в самолете и безропотно ждали своей участи.
Все обошлось. Турецкие власти позволили террористам вернуться домой, где Шамиля Басаева и его товарищей встретили как национальных героев. Борис Ельцин был вынужден отменить чрезвычайное положение. Инаугурация первого чеченского президента Джохара Дудаева прошла с блеском.
Присяга президента
9 ноября 1991 года в республиканском театре имени Ханпаши Нурадилова состоялась церемония принятия президентской присяги. Перед этим Джохар Дудаев поехал на площадь Шейха Мансура, где скопилась огромная толпа. Даже деревья в сквере были густо усеяны людьми. Под радостные возгласы Дудаев появился перед народом и произнес пламенную речь:
— Если мы действительно ведем речь о свободе, если мы действительно хотим построить свое независимое государство, то должны ясно понимать, что нам будет очень нелегко этого добиться. Нас ждут тяжелые испытания, мы вынуждены будем терпеть лишения, может быть, Россия попытается силой задавить наше стремление к свободе. Если мы сегодня не готовы к испытаниям и лишениям, если нас страшит возможность войны, то нам лучше подождать, не идти на прямое противостояние с Россией. Но если мы действительно избрали путь построения своего государства, если это ваш сознательный выбор и если у нас хватит воли и мужества пройти через все испытания, что нас ожидают на этом пути, то я беру на себя обязанность быть вашим лидером. И даю слово пройти с вами до конца по этому пути!
Площадь взорвалась единым криком:
— Аллаху акбар!
— Свобода или смерть!
Вдохновленный этим народным ответом, Джохар Дудаев проследовал в театр для принятия присяги. Ритуал проходил в торжественной обстановке. После того как хор исполнил национальный гимн, на сцену был вынесен Коран и под красочный штандарт Чеченской Республики встал одетый в парадный мундир Джохар Дудаев. Звонким голосом он поклялся на Коране, что будет верно служить народу и исполнять президентский долг. «Я клянусь, — сказал он, — всемерно искать согласия и справедливости среди граждан моей суверенной республики, мира и добрых отношений со всеми соседями». Грянули аплодисменты и возгласы «Аллаху акбар!» Затем президент вышел на балкон — и город Грозный содрогнулся от праздничного оружейного салюта в его честь. У многих на глазах были слезы радости:
— Сбылась вековая мечта чеченцев!
Кан-Калик
Три дня грохотала радостная пальба на площадях и улицах Грозного, три дня веселились жители республики, приветствуя Джохара Дудаева — первого президента свободы. А под этот праздничный шумок в городе творились страшные дела.
Вечером 11 ноября 1991 года ректор Чечено-Ингушского государственного университета профессор Кан-Калик вышел из главного корпуса университета. Виктора Абрамовича сопровождал его друг — проректор по научной работе Абдул Хамид Бислиев. Внезапно трое вооруженных людей напали на ученых. Кан-Калика схватили и силой затащили на заднее сиденье автомобиля, припаркованного у тротуара. Бислиев попытался помешать похитителям, но был прошит автоматной очередью. Машина на огромной скорости умчалась в неизвестном направлении.
Нападение на ученых шокировало научную общественность России. Кан-Калик был известен далеко за пределами Чеченской Республики как талантливый ученый — основатель нового научного направления в российской дидактике. Руководя университетом, он многое сделал для его успешного развития, инициируя создание новых факультетов и строительство новых лабораторий. В этом ему активно помогал профессор Бислиев, один из ведущих в мире специалистов по физике магнитных явлений. И вот двое друзей, двое единомышленников, внесших немалый вклад в мировую науку, были уничтожены: одного расстреляли на месте, другой канул в неизвестность.
Шло время, но каких-либо известий о судьбе ученого не поступало. Неоднократные обращения научной общественности в местную милицию с просьбой сделать все, чтобы разыскать похищенного ректора, ни к чему не привели. Чеченский президент ни разу не позвонил жене Кан-Калика, чтобы утешить убитую горем женщину.
Лишь весной следующего года пастухи из надтеречного селения обратили внимание, что коровы отказываются лакомиться сочной травой на заброшенном пустыре. Произвели неглубокие раскопки и обнаружили изуродованный труп. Криминалисты установили, что останки принадлежат Виктору Абрамовичу Кан-Калику, который перед смертью был подвергнут зверским пыткам и заживо погребен на окраине Грозного.
Мученическая смерть Кан-Калика, произошедшая в дни президентской инаугурации, стала зловещим предзнаменованием грядущей трагедии.
Глава
вторая
Дела Джохара
Они растут среди разбоев тайных,
Жестоких дел и дел необычайных…
Михаил Лермонтов
Человек высокой культуры
Поздравить Джохара Дудаева с избранием на высокий пост приехал великий чеченский танцовщик и хореограф Махмуд Эсамбаев. В Москве многие считали Дудаева бандитом с большой дороги. Поэтому в президентский кабинет Эсамбаев входил с некоторой опаской. Неожиданно перед ним предстал элегантный, подтянутый, чисто выбритый, со вкусом одетый молодой мужчина с приветливым взглядом умных глаз и мягкой улыбкой. Дудаев подошел, улыбнулся, по обычаю обнял дорогого гостя и сказал:
— Махмуд, хорошо, что ты приехал — я рад тебя видеть!
Эсамбаев отметил, что президент сел за стол только после него и не дотрагивался до еды раньше гостя. Говорил спокойно и красиво — об искусстве, о живописи. Вдохновенно читал стихи Лермонтова:
Тебе, Кавказ, суровый царь земли,
Я посвящаю снова стих небрежный:
Как сына, ты его благослови
И осени вершиной белоснежной.
Такое рыцарское обращение покорило великого танцовщика. И он сделал вывод: «Джохар вовсе не бандит, как о нем говорят недоброжелатели. Это — человек высокой культуры». В своем мнении Эсамбаев окончательно утвердился, когда Дудаев предложил ему пост министра культуры в новом правительстве Чеченской Республики.
Кадры решают все!
Став президентом, Джохар Дудаев сразу же приступил к распределению должностей среди соратников, входивших в состав президиума исполнительного комитета Общенационального конгресса чеченского народа. Председателем правительства Дудаев назначил своего казначея — предпринимателя Яраги Мамадаева. Министерство обороны возглавил Юсуп Сосламбеков — первый заместитель Дудаева. Кресло генерального прокурора республики досталось Эльзе Шериповой. Мэром Грозного стал лидер партии «Исламский путь» Беслан Гантамиров. Пост идеолога чеченской революции оставил за собой Зелимхан Яндарбиев, скромно удовольствовавшись местом председателя Комитета по пропаганде и свободе слова в новом чеченском парламенте. А возглавил парламент Хусейн Ахмадов — еще один заместитель Дудаева по исполнительному комитету.
Однако возникла проблема с профессиональными кадрами. Даже секретаря для президента трудно было найти во всей Чечне. Пришлось уговаривать верную соратницу Марьям Вахидову посидеть в приемной.
— Еще перед выборами я заметила, и меня это поразило, что с улиц исчезли умные, интеллигентные лица, — вспоминала Марьям. — Вылезли люди чуть ли не со дна, от сохи, от плуга. Эти люди напугали не только меня. Они оттолкнули нашу интеллигенцию, которая решила: вот, оказывается, кто идет за Дудаевым! И они решили, что эта власть не имеет перспектив. Поскольку никто из чеченских профессионалов не пришел к Дудаеву, когда он стал президентом, с ним осталось окружение из исполкома Конгресса чеченского народа. Именно оно село в кабинеты. Эти люди не умели работать. Поэтому, чтобы удержаться во власти, они шли на провокации, на криминал, на что угодно. С кадрами была просто катастрофа.
Грозный символ
Как и ожидалось, первым указом чеченский президент торжественно объявил государственный суверенитет Чеченской Республики. Следом требовалось утвердить атрибуты суверенного государства — флаг и герб. С флагом было проще: на зеленом полотнище были начертаны три полосы: белая, красная, белая. Каждый цвет имел значение: зеленый означал мир и благоденствие, белый — свободу и независимость, а красный — кровь, пролитую в самоотверженной борьбе за мир, благоденствие, свободу и независимость.
Если новое чеченское знамя светилось зеленым цветом — цветом жизни, цветом ислама, то от нового чеченского герба веяло холодом и смертью. Его нарисовал Султан Юшаев — сын часовщика из Хасавюрта. Султан был прекрасным мастером, обученным в лучшей художественной школе страны — Ленинградской академии художеств. На гербе он изобразил древний чеченский тотем — волка, лежащего под луной. Весь герб был раскрашен черным цветом, который издавна считался символом смерти, тьмы и пустоты.
Джохар Дудаев решил объединить эту государственную атрибутику и попросил супругу начертать на зеленом флаге чеченский герб. Алла Дудаева с удовольствием исполнила просьбу мужа, хотя ее рисунок скорее напоминал волка-одиночку из «Книги джунглей» Редьярда Киплинга.
— Молодец! Быстро справилась, — похвалил Джохар супругу.
Он с восхищением разглядывал чеченское знамя с гербом, ходил вокруг него и весело цокал языком. А вот его советник не разделял радости:
— Джохар Мусаевич, почему на гербе волк — символ нашего гордого государства — развалился и спит?
— Не дай Аллах, чтобы он встал на дыбы! — рассмеялся Джохар.
Запрещенный мультфильм
Однажды президент Джохар Дудаев увидел, как по телевидению показывают мультипликационный фильм «Ну, погоди!». На голубом экране наглый растрепанный волк в расклешенных брюках и рубахе навыпуск непрестанно смолил смятую папиросу, сосал прямо из бутылки различные напитки и пинал урны с мусором. Этот гротескный насмешливый образ волка оскорбил президента — ведь еще вчера он утвердил этого благородного зверя в качестве государственного символа независимой Чечни.
«Настоящий волк, как и настоящий мусульманин, не пьет и не курит!» — подумал Джохар Дудаев и издал распоряжение:
— Мультфильм «Ну, погоди!» запретить!
Сожженный архив
Главный чеченский чекист Игорь Кочубей, предвидя падение коммунистической власти, приказал уничтожить оперативный архив. Однако полностью сжечь секретные документы чекисты не успели: здание КГБ захватили национальные гвардейцы. Часть оперативного архива была доставлена в кабинет президента. Познакомившись с агентурными делами, Дудаев схватился за голову — там была вся элита, все, кто хоть немного был известен в республике. «Сколько родов может быть опозорено, сколько жизней искалечено!» — подумал Джохар и приказал немедленно сжечь архив, чтобы ни листочка не осталось.
— Мы все начнем с чистого листа, — сказал президент. — Все чеченцы будут рады, что стали свободными.
23 февраля
Для чеченского народа 23 февраля — незабываемая дата. В этот день началась принудительная депортация всех чеченцев из родных селений в далекие казахские степи. Сталин назвал это операцией «Чечевица». Как будто речь шла о похлебке, которую перекладывали из одной миски в другую.
Придя к власти, президент Дудаев решил превратить скорбную дату в День национального возрождения. К пятидесятилетию трагических событий он приказал построить мемориальный комплекс из белоснежных чеченских чуртов — надмогильных камней.
В сталинские годы этими священными камнями строители Грозного выложили бордюры тротуаров и ступени домов. Большего унижения и оскорбления чеченскому народу нанести было невозможно. Многие чеченцы, вернувшись из ссылки, по надписям узнавали памятники своим отцам и матерям. По ночам они пытались разобрать бордюры тротуаров или вынуть ступени из лестницы, чтобы вернуть надгробия на кладбища. Им приходилось действовать втайне, потому что подобные действия расценивались властями как вредительство.
По указу Джохара Дудаева поруганные памятники были доставлены на площадь Челюскинцев. Здесь их почистили, расставили, сделали таблички с датами рождения и смерти, проложили мраморные дорожки, украсили цветами. На воздвигнутой памятной стене чеканщики сделали надпись: «Мы не плакали, не плачем и не будем плакать». А в памятный день 23 февраля со всех концов Чечни сюда приехали люди, чтобы открыть мемориал и почтить память павших в изгнании. Со слезами на глазах они слушали речь своего первого президента:
— Десятилетиями нас заставляли плакать и скорбеть над преступлениями, которых мы не совершали. До каких пор мы будем плакать и хоронить, хоронить и плакать? Когда же наконец наступит тот счастливый день, когда мы будем жить и радоваться всему, что нас окружает: смеху детей, синему небу, солнцу над головой? Когда мы будем радоваться самой жизни? Хватит траура и печали, его на долю наших отцов и нашу долю и так выпало немало. Пусть 23 февраля, день скорби, отныне станет Днем национального возрождения. Мы построим дворцы, посадим деревья и превратим нашу родную землю в один цветущий сад, в котором будут жить только счастливые люди.
Цветущий сад
По поручению президента было разработано три проекта превращения Чечни в цветущий сад. Первый вариант — пребывание в экономическом пространстве России — был отвергнут Джохаром Дудаевым по причине принципиального несогласия с грабительской политикой Егора Гайдара и Анатолия Чубайса. Так бессовестно относиться к своему народу, как эти политики, Дудаев не мог. Именно поэтому он запретил хождение в республике российских ваучеров:
— Нас хотят закидать пустыми бумажками, а взамен получить собственность чеченского народа, — заявил он. — Я в такие игры не играю.
Второй вариант допускал торговые отношения с Россией, но исключал нахождение Чечни в ее экономическом пространстве. Этот вариант был идеальным для Чечни, но нежелательным для России. Понимая это, Дудаев почти сразу после выборов стал действовать в обход Москвы — заключать двусторонние соглашения с северокавказскими республиками. Однако по команде из Кремля соседи расторгли эти договоры в одностороннем порядке.
Третий вариант предполагал мирное эволюционное развитие российско-чеченских отношений — от полной зависимости к полной независимости. Этот проект готовился при участии международных организаций, в частности ЮНИДО — института ООН по промышленному развитию. Джохар Дудаев даже выезжал в венскую штаб-квартиру ЮНИДО, чтобы познакомиться с тонкостями проекта. Однако непризнание Дудаева законно избранным президентом, а также нежелание российского руководства во главе с Ельциным вообще разговаривать с ним помешали реализации третьего варианта.
— В Москве нас видеть не хотят, — заключил Дудаев. — Ну что ж, настанет время — сами прибегут к нам.
Когда стало понятно, что ни один из предлагаемых вариантов неосуществим, президент выдвинул сталинскую концепцию опоры на собственные силы: на свои ресурсы, на свои кадры, на свои законы и установления. Но с этими тремя источниками независимости и самостоятельного развития были проблемы. Проект цветущего чеченского сада сталкивался с большими трудностями.
Суданская конституция
На стол первого чеченского президента положили пухлый том. Джохар Дудаев стал с интересом его листать:
— Что это?
— Это — Конституция независимой Чечни! — воскликнула прокурорша. — Она позволит нам жить по закону.
— А почему здесь в некоторых абзацах фигурирует не Чечня, а Судан? — удивился Дудаев. — Мы же не в Африке живем, а на Кавказе.
— Это опечатки, — пояснила прокурорша. — Мы очень торопились и наспех скомпилировали документ из конституций разных стран. Здесь есть не только Судан, но и Эстония.
— Я очень люблю Эстонию, — заметил Дудаев, — однако я не хочу, чтобы чеченцы путали свою родину с далекой прибалтийской страной.
— Но нам нужно как можно скорее закрепить суверенитет в законе. Народ устал, народ не может ждать.
— Как бы нам не оконфузиться с такой спешкой, — саркастически заметил Дудаев и потребовал исправить географические ошибки.
Древняя история
Джохар Дудаев был уверен, что, помимо своей конституции, независимое государство должно иметь и свою древнюю историю. Однажды он заметил, что Ноев ковчег, скорее всего, пристал не к армянскому Арарату или к турецкой Ал-Джуди, а к вершинам Кавказа, и его обитатели, включая самого Ноя, стали предками современных вайнахов. Тем самым своим спасением после всемирного потопа человечество обязано именно чеченцам.
В другой раз он высказал мысль, что такая великая религия, как ислам, скорее всего, возникла не в бедной аравийской пустыне среди кочующих племен, а в райском уголке земли, среди людей с высокой культурой общения и взаимного уважения. Таким райским уголком Дудаев считал родную Чечню, а ее коренных жителей — зачинателями исламской веры. В конце концов президент дал поручение муфтию:
— Вайнахи — такой же древний народ, как аравийцы и прочие жители пустыни. Надо скрупулезнее изучить вопрос происхождения ислама — не в чеченских ли горах зародилась вера в Аллаха?
Мудрый муфтий ни возражать, ни соглашаться не стал.
Молитва как занятие
Джохар Дудаев искренне стремился познать родной край, проникнуться его историей и его верой. Однажды он поехал в паломническую поездку в селение Ведено. Здесь, на кладбище в Гуни, покоился прах матери великого чеченского святого Кунта Хаджи, а неподалеку струился родник с целебной водой, возникший после удара о землю посоха Кунта Хаджи.
Президент приехал сюда, чтобы поклониться этим святыням. Неожиданно в Ведено собрался стихийный митинг. Люди пожелали воочию увидеть легендарного чеченского генерала. Заметив толпу зевак, Дудаев рассвирепел: будучи военным человеком, он не терпел праздношатающихся бездельников.
— Что вы все митингуете? — закричал он. — Идите и молитесь три раза в день.
Свита пришла в ужас: президент не знает основных ритуалов ислама! Ведь мусульманину положено совершать намаз не три, а пять раз в день. Кто-то шепотом указал Джохару на ошибку.
— Еще лучше, — воскликнул Джохар. — Молитесь пять раз в день — хоть чем-нибудь будете заняты!
Земля — собственность Аллаха
Джохар Дудаев понимал, что самый трудный вопрос — это вопрос о том, кому принадлежит земля. Он не хотел, чтобы она оказалась в частных руках. И потому подписал распоряжение в соответствии с седьмой сурой Корана: земля — это собственность Аллаха, она не может быть объектом дележа или торга. Этим решением президент убил как бы двух зайцев: умерил реформаторский зуд в своем окружении и дал по рукам любителям самовольного захвата земель. Сделав такое ограничение частной собственности, он пошел еще дальше и на заседании правительства выступил вообще против капитализма:
— Капитализм — это рабство наемного труда. Чеченцы никогда не были и не будут ни рабами, ни наемниками. Поэтому у капитализма на этой земле Аллаха перспектив нет. Как ни ругают тут социализм, но он нам ближе. Не тот социализм, что построили здесь крохоборы, а тот, что описан лучшими умами человечества.
Президент указал на мраморный бюст Ленина, который с советских времен украшал зал заседаний. Вождь мирового пролетариата каменным взглядом околдовывал членов правительства.
Свобода и хлеб
Джохару Дудаеву нравился ленинский тезис о том, что такое свобода. «Свобода на деле, — говорил Ильич, — это свобода есть свой хлеб, свобода от голода». Такое понимание независимости было близко чеченцам. Ведь настоящий горец никогда не будет показывать чувство голода, а тем более — просить милостыню. Он лучше умрет от голодной смерти, чем унизится до попрошайничества. А уж с голодухи набрасываться на еду вообще было не в чеченских обычаях. Вот и Джохар Дудаев никогда не страдал чревоугодием. Он всегда ел немного, но быстро и аккуратно. По поводу изобилия на столе президент всегда шутил:
— Я не из тех, кто роет себе могилу зубами.
Вместе с тем настоящий горец, обзаведясь семьей, брал на себя обязанность ее содержать — ведь жена, как правило, не работала. Джохар Дудаев любил повторять давнюю народную поговорку: «Не ставший отцом в семье не станет отцом страны». А он очень хотел стать таким отцом для любимой Чечни. Поэтому и не соглашался с либеральными реформами Егора Гайдара, который, взвинтив цены до небес, наполнил прилавки в магазинах, но опустошил столы в домах россиян. По указу первого чеченского президента продавцы не имели права повышать цены на хлеб, который в республике оставался дешевым — всего рубль за килограмм. Реформаторы из близкого окружения пытались втолковать ему, что рыночные законы ценообразования едины для всех стран и народов, а Дудаев в шутку отвечал им:
— Цена не может быть такой, какой ей хочется. Она будет такой, как хочется народу.
Ответ президента был достойным великого и мудрого отца — он обеспечивал безмерную народную любовь. Злые языки утверждали, что со временем Дудаев так уверился в своем высшем предназначении, что в любой дом входил как посланник Аллаха, не снимая обуви.
Конституция — для жизни, Коран — для души
Новая Конституция хоть и провозгласила ислам государственной религией Чечни, но предоставила всем гражданам свободу вероисповедания. Многие чеченцы были не согласны с этим, требуя ввести в стране шариат — исламский кодекс жестких правил поведения. Тогда Джохар Дудаев решил встретиться со старейшинами, которые особо настаивали на полной исламизации республики.
— Коран и Имамат — дела святые, и негоже всуе толковать о них, — начал он разговор. — Всему свое время. На свете немало мусульманских стран, но лишь единицы из них живут строго по шариату. К тому же не каждый чеченец — мусульманин. Это мы с вами уже хорошо знаем. Корни ислама у нас сильно подорваны коммунистами, и восстановить их ни за час, ни за год невозможно. Я уважаю вашу настойчивость, но считаю ее преждевременной. Если мы сегодня объявим жизнь по шариату, то завтра вы потребуете, чтобы я приступил рубить головы и руки грешникам, не думая о том, что послезавтра редкий участник съезда чеченского народа сохранит голову и руки. Вы к этому не готовы, и я тоже. Давайте поэтому наводить порядок по Корану — в душах, по Конституции — в жизни.
Старейшины с недоверием слушали президента. Было видно, что Дудаев — светский человек. Его кабинет походил на картинную галерею, украшенную живописными полотнами. А сам хозяин слыл заядлым театралом — он не пропускал ни одной премьеры в республиканском театре.
Дудаев и театр
На сцене Чеченского республиканского театра имени Ханпаши Нурадилова был поставлен первый спектакль по мотивам повести Ярослава Гашека «Похождения бравого солдата Швейка». Поскольку с костюмами было плохо, все актеры играли не в форме чешских солдат времен Первой мировой войны, а в современных камуфляжах. На премьеру пожаловала президентская чета в сопровождении высших лиц независимого государства. По окончании спектакля Дудаев вежливо поблагодарил режиссера:
— Спасибо! Теперь у нас есть свой театр, не надо кланяться Москве.
Из-за спины Дудаева показался Яндарбиев.
— Зачем ты это написал? — стал выговаривать он режиссеру. — Это какая-то пародия! Почему главный герой, одетый в наш камуфляж, все время называет себя идиотом?
— Уважаемый Зелимхан, — попытался оправдаться режиссер. — Дело в том, что пьесу написал не я, а чешский писатель Ярослав Гашек. И было это почти сто лет назад.
Но бдительный идеолог независимости был убежден, что постановка высмеивает чеченских силовиков, и потребовал, чтобы в следующий раз спектакль был на патриотическую тему.
Лобзик
Надо было обладать большим мужеством, чтобы потешаться над вооруженными до зубов силовиками. Ведь их ряды пополнялись не только честными и благородными вайнахами.
В ноябре 1991 года в грозненской тюрьме вспыхнул бунт, который возглавил авторитет по кличке Лобзик. До судимости его звали Русланом Лабазановым. Это был высокий молодой чеченец крепкого телосложения. Выпускник Краснодарского института физкультуры. Мастер рукопашного боя. Боевое мастерство и довело его до тюрьмы — незадолго до этого он был осужден за умышленное убийство.
К восставшим арестантам прибыла московская делегация во главе с генеральным прокурором Степанковым. Через пролом в бетонном заборе, заставленный деревянными козлами с колючей проволокой, делегаты проникли в тюремный двор. Их обступили заключенные — злые, остервенелые. В руках — железные пики из арматуры, на головах — зеленые повязки. Кто-то, в бешенстве брызжа слюной, призвал «зарезать этих ментов, как собак». Лобзик поднял руку и остановил яростные вопли. Затем обратился к прокурору на чистом русском языке:
— Мы все посажены в тюрьму по советским законам. Советского Союза фактически уже нет. Мы требуем немедленного освобождения из советской тюрьмы с направлением в вооруженные силы генерала Дудаева!
Это требование было поддержано мощным ревом: «Аллаху акбар!» Генеральный прокурор Степанков тут же на коленке стал подписывать постановления об освобождении всех заключенных — писари только успевали подносить очередную бумажку. Так в городе Грозном пал мрачный бастион заточения, и пополнились ряды вооруженных сторонников Джохара Дудаева.
Справедливость как понятие
Сразу после освобождения Руслан Лабазанов из числа бывших арестантов сформировал вооруженный отряд. Захватив многоэтажный жилой дом, он превратил его в крепость, усилив бетонными бойницами и огневыми точками. Путь к дому преграждал бронетранспортер с бортовой надписью «Нийсо», что по-чеченски значит «Справедливость». Именно так называлась партия, которую стал создавать Лабазанов. Себя же он хвастливо именовал чеченским Робином Гудом. На самом деле бойцы его отряда изымали дома и квартиры, угоняли автомобили, убивали и похищали людей, вымогали под страхом смерти крупные денежные суммы. Лабазанов умудрился вломиться даже в кабинет председателя Национального банка, зверски избил его и потребовал немедленно выдать миллион долларов.
— Это будет справедливо! — кричал он, тыча пистолетом в окровавленное лицо перепуганного банкира.
А кто жулик?
Одно время Руслан Лабазанов возглавлял личную охрану президента и, конечно, был вхож в его кабинет. Говорят, Джохар Дудаев давал ему самые деликатные поручения. Такая доверчивость, конечно же, не могла не подвести президента. Но и с ходу верить разным слухам, которые распространяли о том или ином человеке, он не стремился.
— Убери из своего окружения жуликов! — как-то посоветовали Дудаеву.
Постучав пальцем по голове советчика, он спросил:
— Какой это был палец?
— Не знаю.
— Так откуда мне знать, кто из них жулик?
Небо принадлежит всем
То, что раньше считалось жульничеством, в новые демократические времена стало называться бизнесом. Свобода вступала в свои права всюду — прежде всего в торговле. Однако приобретать заграничные товары чеченским бизнесменам было затруднительно: аэропорт города Грозного не был связан небесными дорогами с другими странами.
— Небо не может принадлежать одной России, — решил Джохар. — Небо принадлежит всем людям на земле.
Однажды Дудаев поручил подготовить самолет к дальнему полету. Спустя месяц в обстановке большой секретности первый чеченский президент поднялся на борт Ту-134, прошел в кабину пилотов и сел за штурвал командира корабля. Лайнер взял курс на юг. Только взлетели, как с земли поступил приказ немедленно идти на посадку. Дудаев на приказ не реагировал. Вскоре радист сообщил:
— Угрожают поднять в воздух перехватчики, если не подчинимся.
Дудаев спокойно отдал распоряжение:
— Узнайте, есть ли в Грозном российские самолеты.
— Есть два борта, — доложили ему. — Готовятся к вылету — один российский, другой украинский.
— Скажите военным, — твердо заявил Дудаев, — если они принудят нас к посадке, эти самолеты будут взорваны, а вина ляжет на них.
Угроза возымела мгновенное действие: воздушный коридор был открыт. Через несколько дней, облетев несколько стран, Джохар Дудаев благополучно вернулся в чеченскую столицу. Сойдя с трапа самолета, заявил:
— Путь проложен. Теперь свободный чеченский народ будет летать куда захочет.
Действительно, вскоре к аэропорту Грозного со всех сторон потянулись караваны самолетов, загруженные разными товарами.
Министр авантюрных дел
Для выезда за рубеж чеченцам были необходимы заграничные паспорта. Незаконную торговлю этими важными документами организовал подданный иорданского короля Шамседдин Юсеф, которого президент Дудаев назначил министром иностранных дел. Внешне он был так обаятелен и интеллигентен, что многие доверялись ему. Однажды турецкий премьер-министр пришла в такой восторг от Шамседдина, что подарила ему миллион долларов — «на сахарные яства». Джохар Дудаев тоже проникся доверием к проходимцу и даже рекомендовал его Борису Ельцину: «Для обсуждения ситуации направляю вам господина Шамседдина Юсефа. Правительство Чеченской Республики просит вас принять его с благосклонностью и верить всему тому, что он будет излагать вам».
Однако на границе выяснилось, что новоиспеченный министр владеет незаконным российским паспортом, который выписал себе сам. Попутно было установлено, что он при помощи своего подельника продал сотню таких же паспортов турецким гражданам, нелегально прибывшим в Грозный. Среди них оказались и дельцы международного наркобизнеса. С тех пор оборотистого иорданца прозвали «министром авантюрных дел».
Алмазный путь
Но куда авантюрнее иорданца Шамседдина Юсефа оказался чеченец Абу Бакар. Когда-то он по контракту с Государственным департаментом США работал журналистом на радио «Свобода» под псевдонимом Беркан Яшар. Затем трудился на различных постах в турецком правительстве и однажды отличился, когда вел переговоры с террористом Шамилем Басаевым, угнавшим самолет с заложниками. Тогда же чеченского эмигранта заприметили на родине — Джохар Дудаев назначил его заместителем министра иностранных дел Чеченской республики.
Как признавался позднее Абу Бакар, именно он прокладывал тайный алмазный путь из России за границу. Схема была такой. Алмазы в Чечню нелегально поставлялись с российского Севера. Драгоценный груз без какого-либо досмотра помещался в самолет, приписанный к аэропорту Грозного. Самолет летел через Баку, где ему присваивался азербайджанский полетный номер. Оттуда он брал курс на Турцию или в другие южные страны. За беспрепятственный провоз контрабандного товара Чечня получала четверть от прибыли после продажи алмазов на рынке в Антверпене.
— Прибыль шла на закупку оружия, — рассказывал Абу Бакар. — И потом его завозили в Чечню через Грузию. Это были небольшие деньги — от десяти до двадцати миллионов долларов за партию.
Президентская шляпа
Чеченское Министерство иностранных дел временами выполняло и свои непосредственные обязанности, организуя зарубежные визиты. По приглашению короля Фадха президент Джохар Дудаев как-то посетил Саудовскую Аравию. Его сопровождали министр иностранных дел Шамседдин Юсеф и другие официальные лица. Была назначена торжественная встреча с королем. И вдруг выяснилось, что у чеченского президента нет приличного костюма, чтобы появиться в королевском дворце. Мало того, у Джохара не оказалось даже денег, чтобы приобрести необходимую одежду. И тогда по предложению Юсефа по кругу пошла президентская шляпа, куда официальные лица стали бросать деньги — кто сколько может. Дудаев с интересом наблюдал, как его подчиненные доставали из карманов пухлые бумажники и, не считая, бросали в шляпу пачки долларовых купюр.
— Ай да богачи! — ехидствовал Джохар. — Хотите, наверное, чтобы ваш президент выглядел лучше короля!
Без Москвы — никуда!
Прием в королевском дворце прошел на высшем уровне. Король Фадх был весьма благосклонен к чеченскому гостю.
— Мой исламский брат, — сказал король, — я много слышал о твоей прекрасной горной стране. Говорят, она богата изумрудной зеленью, живительным воздухом и вкуснейшей ключевой водой. Я мечтаю побывать в твоей стране и посмотреть на это райское место. И вообще, если ты не возражаешь, мой брат, я бы купил место рядом с твоим дворцом и построил бы себе резиденцию для отдыха.
Джохар Дудаев с почтением выслушал речь короля.
— О, хранитель двух святынь и мой брат! — вежливо ответил он. — Действительно, в моей стране есть все то, о чем ты говоришь. Грех, как говорится, жаловаться. Единственное, в чем нам не повезло, так это с большим северным соседом. Но в этом тоже есть свои преимущества. Что касается твоего предложения, то скажу, что я живу в обычном доме в простом квартале рабочего поселка среди обычных людей, граждан моей страны. Но место для твоей резиденции, можно считать, уже выделено, так что приглашаю тебя, мой брат, в гостеприимную Чеченскую Республику пожить в предоставленной тебе достойной резиденции и познать красоту нашего края.
Джохар Дудаев предложил королю Фадху признать независимую Чеченскую Республику и установить с ней дипломатические отношения. Арабский монарх любезно согласился это сделать, но только после соответствующих консультаций с Вашингтоном и Москвой. Услышав последний ответ, Дудаев почернел и стиснул зубы.
«Без Москвы — никуда! — ругнулся он. — Даже здесь, среди аравийских песков, под священным солнцем ислама!»
Редкий человек
Начальник департамента гражданской авиации Чеченской Республики Рамзан Алиев регулярно сопровождал президента в его зарубежных поездках. Он видел Джохара Дудаева в разных ситуациях и составил о нем определенное мнение:
— Таких людей, добрых, простых и порядочных, мне не доводилось встречать, — вздыхал он. — Джохар никогда не думал о себе. Всем казалось, что у него много денег, а я ездил с ним во многие страны и лучше других знал его материальное состояние. Мне даже обидно было видеть, как наживаются те, кто были рядом с ним, а он не имел ничего. Джохар ненавидел людей из своего окружения, старающихся обогатиться, урвать, награбить. И как только он заподозрит в человеке эти негативные качества, увидит в нем моральную нечистоплотность, тут же старался от него избавиться.
Кругом — крохоборы
Джохар Дудаев, конечно же, знал старинное изречение, что короля играет свита. Но справиться со своим окружением оказалось выше его сил. Президент понимал, что вокруг него собрались властолюбивые и алчные люди.
— Одно дело говорить с трибун высокопарные слова, а совсем другое,
когда надо реализовывать решение, — жаловался Джохар. — Если я даже и хотел бы что-то
изменить, то мне просто не дали бы. Конечно, я хотел бы многое сделать иначе. Но
среда не давала, общество, не созревшее для демократии и для соблюдения норм законов.
Разве я не хотел иметь рядом с собой талантливых, интелли—
гентных, интеллектуальных, преданных делу людей? Но вокруг
оказывались крохоборы, у которых был только один интерес — необузданное
наживательство. Окружение таким оказалось в силу обстоятельств,
не было другого. Коррумпированы были все. Время нужно было,
чтобы очистить высший эшелон. Один кабинет сменился, второй кабинет, третий. И верхний
эшелон мы очистили, это нам удалось. А те, которые задумывали такое, они чувствовали
над собой дамоклов меч, который отрубит им головы. Но вот на нижнем уровне коррумпированность
продолжала бушевать с необузданной силой.
Шантаж
Такой дамоклов меч попытался вознести над головой Джохара Дудаева один из его приближенных — Руслан Лабазанов. В одно прекрасное утро этот чеченский Робин Гуд нагло потребовал себе «справедливую» долю от продажи чеченской нефти. Дудаев отказался выполнять требования шантажиста. В конце концов тот выступил по местному телевидению, публично обвинив президента в сокрытии секретных операций по контрабанде нефтепродуктов:
— Вот смотрите документы — секретная операция «Паутинка», 1992 год. Перекачка нефтепродуктов в Минск, Брянск, Алма-Ату. пять миллиардов рублей поступает на счета в Грозном. Нефтепродукты исчезают бесследно. Дудаев приказывает возбудить уголовное дело. Через некоторое время следователей убирают, дело закывается. Следующая операция охватила уже сорок городов. Сумма шестьсот сорок миллионов рублей и два миллиона долларов. Деньги получены, продукции нет. И опять работников МВД убирают, дело закрывается. Еще одна операция — «Импульс». Личная подпись Дудаева: «Дело закрыть». В общем, за два года эти операции принесли около двадцати пяти миллиардов долларов.
Нефтяной король
Действительно, возглавив первое чеченское правительство, Яраги Мамадаев сразу же приступил к никем не контролируемой торговле основным национальным богатством Чеченской Республики — нефтью. К тому же по инициативе председателя российского правительства Егора Гайдара эта нефть широкой рекой текла из Западной Сибири на чеченские нефтеперерабатывающие заводы, и никто со стороны России не требовал за нее никакой платы. Егор Гайдар объяснял такое положение дел необходимостью обеспечить посевную в горах Кавказа.
Вскоре поползли слухи, что Мамадаев злоупотребляет доверием президента. Но Джохар Дудаев не спешил уличать своего товарища. Ведь тот многое сделал для того, чтобы восторжествовала революция. Давнее понятие чеченского благородства не позволяло президенту быть беспристрастным — он закрывал служебные расследования и уголовные дела, считая их проделками завистников и недоброжелателей.
В конце концов президент был вынужден создать экспертную комиссию. Комиссия занялась проверкой слухов. Выяснилось, что только в 1992 году за пределы республики было вывезено четыре миллиона тонн мазута, три миллиона тонн дизельного топлива, полтора миллиона тонн бензина. По подсчетам, их реализация принесла порядка миллиарда долларов. Ни сельскохозяйственной техники, ни продуктов питания, ни одежды, якобы закупленных в счет поставленных нефтепродуктов, в Чечню не поступало. Комиссия пришла к выводу, что эти немалые деньги пополнили банковские счета нефтяного короля, как стали именовать Яраги Мамадаева. Часть из них — в размере ста миллионов долларов — он потратил на покупку фешенебельного отеля на Кипре. А его подчиненные сумели приобрести дорогие дачи в Швейцарии и шикарные рестораны в Москве.
Сабли для харакири
Председатель правительства Яраги Мамадаев отправился в деловую поездку в Японию. Оттуда он привез холодное оружие — две черные сабли. Одна сабля предназначалась для самурая, чтобы он смог сделать харакири — распороть себе живот. Другая сабля предназначалась для его друга, чтобы тот смог отсечь голову самураю, издыхающему от сделанного харакири. Выступая по грозненскому телевидению, Мамадаев потрясал саблями и говорил, что это — великий дар японского руководства первому чеченскому президенту Джохару Дудаеву.
— Такой дорогой подарок могли подарить только истинные друзья, — восхищались чеченские телезрители, одобрительно покачивая головами. — Недалек тот час, когда Япония признает нашу независимую страну!
Только один телезритель не испытал никакой радости от подобного подношения. Это был Джохар Дудаев. Рядом с ним перед телевизором сидела супруга Алла, которая тут же прочитала мрачные мысли мужа:
— Надо полагать, в своих мечтах Яраги представляет самураем тебя, а другом, держащим за спиной наготове черную саблю, наверняка считает себя.
Джохар Дудаев отправил председателя правительства в отставку. В ответ Яраги Мамадаев обвинил президента в развале экономики и исчез из Грозного. Через неделю он объявился в Москве, где объявил о создании «правительства народного доверия».
Многоглавая гидра
Вскоре стало понятно: коррупция похожа на многоглавую гидру — вместо одной срубленной головы вырастают две. Джохар Дудаев снимал одного проворовавшегося министра и ставил другого, но тот продолжал заниматься тем же. Мало того, заняв однажды министерский кабинет, назначенец не желал расставаться с ним, считая, что получил его на веки веков. Как только министр слетал со своего поста, за него вступались многочисленные представители родного тейпа. Вооруженные автоматами, они занимали кабинет и даже ночевали в нем, не допуская туда нового хозяина. А к президенту отправлялись сестры и матери. Они упрашивали Дудаева не выгонять дорогого родственника с работы. Однажды дело дошло до того, что снятые министры оккупировали все правительственное здание. Превратив свои кабинеты в крепости, они запаслись продуктами и приготовились к длительной осаде.
Джохар Дудаев решил эту проблему по-богатырски — отрубил многоглавой гидре сразу все головы. Это случилось, когда закончился ремонт в Президентском дворце. Он переехал туда, забрав с собой только Министерство иностранных дел. Кабинеты во дворце заняли новые министры, подбором которых занимался лично президент — по месту своего жительства.
— События тех лет показали одну немаловажную особенность в характере чеченцев, — вспоминал Юсуп Сосламбеков, давний соратник Дудаева. — В основной своей массе они не готовы служить общенациональному интересу и в решении жизненно важных вопросов руководствуются тейповыми, групповыми или личными интересами. Очень быстро дудаевский тейп занялся сосредоточением власти, а также и богатств республики в своих руках. Штаб-квартирой, где формировалось правительство, в основном из представителей этого тейпа, стал дом брата Дудаева, Бекмурзы, что очень болезненно начало восприниматься остальными чеченцами.
Так тень недоверия легла и на самого президента.
Государственная тайна
Однажды в Грозный прибыли высокопоставленные представители чеченской диаспоры из Москвы и публично предложили президенту Дудаеву отчитаться перед народом о местонахождении баснословных денег, полученных от продажи нефтепродуктов. Дудаев признал, что на счетах различных зарубежных банков находится свыше 70 миллионов долларов, но отказался обнародовать названия банков.
— Это — государственная тайна! — пояснил он, подняв кверху указательный палец.
Ответ президента удивил многих: еще вчера Дудаев обещал каждому чеченцу золотой краник с верблюжьим молоком, а сегодня утаивает от народа деньги, на которые должен был установить этот краник и наполнить его молоком. На самом деле в республике, как и в целом по всей России, свирепствовал голод: многие продукты либо исчезли с прилавков магазинов, либо так подорожали, что стали недоступны для населения. Тогда в Чечне появилось множество анекдотов, где главный герой на вопрос о местонахождении мяса, масла, молока и прочих насущных вещей всегда отвечал:
— Это — государственная тайна!
Золотая афера
Все тайное рано или поздно становится явным. Вот и загадочная история про якутское золото превратилась в народный анекдот. Все началось с того, что однажды в одном московском ресторане один якут познакомился с одним чеченцем. Якут представился Александром Кривошапкиным — генеральным директором фирмы, которая занимается продажей драгоценных металлов. При этом якут доверительно шепнул, что является родственником якутского президента Николаева. В свою очередь чеченец также представился родственником первого чеченского президента Дудаева и одновременно его советником Лом Али Аюбовым. Понятно, что между ними завязался дружеский и взаимовыгодный разговор. Стороны договорились заключить контракт на поставку в Чечню пяти тонн золота высшей пробы по льготной цене, которая была бы ниже реальной в двадцать раз.
Вскоре Кривошапкин прилетел в город Грозный. Он был с почетом принят в Президентском дворце лично Джохаром Дудаевым, который мечтал обзавестись золотым запасом для независимой республики. Кривошапкин продемонстрировал документы, вроде как подтверждавшие его полномочия. По поручению Дудаева председатель Национального банка выдал якуту миллион долларов наличными. В сопровождении Аюбова и двух охранников Кривошапкин возвратился в Якутию. Поселив дорогих гостей в гостинице, он забрал с собой всю наличность под предлогом того, что деньги поставщику надо заплатить вперед.
— Самолет с золотым грузом отправляется через два дня! — заверил Кривошапкин и попрощался.
Два дня доверчивые чеченцы ждали гостеприимного хозяина. На третий день, почуяв неладное, бросились на поиски. Однако того и след простыл. Выяснилось, что Кривошапкин вылетел в Ригу и там исчез — вместе с миллионом долларов. Чеченцы вернулись в Грозный несолоно хлебавши — ни золота, ни денег.
Слухи о неудавшейся золотой афере быстро разлетелись по столице. И вскоре на грозненских улицах появились листовки, высмеивавшие незадачливого президента.
Нахар
Другая афера закончилась куда печальнее. Она тоже начиналась с обычного стремления обрести богатство и независимость.
— Каждое независимое государство имеет собственные финансы, — заявил однажды Джохар Дудаев. — У нас тоже должны быть свои деньги. У древних вайнахов была в обращении монета, которая называлась нахар. Мы тоже изготовим свою денежную единицу и назовем ее в память о предках — нахаром.
На следующий день началась работать над эскизами будущих денег. Конечно, на них были представлены портреты великих чеченцев — шейха Мансура и имама Шамиля. А еще — танцующие горцы и величавые красавицы. А еще — белоснежные горы и нефтяные вышки. Но главным изображением, которое помещалось на всех денежных единицах, был невидимый чеченский волк, ибо использовался в качестве водяного знака.
Вскоре образцы были готовы. По поручению президента в Лондон вылетел его советник Руслан Уциев, который должен был организовать изготовление валюты для независимой республики. Помимо этого, ему поручалось провести переговоры с западными предпринимателями о продаже чеченской нефти по мировым ценам. Были и другие деликатные задания.
В конце февраля 1993 года Руслан Уциев был убит. Выяснилось, что он активно сотрудничал с американским бизнесменом Джозефом Риппом, который, по данным Интерпола, был судим за мошенничество и подозревался в связях с американской мафией. В то же время лондонская полиция задержала Гарика Тер-Петросяна — переводчика Уциева. Задержанный показал, что советник Дудаева вел секретные переговоры о закупке двух тысяч ракет «стингер» для азербайджанской армии. Тер-Петросян тут же передал эту информацию представителям армянских спецслужб. Представители встретились с Уциевым и попытались отговорить того от опасной сделки. Уциев отказался и тем самым подписал себе смертный приговор. Его убили тремя выстрелами в голову. Расчлененный труп был помещен в ящик с антиквариатом. Тер-Петросян взялся доставить ящик в загородный дом. За этим занятием его и задержала лондонская полиция. Лондонский суд приговорил его к пожизненному заключению.
Джохар Дудаев достойно предал земле своего верного советника. Вместе с ним была похоронена и идея обретения Чечней своей собственной валюты — нахара.
Без Америки — никуда!
Однажды под покровом ночи на аэродром в Грозном приземлились два эстонских самолета с дипломатической почтой. Из самолетов выгрузили множество брезентовых мешков, опечатанных печатями. Их общий вес составил восемнадцать тонн. Почту перевезли в Национальный банк и вскрыли. Там находились старые советские банкноты на сумму два с половиной миллиарда рублей. Так независимая Эстония оказала нелегальную финансовую помощь Чечне, поделившись с ней вышедшими из обращения деньгами. Эти вчерашние деньги были исподтишка обменены на полноценные российские рубли нового образца. Джохар Дудаев сердечно поблагодарил своего друга — премьер-министра Эстонии Марта Лаара — за помощь.
Между тем вчерашние деньги — это вчерашние деньги, и они быстро кончились. Был нужен постоянный источник доходов, а точнее — постоянный станок для печатания денег. Как-то в Турции Джохара Дудаева познакомили с владельцем полиграфической техники, который продемонстрировал президенту чудеса фальшивомонетничества. Действительно, изготовленные им купюры выглядели как настоящие.
— Откуда это чудо? — поинтересовался Джохар.
— Американцы презентовали, — похвастался владелец. — Они не дают лицензию кому попало, а мне вот доверили. Я такую аппаратуру устанавливал и в Азербайджане, и в Казахстане, и в других странах. У меня — личное разрешение от ЦРУ.
«Придется связаться с Вашингтоном, — решил Джохар. — В этом мире без Америки — никуда!»
Президентский сейф
Многие полагали, что сейф первого чеченского президента был забит деньгами. «Кто захочет его серебро пересчитать, — шутили некоторые остряки, — у того свет в лампе закончится». На самом деле сейф Джохара Дудаева сберегал иные ценности. В нем хранились подземные богатства Чеченской Республики — минералы. Эти минералы президенту дарили простые чеченцы. Кто-то приносил с Чеченской равнины образцы гончарных и черепично-кирпичных глин. Кто-то доставлял из горных районов куски белоснежных доломитов, усыпанных кристаллами железа и марганца. А кто-то — обломки голубоватого ангидрита, который под воздействием воды чудесным образом превращался в гипс. Но самым красивым минералом в президентской коллекции был чеченский поделочный известняк с невероятно красивой расцветкой.
— В Чечне полезных ископаемых не меньше, чем в России, — не раз говорил Дудаев. — Здесь есть и золото, и медь, и цинк, и вольфрам, и даже фарфоровый камень. Нужно только добыть это из-под земли.
По ночам, когда президентский дворец затихал, Джохар раскладывал образцы на столе и любовался их тепловатым блеском. Он мечтал о том времени, когда его великая и независимая Чечня будет поставлять эти минералы во все концы света.
Некоторые в Чечне называли Дудаева «романтиком».
Большая Чечня
Воистину Джохар Дудаев был мечтательным человеком. Однажды начальник штаба Северо-Кавказского округа генерал-лейтенант Чернышев поинтересовался у президента, какими он видит идеальные границы независимого чеченского государства. Поначалу Дудаев отвечал уклончиво, но потом подбежал к дивану, сбросил туфли и, вскочив на подушки, стал указкой водить по карте России.
— Посмотрите, Анатолий Куприянович! — распалялся он. — Вот Азов, а все, что южнее него — Большая Чечня. Ее границы пройдут по Ставрополью вдоль Кумо-Манычского канала, через Кочубей на Хасавьюрт и Махачкалу. Весь северо-запад Дагестана отойдет к нам…
Его указка скользнула по вершинам Главного Кавказского хребта, очертила Кабардино-Балкарию, Карачаево-Черкесию, Адыгею и снова уткнулась в Кумо-Манычский канал.
— Не слишком ли большой получается Чечня? — поинтересовался Чернышев.
— В самый раз! — отрезал Дудаев. — А ее столица будет располагаться в Ингушетии. На Каспии построим порты и будем танкерами возить нефть.
— Куда? В Иран? Так там своей нефти хватает…
— Найдем куда, — смущенно пробормотал Джохар, слезая с дивана и надевая туфли. — Братья-мусульмане помогут…
Ях
Конечно, главным богатством Чечни оставалась нефть. Джохар Дудаев внимательно следил за состоянием нефтяной промышленности. Однажды он совершил рабочую поездку на нефтеперерабатывающий завод. Как обычно, его сопровождала внушительная свита: министры, специалисты, журналисты. Президент подолгу задерживался то у одной, то у другой установки, подробно расспрашивая директора завода. Внезапно впереди показалась группа молодых работниц. Они столпились недалеко от дороги, робко ожидая высокопоставленных гостей. Выяснилось, что работницы хотят пообщаться с президентом — на заводе уже давно не платили зарплату, и семьи рабочих жили впроголодь.
Когда Дудаев поравнялся с ними, женщины бросились к нему и стали наперебой говорить, что переживают за президента и желают ему успехов.
— Если нужно, мы готовы совсем отказаться от зарплаты, — заверяли они. — Только оставайтесь с нами и доведите начатое дело до конца.
— Сестры мои! — воскликнул растроганный Джохар. — Спасибо вам за вашу скромность, за поддержку. Я знаю, что вам непросто. Я уверен, что в вас говорит великий Ях — чеченский бог достоинства и чести.
Русский инвалид
Джохар Дудаев гордился тем, что чеченский народ со времен нашествия Чингисхана имеет свой кодекс чести Къонахалла. Каждый чеченец должен быть къонахом — человеком, который исповедует этот кодекс чести, то есть служит своему народу, защищает свое Отечество и трудится на его благо. Ум, честь, мужество, преданность, а также скромность, щедрость, милосердие — вот главные нравственные требования, каковые предъявляет чеченцу его внутренний бог Ях.
Дудаев стремился следовать этому кодексу чести. С первых дней президентства в его приемную стали поступать многочисленные обращения и жалобы. Разбирая огромную кипу писем, Дудаев почти запаниковал.
— Ни одно письмо не должно остаться без ответа! — он протянул секретарше Марьям Вахидовой распечатанный конверт. — Особенно — вот это!
В письме ветеран Великой Отечественной войны описывал свои тяжелые раны, которые получил в сражениях за Родину, и умолял президента помочь отремонтировать старую машину, с помощью которой он только и мог передвигаться. Письмо было передано директору автопарка.
— На какие средства я должен это сделать? — возмутился он. — Судя по всему, машина основательно разбита.
Секретарша сообщила об этом Дудаеву.
— Неужели ничего нельзя придумать, Марьям? Ветеран так меня просит помочь! — задумался президент, а затем твердо отчеканил: — Хорошо! Пусть сделают за мой счет.
— Но, Джохар, в таком случае тебе придется чинить за свой счет весь чеченский автопарк — ведь в республике тысячи старых поломанных автомобилей.
Секретарша вернулась в приемную и передала директору президентское решение.
— Пусть наш президент не беспокоится, — смутился тот. — Я сниму эту проблему.
На следующий день расторопный директор позвонил в приемную и рассказал грустную историю. Оказалось, что на автомобиле ветерана уже много лет ездит его зять-милиционер и, когда нужно машину подремонтировать, заставляет ветерана писать властям слезные письма.
Дудаев был обескуражен:
— Как он может обманывать президента! Где его Ях?
— Извини, Джохар, но этот старик — русский инвалид.
— Русский? — удивился Дудаев и разочарованно выдохнул: — Тогда понятно.
Мечтательная фотография
Однажды вечером Джохар Дудаев вышел из Президентского дворца и сел в служебную машину. Следом за ним туда же юркнул фотограф журнала «Огонек» Марк Штейнбок. На огромной скорости кортеж промчался по вечернему Грозному и остановился у невзрачного кирпичного здания на окраине города. На здании болталась покосившаяся вывеска «Молочная кухня». Президент в сопровождении охранника направился внутрь. Спустя минуту возвратился, подошел к своей машине и картинно встал перед фотографом, ради которого и приехал сюда:
— Эх, все-таки не можем мы даже такую простую вещь делать, как маленькие бутылочки для детского молока. Все-таки далеко нам до Европы!
Фотограф Марк Штейнбок запечатлел этот исторический момент — возвышенный Джохар Дудаев, расправив плечи, мечтательно смотрит вдаль и, вероятно, видит светлое будущее сквозь грозовые облака настоящего. И, конечно, в этот момент такому вождю пристало заботиться именно о детях.
Картинка получилась.
Малолетки
Джохар Дудаев работал сутки напролет — и днем, и ночью. Его приемная была заполнена ходоками, пришедшими к президенту со своими нуждами. Те, кто побойчее, устремлялся сразу к дому Бекмурзы — старшего брата Джохара Дудаева. Здесь президент жил со своей семьей. Здесь, на кухне, он зачастую и принимал посетителей.
Однажды утром в доме Бекмурзы появился Мустафа Эдильбиев — председатель общественной ассоциации «Гулам». Он возбужденно размахивал руками и что-то сбивчиво говорил. Его отвели на кухню и налили традиционную чашечку кофе. Вскоре туда прошествовал Джохар Дудаев, благоухавший после бритья приятной французской водой.
— Слушаю тебя, — обратился он к Мустафе.
Эдильбиев сообщил, что вчера в городе Аргуне к нему обратились с жалобой родители одной пропавшей девочки. Девочке удалось вырваться из рук похитителей. Она рассказала родителям, что ее похитили недалеко от дома — к тротуару подъехала черная «Волга», оттуда вышел молодой человек и брызнул ей в лицо какой-то жидкостью. Очнулась она в заброшенной кошаре на берегу Терека. Там находились еще четыре девочки-малолетки. Их кололи наркотиками, били до беспамятства и беспрерывно насиловали. Насильники были вооружены автоматами и говорили на чеченском языке.
— Ну, так чего же ты хочешь? — выслушав, спросил Дудаев.
— Дай мне милиционеров и вертолет — надо задержать эту банду.
Дудаев согласно кивнул головой и посмотрел в сторону помощника.
— Как их зовут? — поинтересовался тот.
Эдильбиев назвал имена.
— Это же наши ребята! — воскликнул помощник. — Они помогли нам деньгами и оружием.
— Извини, Мустафа, их нельзя трогать, — вздохнул Дудаев и поспешил к выходу.
Эдильбиев бросился следом.
— Какие деньги, какое оружие? Они ведь не базарных шалав хватают, а девочек-подростков, — увещевал он, пытаясь ухватить за локоть ускользавшего президента. И, отчаявшись чего-либо добиться, крикнул вдогонку:
— Ты — не президент! Ты — главарь банды!
Вооруженные юнцы
Оружие на Кавказе всегда было в большом почете. Считалось, что каждый мужчина должен быть вооружен, иначе он вроде как и не мужчина. Это была давняя традиция, переломить ее не могла никакая власть. Поэтому, когда забрезжила свобода, многие принялись охотиться за оружием, нападая на армейские склады и напропалую растаскивая автоматы Калашникова. Солдаты не оказывали сопротивления: приказа стрелять на поражение не было. Так все население республики — от мала до велика — оказалось вооруженным до зубов.
— Многие подростки завели моду бегать по городу с автоматами, — рассказывала терская казачка Мария Закаева, жительница Грозного, — обирали каждого встречного и поперечного, а главным образом русских, за которых некому было заступиться. Случалось, и расстреливали людей просто так, из вредности. Кстати, не только русские, но и многие чеченцы страдали от этих молодых отморозков. Впрочем, чего еще было ожидать от юнцов? Ведь с 1991 года, с прихода Дудаева, они фактически не учились ни в школах, ни ремеслу. Да и работать им было негде. К тому же дудаевские идеологи вбили им в головы, что высшая военная доблесть для чеченца — стрелять по русским «захватчикам» и добывать хлеб насущный исключительно с помощью автомата Калашникова. Так и выросло целое поколение, живущее отныне по закону: у кого больше патронов, тот и хозяин жизни…
В Грозном не осталось ни одной непострадавшей русскоязычной семьи. Угрожая оружием, бандиты уговаривали русских стариков отдать деньги и прочие ценности. Изнасилование русских девушек и женщин под дулом пистолета считалось ежедневной и заурядной забавой.
— Летом 1992 года ко мне на дачу ворвались четверо чеченских старшеклассников, — рассказывала тридцатилетняя беженка из Грозного. — Они потребовали вступить с ними в половую связь. Я возмутилась. Они ударили меня пистолетом по голове и, пользуясь моей беспомощностью, вчетвером изнасиловали. Затем под угрозой убийства принудили меня совершить половой акт с моей собакой…
И тут Джохар Дудаев спохватился — издал указ о повсеместной регистрации оружия и запрете его ношения без специального разрешения. Президент первым пришел на участок и зарегистрировал именной пистолет. Сюжет показали по телевидению, призвав всех чеченцев последовать примеру национального лидера. Да куда там! Каждую ночь в Грозном гремели выстрелы, слышались взрывы гранат и душераздирающие крики жертв.
Шишки
Голодной весной 1992 года по городу Грозному поползли темные слухи о Дудаеве. Появились и первые анекдоты. Вот, к примеру, такой.
Как-то старики из глухого горного аула явились в президентский дворец.
— Салам алейкум! — поздоровались они с президентом.
— Ва алейкум салам! — поприветствовал Дудаев. — С чем пожаловали?
— Джохар, помогай, в ауле есть нечего, голодаем.
— Вот как? — поморщился президент. — Да в наших лесах столько даров природы, что говорить о голоде могут только лентяи!
И, выпроваживая опешивших стариков, посоветовал:
— Шишки ешьте!
Дыма без огня не бывает. Геннадий Мусалиев, работавший в дудаевском правительстве и сопровождавший президента в поездках по республике, вспоминал, что однажды на встрече с жителями села Курчалой, когда те стали жаловаться на безденежье и нехватку продовольствия, Дудаев сгоряча брякнул:
— Значит, ешьте солому!
По стопам Зелимхана
Однажды Джохар Дудаев отправился в селение Шали. Эти места памятны тем, что здесь в сражении с казачьим отрядом погиб легендарный абрек Зелимхан Харачоевский. Объявив непримиримую войну царской власти, он грабил банки и поезда, убивал чиновников и офицеров, обирал богачей. Отобранные деньги иногда раздавал беднякам. О бесстрашии Зелимхана ходили легенды. Он стал воистину народным героем. А после Октябрьской революции большевики признали его борцом за народное счастье и воздвигли этому дерзкому абреку бронзовый памятник. Так разбойничья философия абречества обрела благородный героический облик. И в современной Чечне о храбром Зелимхане тоже слагались романтические песни. Одну из них написал поэт Муса Гешаев, а исполнил популярный певец Имам Алимсултанов:
Хлебнув горечь жизни, он бурею взмыл
И выбрал дорогу абрека,
И пыл его сердца уже не остыл
На вздыбленном стремени века…
На встречу с первым чеченским президентом, как всегда, собралось множество народу. Конечно, жители стали жаловаться на трудную голодную жизнь: мол, денег нет, зарплата давно не выплачивается, в магазинах полки пусты. И тут Дудаев рассвирепел:
— Неужели вы думаете, что я вам буду платить зарплату? Мне что, деньги некуда больше девать? У вас есть все — силы, ум, оружие, храбрость! Если вы мужчины — зарабатывайте сами!
Это был откровенный призыв к абречеству — к бандитизму, грабежам, разбою, убийствам. Фактически президент предлагал голодным людям ради спасения себя и своих семей взять в руки оружие и выйти на большую дорогу. Так оно и случилось — чеченцы обложили данью грузовые и пассажирские поезда, совершая на них вооруженные нападения.
— Кавказскую железную дорогу называли дорогой жизни между Закавказьем и Россией, но с приходом к власти Дудаева часть этой дороги, проходящая через Чечню, стала дорогой смерти, грабежа и насилия, — вспоминала Бибаева, жительница Баку. — На моих глазах пассажиры поездов подвергались неслыханным унижениям и издевательствам со стороны распоясавшихся чеченских молодчиков с автоматами, останавливавших на ходу поезда, врывавшихся в вагоны. Пассажиров раздевали донага, обыскивали и отбирали все деньги. С женщин срывали золотые украшения, беззастенчиво давали волю рукам, унижая женское достоинство. До самой смерти не забуду лицо пожилого мужчины, под насмешки распоясавшихся юнцов прикрывавшего свою наготу; растрепанную женщину, рыдавшую на пустых сумках. У нее, направлявшейся в зимнюю Москву, отобрали шубу, а в наказание за сопротивление вытряхнули из сумок и потоптали все фрукты, которыми она хотела угостить родственников в России. До сих пор звенит в ушах грохот разбитых бутылок и окон. А сколько разграбленных товарных составов мелькало перед глазами, и там же — чеченские женщины с мешками возле распотрошенных вагонов, растаскивающие чужое добро.
Письма счастья
Однажды Джохар Дудаев преподнес жителям республики президентский подарок — издал указ о передаче в личную собственность государственные и ведомственные квартиры самым обделенным согражданам республики. При этом он поручил нотариальным конторам без проволочек оформлять ордера на передачу квартир. Но кто считался самым обделенным среди миллиона жителей Чечни? Многие чеченцы сочли себя таковыми. А кто оказался незаслуженно наделенным всякими благами? Конечно, русские, которые виновны во многих чеченских бедах. Вывод был простой: следует восстановить справедливость. Такая националистическая фразеология получила в республике повсеместное распространение. В Грозном стала популярной присказка: «Русских — в Рязань, татар — в Казань, армян — в Эривань, а ингушей — в Назрань!»
И вот в почтовых ящиках русскоязычных жителей Чечни появились первые «письма счастья» — анонимные угрозы с требованием убираться в Россию. Если хозяева не покидали жилища добровольно, к ним применяли различные методы воздействия. Хорошие чеченцы, угрожая оружием, приходили и говорили: «Уезжайте по-хорошему». Плохие чеченцы не говорили ничего — они просто убивали, насиловали или угоняли в рабство. Конечно, были и порядочные чеченцы, которые молча сочувствовали русским, но они ничем не могли помочь. Потому что даже старейшины, сидя на лавочках, улыбались: «Пусть русских побольше уезжает!» Русские пытались продать свои квартиры, но даже за бесценок их перестали покупать. На улицах повсюду появились надписи: «Не покупайте квартиры у Саши и Маши, они все равно будут ваши». А на выезде из Грозного был начертан такой призыв: «Русские, не уезжайте — нам нужны рабы».
В Москву летели тревожные письма: «С приходом к власти Дудаева
мы, русские, превратились в жителей резервации. Русских грабят, убивают, унижают,
насилуют. А сколько обворовано квартир, сколько людей избито, сколько подверглось
пыткам! Вламываясь в дом, избивают, требуют деньги, золото, которых у нас сроду не было. Выгнана, выжита из родных домов половина русского
населения. Скупают их дома, имущество за бесценок или просто за перевоз оставшихся
вещей. За эти три года выгнаны все русские руководители хозяйств. Колхозы и
совхозы разворованы. Уничтожаются лесополосы, разворованы телеграфные столбы. Преподавание
в школе ведется только на чеченском языке, а сами школы и их оборудование расхищены.
Мы уже два года не получаем заработную плату, а старики — пенсии. Мы постоянно слышим
предложения и угрозы убираться в Россию. Но мы — в России.
Мы — сыны и дочери России».
Москва надменно молчала — она, как обычно, не верила слезам. Никто не ударил в колокола. Никто не вступился за русских — ни президент России, ни ее премьер, ни один правозащитник. И тогда русские в страхе побежали из Чечни — десятками, сотнями тысяч. А тех, кто остался, ждала страшная участь. Доктор физико-математических наук Михаил Бурлаков, покинувший Грозный сразу после убийства ректора университета Кан-Калика, вспоминал:
— Однажды в Моздоке я случайно встретил свою бывшую студентку Наталью. С трудом узнал ее, грязную, оборванную, с нечесаными прядями седых волос, роющуюся в баке с мусором. История ее типична для русских людей, попавших в чеченский ад. Весной 1993 года один из защитников свободы и независимости Ичкерии потребовал от нее отдать ордер на квартиру и убираться в Россию. Наталья, естественно, отказалась выполнить это требование. Тогда этот офицер ичкерийской армии со товарищи решил показательно наказать «оккупантку». Ночью они нанесли ей визит и без лишних сантиментов пристрелили мужа, а двум ее детям отрезали головы. Теперь, повредившись в уме, вдова ищет головы своих деток, бродя по городам и селам Северного Кавказа. Она сказала мне, что если найдет головы, которые куда-то унесли в ту ночь бандиты, то пришьет их обратно к телам детей — тогда они непременно оживут и будут снова вместе с нею. И в доказательство серьезности своих намерений показала иголку с ниткой, припрятанную в лохмотьях.
Романтический импрессионизм
Как известно, Алла Дудаева была художницей. Некоторые искусствоведы называли ее манеру романтическим импрессионизмом. Действительно, зыбкая реальность на полотнах художницы облекалась в некую мечтательную дымку и окрашивалась яркими эмоциональными оттенками. Получалось красиво и приторно.
Однажды Алла Дудаева поехала в независимую Эстонию, чтобы открыть персональную выставку своих картин и выступить перед тартуским культурным обществом. Правда, помимо романтических пейзажей и портретов посетителей более всего интересовала межнациональная напряженность в Чеченской Республике.
— Никто в нашей республике не собирается выселять или притеснять русских, — успокоила художница, — столько лет они прожили вместе с соседями в мире и дружбе. Просто чеченцы стали хозяевами своей земли. И разве не неотъемлемое право каждой нации распоряжаться своей судьбой? До каких пор Россия в роли старшего брата будет выкачивать чеченскую нефть, оставляя народу только один процент от его национального богатства?
Безусловно, особую значимость этим словам придавал тот факт, что их произносила не просто художница, а супруга чеченского президента — русская по происхождению. В свою очередь и Джохар Дудаев был убежден, что слухи о насилии над русским населением республики не имеют под собой никаких оснований.
— Более надежно, чем у нас в республике, русские нигде не защищены. В генах нашего народа отсутствуют насилие, неприязнь к людям другой национальности. Это подтверждается всей нашей историей, А сейчас идет даже сближение чеченцев и русских, что связано с нашей общей судьбой.
Президент не раз публично заявлял, что «с 1991 года в республике действует распоряжение об особом контроле за преступлениями, совершенными против представителей русскоязычного населения», и отмечал, что за три минувших года «не было зарегистрировано ни одного преступления против русских, совершенного на межнациональной основе». Видать, ему даже не приходило в голову, что чеченская милиция просто отказывается регистрировать такие преступления, а порой и соучаствует в них.
— Русские в Чечне тихо вымирают, — рассказывала беженка из Грозного. — Ежедневно только в Грозном убивают четыре-пять русских. Мы уже привыкли к тому, что кого-то сожгли, залили горло кипятком, проткнули грудь вилами. В поселке Калинина (северная часть Грозного) с целью захвата квартир сожжено шесть стариков. В поселке Ипподромном уничтожена русская семья: муж убит выстрелом в упор, а жена выброшена в окно с восьмого этажа. В квартире оставлена зловещая записка: «Так будет со всеми русскими в Чечне». Милиция на эти злодеяния не обращает внимания.
Складывалось впечатление, что романтический импрессионизм стал характерным мироощущением не только для Аллы Дудаевой, но и для ее высокопоставленного мужа — по крайней мере, по злободневному русскому вопросу.
«Это наш позор»
Однако не все в Чеченской Республике страдали романтической близорукостью. Среди тех, кто критически оценивал реальность, оказался идеолог чеченской демократической революции Муса Темишев. По поручению Джохара Дудаева он возглавлял правительственную газету «Ичкерия», на страницах которой помещал свои злободневные статьи: «Всем нам нелегко. Но особенно тяжко русским: у них нет тейповой или клановой защиты, нет родственников в селах. Это наш позор. Самоуправство повсюду. Идет полнейшая компрометация демократической идеи, с которой мы пришли к власти. Мы разошлись с долгожданной Свободой — она нас не узнала».
Однажды опубликовала открытое письмо президенту и его верная соратница Марьям Вахидова: «Умному человеку достаточно проанализировать в памяти шаг за шагом наш путь, и он увидит, что идем мы через трупы невинных жертв, по колено в крови, время от времени находя, на кого списать эту кровь, создавая образ внешнего врага, который, конечно же, есть, но не столь грозный, не столь агрессивный, а доживающий свой век. Но сколько загубленных жизней, похищенных женщин, девушек, детей? Теперь уже беспредел достиг своего апогея: стали добивать свои жертвы в больницах, запугивать и стрелять в медсестер и врачей — ты до зубов вооружил всю нечисть в своей республике. Больно слышать из твоих уст и сегодня, что наше завоевание — бескровная революция. Мы скоро захлебнемся в крови своих невинных жертв».
Едва ли Джохар Дудаев не читал своей официальной прессы. Но на эти выступления он никак не отреагировал. Просто вокруг правдолюбов возникла такая грозная тишина, что они предпочли покинуть республику.
Театральный митинг
Наконец терпение народа лопнуло — 15 апреля 1993 года на Театральной площади Грозного начался бессрочный антидудаевский митинг, который сам президент презрительно назвал «театральным». Его организовали вчерашние соратники Дудаева во главе с Яраги Мамадаевым, Юсупом Сосламбековым, Бесланом Гантамировым. Исключительную активность проявили депутаты парламента, где противостояние Дудаеву было особенно мощным — президент не сумел обеспечить баланс тейповых интересов при назначении министров. Однако главным своим требованием митинг выставил проведение референдума о взаимоотношениях с Россией и даже обозначил дату — 5 июня. Допустить голосование по этому вопросу президент не мог — это ставило под угрозу его независимую политику в целом.
Дудаев прибыл в парламент, который был настроен к нему весьма враждебно: из сорока депутатов его поддерживало лишь двенадцать. Стукнув кулаком по столу председателя, он заявил:
— Такой парламент мне не нужен!
— А нам не нужен такой президент! — выкрикнул кто-то из зала.
Председатель парламента Хусейн Ахмадов взмолился:
— Давайте договоримся! Над нами ведь люди будут смеяться!
— Над вами и так уже все смеются, а говорить мне с вами не о чем, — ответил Дудаев и покинул зал заседаний.
На следующий день Дудаев распустил и парламент, и правительство, и Конституционный суд, и даже городское собрание Грозного. Взамен он ввел в республике прямое президентское правление и комендантский час, а также назначил вице-президентом верного товарища — Зелимхана Яндарбиева.
Так Джохар Дудаев стал полновластным диктатором. И, следуя диктаторской логике, повелел разогнать театральный митинг, не подчинившийся его указаниям о роспуске. При разгоне особое рвение проявили бойцы Абхазского батальона, которыми командовал полевой командир Шамиль Басаев. Театральную площадь расстреляли из танков. Погибло более полусотни демонстрантов.
— В тот день к зданию, где располагался штаб антидудаевской оппозиции, подъехала самоходная артиллерийская установка, — рассказывал журналист Муса Мурадов. — Болванка пробила старый особняк, образовав на входе дыру в полтора метра диаметром. Из здания вырвались несколько человек в милицейской форме, по ним открыли огонь автоматчики Шамиля Басаева. Милиционеры пали наземь, истекая кровью. Их добили. Из здания по басаевцам открыли ответный огонь верные оппозиции сотрудники. Бой продолжался несколько часов. Басаевцы подавили сопротивление. В этот день чеченцы пролили первую большую кровь, конфликтуя на почве политических разногласий.
Братья по крови
Спустя полгода, 4 октября 1993 года, Борис Ельцин, совершил в Москве те же кровавые злодеяния: расстрелял из танков Белый дом, где заседали депутаты Верховного Совета России, отказавшиеся подчиниться президентскому указу о роспуске парламента. Так был подавлен антиправительственный мятеж, а его организаторы схвачены и заключены в тюрьму. Джохар Дудаев внимательно следил за драматическими событиями в Москве, отмечая их поразительное сходство с чеченским противостоянием:
— Ссылки наших московских оппонентов и вопли лидеров вооруженной оппозиции о «режиме Дудаева», «диктатуре» и «узурпаторстве власти в Чечении», «нарушении прав человека» напоминают мне скорее истошные выкрики из толпы, которая в октябре 1993 года собиралась у стен Белого дома, Останкино и мэрии города Москвы, — заявлял он. — Только вместо фамилии «Дудаев» там скандировалась другая фамилия — «Ельцин». Причем идейным вдохновителем и организатором этих сборищ и в первом, и во втором случае является один и тот же человек, с тем же окружением.
Самолюбие Джохара Дудаева было удовлетворено: его с Ельциным уравнял в диктаторском звании и объединил один и тот же политический противник — строптивый чеченец Руслан Хасбулатов, по некой случайности возглавивший Верховный Совет России. После танкового расстрела парламента Дудаев направил тайное послание своему собрату по пролитой крови:
«Правительство Чеченской Республики одобряет Ваши действия по подавлению коммунистическо-фашистского мятежа в Москве, имеющего своей целью захватить власть в России и потопить в крови демократию, возродить в стране исторически изжившую себя систему. Реакции, пытавшейся взять реванш, нанесен серьезный удар, однако не исключены возможности новых вылазок. Поэтому желаем Вам и Вашим сторонникам решительности и стойкости в закреплении достигнутого успеха, последовательности в проведении курса демократических реформ. Ранее Правительство Чеченской Республики доводило до сведения Вашей администрации о полной солидарности с курсом Президента России в демократизации страны и готовности оказать Вам в этом тяжелейшем деле всемерную, всестороннюю поддержку. В этот суровый час, когда решается судьба России, мы еще раз хотим заверить Вас, что мы верны слову и готовы помочь в любой момент всеми средствами, которыми располагаем».
Петербургская ловушка
В Москве не знали, что делать с независимой Чечней, где процветала преступность, где убийства и грабежи стали обычным делом. На российские просторы хлынул поток беженцев. Единственный, кто как-то отреагировал на эти беззакония, был генеральный прокурор. Он просто-напросто выписал ордер на арест Джохара Дудаева.
В Кремле состоялось совещание президентских советников. Каждый из них пытался сделать вид, что владеет ситуацией, но ничего конкретного предложить не мог. Тут со своего кресла неожиданно поднялась народный депутат Галина Старовойтова — советник Бориса Ельцина по проблемам национальных окраин:
— Что мы толчем воду в ступе? — возмутилась она. — Давайте вести прямые переговоры с избранным руководством Чечни! Нравится нам это или нет, но Дудаева избрал чеченский народ. Он — легитимная фигура, без него мы ничего не решим.
— Он — экстремист и не пойдет на переговоры, — заметил кто-то.
— А вы пробовали? — спросила Старовойтова. — Вот сейчас с этого телефона я позвоню ему.
— Он — кавказец и не будет разговаривать с женщиной.
Старовойтова по специальной связи связалась с Грозным и представилась. К телефону подошел Дудаев.
— Я хочу выразить благодарность вам, Галина Васильевна, за то, что вы признаете право народов самим решать свою судьбу.
— Давайте начнем переговоры, Джохар Мусаевич. Сформируем делегации и встретимся где-нибудь.
— Но ваш прокурор объявил меня в розыск! — рассмеялся Дудаев. — Давайте встретимся на территории независимой Эстонии.
— Это слишком радикально, Джохар Мусаевич. Я приглашаю вас в Петербург. Я и мэр города Собчак гарантируем вам безопасность. Мы попытаемся отменить этот дурацкий ордер.
— Хорошо, — сказал Дудаев. — Мы посоветуемся и завтра дадим ответ.
Ни завтра, ни послезавтра Дудаев в Москву не позвонил. Должно быть, президент решил, что его заманивают на российскую территорию, готовят ему ловушку где-нибудь в Петербурге. Он даже отключил специальную связь с Кремлем, и Галина Старовойтова напрасно нажимала на рычажок телефона — Грозный молчал.
Покушение
Не дремала и вооруженная оппозиция: покушения на чеченского президента следовали одно за другим. То пулеметными очередями стреляли по окнам его кабинета. То запускали туда же управляемый ракетный снаряд. То подсыпали яд в чашечку крепкого кофе. Дудаев воспринимал эти неудачные посягательства как неизбежное зло.
27 мая 1994 года Джохар Дудаев выехал в селение Закан-Юрт. Уже пять лет он строил на живописном берегу реки Ассы собственный дом. Из Прибалтики ему доставляли серый кирпич, из Сибири — кедровые доски. Стройка шла ни шатко ни валко.
Обогнув стройку, президентский кортеж спустился в зеленую речную пойму и остановился у трех серебристых тополей. Обслуга расстелила брезент, развела костер, поджарила шашлык. Неожиданно на пир прибыл министр внутренних дел Магомет Эльчиев. Во время ужина он доложил президенту обстоятельства террористического акта, который только что произошел в Минеральных Водах. Там группа террористов захватила рейсовый автобус с тридцатью заложниками и потребовала десять миллионов долларов, вертолет и наркотики. Дудаев весело смеялся, слушая его донесение.
Стало темнеть. Президентский кортеж двинулся в обратный путь. Впереди следовала машина охраны. Второй шла черная «Волга» с министром внутренних дел. Третьим мчался «мерседес» президента. Вдруг в легковом автомобиле, стоявшем на обочине дороги, прогремел взрыв невероятной силы. Разорванная на куски «Волга» взлетела в воздух. Магомет Эльчиев мгновенно погиб. «Мерседес», несшийся на огромной скорости, подобно птице перемахнул через образовавшуюся воронку и остановился неподалеку. Из клубов черного дыма появилась фигура Дудаева. Президент печально осмотрел место, где произошла трагедия.
— Мы встали на опасный путь свободы, — сказал он. — А свобода — вещь дорогая, за нее надо платить — иногда жизнью…
Непуганый романтик
Однажды президент Джохар Дудаев дал интервью собственному корреспонденту Российского информационного агентства Шерипу Асуеву.
— Что будет, если Россия признает независимость Чечни? — спросил журналист.
— Тогда заключим договор, — ответил президент. — Зачем искать себе врагов, когда надо искать друзей? Мы же не собираемся перемещаться в космос или еще куда. В Грозном уже сегодня готовы приветствовать качественно новые взаимоотношения с Россией.
— Какие уступки невозможны для вас?
— Не уступим в праве на самостоятельность. Во всем остальном возможен компромисс.
— А если Россия не согласится на это условие?
— Мир велик. Обойдется без России. Уже сейчас разрабатывается вопрос о создании Кавказской зоны, куда могут наравне с бывшими автономиями войти Ростовская область, Ставропольский край.
— А вы не боитесь, что Россия вновь попытается силой заставить Чечню следовать в своем кильватере?
— Мы готовы к любым испытаниям. Народ подготовлен. К тому же на нашей стороне будет весь Кавказ, и не только он. Чеченцы знают цену свободе. Помните лермонтовское: «И дики тех ущелий племена: им бог — свобода, их закон — война»? Так что отступать мы не собираемся.
Некоторые в Чечне называли Дудаева «непуганым романтиком».
Глава третья
Война Джохара
И дики тех ущелий племена:
Им бог — свобода, их закон — война…
Михаил Лермонтов
Мраморный чурт
25 июня 1994 года президент Джохар Дудаев распорядился воздвигнуть на Багорном хребте высокий мраморный чурт, то есть памятный обелиск — в ознаменование 150-летия победы воинов имама Шамиля над русской армией.
Это случилось летом 1845 года. Герой Отечественной войны граф Михаил Воронцов, назначенный командовать войсками на Кавказе, приказал взять приступом селение Дарго, где находилась резиденция имама Шамиля. Он полагал, что с падением этой горной крепости нескончаемая кавказская война закончится и наступит замирение горцев. Девятитысячное русское войско двинулось в Даргинский поход. Горцы придерживались той же тактики, какую применяли русские против Наполеона в 1812 году. Не вступая в боевое столкновение с противником, они устраивали на дорогах завалы из вековых деревьев и неожиданно нападали из засад. С большими потерями войска преодолели горный хребет и подошли к селению Дарго, которое накануне Шамиль приказал поджечь. Граф Воронцов, подобно Наполеону, с ужасом взирал на дымящиеся руины, понимая, что оказался в ловушке. С окрестных гор слышались воинственные возгласы и гремели оружейные выстрелы. Просидев несколько дней среди развалин, Воронцов приказал бросить военное имущество и двигаться на прорыв. Войска с трудом вышли из окружения, потеряв убитыми три тысячи солдат. Даргинский поход закончился страшным разгромом для одних и великой победой для других…
Джохар Дудаев решил установить мраморный чурт за десять дней. «Куда он так спешит? — недоумевали в правительстве. — До празднования юбилея еще целый год!» Но президент был неумолим. В назначенный срок он отправился к Багорному хребту с проверкой. Дул холодный, пронизывающий ветер. Шел мелкий, моросящий дождь. Рабочие прятались в палатках, дожидаясь хорошей погоды. На площадке, где должен был стоять обелиск, блестела лужа.
— Почему не выполнено мое поручение? — спросил Джохар.
— Всю неделю хлещет дождь, — пояснили рабочие.
Президент скинул черный кожаный плащ, отдал кому-то шляпу и, вооружившись лопатой, быстрыми шагами пошел к центру площадки. Сопровождавшие министры бросились отнимать орудие труда. Но Дудаев воткнул лопату в землю и сказал:
— Копайте вместе со мной!
Отогнув края палаток, рабочие с интересом наблюдали, как высокопоставленные чиновники, несмотря на дождь, ринулись выполнять указание президента. Вскоре яма была готова и залита бетоном. Над ней водрузили обелиск чеченской славы и достоинства. Президент встал перед мраморным чуртом и произнес торжественную речь:
— Многие не понимали, почему я так спешу, почему хочу поставить этот памятник нашей победе сегодня, а не позже — через год. Объясняю. Впереди нас ждет жесточайшая война с Россией. Мы этой войны не хотим, но российское правительство не желает вести с нами переговоры. Мы оттягиваем войну всеми силами, еще надеясь решить эту проблему мирным путем. Но надежды мало, и чеченскому народу предстоит достойно пройти через испытания огнем. Нас вдохновит на это память о наших мужественных предках, память о наших славных победах. Мы будем сражаться до последнего чеченца. И как это было уже не раз, мы победим в войне с Россией.
Война без правил
Джохар Дудаев предсказывал войну с Россией с самого начала, как только вступил на зыбкую тропу политической борьбы. Уже на первом съезде чеченского народа в ноябре 1990 года он обещал народным представителям создать в независимой Чечне такую армию, которая будет способна дать отпор России. Первые вооруженные отряды исподволь появились при возглавляемом им исполкоме Конгресса чеченского народа. А 19 августа 1991 года во время демократического митинга против московских путчистов можно было уже открыто призвать:
— Время разговоров и политических речей кончилось! Пришла пора действовать, если потребуется — даже вооруженным путем. Необходимо создать подпольные организации, вооруженные формирования, нужно поднять народ на отпор путчистам, совершившим государственный переворот, государственное преступление.
Вскоре путчисты канули в Лету, а вооруженные формирования остались. 8 ноября 1991 года Джохар Дудаев подписал указ о создании военного министерства. Первым министром обороны независимой Чеченской Республики стал Юсуп Сосламбеков. Чеченцы с радостью вступали в ряды армии, призванной защищать родную страну. К концу ноября национальная гвардия уже насчитывала 62 тысячи человек, а народное ополчение — 300 тысяч. Под руководством опытных специалистов в Чечне стала создаваться мощная оборонная система. Все вооружение, находящееся на чеченской территории, было объявлено принадлежащим Чеченской Республике. Начались нападения на армейские склады, и российскому министру обороны Павлу Грачеву деваться было некуда — пришлось приказать командующему Северо-Кавказским округом поровну разделить с чеченцами военное имущество. На самом деле никакого раздела не было. Все целиком досталось чеченским вооруженным формированиям: танки, бронетранспортеры, самолеты, орудия и минометы, зенитные установки, стрелковое оружие, боеприпасы.
Поздней осенью 1991 года, беседуя с Джохаром Дудаевым, военный корреспондент Николай Асташкин задал ему прямой вопрос:
— Вы готовитесь к войне?
— Смею вас заверить: любое вооруженное вмешательство России в дела Чечни будет означать новую кавказскую войну, причем войну жестокую, — честно предупредил Дудаев. — За последние триста лет нас научили выживать. И выживать не индивидуально, а в качестве единой нации. Да и другие кавказские народы не будут сидеть сложа руки.
— Вы хотите сказать, что в случае конфликта начнется война без правил?
— Да, это будет война без правил, — твердо сказал Дудаев. — И можете быть уверены: на своей территории мы воевать не собираемся. Мы перенесем войну туда, откуда она будет исходить.
Неизвестные солдаты
Войну без правил первой развязала Москва, сделав ставку на вооруженную оппозицию. Пять районов Чечни уже давно не подчинялись Дудаеву. Среди них главенствовал Надтеречный район, которым руководил избранный мэр Умар Автурханов — в недалеком прошлом майор советской милиции. Созданный по его инициативе Временный совет Чеченской Республики своей целью провозгласил отстранение диктатора от власти и создание правительства национального возрождения. Инициативу поддержали вчерашние соратники Дудаева — бывший мэр Грозного Беслан Гантамиров и бывший начальник личной охраны Руслан Лабазанов. К ним примкнул и оставшийся не у дел Руслан Хасбулатов, создав некую миротворческую группу своего имени.
Москва одобрительно отозвалась о начинании, пообещав финансовую и военную поддержку. Необходимую помощь поручили оказать российским спецслужбам. Оно и понятно: не было никаких законных оснований снабжать деньгами и оружием оппозиционеров, желавших свергнуть первого чеченского президента. Мало того, с молчаливого благословения начальства вербовщики Умара Автурханова тайно вербовали российских военнослужащих для участия в боевых действиях в Чечне — за немалые деньги, разумеется.
Ранним утром 26 ноября 1994 года вооруженные формирования Временного совета, усиленные танками и бронетранспортерами, двинулись к Грозному. В штурме чеченской столицы приняли участие около тысячи человек, в том числе и завербованные военнослужащие. К удивлению штурмовавших, город был захвачен достаточно быстро: к вечеру в распоряжении оппозиции находились здания силовых структур, телевидения и радио, а также Президентский дворец. Умар Автурханов в телевизионном обращении к гражданам республики торжественно заявил, что власть в Чечне перешла в руки Временного совета. Однако праздновать победу было преждевременно. Неожиданно по танковым колоннам, двигавшимся без прикрытия пехоты, с верхних этажей ударили гранатометчики. Сначала были подбиты головные, потом — замыкающие танки. Зажатые в узких улицах, грозные машины оказались беспомощными и были легко расстреляны из гранатометов. Многие танкисты, не дожидаясь смертельного удара, покидали неповрежденные танки и скрывались в подворотнях. А там их уже поджидали дудаевские ополченцы.
Штурм Грозного закончился полным крахом. Вооруженные формирования в спешке покинули город. На улицах осталась догорать подбитая бронетехника. Подвал Президентского дворца оказался забит десятками пленных. На допросах они показали, что являются российскими военнослужащими. Но Москва тут же открестилась от них — ни один силовой министр не признал своего участия в авантюре, не подтвердил какие-либо потери среди подчиненных. Это была одна из самых позорных страниц российской военной истории. Пленные военнослужащие оказались в положении наемников, непонятно зачем очутившихся на чеченской земле с оружием в руках.
Конечно, Джохар Дудаев прекрасно знал, кто сидит в подвале Президентского дворца. Еще месяц назад он предупреждал Бориса Ельцина:
— Пожар новой кавказской войны может вспыхнуть в любую минуту, и прологом к ней может послужить кровавая бойня, которую развяжут в Чечне бандформирования, именуемые почему-то официальной Москвой оппозицией. Ни для кого не секрет, что эти бандформирования субсидируются из российской казны, снабжаются российским оружием и обучаются искусству ведения боевых действий российскими военспецами. Уверяю вас, что из этого ничего хорошего не выйдет.
Не добившись от российских генералов честного ответа, Джохар Дудаев решил воспользоваться излюбленным чеченским приемом — брать на испуг.
— Если Москва не признает пленных своими военнослужащими, — пригрозил он, — то они будут расстреляны.
Угроза подействовала мгновенно: неизвестные солдаты сразу же превратились в прапорщиков и младших офицеров Кантемировской и Таманской дивизий.
Дудаев приказал их освободить.
Совет безопасности
Спустя три дня состоялось заседание Совета безопасности России под руководством президента Бориса Ельцина. На нем было принято историческое решение о развертывании полномасштабных боевых действий в Чеченской Республике.
Накануне министр обороны Павел Грачев разглагольствовал перед журналистами о блестящих перспективах чеченской кампании:
— Разгром воинства Дудаева серьезной проблемы для российской группировки не представляет. Правда, придется, видимо, отказаться от столь эффективных приемов, как массированная бомбежка с воздуха и артналеты. Все это может привести к гибели мирных граждан, чего войска в случае боевой операции будут всемерно избегать.
— Раз воинство Дудаева не представляет такой опасности, — возразили Грачеву, — то почему вооруженная оппозиция, штурмовавшая Грозный, не смогла победить?
— Это была дикая безграмотность, — пояснил генерал. — Я бы никогда не допустил, чтобы танки вошли в город. Должен сказать, что если бы воевала армия, то одним парашютно-десантным полком можно было бы в течение двух часов решить все вопросы.
Однако на самом заседании Совета безопасности Павел Грачев не выглядел таким воинственным. Он угрюмо выслушал доклад о текущем моменте, который сделал министр по национальным вопросам Николай Егоров. По словам министра, в Чеченской Республике сложилась благоприятная обстановка для ввода войск. Мол, большинство чеченцев ждут не дождутся, когда российские солдаты придут к ним и освободят от ужасного диктатора. Мол, сопротивление окажут лишь отдельные отщепенцы — сторонники Дудаева. Особенно поразила Павла Грачева такая витиеватая фраза:
— Чеченцы будут посыпать нашим солдатам дорогу мукой.
Пришлось министру обороны выступить с решительным заявлением.
— По нашим данным, продуктов в Чечне не так много, и никто из чеченцев не собирается посыпать мукой дорогу нашим солдатам. Насколько нам известно, в республике полным ходом идет подготовка к войне. После неудачного штурма Грозного вооруженными формированиями оппозиции подавляющее большинство чеченцев сплотилось вокруг своего национального лидера. Джохар Дудаев заявляет о своей решимости сражаться до последнего чеченца. Нет никаких сомнений в том, что дорога перед нашими солдатами будет обильно полита свинцом.
Разразился скандал. Высокопоставленные чиновники накинулись на Павла Грачева, обвиняя героя афганской войны в трусости и пораженческих настроениях. Борис Ельцин выслушал спорщиков, а потом многозначительно произнес:
— Вот такая, понимаешь, чеченская загогулина. Очень я опасаюсь, как бы это не стало вторым Афганистаном.
Тем не менее Совет безопасности решил начать «маленькую победоносную войну» и поручил министру обороны в трехдневный срок разработать график победы.
Информатор
Павел Грачев докладывал план боевого похода на Грозный. Стоя у карты Северного Кавказа, он уверенно обозначал указкой маршруты движения войсковых группировок:
— Войска двинутся с трех сторон. С восточного направления, от Дагестана, пойдет Кизлярская группировка. С западного направления, от Северной Осетии через Ингушетию, проследует Владикавказская группировка. С северного направления, от Ставропольского края, двинется Моздокская группировка. Войска подойдут к городу Грозному по пяти маршрутам и блокируют его. Затем в течение трех дней планируется осуществить захват чеченской столицы. Еще неделя уйдет на зачистку кварталов от боевиков и стабилизацию обстановки. К концу декабря намечается успешно завершить операцию и Новый год встретить в Президентском дворце — логове Дудаева.
Напротив карты сидел министр юстиции Юрий Хамзатович Калмыков и скрупулезно перерисовывал секретный план похода в блокнот. После совещания, которое завершилось единогласным утверждением плана, Калмыков позвонил своему заместителю по Международному черкесскому конгрессу и попросил организовать срочную встречу с Дудаевым…
Джохар Дудаев принял российского министра с распростертыми объятиями. После обмена любезностями поинтересовался, как тот добрался до Грозного и чем объяснить такую спешку.
— Джохар Мусаевич, прошу тебя не строить никаких иллюзий, — объяснил Юрий Хамзатович. — Вопрос уже решен — вот-вот грянет война.
— Ты в этом уверен?
— Абсолютно. Уже подготовлен план наступления российских войск и определены пять маршрутов движения.
Министр юстиции достал из кармана блокнот и развернул его перед Дудаевым. На исчерканном листе бумаги пять жирных стрел устремлялись к центру, обозначенному как город Грозный. Лицо Дудаева резко изменилось — исчезла холодная маска неприступности. Перед Калмыковым предстал человек, который вдруг осознал, что надвигается что-то непоправимое, что-то катастрофическое.
— Вопрос о войне решен, — повторил Калмыков. — Я не верю, что можно что-то остановить, но нужно попытаться.
— Я готов разговаривать с Ельциным, — глухо проговорил Дудаев и поблагодарил собеседника за оказанную услугу.
Этот поступок министра Юрия Калмыкова генералы назвали предательством, а либералы — подвигом.
Последний звонок
В кабинете Александра Коржакова раздался телефонный звонок. Главный охранник российского президента снял трубку и услышал характерный чеченский говорок:
— Это звонит полковник Аслан Масхадов.
— Здравствуйте, Аслан Алиевич.
— Звоню по поручению президента Дудаева.
В ходе телефонного разговора выяснилось, что Джохар Дудаев восемь раз звонил в администрацию Президента России, просил срочно связать его с Борисом Ельциным, но внятного ответа не получил. Коржаков внимательно выслушал Масхадова и пообещал доложить о разговоре своему патрону.
Обещание главный охранник выполнил.
— Борис Николаевич, вам докладывали о звонках Дудаева?
— Никто мне ничего не докладывал, — буркнул Ельцин.
— Дудаев готов к переговорам. Может, не будем начинать войну? Может, стоит еще поговорить? Кавказская война — такая поганая вещь. Мы всю жизнь с ними воевать будем. Они же сами предлагают диалог. Куда торопиться?
Ельцин насупил брови, помолчал.
— Нет! — рубанул кулаком по столу. — Грачев сказал, что все решит за два часа силами одного десантного полка. Пусть действует.
Бескрылые соколы
— Тех, кто в Кремле отдает совершенно безумные приказы и готов устроить на нашей земле кровопролитие, смею заверить еще раз: мы нанесем страшный удар. Тридцати минут будет достаточно, чтобы была гора трупов. И горе матерей русских солдат окажется безмерным, — предупредил Москву президент Джохар Дудаев.
Угроза была реальной, и лучше всех это понимал генерал Дейнекин. Ведь это он, командующий Военно-воздушными силами России, разрешил оставить своему кавказскому протеже почти три сотни самолетов, способных нести под крыльями смертоносные бомбы. За годы независимости Дудаеву удалось создать собственную эскадрилью из летчиков-чеченцев. Был разработан оперативный план «Лассо», согласно которому в случае войны наносился авиационный удар по атомным электростанциям и химическим производствам на территории России.
1 декабря 1994 года генерал Дейнекин приказал уничтожить чеченскую боевую авиацию. Российские штурмовики выполнили это задание так виртуозно, что взлетно-посадочные полосы на аэродромах Калиновская и Ханкала полностью уцелели, а от самолетов остались только груды дымящегося металла. Ни один сокол Дудаева не успел взлететь. В тот же день президент Чечни направил телеграмму генералу Дейнекину:
«Поздравляю с завоеванием господства в воздухе тчк но встретимся мы на земле тчк Дудаев».
Забытые овраги
На рассвете 11 декабря 1994 года российские войска начали движение к Грозному по пяти утвержденным маршрутам. Теперь эти маршруты были известны и боевикам. Дудаев позаботился о том, чтобы подробные записи министра юстиции Калмыкова стали известны каждому полевому командиру.
Путь колоннам боевой техники преграждали толпы местных жителей — стариков, женщин, детей. За этим живым щитом стояли бородатые мужчины, вооруженные кто палками, кто железными прутьями, а кто и автоматами Калашникова. Время от времени они ловко выскакивали из толпы, стальными заточками протыкали колеса армейских машин, специальными крючьями обрывали трубки бензопроводов и тормозов. Порой звучали выстрелы из автоматического оружия, а то из минометов и реактивных установок. Многие места на маршрутах следования колонн оказались заминированы. Среди солдат появились первые убитые и раненые. Вскоре стало ясно, что график ввода войск на территорию Чеченской Республики сорван — бойким походным маршем к Грозному не пройти. Как говорится, гладко было на бумаге, да забыли про овраги.
Джохар Дудаев созвал военный совет. Похвалил полевых командиров за успешное противодействие группировкам российских войск. Полевые командиры стали жаловаться на нехватку оружия и боеприпасов. Президент слушал их жалобы, задумчиво опустив голову. В это время телевидение показывало репортаж, как танковые колонны пересекают границу республики. Наконец Дудаев поднял усталые глаза и насмешливо спросил:
— А вы разве не получили оружие?
Полевые командиры с недоумением переглянулись:
— Ты получил?
— Нет.
— И я не получил!
Дудаев кивнул в сторону телевизора и сказал:
— Посмотрите, сколько этого добра вам привезли. Берите сколько хотите.
Последнее рукопожатие
20 декабря 1994 года министр обороны Грачев вертолетом вылетел в станицу Слепцовскую, чтобы в последний раз переговорить со своим боевым товарищем — генералом Дудаевым. Чеченцы встретили русских угрожающими возгласами. Генерал Грачев с охраной еле-еле протиснулся в дом, где должны были состояться переговоры. Вскоре прибыл Дудаев. Толпа ликовала: раздались выстрелы в воздух. Дудаевские гвардейцы тут же разоружили охрану Грачева. Первый чеченский президент подошел к российскому генералу — они обменялись рукопожатием. Затем расселись вокруг стола: с одной стороны — Грачев, с другой — Дудаев и полевые командиры с муллами.
— Я без обиняков объявил: господин президент, Совет безопасности принял решение применить силу, если вы не подчинитесь указаниям Москвы, — вспоминал Грачев. — Дудаев спросил, пойдем ли мы дальше или только блокируем республику? Я ответил: пойдем до конца, пока не наведем порядок. Он — за свое: независимость, отделение от России, будем драться до последнего чеченца. Бородачи после каждого такого заявления в знак одобрения стучали стволами автоматов по столешнице, а духовные лица одобрительно кивали головами. Потом мы с Дудаевым ушли в отдельную комнату. Там на столе — фрукты, шампанское. Я говорю: «Джохар, выпьем». — «Нет, я мусульманин». А в Кабуле пил… Ладно. Спрашиваю: «Ты понимаешь, что делаешь? Я же сотру тебя с лица земли». Он отвечает: «Понимаю, но уже поздно. Видел толпу? Если я дам уступку, меня и тебя расстреляют и поставят во главе другого». Спрашиваю: «Ну что, Джохар, не договорились?» — «Нет, Паша, не договорились». — «Ну что, Джохар, будем воевать?» — «Да, Паша, будем воевать». Мы пожали друг другу руки.
Масхадов
Руководить обороной Грозного Джохар Дудаев поручил полковнику Аслану Масхадову. Это был опытный командир, великолепно знавший ратное дело. Его последняя должность в Советской армии — начальник ракетных войск и артиллерии мотострелковой дивизии, дислоцированной в Литве. Во время перестройки участвовал в политических дискуссиях, где прославился одной крылатой фразой. Какой-то прогрессивный литовский журналист, решив унизить «твердолобого» офицера, спросил:
— Господин полковник, верите ли вы хоть в Бога, хоть в Аллаха?
— Я верю в артиллерию! — спокойно ответил Масхадов.
Выбор Дудаева оказался на редкость удачным. Масхадов сумел построить вокруг Президентского дворца три кольца обороны. Первый рубеж проходил по окраинам Грозного. Второй рубеж прикрывал центральную часть города. А третий рубеж защищал сам дворец, где находился президент мятежной республики и его штаб. Эти рубежи защищали десять тысяч вооруженных боевиков, которые располагали 25 танками, 30 бронетранспортерами, 80 артиллерийскими орудиями и минометами. Несомненной находкой Масхадова явился территориально-ополченческий принцип организации обороны, который сочетался с дерзкими вылазками обученных диверсионных групп. Вчерашнему советскому полковнику противостояли российские генералы, которые действовали по старым академическим учебникам.
В отличие от московских военных чинуш, Джохар Дудаев сумел по достоинству оценить инициативность, смекалку и находчивость своего подчиненного, но с горькой усмешкой заметил:
— Аслан, ты — отличный начальник штаба, но в Советской армии ты генералом не стал бы никогда.
Новогодний штурм
Утром 31 декабря 1994 года в чеченскую столицу вошли бронетанковые колонны. Командующий новогодним штурмом генерал Павел Грачев допустил такую же «дикую безграмотность», что и его предшественники: танки двигались по улицам Грозного без пехотного прикрытия, без налаженной радиосвязи, без уточненных городских карт. Командиры руководствовались советскими туристическими планами города и путались на перекрестках, поскольку многие проспекты и площади оказались переименованными. Танкистам было запрещено ломать лавочки и киоски, наносить какой-либо урон скамейкам и деревьям. Солдатам разрешалось открывать стрельбу только в случае крайней необходимости. При встрече с вооруженными горожанами предписывалось вежливо попросить у них документы и после проверки изъять оружие.
Поначалу российские войска не встретили какого-либо сопротивления. Они мало-помалу вовлекались в глубь городских кварталов, будто завороженные звуком волшебной свирели. Перед ними стояла одна цель — захватить Президентский дворец и отпраздновать Новый год в логове Дудаева. Однако эта цель оказалась призрачной. Неожиданно отовсюду — со всех высоток, со всех укреплений — ударил сильный смертоносный огонь. Войска оказались в огненной ловушке. Могучие бронемашины вспыхивали, как свечки. Выброшенные из окон гранаты, спускаясь на парашютиках, разрывались в воздухе над головами солдат, не оставляя возможности укрыться. Таким ужасным новогодним фейерверком встретил российские войска Грозный.
Когда стихли первые выстрелы, когда отпылали первые машины, к разгромленным бронетанковым колоннам поспешили боевики. Они захватывали в плен молодых солдат, а тех, кто оказывал сопротивление, убивали или сжигали живьем. Оглушенные взрывами бойцы не успевали вежливо спросить у этих горожан документы, а тем более изъять оружие. Некоторых пленников боевики раздевали догола, подвешивали за ноги, вспарывали им животы, выкалывали глаза и отрезали уши. Местным русским жителям под угрозой расстрела запрещалось снимать изуродованные тела с виселиц.
Такая жестокость казалась дикой и невероятной. На самом деле она была известным способом устрашения врага, в древности характерным для многих народов. С подобным запугиванием впервые столкнулись русские солдаты во время Даргинского похода 1845 года. Тогда на Багорном хребте им преграждали путь мощные завалы из вековых деревьев. На завалах лежали тела ранее плененных сослуживцев со вспоротыми животами и кишками, намотанными на сучья. А вокруг на высоких чинарах висели обезображенные трупы солдат, и каждый из них будто подтверждал зловещие слова: «Так будет с каждым русским в Чечне!»
Едва ли генерал Грачев помнил о бесславном Даргинском походе графа Воронцова. В ту новогоднюю ночь он беспросветно пил, закрывшись в командном вагончике под Моздоком. В полном одиночестве встречая свой очередной день рождения, генерал угрюмо выслушивал радиосводки о страшной гибели Майкопской бригады и Самарского полка в пылающем Грозном. «Ратоборцы хреновы! — матерился он. — Преподнесли подарочек». А в телевизоре перед ним веселился президент Борис Ельцин, поднимая бокал с шампанским и поздравляя дорогих россиян с Новым, 1995 годом.
Видел эту праздничную телевизионную программу и первый чеченский президент. Днем он отправил Борису Ельцину срочную телеграмму с предложением немедленно остановить боевые действия и начать отвод войск, чтобы все дорогие россияне могли встретить праздник с надеждой мира и безопасности. Ответа не последовало: видимо, жители Чеченской Республики в число этих россиян уже не входили.
Новый год Джохар Дудаев встречал вместе с семьей в селе Орехово, что неподалеку от Грозного. На столе стояли блюда с красными яблоками и сладким печеньем, возвышался фарфоровый чайник с крепким чаем. Президент рассказывал о мужестве ополченцев, защищавших родную столицу.
— Всевышний нам помогает! — говорил Джохар. — Происходят настоящие чудеса: снаряды падают, не взрываясь, танки полыхают от серных спичек, российские солдаты со страху палят друг в друга. Восстал весь чеченский народ, воюют даже женщины и дети!
Часы пробили двенадцать. Алла Дудаева зажгла бенгальские огни. Под легкое искристое шипение прозвучал новогодний тост:
— Да здравствует победа и свобода!
Вилла Дудаева
Отряд специального назначения МВД получил приказ найти виллу Дудаева.
— Проверьте на вилле каждый закуток, — сказали разведчикам в краповых беретах. — Там должно быть много интересного.
Разведчики направились в пригород Грозного — рабочий поселок Катаяма, ожидая увидеть роскошный дворец. На самом деле никакого дворца не было — был скромный домик с деревянным туалетом во дворе. Середину двора украшал небольшой бассейн, обметанный по краям пожухлой травой. У железных ворот располагался пустой гараж.
Разведчики обыскали дом, но никого не обнаружили. Перевернули вверх дном спальню. Сняли со стен яркие живописные полотна, два самурайских меча и несколько охотничьих ружей, отделанных серебром и драгоценными камнями. Вытащили из шкафа генеральский мундир, кожаный плащ, пару кашемировых костюмов. Из-под кровати достали три ручных пулемета «красавчик», несколько коробок с патронами.
Наконец командир разведчиков разыскал главное — большой тяжелый кейс. «Вот я и миллионер», — мелькнуло в голове. Выгнал из спальни подчиненных и принялся ковырять ножом блестящие шифровальные замки на кейсе. В дверной проем просунулась хитрая рожа контрактника.
— А ну пшел отсюдова!
Рожа исчезла. Раскуроченные замки в конце концов поддались. Перед тем как распахнуть кейс, разведчик на секунду застыл: «Не заминирован?» И дернул створки в разные стороны. Кейс был доверху набит различными бумажками: театральными приглашениями, открытками и письмами от глав прибалтийских и арабских государств, военными картами и схемами. Особый интерес представляла служебная карта, на которой было отмечено все: бункер чеченского президента и бункеры полевых командиров, планы укрепрайонов, хранилища боеприпасов, основные административные здания, минные поля. Не было в кейсе только заветных долларов.
— Эх, не бывать мне миллионером никогда! — разведчик отбросил кейс. Уходя из спальни, он прихватил драгоценные охотничьи ружья и в ярости пнул картины, разбросанные на полу. Тяжелая грязная отметина легла на живописный портрет первого чеченского президента, нарисованный его супругой — художницей Аллой Дудаевой.
Гасски
Дом, где жил гасски, находился в самом центре Грозного — напротив Президентского дворца. В мирное время одно окно во дворце светилось допоздна — там работал президент Джохар Дудаев. И гасски спокойно засыпал с мыслью, что президент заботится о нем круглосуточно. Теперь, с началом штурма дворца, все окна зияли черной пустотой.
Русских в Чечне называют гасски, то есть чужие, отверженные. Михаил Аркадьевич не был ни русским, ни чеченцем, но все же считал себя гасски. На самом деле он был антикваром. И по совместительству — директором танцевального коллектива великого чеченского хореографа Махмуда Эсамбаева. Свою зарплату тратил на приобретение редких вещей. Коллекционировал все подряд: старинные иконы и книги, фарфоровые статуэтки и серебряные ложки. Конечно, попадали в его коллекцию и настоящие раритеты. Особенно гордился он первой матерной медалью Российской империи, на которой были отчеканены слова графа Суворова: «Екатерина Великая любит работу легкую, пищу нежную, постель мягкую и хрен чугунный на передках подвози».
В новогоднюю ночь, когда российские войска обступили дворец, Михаил Аркадьевич погрузил коллекцию на детские санки и под обстрелом повез к другу-чеченцу, который жил в частном доме на окраине. Он подумал, что таким образом сможет спасти свое сокровище. Однако вскоре к чеченцу нагрянули солдаты, обыскали дом в поисках оружия и попутно изъяли собрание редкостей: мол, не должны православные иконы храниться у мусульманина.
Опечаленный друг рассказал Михаилу Аркадьевичу, что солдаты погрузили его коллекцию на бронетранспортер и куда-то увезли. Он отправился в штаб российских войск, чтобы потребовать свое сокровище обратно. И перед входом подорвался на растяжке — оказалось, солдаты на ночь заминировали вход, чтобы никакой гасски невзначай не смог к ним проникнуть. Чужой — он и есть чужой.
Президентский дворец
Двадцать дней Президентский дворец стоял как неприступная крепость. Со всех сторон его обстреливали снарядами артиллерийские орудия, обжигали ракетным огнем штурмовики, осыпали свинцовыми пулями крупнокалиберные пулеметы. На верхних этажах то и дело вспыхивали пожары, уничтожая служебную мебель и документы. Но каждый раз, когда российские солдаты бесстрашно шли на приступ, дворец огрызался бешеным огнем и никого не подпускал к себе. Казалось, его неприступные стены будут вечно возвышаться над городом, как священные вершины Кавказа.
А в подвале дворца был налажен фронтовой быт. Здесь после боя отдыхали группы боевиков — отогревались и спали. Здесь медсестры перевязывали раненых. Здесь пожилые чеченки готовили еду — мясной плов и крепкий чай. Вдоль бетонных стен были сложены штабелями буханки хлеба и консервы, висели бараньи туши. Недостатка ни в продуктах, ни в оружии, ни в боеприпасах не было — Масхадов хорошо подготовился к обороне.
Особенным радушием здесь пользовались российские журналисты, правозащитники и либеральные депутаты Государственной Думы. Каждый из них был пристроен к какому-либо делу. В одной из комнат журналисты беседовали с вице-президентом Зелимханом Яндарбиевым:
— Поймите, чеченское общество — это общество тейповое, родовое, в котором важны клановые и прочие интересы, — терпеливо объяснял он ситуацию. — Один клан за образование отвечает, другой — за милицию, третий — еще за что-то. В такой ситуации Дудаев — никто, все решают эти кланы между собой и внутри себя. Поэтому нам нужна война с Россией, чтобы в пламени этой войны переплавить, разрушить родо-племенные отношения. После войны мы заключим мир, но к тому времени мы уже будем демократическим государством, где будет нужен и президент, и разделение властей. А сейчас президент не нужен, потому он отсутствует и здесь, в Президентском дворце.
В другой комнате собрались правозащитники во главе с депутатом Государственной Думы Сергеем Ковалевым, срочно прибывшим в Грозный защитить чеченскую свободу и остановить кровопролитие. Правозащитники предложили дудаевцам услуги агитаторов. Комнату тут же оборудовали военными радиостанциями, и Сергей Ковалев вышел в эфир на армейской волне:
— Солдаты, сдавайтесь! — бодрым голосом обратился он. — Это говорю я, правозащитник Сергей Ковалев. Выходите из своих укрытий, и вас на машинах отвезут обратно. Солдаты, сдавайтесь!
Он говорил как завзятый пропагандист, прошедший профессиональную подготовку. В ответ услышал площадную брань: мол, доберемся и до вас, дудаевские твари! Обстановка действительно становилась все тревожней и тревожней. Наверху шла страшная стрельба. В подвале с потолка осыпалась штукатурка. Казалось, с минуты на минуту бой начнется и здесь, в подвале. В этом случае правозащитники решили выставить в качестве живого щита попа-расстригу Глеба Якунина. Картина представлялась такой: впереди в черной рясе с золотым крестом на груди шел бы поп-расстрига, за ним с криками «Не стреляйте, свои!» семенили бы гуськом остальные парламентарии, а замыкал бы процессию депутат Виктор Курочкин. Эту идиллическую картину высмеял Сергей Ковалев:
— Солдаты не просто войдут — они войдут с огнеметами, забросают гранатами. Кто будет разбираться, депутаты мы или боевики? Увы, такова наша участь!
Вскоре правозащитники покинули Президентский дворец. Свою главную задачу — сагитировать российских военнослужащих сдаться в плен — они не выполнили, как ни старались. Напоследок их попросили передать Борису Ельцину послание Джохара Дудаева, в котором говорилось о бессмысленной гибели тысяч солдат и предлагалось немедленно остановить боевые действия, вывести войска и начать переговоры. Но надежды на утвердительный ответ не было никакой.
Письмо товарищу
Начальник обороны Президентского дворца Аслан Масхадов тоже решил послать письмо. Только оно адресовалось не президенту России, а боевому товарищу, с которым когда-то служил в Советской армии.
«Здравствуй, Василий Иванович! — писал он сослуживцу. — Бесконечно благодарен, что вспомнил обо мне. Пойми, в это страшное время для меня очень важно знать мнение моих однополчан. Не знаю, кто виноват в этой трагедии, но скажу со всей ответственностью, что нет здесь моей вины. Когда вошла в мою маленькую республику огромная армия России, сметая все на своем пути, я знал, что трудно будет устоять против этой громады с кучкой храбрецов, но поступить по-другому я не мог. С первого дня штурма Грозного я выходил на связь с генералами, предлагал им взять на себя ответственность — остановить эту бойню. Они на это не пошли. Они предложили мне поднять белый флаг над Президентским дворцом. И тогда я послал их к черту. Я сражаюсь с Россией, но никогда не теряю достоинства».
Закончив писать, Масхадов свернул листок вчетверо. В это мгновение страшный удар потряс дворец: огромная авиационная бомба пронзила многоэтажное здание и, зацепившись за потолок подвала, повисла в нескольких метрах от Масхадова. Полковник спокойно стряхнул пыль с письма и положил его в нагрудный карман.
Белый флаг над Президентским дворцом никогда не был поднят. Аслан Масхадов оборонял его до конца и покинул последним — с оружием в руках. Это произошло 19 января 1995 года.
Претендент
На время штурма Президентского дворца Джохар Дудаев покинул Грозный и обосновался в городе Гудермесе — неподалеку от чеченской столицы. Военным комендантом Гудермеса был полевой командир Руслан Ямадаев. Защищать город ему помогали пятеро братьев, а также заместитель чеченского муфтия Ахмат Кадыров. Для семьи Ямадаевых он был как отец родной.
Когда Руслан узнал, что в двух кварталах от комендатуры поселился первый чеченский президент, он поспешил его навестить по праву хозяина и предложить свои услуги. На поверку тот оказался скромным, неприхотливым человеком — все необходимое у него уже было. Тогда Руслан задал президенту вопрос, который не давал ему покоя с самого начала войны.
— Джохар, как же так получилось, что мы теперь воюем с Россией? Ты же советский офицер, ты же знаешь Советскую армию. Ведь на одной земле мы воюем, с обеих сторон гибнут наши ребята. Все равно завтра нам придется жить вместе с Россией.
Дудаев пожал плечами.
— Раз не знаешь ответа, то надо тебе, Джохар, уходить с поста президента, — смело заявил комендант. — Давай уходи в отставку, а полномочия кому-нибудь передай. У меня уже и претендент на примете есть.
— Кто такой?
— Малик! — пояснил Ямадаев. — Большими делами ворочает в Москве. Большого ума человек — экономист по образованию.
— Ты ошибаешься, Руслан, — тихо ответил Дудаев. — Он — негосударственный человек, он по духу — коммерсант и мыслит очень узко.
— Но давай попробуем — пригласим его сюда, в Гудермес. Соберем журналистов, ты публично передашь ему президентские полномочия. У Малика большие связи в российской столице. Он договорится с Ельциным и закончит войну.
— Хорошо, — кивнул Дудаев, — посылай гонца в Москву.
Спустя неделю комендант вновь пожаловал к Джохару. Он вошел в комнату с низко опущенной головой, пряча глаза от пристального взгляда президента.
— Ну что? — усмехнулся Дудаев.
— Вернулся гонец из Москвы.
— Что ответил Малик?
— Малик сказал, что он — не такой дурак, чтобы сейчас во все это вписываться, когда русские взяли Грозный и Президентский дворец уже пал.
Кавказские пленники
Подвал Президентского дворца был переполнен пленными солдатами. Многие из них были ранены и попали сюда в силу своей беспомощности. Только предателей и перебежчиков здесь не было. На призыв правозащитника Сергея Ковалева сдаваться в плен не откликнулся никто.
Перед падением Грозного пленников вывели из Президентского дворца и распределили по чеченским селениям. Почти в каждом из них были устроены подземные тюрьмы — зинданы. В этих целях чаще всего использовались подвалы школ или других административных зданий. Сюда помещали не только военнослужащих, захваченных в ходе боевых действий. Здесь содержались и заложники, взятые для получения выкупа или продажи в рабство. Это были строители, энергетики, нефтяники и даже священники. Практически все узники подвергались зверским пыткам и избиениям. Тех, кто пытался бежать, жестоко казнили: отрезали головы двуручными пилами или отрубали топорами, насаживали их на колья и выставляли для устрашения на всеобщее обозрение.
Условия содержания в подземных тюрьмах были бесчеловечными. Заключенных кормили впроголодь — миска жидкого клейстера или столовая ложка гороха в день. При этом многие из них использовались на тяжелых работах: строили блиндажи, возводили укрепления. В лагерях свирепствовали смертельные болезни, но каких-либо лекарств не предоставлялось. Для борьбы со вшами изредка устраивались так называемые бани Карбышева, когда голых людей на морозе обливали холодной водой из шлангов. Узники умирали от голода, холода, болезней, избиений. Для изможденных людей смерть казалась единственным спасением. Кто-то не выдерживал пыток и опускался — превращался в животное. Но большинство пленников с достоинством переносили выпавшие на их долю страдания.
Среди узников оказывались и чеченцы — непримиримые оппозиционеры, объявленные врагами чеченского народа. Охранники были к ним особенно жестоки, ведь сам Джохар Дудаев говорил: «В республике нет оппозиции, а есть лишь изменники, которые действуют в интересах Москвы».
Журналист и поэт Лечи Салигов руководил информационным комитетом Временного совета Чеченской Республики. Он был арестован дудаевцами за измену Родине и помещен в зиндан, расположенный в школе Старого Ачхоя. После того как школа была разрушена артиллерийским огнем, его вместе с другими заключенными перевели в концентрационный лагерь, устроенный в далеком горном ущелье. Комендантом лагеря был Ахмет Дудаев — племянник президента. Подвергаемый ежедневным избиениям, журналист не выдержал пыток и решил обратиться лично к Джохару Дудаеву с просьбой о милости. Он написал проникновенные стихи о свободе, которые посвятил первому чеченскому президенту. А его супруге — художнице Алле Дудаевой — он сочинил поэму о любви, надеясь растрогать ее горькой участью пленника, томящегося в неволе. Сжалившись, Ахмет Дудаев передал рукопись всемогущему дяде. Тот бегло прочел печальные строчки, омытые слезами, и предложил супруге оценить творчество отступника.
— Что ж, стихи хороши, — усмехнулась Алла Дудаева. — Но мир не удивишь этим фактом. Продажная муза не раз бывала в услужении у сильных мира сего.
Другой оппозиционер — академик Саламбек Хаджиев, бывший председателем правительства Временного совета Чеченской Республики, — чудом не оказался в застенках. Он не раз обвинял дудаевский режим в преступлениях против человечности:
— Куда Дудаев привел нас? Он привел нас к лагерям, к элементарному фашизму. Я ему пытался толковать: «Ну, прекрати. Ты же военным когда-то был, ты что делаешь? Нельзя сидеть под крышей у крупнейшей державы, питаться и пинать ее ногами. Ей будет надо — она тебя прихлопнет. Ты же военный, ты же генерал. Нельзя это делать, наоборот, надо вместе с русскими строить нормальное цивилизованное общество. Не будет цивилизованной России — ничего Чечня не получит, набьют морду и опять поставят в угол. А если нужно, вышвырнут в Казахстан или в Сибирь». Эти вещи не понимать он, конечно, не мог. Это все ради собственного величия, как Гитлер: «Deutschland, Deutschland ьber alles!» Это фашист чистейшей воды, он фашист по натуре, по природе, по повадкам, плюс еще с уголовным оттенком!
Засланный казачок
Вооруженное сопротивление в Грозном было подавлено — слишком неравными были силы. Ополченцы, защищавшие город, разошлись по своим вотчинам. Отряды боевиков, еще способные к ведению боевых действий, укрылись в отдаленных селах.
Однажды по призыву Джохара Дудаева в селении Шали собрались руководители независимой Чечни. Немногие смогли приехать на встречу. Но, конечно, явились и вице-президент Зелимхан Яндарбиев, и начальник штаба вооруженных сил Аслан Масхадов, и муфтий Мухаммед Алсабеков. Каждый думал, что это — их последнее свидание, и мысленно прощался с товарищами. Дудаев уловил общее тягостное настроение и все обратил в шутку:
— Когда мы будем скрываться от преследования, я сбрею усы, а Зелимхан — бороду.
Яндарбиев схватился за свою роскошную бороду, которую отрастил во исполнение сунны Пророка о вселении страха в неверных. Слава Аллаху, борода была на месте. Аслан Масхадов никаких волос на своей физиономии не отращивал, считая себя человеком военным, приученным к порядку и чистоте. Но внимание Дудаева привлекли не его свежевыбритые щеки, а оттопыренные за ними уши:
— Что будем делать с твоими ушами, Аслан?
Шутка разрядила обстановку. Полевые командиры приступили к обсуждению своего тяжелого положения. Первым выступил Джохар Дудаев. Он сказал, что без объявления войны Россия напала на независимую республику, нарушив все международные законы. Российской армии удалось захватить столицу — город Грозный. Но ей не удалось покорить сердца чеченцев, которые восстали против завоевателей. Память о славных деяниях шейха Мансура, имама Шамиля и наиба Байсангура окрыляла всех ополченцев. Подняв зеленое знамя ислама, они храбро сражались на баррикадах и покинули город непобежденными. Теперь перед чеченским народом стоит другая, более важная задача.
Последнюю фразу президент договорить не успел. Неожиданно дверь распахнулась, и в комнату вошел депутат Государственной Думы Виктор Курочкин. Оказывается, минувшую ночь он провел в соседнем закутке, ожидая встречи с чеченским президентом.
— Джохар Мусаевич, я приехал в поисках мира, чтобы остановить войну, — пробормотал он.
— Мир надо искать в Москве, а не здесь! — отрезал Дудаев. — Чего вы сюда ездите? Приезжаете, мы тут говорим, а потом все, о чем мы говорим, становится известно российским спецслужбам.
Чувствовалось, что внезапное появление незваного гостя разгневало президента. Его речь становилась все более яростной, все более сбивчивой.
— Вы, русские — варвары и вандалы, а ваш президент — подлец. Вы бомбите наши города и села, вы убиваете наших женщин и детей. Вы превратили Грозный в грязную помойку. Теперь у нас нет прекрасной столицы, которая была. И разрушили ее вы. Поэтому мы устроим столицу в другом месте. Мы пойдем войной на Ставропольский край и захватим Краснодар. Мы сделаем столицу там. А таких, как вы, надо расстреливать!
«Попал как кур в ощип!» — подумал Курочкин, заметив, что рука личного охранника потянулась к кобуре. Видать, здесь его посчитали то ли тайным осведомителем, то ли засланным казачком.
— Курочкина мы знаем давно, — успокоил президента Мухаммед Алсабеков. — Познакомились с ним еще в подвале вашего дворца. Он там три дня штурма сидел.
— Он три дня, а я месяц там провел! — взъярился Дудаев. — Но хватит, сколько можно терпеть? Мы начнем против России священную войну.
Джихад
Для объявления священной войны Джохар Дудаев выбрал горный аул Ведено — древнюю столицу Ичкерии. Когда-то здесь находился последний оплот мятежного имама Шамиля. Об этом напоминали руины старинной крепости и длинная крепостная стена, сложенная из камней, скрепленных яичным белком, глиной и конским волосом. Седые камни, свидетели давних сражений, вдохновляли на непримиримую борьбу с врагом.
По шариатским законам объявлять джихад может только высшее духовное лицо. Однако муфтий республики неожиданно отказался это делать. Более того, из Грозного он переехал в станицу Знаменскую, где собиралась антидудаевская оппозиция, и отрекся от своих воинственных призывов мстить России. Джохар Дудаев был потрясен: Мухаммед Алсабеков был его верным помощником с 1991 года, возглавлял Министерство по делам религий и всегда поддерживал президента. «Уж не казачок ли он? — засомневался Джохар. — Вон как выгораживал этого Курочкина!» Поручил главному разведчику выяснить, в чем дело. После проверки тот сообщил, что уважаемый священнослужитель был завербован советскими спецслужбами под агентурным псевдонимом «Шамиль» еще в 1985 году, и затем сделал головокружительную карьеру: стал самым молодым имамом центральной мечети в Алма-Ате и ректором Исламского университета в Казахстане. Эта информация была доложена полевым командирам на военном совете в Ведено.
— Свято место пусто не бывает, — заметил Шамиль Басаев. — Среди нас есть человек, который объявит священную войну России. Лучшего муфтия для Чечни пожелать нельзя.
— Кто же это?
— Его зовут Ахмат Кадыров.
Ахмат Кадыров действительно подходил к этой должности по всем статьям. Он был выпускником Бухарского медресе и Исламского института в Ташкенте, учился на шариатском факультете Иорданского университета. Исповедовал учение Кунта Хаджи и принадлежал, как и Джохар Дудаев, к суфийскому братству кадирийского тариката. Был создателем и руководителем Исламского института в селе Курчалой. Но главное — он был доблестным полевым командиром, отважно сражавшимся с российскими войсками.
— Что скажешь, Ахмат? — обратился президент к Кадырову.
— Каждый чеченец должен исполнить свой долг правоверного мусульманина. Идти по пути Аллаха — это значит взять в руки оружие и участвовать в джихаде меча. Это значит, что каждый чеченец должен сражаться за свободу своей страны и убивать русских — убивать столько, сколько сможет. Без всяких ограничений. Именем Аллаха я объявлю священную войну против нашего общего врага — России. Аллаху акбар!
Так Ахмат Кадыров стал муфтием независимой Чечни.
Личный враг
У Джохара Дудаева было много врагов, но только один из них оказался личным. Как ни странно, это был не Ельцин, развязавший кровавую чеченскую бойню. В дудаевском списке военных преступников российский президент значился под последним номером. А вот возглавлял список генерал-лейтенант Анатолий Романов, который и был объявлен личным врагом. Это случилось сразу после трагедии в селе Самашки.
В этом селе, что раскинулось между Сунженскими холмами и Самашкинским лесом, после падения Грозного укрылся большой отряд боевиков. Российские войска окружили опасное место, устроили блокпосты на дорогах, установили огневые точки на склонах холмов. Боевики то и дело совершали нападения: поджигали бронетехнику, расстреливали из автоматов колонны, убивали солдат. В ответ время от времени производился обстрел окрестностей села, по лесным чащобам наносились мощные ракетные удары.
6 апреля 1995 года к тринадцатой заставе, где находился командующий, прибыла представительная делегация из Самашек. Старейшин встретил молодой генерал Анатолий Романов. Его благородное лицо обрамляли большие темные очки, что придавало офицеру интеллигентный, почти профессорский вид. Об этом генерале ходили слухи, что он по вечерам читает труды русского дипломата Чичерина и считается хорошим собеседником, готовым терпеливо общаться с чеченцами.
— Антонов, — представился генерал. — Анатолий Александрович.
Старейшины почтительно пожали руку генералу Романову, не подозревая, что тот назвался своим псевдонимом. Таковы были требования службы безопасности: генералы, воюющие в Чечне, носили другие фамилии во избежание каких-либо враждебных акций. На самом деле это была призрачная защита.
— Я пригласил вас, чтобы сделать официальное заявление, — голос генерала звенел утренней бодростью. — По данным нашей военной разведки, в настоящее время в селе находятся двести шестьдесят четыре боевика, вооруженные автоматами и двумя пулеметами. При аэрофотосъемке села была также зафиксирована одна боевая машина пехоты. Поэтому я, как командующий, предлагаю вам до семи часов утра завтрашнего дня добровольно сдать двести шестьдесят четыре автомата, два пулемета и боевую машину, а также беспрепятственно пропустить в село части внутренних войск. В случае невыполнения этих требований мы все равно войдем в Самашки и осуществим полную проверку села.
— Помилуйте, Анатолий Александрович, откуда у нас столько оружия? — возмутился старейшина Юзбек Шовлахов. — Нет у нас столько оружия. Нет у нас столько боевиков. У нас есть только беженцы из Грозного. У нас есть небольшой отряд самообороны, который защищает нас от бандитов.
— Если в селе одни беженцы, то вам нечего бояться, — успокоил генерал. — Пусть отряд самообороны к завтрашнему числу сдаст оружие. Затем мы войдем в село и проверим документы у всех его жителей. Вот и вся проблема.
Попрощавшись со старейшинами, генерал Романов вежливо проводил их до границы заставы. Возвратившись, он встретил недоуменный взгляд помощника:
— Анатолий Александрович, неужели вы им поверили?
— Воюя с бандитами, мы должны гуманно относиться к мирному населению, — наставительно сказал генерал. — Если мы бездумно разрушаем дом, который чеченский крестьянин всю жизнь собирал по кирпичику, человек озлобляется и автоматически переходит к Дудаеву. Если же нам удастся решить вопросы мирным путем, то это для Дудаева страшнее выстрела.
На следующее утро к назначенному месту подъехала легковая машина. Из машины выгрузили одиннадцать автоматов. Это было оружие, которое сдали ополченцы из отряда самообороны Самашек. Вскоре поблизости приземлился вертолет, на котором прилетел командующий. Увидев жалкую кучку оружия, Анатолий Романов посочувствовал старейшинам:
— Очень жаль, что мы не смогли договориться. Теперь не в моих силах остановить войска. Очень жаль.
Вернувшись в Самашки, старейшины собрали жителей у мечети и попросили их поскорее покинуть село, чтобы не погибнуть во время штурма. Однако боевики, которые тоже пришли на собрание, возражали против отъезда (мирные жители были им нужны в качестве живого щита) и пригрозили применить оружие, если кто-то вздумает оставить дома. И действительно, при выходе из села колонна самашкинцев была обстреляна — половина жителей вернулась обратно.
В середине дня сводный отряд внутренних войск приступил к операции. Триста бойцов, разбитых на десять штурмовых групп, вошли в село. На одной из улиц отряд напоролся на засаду.
— Мы попали в кромешный ад, — рассказывал участник штурма. — Нас обстреливали с трех сторон. Подбили наш танк, в котором сгорел экипаж. Подбили два бронетранспортера. Нашу группу разбили надвое, и обе части оказались в окружении. Нас обстреливали до темноты. В ходе боя мы уничтожили один дом, откуда велся огонь.
Разгромив штурмовые группы, отряд боевиков незаметно скрылся из села под покровом темноты. На поле боя осталось лежать полтора десятка убитых и около пятидесяти раненых солдат.
С рассветом операция возобновилась. Только теперь российская группировка двинулась на Самашки всей своей мощью. Под прикрытием бронетехники солдаты занимали кварталы, врывались в дома и подвалы, разыскивая боевиков. На улицы выводили всех юношей и мужчин, осматривали тела в поисках следов от оружия, а потом отправляли в фильтрационные пункты — для дальнейшей проверки.
— Утром выхожу, идет колонна по нашей улице, — вспоминал Юзбек Шовлахов. — Бронетранспортеры стреляют из крупнокалиберных пулеметов по домам. Подходят солдаты: «Где боевики?» Я говорю: «Боевиков нет». «Выходите все из подвала!» Там человек восемь в подвале собралось. Кто выходит, они прямо по голове бьют, и те падают. «Раздевайтесь!» Они раздеваются — рубашку, штаны. «Обувь снимайте». Снимают. Проверяют, носили они автомат или нет. Смотрят потертости. «Ложитесь». Уводят и кладут на асфальт. Меня загоняют в подвал, жену, дочь, еще двух племянниц, в общем, человек шесть нас сидит. Вижу, что идет дым, невозможно сидеть. Выбиваю крышку, выбегаю — весь в ожогах. Они сидят с той стороны улицы, смеются, щелкают семечки, а я там с семьей сгораю. Думаю, скот, наверное, цел. Смотрю — четыре коровы убили, постреляли овец.
Впоследствии выяснилось, что солдаты постреляли не только коров да овец. В ходе артиллерийского обстрела, ночного боя и дневной зачистки, когда палили вокруг без разбора, было убито около ста мирных жителей. Среди них оказались и юноши, и женщины, и старики. Кто-то погиб от пули, посланной снайпером, кого-то изрешетила граната, брошенная в подвал, а кто-то задохнулся от дыма, запертый в горящем доме.
Вся Чечня содрогнулась, узнав о трагедии в Самашках. Рассказы свидетелей обрастали жуткими выдумками: будто бы солдаты сожгли более двухсот домов, расстреляли свыше пятисот человек, повесили в школе тридцать детей, а одной маленькой девочке отрезали голову на глазах матери. Все это требовало проверки, однако в Самашки никого из посторонних не пропускали. Тогда депутат Анатолий Шабад переоделся в длинную женскую одежду, обмотал лицо хиджабом и под видом печальной старухи проник на запрещенную территорию села, где запечатлел на видеокамеру ужасные подробности. Эту съемку правозащитники распространили по всему миру. И мир содрогнулся вслед за Чечней.
Тем не менее трагедия случилась, и кто-то за нее должен был отвечать. Понимая, что Москва вряд ли найдет и накажет виновных, Джохар Дудаев объявил своим личным врагом генерал-лейтенанта Анатолия Романова, которому подчинялась группировка внутренних войск, действовавшая в те дни в Самашках. Генерал был обречен.
Антуан
Весной 1995 года Москва объявила о своей победе — мол, конституционный порядок на территории Чеченской Республики восторжествовал. Но провозглашенная победа вовсе не означала окончание сопротивления. Чеченский волк не сдался на милость победителя, а растворился в тумане ущелий, исчез за синей дымкой гор, откуда каждое мгновение угрожал нападением. То и дело в Чечне звучали выстрелы, гремели взрывы, пылала подбитая бронетехника, падали ниц сраженные часовые.
Борис Ельцин не знал, что делать. Как ни крути, а выходило, что надо договариваться. Но разговаривать с Джохаром Дудаевым российский президент никак не желал. Между тем петербургский мэр Анатолий Собчак всячески показывал, что он, как демократически настроенный человек, способен решить чеченскую проблему. Выслушав его предложения, Ельцин одобрил план поэтапного урегулирования конфликта. Так в чеченском селе Курчалой появился посланник от берегов Невы со звучным именем Антуан.
— Что за француз к нам пожаловал? — поинтересовался Джохар Дудаев.
— Он — не француз, он — армянин, — уточнил охранник Магомед Хачукаев. — Из Петербурга правозащитник. Говорит, что когда-то сидел.
— За что?
— Говорит, что ни за что.
— А точнее?
— За клевету — на советскую действительность.
— Это он зря… Ладно, приведи его сюда, Магомед.
В комнату вошел чернокудрый парень в потертых джинсах и кожаной куртке с большой сумкой, перекинутой через плечо. Он устроился напротив Дудаева, положил на стол диктофон и вопросительно взглянул на собеседника. «Записывайте, записывайте», — Дудаев кивнул головой.
— Я рад приветствовать полномочного представителя Анатолия Собчака, которого считаю демократическим лидером России, — начал он беседу. — Однако меня неприятно удивило заявление Собчака, что воевать с боевиками должны не мальчишки, а подготовленные профессионалы. Он что — хочет, чтобы эти головорезы уничтожили всех чеченских мужчин?
— Нет, нет, — суетливо замахал руками Антуан. — Вы не так поняли позицию Собчака. Позиция Анатолия Александровича состоит в том, чтобы решить кризисную ситуацию путем переговоров. Он разработал план поэтапного мирного урегулирования, который был одобрен президентом России.
— Как и все чеченцы, я тоже против войны, — заявил Дудаев. — Если бы Ельцин захотел со мной встретиться, то за тридцать минут мы бы с ним обо всем договорились. А что за план предлагает Анатолий Александрович?
Мирный план Собчака состоял в следующем. На первом этапе происходит полное разоружение незаконных вооруженных формирований, включая охрану Дудаева, при условии непривлечения к уголовной ответственности всех, кто добровольно сдаст оружие. Второй этап подразумевает свободные выборы парламента и президента Чеченской Республики под контролем международных организаций и российских правозащитников. На заключительном этапе Чечня получает статус республики на уровне Татарстана в составе Российской Федерации.
— Хороший план, — заметил Дудаев. — Конечно, я за власть не держусь. Можно попробовать.
Подали обед. Президент наполнил бокал Антуана красным сухим вином. Себе налил огненного кизилового сока и провозгласил тост:
— За успех мирного плана Собчака!
Внезапно прогремел орудийный залп — российские войска приступили к обстрелу села. Зазвенели стекла в окнах, посыпался с потолка мел. Антуан инстинктивно вздрогнул и едва не спрятал голову под стол. Дудаев продолжал сидеть недвижно, как каменный. Взглянув на испуганного собеседника, воздел к небу руки:
— Все в воле Всевышнего!
Легкая усмешка пробежала по его губам. Должно быть, он вспомнил строчку из пушкинского «Тазита» и чуть не произнес ее вслух:
«Ты трус, ты раб, ты армянин!»
Кровавый рейд
Курчалой был не единственным чеченским селением, которое подверглось обстрелу. Список потерпевших населенных пунктов с каждым днем становился все длиннее. Поводов для стрельбы было множество: почти в каждом ауле были свои ополченцы и свои отряды самообороны. Но страдали от смертоносных ударов прежде всего старики, женщины, дети.
В начале июня 1995 года российские войска штурмовали аул Ведено — родовое гнездо командира Абхазского батальона Шамиля Басаева. Этот батальон покрыл себя славой в сражениях за свободу Абхазии — против грузинских захватчиков. Именно тогда, ранней осенью 1992 года, молодой московский поэт Александр Бардодым, вступивший в ряды бойцов Абхазского батальона, сочинил стихи в честь своих новых товарищей. На эти стихи чеченский певец Имам Алимсултанов написал песню, которая стала гимном отряда Шамиля Басаева:
Над Грозным городом раскаты,
Гуляет буря между скал.
Мы заряжаем автоматы
И переходим перевал.
В страну, где зверствуют бандиты,
Горит свободная земля,
Приходят мстители-джигиты
Тропой Мансура, Шамиля.
Только теперь земля горела не под абхазским городком Гудаутой, а вокруг чеченского аула Ведено — в самом сердце Ичкерии. Многие строения подверглись бомбардировке. Страшный ракетный удар был нанесен и по дому, где жила семья знаменитого полевого командира. Все его одиннадцать обитателей погибли. Стоя на дымящихся развалинах своего дома, Шамиль Басаев поклялся жестоко отомстить убийцам за смерть жены и детей. Как чеченец, воспитанный на обычае кровной мести, он не мог поступить иначе.
Спустя одиннадцать дней, 14 июня 1995 года, три грузовика в сопровождении легковушки пронеслись по главной улице провинциального российского городка Буденновска. Машины были битком набиты боевиками — Шамилю Басаеву удалось собрать отряд в двести штыков. Захватив здание милиции, басаевцы расстреляли тех, кто оказал сопротивление, а прочих взяли в заложники. Подобным образом они поступили в других местах — районной администрации и поликлинике, Доме детского творчества и пожарной части, медицинском училище и отделении банка. Построив заложников в колонну, боевики повели ее к городской больнице Буденновска. По дороге убили сто человек, которые пытались бежать. Остальных загнали в больничные корпуса, присоединив к ним пациентов и персонал больницы: теперь заложников насчитывалось более двух тысяч. Для окончательного устрашения несчастных людей басаевцы отобрали шестерых мужчин и расстреляли прямо перед главным корпусом больницы.
После этого Шамиль Басаев обратился к российским властям с тремя требованиями. Он потребовал, во-первых, немедленно прекратить боевые действия в Чечне; во-вторых, вывести войска с территории республики; в-третьих, начать мирные переговоры с Джохаром Дудаевым на уровне президента или премьер-министра России, а не на уровне петербургского мэра или ставропольского градоначальника. По сути, таким чудовищным способом террорист принуждал свою собственную страну к миру.
Узнав о нападении на Буденновск, Борис Ельцин тут же покинул родные пределы, сославшись на срочные дела за морем-океаном. Расхлебывать горькую чеченскую похлебку остался премьер-министр Виктор Черномырдин. Ему доложили, что бойцы специальных подразделений уже окружили больничный комплекс и даже попытались его штурмовать, но безуспешно — басаевцы всюду заминировали подходы, выставили живой щит из женщин, а между ними расположили огневые точки. Премьеру также сообщили, что главарь банды террористов жесток и беспощаден — в случае невыполнения его требований убивает заложников.
— Чего же требует Басаев теперь? — поинтересовался Черномырдин.
— Он требует, чтобы вы, Виктор Степанович, лично переговорили с ним, — пояснили премьеру. — Но во всей истории борьбы с терроризмом еще не было случая, чтобы первое лицо государства вступало в переговоры с преступниками.
— А как же люди? Как же заложники? Он же убьет их!
— Увы…
— Мне начхать, как там боролись с терроризмом при царе Горохе, — возмутился премьер. — Нельзя допустить мясорубку. Ради спасения людей я буду разговаривать хоть с Басаевым, хоть с чертом.
Черномырдин решительно снял телефонную трубку и потребовал соединить его с буденновской больницей:
— Але, Шамиль Басаев. Это Черномырдин. Шамиль Басаев, говорите громче.
Виктор Степанович, добрая душа, спасая несчастных заложников, согласился выполнить почти все требования террористов. Он объявил о прекращении боевых действий в Чечне и начале мирных переговоров с Джохаром Дудаевым. Он отпустил террористов, предоставив им автобусы и обеспечив беспрепятственный проезд до Чечни. Ему помог и Сергей Ковалев, который вызвался проводить нежданных гостей и защитить их своей грудью от случайных пуль. Настоящий правозащитник!
Басаев покидал Буденновск победителем. Он оставлял в истерзанном городе кровавый след — десятки убитых и сотни раненых горожан. Зато Чечня встречала Басаева буйным ликованием. Должно быть, все чеченцы вышли на улицы и площади Грозного, чтобы приветствовать мужественного героя, который отомстил за смерть чеченских стариков, женщин, детей. «Аллаху Акбар! Аллаху акбар!» — скандировала огромная толпа, и ее многотысячный рев долетал до седых вершин Кавказа.
Был доволен и Джохар Дудаев, хотя операция Басаева оказалась для него полной неожиданностью — хитрый Шамилек не счел необходимым проинформировать о ней. Тем не менее сбывались предсказания Джохара, изреченные им накануне буденновского рейда:
— Сегодня главное — перенос войны на территорию противника. Причем это движение уже разворачивается стихийно. И отряды смертников создаются сами по себе. Из тех, кто готов на смерть, чтобы отомстить за погибших от бомбежек детей, родителей. Когда они просочатся в российские города, могут пострадать ни в чем не повинные люди. У нас же есть координаты конкретных виновников гибели тысяч мирных чеченцев. И мы хотим этот процесс как-то организовать.
Подкуп
На мирные переговоры в Грозный прибыл Аркадий Вольский. Это был настоящий политический искусник. Еще вчера он входил в верхушку правящей Коммунистической партии, а уже сегодня представлял руководство демократической страны. Удивительную гибкость он, должно быть, развил в юности, когда увлекался фехтовальным искусством.
Аркадий Иванович умело вел переговоры, предлагая варианты мирного разрешения конфликта. К примеру: чеченцы разоружаются, военные уходят, создаются зоны мира. Главная проблема: что делать с оружием? Вольский предложил давить его танками. Чеченцы возмутились: оружие — это священный атрибут любого горца, он приобретен за немалые деньги. И вот тут Аркадий Иванович, прищурив хитрые глаза, обозначил кругленькую сумму за сданный автомат Калашникова. Чеченцы стали прикидывать, сколько денег выручит каждая семья. Так ловко был обойден вопрос о том, сдавать оружие или оставить его в домах как предмет религиозного культа. «Все на этом свете покупается!» — Аркадий Иванович всегда помнил старую истину.
Переговоры шли ни шатко ни валко. Любое слово оспаривалось противоположной стороной. Непременным условием достижения мира Москва выдвигала выдачу Шамиля Басаева. Чеченцы возражали, ссылаясь на бескомпромиссную позицию Джохара Дудаева. Тогда Аркадий Вольский потребовал встречи с первым чеченским президентом.
— Он далеко в горах, — пояснили ему. — Туда можно добраться, только падая дождем с неба.
— Надо будет, упаду хоть дождем, хоть снегом, — ответил Вольский.
Тайная встреча была назначена через три дня. Аркадий Иванович надел старую телогрейку, захватил с собой чиновничий портфельчик с документами. Двинулись в путь. Двое суток шли неведомыми горными тропами, останавливаясь передохнуть на секретных базах боевиков. Дорожных фонарей не включали, опасаясь вертолетов. На третий день приблизились к назначенному месту. Это была небольшая лужайка в густом лесу — на склоне высокой горы. На краю лужайки горел костер.
— Зачем такая иллюминация? — удивился Вольский.
— Шашлык-машлык есть будете, коньяк-маньяк пить.
Из темноты вышел Дудаев. Он был одет как истинный щеголь: опрятная военная форма облекала стройную фигуру, на голове красовалась пилотка с вышитым волком. Генерала сопровождала супруга Алла — красивая русская женщина. Обменявшись светскими любезностями, мужчины уединились для переговоров.
— Басаева мы не отдадим, — сразу заявил Дудаев. — Шамиль сделал важное дело: заставил Москву сесть за стол переговоров.
— Да черт с ним, с Басаевым, — махнул рукой Вольский. — Я не за этим тащился по горам три дня.
Принесли горячий шашлык. Тучный верзила, накладывая куски душистого мяса, спросил по-украински:
— Вам хай пожирнее?
— Ты давай говори по-русски.
— Нэ можемо, нэ розумием, — он покачал головой.
Когда верзила удалился, Джохар с улыбкой заметил:
— Западные украинцы — прирожденные охранники. Надежны и исполнительны. А русских ненавидят похлеще некоторых чеченцев.
— Джохар Мусаевич, я не разведывать сюда прибыл, — Вольский положил на колени чиновничий портфельчик и щелкнул золочеными застежками. — Я прибыл по личному поручению Бориса Николаевича Ельцина. У него к вам конкретное предложение.
Тщательно подбирая слова, Вольский изложил суть секретного московского плана, согласно которому Джохар Дудаев вместе с семьей тайно покидает Чечню и поселяется в одном из мусульманских государств, где живет тихой неприметной жизнью, не привлекая к своей персоне внимания. Предположительно таким государством может стать Иордания, король которой уже согласился принять дорогого гостя с подлинно королевским радушием. В доказательство своих слов Вольский достал из портфельчика иорданские паспорта, оформленные на чужие имена, и колоду разноцветных кредиток.
— Это ваши новые паспорта, а это ваши банковские карты, — Аркадий Иванович мастерски развернул колоду, как завзятый фокусник. — Как только вы пересечете границу, на них будут перечислены миллионы долларов. Этих денег хватит и вам, и вашим внукам. Надеюсь, вы не откажетесь от великодушного предложения Бориса Николаевича.
Джохар Дудаев сурово молчал. Его скулы поигрывали. Глаза полыхали неистовым огнем. Он едва сдерживался, чтобы изо всей силы не ударить президентского посланника. Наконец, успокоившись, Дудаев медленно произнес:
— Как я в вас ошибся, Аркадий Иванович! Ведь вы же были членом ЦК нашей Коммунистической партии. Олицетворяли ум, честь и совесть нашей эпохи. Где же ваши честь и совесть, не говоря об уме? Не думал, что вы мне сделаете такое предложение. Мне — советскому офицеру, советскому генералу — вы предлагаете позорно бежать куда-то за границу! Тридцать сребреников суете. Запомните: я никогда не предам свой народ, никогда не покину родную землю. Я лучше достойно умру среди этих вершин Кавказа!
Светало. Говорить было не о чем.
Месть
Летом 1995 года генерал-лейтенант Анатолий Романов был назначен командующим объединенной группировкой российских войск в Чечне. Представляя президенту России его кандидатуру, министр внутренних дел Анатолий Сергеевич Куликов дал ему блестящую характеристику: «За Романовым ничего не нужно переделывать. Как ни пытай его, он помнит каждую деталь любой операции, чрезвычайно работоспособен и никогда не уходит с рабочего места, пока не убеждается в том, что все отлажено до мелочей. Говоря о Романове как об аккуратном и точном исполнителе приказов, я имею в виду его врожденную способность доводить все до абсолюта — до последнего заключительного штриха, после которого любая проблема казалась просто исчерпанной».
Анатолия Романова обожали в войсках — он не был паркетным генералом, многие решения принимал непосредственно на передовой. На боевом счету генерала уже были операции по освобождению Самашек и Бамута от чеченских боевиков. В память о Самашках бойцы милицейского отряда специального назначения «Витязь» преподнесли командующему самый дорогой подарок — краповый берет.
В этом краповом берете Анатолий Романов приехал на мирные переговоры, которые ему поручили вести вместе с Аркадием Вольским. Вот здесь знание трудов русского дипломата Чичерина пригодилось ему в большей мере. Генерал показал себя великолепным переговорщиком. Он шел на уступки там, где это ничего не стоило России, и был тверд в отстаивании принципиальной позиции. К примеру, чеченская сторона пожаловалась, что российские солдаты в летнюю жару ходят полуголыми, а по мусульманским обычаям мужчины не должны показываться на людях неодетыми. Анатолий Романов тут же собрал своих подчиненжных и приказал:
— Солдаты обязаны уважать традиции местного населения. Пусть оденутся по уставу, а не изображают из себя Аполлонов. Понимаю, что жарко, но это нужно сделать — своим полуобнаженным видом они оскорбляют чеченских женщин.
Новый командующий активно включился в переговорный процесс. Ему был отдан на проработку весь блок военных вопросов. Противоположную сторону представлял начальник штаба чеченских вооруженных сил Аслан Масхадов. Два военных профессионала достаточно быстро нашли общий язык. Они сумели договориться о прекращении огня, разоружении отрядов боевиков и постепенном выводе российских войск с территории республики. Подписав соглашение, переговорщики обнялись, как старые друзья. Это крепкое объятие поспешили запечатлеть журналисты. Фотография появилась на первых полосах газет. Подстраховываясь, осмотрительный генерал тут же позвонил в Москву — министру внутренних дел Куликову:
— Анатолий Сергеевич, правильно ли я сделал, что сфотографировался в обнимку с чеченским главарем?
— Не переживай! — поддержал его министр. — Ты — командующий, и тебе поручено вести переговоры. Делай все, что сочтешь нужным.
Между тем, дружеский снимок вызвал в противоположном стане серьезные разногласия. Особенно бушевал вице-президент Зелимхан Яндарбиев:
— Это полный идиотизм — обниматься с врагом! — кричал он. — Врагов надо уничтожать!
— Анатолий Романов — миротворец, — оправдывался Масхадов. — Он искренне стремится к установлению мира в Чечне.
— Какой миротворец! — не унимался Яндарбиев. — Миротворцы сидят дома с женами и детьми, пьют чай с бубликами. А он — генерал, у которого руки по локоть в крови. Это он командовал уничтожением Самашек. Да еще спрятался под псевдонимом Антонов. Значит, ведал что творит. Не случайно наш президент Джохар Дудаев объявил его своим личным врагом. И с Романовым следует поступить как с врагом — пустить на воздух!
6 октября 1995 года командующий российской группировкой выехал на встречу с Русланом Хасбулатовым — тот приехал в Грозный с новыми мирными инициативами. Колонна двигалась по самому короткому маршруту к Дому правительства. Впереди мчался бронетранспортер, за ним следовал военный внедорожник с Анатолием Романовым, а замыкали движение два бронетранспортера с охраной. На полной скорости машины влетели в бетонный тоннель под мостом на площади Минутка. И тут рванул мощный взрыв. Взрывная волна, многократно отраженная от бетонных стен, разнесла внедорожник в клочья. Среди разметанных взрывом останков с трудом обнаружили командующего. Его опознали по ремню с генеральской пряжкой. Осколками фугаса он был поражен в голову, грудь и живот. «В принципе, его убили», — констатировал опытный врач, оперируя тяжелораненого генерала. А участник переговоров с чеченской стороны отозвался о ранении Анатолия Романова недоброй усмешкой:
— Пусть теперь не ходит воевать!
Спустя двое суток после террористического акта в воздух поднялись восемь штурмовиков и нанесли ракетно-бомбовый удар по горному селению Рошни-Чу. Согласно данным разведки, в это время здесь должен был состояться военный совет под руководством первого чеченского президента. Но Джохар Дудаев задержался в пути, и смертельные осколки достались его личному охраннику Магомеду Хачукаеву. Вместе с охранником погибли шесть мирных жителей. Еще пятнадцать человек были ранены. Такова была месть за покушение на российского генерала.
Бессрочный митинг
Мирные переговоры прекратились так же внезапно, как и начались. Борис Ельцин решил поменять собеседника: Джохар Дудаев его никак не устраивал. Были назначены выборы, в ходе которых предполагалось избрать нового руководителя Чечни. Им должен был стать бывший первый секретарь рескома партии и бывший председатель Верховного Совета республики Доку Завгаев, свергнутый во время чеченской революции 1991 года. На помощь призвали российскую армию: каждый солдат промаршировал к урне и бросил туда избирательный бюллетень. Успех оказался ошеломительным — Доку Завгаев победил с фантастическим счетом.
Однако чеченский народ не признал нового, сиречь старого, правителя. В Грозном начался бессрочный митинг. Тысячи людей днем и ночью стояли около разрушенного Президентского дворца, над которым развевался зеленый флаг независимой Чечни. На обугленной стене висел огромный портрет президента Джохара Дудаева. Под портретом раскинулся палаточный городок. На фанерных указателях были начертаны названия чеченских городков и сел. Сюда прибывали автобусы со всей республики, чтобы пополнить ряды демонстрантов. На снежных перекрестках горели костры, в больших ведрах кипятился чай. Никто не решился разогнать митинг — ни новый правитель Доку Завгаев, ни новый командующий группировкой российских войск генерал Вячеслав Тихомиров, назначенный вместо Анатолия Романова.
По поручению Джохара Дудаева 2 января 1996 года на митинг приехал муфтий Чечни Ахмат Кадыров. В добротном темно-сером пальто, в черной бараньей шапке, он взобрался на капот тяжелого трактора, который служил трибуной для ораторов, и прочел проповедь против местных лицемеров.
— Мир и благословение Аллаха всем братьям и сестрам! — обратился он к демонстрантам. — Не секрет, что четыре года назад мы избрали своего президента Джохара Дудаева и приняли Конституцию. Но коварный план врагов при содействии местных лицемеров увенчался вводом войск и разрушениями. Тем не менее благодаря милости Аллаха и удали наших бойцов, захвативших Буденновск, война остановилась и начались переговоры. Напуганные возможным мирным исходом событий, чеченские лицемеры заявили, что в республике не с кем вести переговоры — необходимы выборы. Они прекрасно знали, что выборы будут сфальсифицированы. Когда это случилось, они лицемерно выразили удивление высокой явкой и результатами выборов. Но легитимной власти у них все равно не будет, и они об этом знают. Если эти холуи России действительно являются властью в Чечне, то почему они третьи сутки не разгонят этот мирный митинг? На сегодняшний день против нас воюет одно из самых сильных государств мира. Что у него получилось? Ничего. Поэтому нам необходимо продолжать сопротивление, которое по праву называется джихадом. Несомненно, у нас будет Исламское государство, и неверные покинут Чечню. А те, которые являлись помощниками неверных, будут унижены как в этой, так и в будущей жизни.
В ту ночь Джохару Дудаеву приснился вещий сон. По зеленому полю скакал всадник в белых одеяниях. Он медленно приближался. Джохар его узнал — это был святой Кунта Хаджи. «Никто не останется забытым на пути Аллаха, — прогремел небесный голос. — Ты преодолеешь все преграды и одержишь победу». Всадник не спеша удалился, словно растаял в воздухе, а вместо него возник другой силуэт в темных одеяниях. Он стоял на капоте медленно двигавшегося трактора. Это был Ахмат Кадыров.
Кизлярская операция
Российские самолеты бомбили горное селение Рошни-Чу, полагая, что здесь находилась резиденция первого чеченского президента. Было известно, что сюда приглашались журналисты на пресс-конференции, а полевые командиры — на военные советы. В действительности Джохар Дудаев проживал в другом месте. Его тайная ставка располагалась в ауле Гехи-Чу — на берегу реки Гехи. А неподалеку синели пологие склоны гор, окутанные легким туманом. Из этого тумана время от времени появлялись гонцы, принося долгожданные вести. Декабрьским вечером 1995 года прибыл сюда и полевой командир Салман Радуев.
Радуев принадлежал к тейпу гордалой. Его военная ставка находилась в родовом ауле Гордали, названном так в честь гурды — легендарной чеченской сабли. Казалось, имя славного рода гордалоевцев, то есть меченосцев, должно было освятить его жизненный путь. Службу в Советской армии он закончил на хлебной должности — старшиной роты материального обеспечения. Но ратное поприще ему не показалось заманчивым. Его влекла иная, более выгодная стезя. Он всегда был преуспевающим учеником — и в средней школе Гудермеса, и в Институте народного хозяйства в Ростове-на-Дону, и в Высшей академической школе менеджеров в болгарской Варне. С приходом к власти Джохара Дудаева удачно женился на племяннице президента и был назначен префектом Гудермеса. Отличился тем, что создал вооруженное формирование с гордым названием «Волк». Когда грянула война, блестящих полководческих талантов не проявил, болтаясь где-то в обозе при отряде Шамиля Басаева. После кровавого рейда на Буденновск авторитет Басаева среди чеченцев поднялся до невероятных высот, соперничая с авторитетом самого президента. И вот Джохар Дудаев решил затмить славу легендарного полевого командира, для чего и вызвал в свою ставку Салмана Радуева.
— Москва слишком рано празднует победу, — заявил Дудаев, обняв дорогого гостя. — Надеюсь с твоей помощью им испортить новогодние торжества. Ты должен повторить подвиг Шамиля Басаева. Ты должен сделать большее — превзойти его. Поэтому предлагаю тебе захватить не какой-то больничный комплекс, а целый город. Думаю, что таким городом должен стать Кизляр. Тем более что тропа к нему уже протоптана — ты пойдешь по стопам знаменитого абрека Зелимхана Харачоевского, который когда-то ограбил кизлярский банк, обманув всех гяуров.
Джохар пригласил Радуева к столу, на котором была расстелена карта. Вооружившись карандашом, он стал прокладывать маршрут движения к намеченной цели. Местом сбора была определена станица Новогрозненская. Отсюда сводный отряд в 250 боевиков направлялся к селу Азамат-Юрт, расположенному на берегу Терека. Под покровом темноты отряд переправлялся на лодках через реку и сосредотачивался в лесу около станицы Шелковской. Затем на грузовиках следовал к административной границе с Дагестаном, в район села Бороздиновка. Оттуда боевики выдвигались пешком к Кизляру. Начало операции было назначено на четыре часа утра 9 января 1996 года. Общее политическое руководство операцией Дудаев возложил на Салмана Радуева, а вот командовать ее военной частью он поручил полевому командиру Хункар-Паши Исрапилову — тот был участником буденновского рейда и имел большой боевой опыт.
— Салман, ты должен выдвинуть Москве три требования, — продиктовал Дудаев. — Во-первых, Москва должна отменить результаты декабрьских выборов в Чечне, на которых президентом якобы избрали Завгаева. Во-вторых, она должна вывести российские войска с территории республики. Ну а в-третьих, Ельцин должен начать настоящие переговоры с руководством страны в лице законно избранного президента Джохара Дудаева. Понятно?
Президент искоса взглянул на Радуева — тот сиял от счастья, что ему доверено такое важное дело. Потом Джохар, подражая то ли Ермолову, то ли Жукову, величественно склонился над картой и расписался в правом верхнем углу: «Утверждаю». И хотя на карте в целях конспирации не было оставлено ни одной пометки, с этого момента она удостоверяла, что коварный план Кизлярской операции был разработан лично Дудаевым.
Унижение
Поначалу операция разворачивалась по плану. Боевики переплыли на лодках Терек, приехали в приграничную станицу, пересекли пешком дагестанскую границу и в четыре часа утра напали на Кизляр. Первой атаковали вертолетную базу, где сожгли два вертолета, два бензовоза и разграбили склад неуправляемых реактивных снарядов. Но полностью захватить аэродром, а также воинскую часть боевики не успели — в ходе ответного боя они понесли большие потери и были отброшены.
Такой скромный результат не устраивал Салмана Радуева. Он стал действовать по проверенной схеме — приказал занять здание родильного дома, согнав туда три тысячи заложников. Под истошные вопли рожениц и плач новорожденных младенцев связался с мировыми информационными агентствами, которым сообщил об успешном захвате Кизляра и выдвинутых требованиях к Москве. На этот раз международное сообщество не выразило террористам никакой поддержки. Напротив, правительства ведущих стран мира осудили бесчеловечные действия боевиков. Джохар Дудаев был обескуражен, и когда Радуев позвонил ему по спутниковому телефону «Инмарсат», распорядился немедленно освободить заложников и возвращаться в Чечню.
Ощутив всемирную поддержку, Москва наотрез отказалась выполнить политические требования Радуева. После переговоров она предоставила автобусы, на которых боевики покинули город под прикрытием сотни заложников. Однако у приграничной реки Аксай колонна была остановлена предупредительным огнем — силовики получили приказ не отпускать бандитов в Чечню. Отряд Радуева расположился неподалеку — в селе Первомайское, создав три кольца обороны и распределив огневые точки.
Пока российские войска окружали село и готовились к предстоящему штурму, военные пропагандисты набросали текст ультиматума. И вскоре из громкоговорителя, установленного на бронетранспортере, зазвучала чеченская речь:
— Боевики! Вы оказались в безвыходном положении. Федеральные войска блокируют вас со всех сторон. Сил и средств достаточно для подавления вашего сопротивления. На земле Дагестана вами совершено преступление, которое осудили чеченцы во всем мире, правительства США и других стран. Джохар Дудаев отрекся от вас в интервью по телевидению. Мы требуем немедленно освободить всех заложников и сложить оружие. Только в этом случае мы гарантируем вам жизнь. Принимайте решение. Ваша жизнь и жизнь ваших родственников в ваших руках.
Радуевцы всполошились: неужели Дудаев отрекся от них? Увы, это была правда. Опасаясь всеобщего осуждения, первый чеченский президент выступил по телевидению с обращением, в котором дистанцировался от действий Салмана Радуева. Но втайне, общаясь по спутниковому телефону, он продолжал поддерживать террористов — обещал скорую поддержку. Вскоре отряд Шамиля Басаева ударил в тыл российских войск. Ему помогли другие ополченцы, организовав атаку на соседнее село Советское. А в далеком турецком порту Трабзон бандиты захватили паром «Аврасия» с российскими гражданами на борту и потребовали пропустить радуевцев в Чечню.
На переговоры в осажденное село отправились двое дагестанских старейшин. Видимо, у кого-то из боевиков не выдержали нервы — в воздухе прогремели вы-стрелы. После гибели отважных аксакалов российские силовики решились на штурм. Упорный, но безуспешный бой закончился в сумерках, и войска отошли на исходные позиции. Ночью радуевцы, разбившись на группы, пошли на бесстрашный прорыв. Сбросив ботинки, они босиком совершили стремительный бросок по снежной целине, переправились через приграничную реку Аксай и растворились в темных лесах Чечни. Во время сумасшедшей пробежки Салман Радуев потерял спутниковый телефон. Позднее эта оплошность сыграла роковую роль в судьбе первого чеченского президента…
Восхвалять кизлярский подвиг Джохар Дудаев не решался — слава Аллаху, что удалось избежать позора. Конечно, он присвоил Салману Радуеву звание бригадного генерала и вручил орден «Честь нации». Но на расспросы иностранных корреспондентов, действовал ли террорист по его приказу или самостоятельно, предпочитал давать уклончивый ответ:
— Он выполнял боевой рейд по тылам противника, точно так же, как это делает Россия на территории Чеченской Республики Ичкерия.
А Чечня опять ликовала. Навстречу длинной колонне машин выходили женщины, обнимали чудом вернувшихся из боевого рейда храбрецов. Чеченцы смеялись над незадачливым российским президентом, который, выступая по телевидению, хвастался на весь мир, что каждый террорист будто бы находится на мушке закрепленного за ним снайпера: «Террористы передвигаются — и снайперы передвигаются». Оказалось, что никакие снайперы не могут остановить быстроногих чеченских волков.
Ельцин был унижен. Унижена была и Россия.
Глава четвертая
Смерть Джохара
Он угрюмо сдвинул брови,
И усов его края
Обагрила знойной крови
Благородная струя.
Михаил Лермонтов
Подарок для Дудаева
По утрам в доме над оврагом, где струилась река Гехи, Джохар Дудаев смотрел российское телевидение. В России начиналась предвыборная гонка, и после выпуска новостей то и дело предоставляли слово возможным кандидатам в российские президенты. В тот апрельский день дошла очередь и до Александра Лебедя. Это был бравый генерал, герой афганской войны и защитник Приднестровья, который вдруг решил делать политическую карьеру. Став депутатом Государственной Думы, он задумал посягнуть на главную должность в стране.
Накануне президент Борис Ельцин обнародовал мирный план урегулирования, который предполагал переговоры с Джохаром Дудаевым и любые политические уступки за исключением одной — права на чеченский суверенитет. И вот теперь генерал Лебедь громил этот план, называя его позорным отступлением и предательством перед памятью павших солдат. Он видел в этом откровенную капитуляцию, которая перечеркивает будущую военную победу. Он задавал резонный вопрос: зачем тогда воевали и пролили столько крови? Он называл это преступным деянием, которое узаконивает дудаевский режим, против чего воевала Россия. И все это делалось ради того, чтобы Борис Ельцин победил на президентских выборах.
«Отныне Дудаев — решающая сила выборов в России, — громыхал Лебедь. — Стоит господину Дудаеву эдак за недельку до выборов начать очередную бойню в Чечне или за ее пределами, и весь план Ельцина летит в тартарары — он проигрывает выборы, ради которых весь этот план урегулирования и предложен. Таким образом, Дудаев имеет все возможности безнаказанно шантажировать президента России, требовать от него любых уступок. Можно ли вообразить более жалкую позицию великой страны и великой армии, более жалкое вымаливание каких-то уступок у Дудаева?»
— Спасибо, товарищ генерал, за реалистичную оценку ситуации, — по лицу Джохара пробежала ехидная улыбка. — Но может быть, ты пояснишь дорогим россиянам, отчего так происходит?
«Почему бандит и террорист Дудаев диктует России? — продолжал Лебедь. — Да потому, что народ так и не понял, за что идет война. На самом деле война идет не столько за целостность территории, сколько за целостность российской души. Потому что война показала, что мы, как всегда, расколоты. Едва она началась, как демократические средства массовой информации открыли настоящий «второй фронт» против России. Демократы боялись победы русской армии, боялись, видите ли, что возникнет военная диктатура. По славной большевистской традиции они начали сражаться не с внешними врагами, а со своей властью. Разве господа радикальные демократы сегодня не ратуют за поражение России? Разве ненавидящая большевиков госпожа Новодворская или господин Боровой — не настоящие духовные наследники большевиков? Но названные лица — фигуры комические. А есть и куда более тяжелые политические фигуры, которые стали главными союзниками Дудаева. Бешено аплодировали не русскому солдату, а некоему Ковалеву — правозащитнику, сидевшему в бункере Джохара Дудаева и призывавшему солдат сдаваться в плен. Можно ли при таком раздрае выиграть войну?»
В комнату вошла супруга, принесла утренний завтрак — крепкий кофе и маленький бутерброд.
— Пожалуй, он может выиграть выборы, — сказал Джохар, не отрывая глаз от телевизора. — Интересно, а что же он предложит сделать?
«Да, Ельцин сделал роковую ошибку, начав войну, — подытоживал Лебедь. — Но раз начали воевать, то надо понять: воюют не до выборов, а до победы. Если политическая победа над террористами трудна, то надо добиться хотя бы военной победы. Надо ликвидировать вдохновителей терроризма: Дудаева, Басаева, Масхадова. Если для мусульманина смерть от рук „неверных” — счастье, он сразу попадает к Аллаху в рай, и уж если делать Дудаеву подарок, то только этот».
— Ну вот, я так и знал! — Джохар развел руками. — Ничего нового! А мне говорят: давай договариваться, давай договариваться… Ложь все это и обман.
Алла Дудаева скорбно молчала. Она сердцем чувствовала, что приближается что-то страшное, что-то непоправимое.
Всадник о двух лошадях
В тот день была назначена встреча с корреспондентом азербайджанского агентства «Туран», и Джохар Дудаев отправился в соседнее селение Рошни-Чу. Настроение у него было приподнятое, весеннее. «Еще чуть-чуть, — радовался он, — и мы одержим победу». Дорога вилась между гор, и лучезарное солнце осеняло ее.
Журналист уже подготовился к интервью — установил портативный магнитофон, подключил микрофон. Дудаев устроился под зеленым флагом независимой Чечни, поскольку предполагалась и фотосессия. Первый вопрос его ничуть не удивил.
— Господин президент, как вы относитесь к предложению о мирных переговорах, высказанному президентом Борисом Ельциным?
— Прежде всего — реалистично, — Джохар достал платок и откашлялся. — Чеченская сторона уверена в том, что официальная Москва ни к каким нормальным переговорам не готова. Команда Ельцина ждет от нас капитуляции. Ничего другого она не признает. Чеченский народ не сдался в начале войны, не сдастся и сейчас. Не произойдет этого, по моему глубокому убеждению, и в будущем.
— Джохар Мусаевич, разве боевые действия в Чечне не прекращены? Ведь Борис Ельцин заявил, что он останавливает войсковые операции.
— Это не более чем словесная казуистика, а попросту — словоблудие. Никакого прекращения огня нет и в помине! В этом нетрудно убедиться любому наблюдателю. Более того, в отдельных регионах республики после так называемого «прекращения войсковых операций» боевые действия вспыхнули с новой силой. — Господин президент, ну а все же перчатка, как говорится, брошена. На весь мир заявлено, что Ельцин готов к переговорам с вами через посредников.
— Знаете, этот жест с переговорами — насквозь фальшивый. Мне доподлинно известно, что Ельцин не хочет со мной встречаться, а говоря точнее, он хочет встречаться, но не со мной, а, например, с Масхадовым или Яндарбиевым…
— Джохар Мусаевич, как вам видится дальнейшее развитие событий?
Дудаев загадочно улыбнулся, как бы показывая, что он многое ведает, но не обо всем говорит:
— Дело в том, что у Москвы просто нет никакого желания урегулировать конфликт. Настоящее прекращение огня произойдет уже при новом президенте России. Если же Ельцин хочет переизбираться на второй срок, то он должен выполнить волю своего народа, который категорически против этой войны. Идти против воли россиян и стать президентом — все равно что оседлать двух лошадей одновременно. Но стать всадником о двух лошадях еще не удавалось никому.
Черный Араб
Моджахед Амир ибн аль-Хаттаб по кличке Черный Араб прибыл в Чечню с отрядом арабских боевиков из стран Ближнего Востока. Сам он прошел отличную военную подготовку в учебном лагере под Джелалабадом, где в совершенстве овладел стрелковым оружием и минноподрывным делом под руководством американских инструкторов. Зелимхан Яндарбиев, опекавший посланника братского Афганистана, представил его первому чеченскому президенту. Тот крепко пожал руку Черному Арабу. Когда-то их дороги уже пересекались: советский летчик Дудаев сбрасывал многотонные фугаски как раз на лагерь моджахедов в окрестностях Джелалабада. Теперь этот молодой боец джихада, чудом выживший после ковровых бомбардировок, был намерен беззаветно сражаться под зеленым знаменем Дудаева.
Сражаясь с неверными, полевой командир Хаттаб действительно проявил чудеса — правда, не столько храбрости, сколько жестокости. Он зверски пытал пленных российских солдат, отрезая им уши и носы. Он глумился над трупами, снимая с них скальпы. Изощренные пытки и казни он снимал на видеокамеру, а потом отсылал видеокассеты своим арабским благодетелям из международной ваххабитской организации «Аль-Каеда».
Боевики Хаттаба принимали участие в самых дерзких вылазках — буденновском рейде Шамиля Басаева и пресловутом кизлярском набеге Салмана Радуева. Но первой самостоятельной операцией полевого командира Амира ибн аль-Хаттаба стал жестокий бой у селения Ярыш-Марды 16 апреля 1996 года. Тогда российская бронетанковая колонна была неожиданно атакована в мрачном Аргунском ущелье. Первым делом боевики подожгли головную и замыкающие машины. Двести солдат, сопровождавших колонну, оказались в ловушке: с одной стороны возвышались неприступные скалы, откуда велась прицельная стрельба, а с другой стороны зияла пропасть, по дну которой текла река Аргун. Спасаясь от кинжального огня, солдаты прыгали в пропасть и ломали ноги. Покалеченных добивали снайперы. В том бою погибло около сотни бойцов, десятки получили тяжелые ранения и ожоги. Огнем гранатометов была уничтожена практически вся бронетехника. Целыми и невредимыми вышли из боя лишь тринадцать человек.
Узнав о разгроме бронетанковой колонны, Борис Ельцин пришел в ярость — его план мирного урегулирования чеченского конфликта рассыпался в прах. Еще неделю назад он говорил о готовности к мирным переговорам, а теперь был вынужден сделать заявление. Оттопырив нижнюю губу, Борис Николаевич обиженно пробубнил:
— Встречаться с Дудаевым я не стану. С бандитами не разговариваю.
И приказал немедленно устранить первого чеченского президента. Дни Джохара Дудаева были сочтены. Так Черный Араб подтолкнул Бориса Ельцина к принятию убийственного решения и таким образом, сам того не осознавая, поквитался с летчиком Дудаевым за ковровые бомбежки Джелалабада. Воистину — неисповедимы пути Господни.
Хеллоу, Билл!
Министр внутренних дел Анатолий Куликов давно уговаривал российского президента уничтожить вдохновителей и организаторов чеченского терроризма: Дудаева, Яндарбиева, Масхадова, Басаева и прочих.
— Это дерзкие, опытные, чрезвычайно опасные террористы, — докладывал он. — Следствием установлено их участие в убийствах, организации диверсий, захватов заложников, в работорговле и наркобизнесе. В интересах нашей операции по восстановлению конституционного порядка в Чечне прошу принять принципиальное решение об их ликвидации и отдать соответствующий приказ. Вызовите руководителей силовых ведомств, поставьте перед ними конкретную задачу — обезвредить основных террористов — и дайте на ее выполнение конкретный срок.
Борис Ельцин отмахивался от таких предложений, как от назойливых мух:
— Прошу вас, больше не говорите мне подобных вещей!
Но теперь деваться было некуда — на кону стояло политическое будущее Бориса Ельцина. Рейтинг его популярности едва достигал статистической погрешности. Россияне ненавидели своего лидера: за войну, за нищету, за грабеж, за развал страны. В этих условиях выиграть выборы было практически невозможно. А политические соперники, предвкушая победу, уже грозили Борису Ельцину справедливым судом и жесткой постелью на нарах.
Выполняя поручение президента, российские силовики приступили к детальной разработке операции. Один вариант отвергался за другим. Наконец был предложен план, который одобрили единогласно. Он состоял в том, чтобы уничтожить объект ударом самонаводящейся ракеты, запущенной с самолета на определенный электронный сигнал. Конечно, эта идея однажды уже была опробована, когда разведчики подсунули радиомаяк под дом, где ночевал чеченский президент. Но Джохар Дудаев обладал звериным чутьем и внезапно среди ночи покинул жилище, которое через какие-то минуты взлетело на воздух. Новизна предложения заключалась в том, что излучателем сигнала, необходимого для ракеты с лазерной головкой самонаведения, должен был стать спутниковый телефон, с помощью которого чеченский президент общался со всем миром. Именно такой прибор потерял Салман Радуев во время прорыва через кольцо российских войск.
По большому счету специалистам требовалось лишь одно — знать паспорт спутникового телефона Дудаева. Этой секретной информацией располагала американская фирма «Инмарсат», которая производила данное средство связи. Космический спутник, соединявший абонентов друг с другом, также принадлежал американцам. Оставалось получить от них нужную информацию, если, конечно, они согласятся.
— Всего-то и делов? — удивился Борис Ельцин и позвонил закадычному приятелю Клинтону. — Хеллоу, Билл!
Президенту США не приходилось выбирать между Ельциным и Дудаевым — российский лидер всегда выглядел предпочтительнее. Он держал в узде огромную страну — главного противника Америки в «холодной войне». А чем был интересен мятежник Дудаев, который всего лишь захватывал русские родильные дома да громил русские бронетанковые колонны? К тому же в последнее время этот непокорный чеченец стал незаслуженно упрекать американцев в равнодушном отношении к судьбе несчастного чеченского народа. Разумеется, Билл Клинтон не раздумывал ни минуты — он пообещал дорогому другу Борису оказать помощь в предоставлении необходимых сведений. Служба электронной разведки США получила соответствующее указание, и координаты спутникового телефона Дудаева оказались в Москве.
Счет пошел на часы.
Всенародный трибунал
Тем временем Джохар Дудаев собирал материалы для трибунала над российским руководством, развязавшим братоубийственную бойню в Чечне. Он отправлял в Гаагу многочисленные свидетельства о преступлениях против чеченского народа. Но документы бесследно исчезали в канцеляриях европейской бюрократии. Он посылал видеокассеты, запечатлевшие страшные подробности чеченской трагедии. Но мир как будто не замечал эти ужасные кадры. Быть может, там, в Гааге, видели и другие съемки, которые делал Хаттаб и прочие полевые командиры, — съемки изощренных пыток и казней российских солдат и мирных жителей?
Отчаявшись, Джохар Дудаев решил устроить Всенародный трибунал среди руин Грозного — разрушенной, но непокоренной столицы Чеченской Республики Ичкерия.
— Мы будем судить их здесь, на месте преступлений, — заявил он. — Бесчисленные могилы, обугленные деревья и сама сожженная земля будут свидетелями. В зале заседаний суда за железной решеткой перед табличками с фамилиями обвиняемых положим наручники. Их будет судить весь чеченский народ. И любой чеченец будет иметь право привести приговор в исполнение!
Список высокопоставленных преступников для Всенародного суда был уже готов, когда к нему проявил интерес сам Борис Ельцин. Через депутата Государственной Думы Константина Борового он попытался узнать, какое место в этом списке занимает персона российского президента?
— Последнее, — ответил Дудаев.
— Почему?
— Потому что, кроме позора и бесчестья, эта война ничего ему не принесла. Виноваты те, кто затеял это кровопролитие ради личной власти и личной выгоды.
Константин Боровой остался доволен ответом. Он доложил об этом куда следует — должно быть, там тоже выразили удовлетворение.
Боровой
Депутат Константин Боровой происходил из семьи пламенных революционеров. Его дедушка по матери Иосиф Фаликзон — секретарь Иркутского горкома партии большевиков Алексей Снегов — был снят с должности из-за «семейственности и зажиме самокритики», то есть культивирования клановых, тейповых отношений. Отец нашего депутата — Натан Боровой — работал секретарем Российской ассоциации пролетарских писателей, которая прославилась травлей русских классиков от Михаила Шолохова до Михаила Булгакова. Не чурался литературного творчества и сам Константин Боровой, сочинявший скабрезные частушки про своих коллег — депутатов Государственной Думы второго созыва:
Из чеченского окопа
Промышляет Вольский.
Коммунистам лижет попу
Профсоюзник скользкий!
То не гром бушует в небе,
То не хрен большой летит –
Генерал товарищ Лебедь
О политике трендит.
Депутат Боровой появился в Чечне зимой 1996 года — сразу после избрания в высшее законодательное собрание страны. Сказал, что ему будто бы поручили вести переговоры о прекращении войны и установлении мира. Это выглядело странным, поскольку до него посреднические функции осуществляли представители более высокого уровня — министры российского правительства или командующие объединенной группировкой войск. Но Джохар Дудаев никогда не уклонялся от контактов с политиками или журналистами, даже если они подозревались в тайном сотрудничестве с российскими спецслужбами. Он пользовался любой возможностью, чтобы довести нужную ему информацию или дезинформацию до заинтересованных лиц в Москве. В его положении глупо было бы отказываться от такого шанса.
Константин Боровой четырежды приезжал в Чечню и встречался с опальным президентом. Иногда его сопровождала стайка преданных журналистов. Иногда он появлялся на секретных чеченских базах один. Но чаще всего депутат общался с Джохаром Дудаевым по спутниковому телефону — чуть ли не каждый день. Впоследствии он делился сведениями о содержании этих бесед.
— Там было огромное количество конкретных вопросов, — рассказывал он. — Была миротворческая миссия ОБСЕ, с которой у Дудаева то получалось разговаривать, то не получалось. Там были очень конкретные вопросы взаимоотношений Дудаева с ливийским лидером Каддафи. Я объяснял, что этого делать нельзя, с моей точки зрения. Был момент, когда Джохар Мусаевич вдруг стал делать какие-то антиамериканские заявления. У нас был большой разговор на эту тему. Ну не было там никакого антиамериканизма! Может быть, это был «пас» в сторону Каддафи.
Последний разговор
Вечером 21 апреля 1996 года Джохар Дудаев выехал в предгорья Гехи-Чу для телефонных переговоров. В поездке его сопровождала супруга. Алла Дудаева очень беспокоилась за мужа: ей постоянно снились недобрые сны. «Если умрем, то умрем вместе», — думала она. К тому же на этот раз ей хотелось связаться с американским радио «Свобода» и прочитать свои последние стихи:
Но доброта не побеждает:
Кровавым войнам нет конца.
Путь на Голгофу освещают
Мундиры в рясах без лица.
И неизвестно, чей приказ –
Убить! — звучит на этот раз.
Легковушка, окрашенная в зеленый защитный цвет, въехала на неприметную поляну и встала между двумя небольшими холмами. Деревья, стоявшие на склонах, почти полностью закрыли машину — сверху ее невозможно было разглядеть. Джохар поставил дипломат со спутниковым телефоном «Инмарсат» на капот автомобиля и вытащил кабель антенны.
— Отойди к оврагу, — попросил он супругу. — Ты еще успеешь покорить слушателей своей поэзией.
Свита уже находилась на почтительном расстоянии, чтобы не слышать, с кем и о чем говорит президент. Дудаев поймал сигнал спутника и набрал номер телефона Борового.
— Здравствуйте, Константин Натанович. Как самочувствие?
— Спасибо, Джохар Мусаевич. Меня сейчас очень волнует ситуация с началом мирных переговоров.
— Я вам должен сообщить, что вчера закончился Общенациональный конгресс чеченского народа. На нем принято решение о невозможности переговоров с теми, кто совершил преступления против человечности на территории Чеченской Республики Ичкерия.
— Кто конкретно имеется в виду?
— Списки этих преступников будут опубликованы в ближайшее время.
— Каково было настроение на конгрессе?
— Очень радикальное. Большое количество молодых людей объединились в организацию «Джихад» и готовятся к мести, к приведению в исполнение приговоров против военных преступников.
— Мне кажется, что это очень опасно. Сейчас наметились пути разрешения кризиса, начало переговоров.
— Я уже много раз вам говорил, что это не чеченский кризис, а русско-чеченская война.
— Возможно ли, что начнет налаживаться диалог с теми, кого вы называете национал-предателями? Эти люди готовы на цивилизованный контакт.
— Я знаю. Они уже ищут прямых контактов со мной. Завгаев, Хаджиев и Автурханов уже ползают вокруг… Кстати, в ближайшее время может быть очень горячо в Москве. Вы сами-то в центре живете?
— В центре. Более того, в соседнем доме с Министерством внутренних дел.
— Лучше бы вам сменить на время место жительства.
— Для меня это неприемлемо, Джохар Мусаевич.
— Россия должна пожалеть о том, что она делает…
Разговор неожиданно прервался.
Плач кукушки
Алла Дудаева отошла к глубокому оврагу. Из оврага тянуло холодом и сыростью. Вечернее солнце медленно опускалось за горы. Верхушки деревьев золотились теплым солнечным светом. Птичий хор радостно звенел в весеннем воздухе. И только одна птица издавала странные звуки, напоминавшие то ли плач, то ли стон.
— Ваха, ты же старый охотник, все горы облазил, — обратилась она к президентскому охраннику. — Что за птица так плачет, так надрывается?
Охранник прислушался, но ничего не сказал — отошел к легковушке. Из-за высоких облаков донесся тонкий, еле различимый гул. Над горами кружился самолет дальнего радиолокационного дозора. Он ловил электронные излучения, исходящие со спутникового телефона, и передавал точные координаты. Получив целеуказание, подлетевшие к месту штурмовики выпустили две ракеты с лазерными головками наведения. Первая ракета попала в легковушку и разнесла ее в клочья. Вторая ракета воткнулась в землю рядом, но не разорвалась.
Взрывная волна сбросила женщину в овраг. Боковым зрением она успела увидеть лишь желтое пламя, вспыхнувшее над машиной. Выбравшись из оврага, Алла Дудаева оглянулась — на поляне никого не было. И легковушки зеленого защитного цвета тоже не было — вместо нее дымилась груда искореженного металла. Ничего не видя, она двинулась вперед. И вдруг словно споткнулась — перед ней лежал Джохар. Его лицо было бледным, глаза недвижно застыли, а с губ слетал последний вздох. Она ощупала все тело — повреждений нигде не было. И только на голове, с правой стороны затылка, зияла огромная кровоточащая впадина. Джохар Дудаев умирал — молча, не издав ни единого стона, как полагается чеченскому волку.
Подошел охранник, встал на колени перед Джохаром.
— Это плакала кукушка, — прошептал он. — Она предрекала смерть.
Тезет
В горном селении Гехи-Чу начался тезет — обряд чеченских похорон. Джохар лежал на ковре в чистой, проветренной комнате. Его бледный лоб украшала зеленая лента с арабской вязью, опаленные волосы были убраны под белую ткань. На левой стороне лица горела огненная печать от ракетного удара. В ногах сидела Алла Дудаева и шептала печальные стихи:
О, мой прекрасный бедуин,
С каких песков, с каких равнин
Летит горячий суховей…
Проводить в последний путь приехали соратники Джохара Дудаева. Вице-президент Зелимхан Яндарбиев присел у изголовья и прочитал короткие суры из Корана. Полевой командир Шамиль Басаев долго плакал и молился. Один за другим, не переставая, приходили боевые товарищи Джохара, отдавали ему честь и заходили к вдове — выразить соболезнование.
Алла Дудаева вспоминала, как давным-давно муж поведал ей о родной чеченской земле, в которой хотел бы найти последний приют:
— В долине Ялхорой есть гора со срезанной вершиной. На вершине горы лежат развалины моей родовой башни. А неподалеку расположилось родовое кладбище. Если я умру, пусть похоронят меня в долине Ялхорой — там, где я появился на свет.
Она рассказала устроителю похорон о последней воле Джохара.
— Эта долина — очень открытое место, — ответил он. — Враги знают, где находится башня и родовое кладбище Джохара. Если вас не разбомбят по дороге, то разбомбят, когда будете хоронить. В долине Ялхорой нельзя предавать земле.
Джохар Дудаев был погребен ночью на неизвестном сельском погосте. При захоронении присутствовали только вдова и племянники. Первого чеченского президента похоронили тайно, похоронили без народа, которому он присягнул на Коране и которому служил до конца.
Золотая звезда героя
Борис Ельцин находился с официальным визитом в Хабаровске. Он торжественно возложил цветы к Вечному огню, зажженному в память о воинах, погибших на фронтах Великой Отечественной войны. Было холодно, с широкого Амура дул сильный ветер, и Ельцин захотел согреться. Кремлевская делегация прошествовала в лучший ресторан города, где уже были накрыты праздничные столы. Но опрокинуть заветную стопку Борис Николаевич не успел: президента пригласили к аппарату правительственной связи. Звонил директор Федеральной службы безопасности Михаил Барсуков.
— Докладываю, что только что ударом двух ракет был уничтожен террорист Дудаев.
— Это железно?
— От него только кусочек одежды остался.
— Это правда?
— Так точно!
— Ну, спасибо, Михаил Иванович. С меня — звезда героя!
Борис Ельцин возвратился к столу, приплясывая. Он отставил в сторону стопку и до краев наполнил водкой хрустальный фужер.
— Сегодня у нас праздник! — произнес он. — А вот какой праздник — не скажу. Об этом вы узнаете завтра.
На следующий день информационные агентства сообщили: убит Джохар Дудаев. Известие о гибели первого чеченского президента было воспринято по-разному. Одни со страхом ожидали, что нападения на колонны и блокпосты возобновятся с новой силой — чеченцы начнут мстить за убийство своего лидера. Другие надеялись, что вооруженное сопротивление боевиков ослабнет и кровопролитие в конце концов прекратится. Спустя три дня Москва заявила, что после смерти Дудаева нет никаких сомнений в легитимности правительства Доку Завгаева, который и проведет переговоры с полевыми командирами.
Однако полевые командиры отнюдь не желали брататься с московским ставленником — они заявили, что теперь независимую республику возглавит Зелимхан Яндарбиев, который будет исполнять обязанности президента на законных основаниях. Получалось, что с устранением Джохара Дудаева положение только осложнилось: Москве предстояло иметь дело с менее сговорчивым собеседником. В итоге лично Борису Ельцину скрепя сердце пришлось принимать в Кремле Зелимхана Яндарбиева и вести с ним задушевные беседы.
Правда, после победы на выборах российский президент как будто позабыл о щедрых обещаниях, которые расточал накануне. И тогда перед самой инаугурацией, назначенной на 9 августа 1996 года, полевые командиры, ведомые Зелимханом Яндарбиевым и Асланом Масхадовым, напомнили о себе, проведя удачную операцию «Джихад» и захватив город Грозный. Униженный Ельцин еле-еле упросил Александра Лебедя, своего соперника на выборах, провести мирные переговоры с непокорной Чечней. И тогда генерал Лебедь, вопреки предыдущим патриотическим заявлениям, согласился на все условия, выдвинутые чеченской стороной, и 22 августа 1996 года подписал в Хасавюрте позорные мирные соглашения. Российские войска покинули Чечню. Северокавказская республика фактически стала независимой.
А генерал Михаил Барсуков не дождался обещанной награды. Его с треском отставили от должности — честный служака умудрился схватить двух активистов предвыборного штаба Ельцина с коробкой, полной сомнительных долларов. Золотая звезда так и не нашла своего героя.
Эпилог
Это было на заре чеченской свободы. Каждое утро к Президентскому дворцу в Грозном подходил стройный юноша. Он жадно вглядывался в лица тех, кто выходил из священного чертога. Он очень надеялся встретить своего кумира — первого чеченского президента Джохара Дудаева. Увы, знаменательная встреча не состоялась. Джохар Дудаев так никогда и не увидел своего преемника — будущего президента Чеченской Республики Рамзана Кадырова.
— Дудаев был умным руководителем, — вспоминал Рамзан. — Народ Дудаева сильно поддерживал. Я любил его, и уважал, и ценил. Чтобы увидеть Дудаева, я выходил на остановку, ехал на автобусе в Грозный и до вечера там ждал, пока он выйдет. Я целый день голодал, но упорно хотел дождаться, чтобы увидеть его!
Рамзан был молодым человеком, когда его отец — муфтий Чечни Ахмат Хаджи Кадыров — делал нелегкий выбор между войной и миром. И в этом ему помогли мудрые наставления великого чеченского святого Кунта Хаджи:
«Война — это дикость, — говорил святой. — Удаляйтесь от всего, что напоминает войну. Ваше оружие — четки, а не ружье и не кинжал. Всякое оружие — признак неуверенности в том, что Всевышний Аллах придет на помощь в нужный час. Кроме того, это ведь шайтан тянет вашу руку к рукоятке кинжала или прикладу ружья. Вы становитесь жертвой шайтана. Погибать в схватке с врагом, который намного сильнее, подобно самоубийству. Самоубийство — самый тяжкий грех. Помните: никто не в состоянии осилить вас и вашу правду, если вы не свернете с пути своей веры — тариката».
Беседуя с сыном, Ахмат Хаджи Кадыров не раз приводил в пример деяния великого святого, который не побоялся выступить против всесильного имама Шамиля и осудить его слепую воинственность. И отец, и сын Кадыровы с большим почтением относились к Джохару Дудаеву, но когда Аллах перенес его на небеса, перед ними встал вопрос: кто и куда поведет чеченский народ через опасные ущелья? Три года после гибели Дудаева на чеченской земле царили свобода и независимость, но не было ни благоденствия, ни покоя — даже новоизбранный президент Аслан Масхадов был вынужден ходить по своей земле окольными путями, опасаясь нападений недружелюбных полевых командиров. А фанатичные пришельцы из далеких арабских стран, известные под именем ваххабитов, только и призывали к священной войне — против неверных, против инакомыслящих, против всякой власти, которая отходит от предписаний шариата. Аслан Масхадов не смог им противостоять, но муфтий Ахмат Хаджи Кадыров считал себя сильнее духом, ибо опирался на помощь Аллаха и народную поддержку.
Закономерно, что в этой справедливой борьбе Кадыровых поддержал Джохар Дудаев — поддержал своими глубокими пророчествами. К примеру, Дудаев предсказал, что война прекратится при новом президенте России. Так оно и произошло. Своевластный Борис Ельцин покинул державный пост, а страну возглавил другой человек, который был открыт идеям и доступен людям. Он не только оказал полное доверие духовному лидеру Чечни, но и сам стал глашатаем традиционных ценностей, закрепленных в обыденном сознании известным перечнем: не пить, не курить, на совесть трудиться, заниматься спортом, уважать стариков, молиться. Это всецело соответствовало многовековым чеченским обычаям. И после десятилетия кровавого хаоса чеченский народ сделал выбор в пользу мира и добрососедства, а вместе с ним этот выбор сделал и Ахмат Хаджи Кадыров, ставший первым президентом Чеченской Республики в составе России. Тогда же осуществился и давний замысел Дудаева, который еще осенью 1991 года предлагал Борису Ельцину тайный план установления твердой пророссийской власти в Чечне, непримиримой к радикальным сепаратистам. Ельцин высокомерно отвергнул этот план, а его молодой преемник претворил в жизнь.
Противники такого политического обустройства обычно ссылались на чеченский менталитет, согласно которому древний чеченский тотем — волк — олицетворял собою, наряду с отвагой и дерзостью, неистребимое стремление к свободе. «Сколько волка ни корми, а он все в лес глядит», — приводили известную пословицу, доказывая, что как невозможно приручить дикого хищника, так невозможно и горца удержать в начертанных пределах. Но они ошибались: приручить волка можно — если самому стать вожаком.