«Гимн солнцу»
Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2016
Архимандрит Августин (вмиру — Дмитрий Евгениевич
Никитин) родился в 1946 году в Ленинграде. В 1969 году окончил физический
факультет Ленинградского университета. В 1973 году принял монашеский постриг с
именем Августин. Пострижен в монашество митрополитом Никодимом
в Благовещенской церкви его резиденции в Серебряном Бору в Москве. В 1974 году
им же рукоположен во иеродиакона и иеромонаха. Окончил
Ленинградскую Духовную академию (1975), с этого времени — преподаватель, с 1978
года — доцент Санкт-Петербургской Духовной академии.
Письменное наследие св. Франциска невелико по объему. «Сам Франциск Ассизский написал немного: систематическое изложение его учения противоречило бы его духу»1, — отмечал С. С. Аверинцев. Наиболее известное произведение св. Франциска — это «Гимн благодарения» (или «Гимн солнцу»). Содержание этого «Гимна» подвергалось критике некоторыми западными исследователями еще в XIX веке; они находили в нем скрытые элементы пантеизма. Однако целый ряд отечественных и зарубежных авторов защищает св. Франциска от такого рода обвинений.
В 1895 году в России была издана монография немецкого ученого Адольфа Гаспари (1849–1892), озаглавленная «История итальянской литературы» (т. 1–2, перевод К. Д. Бальмонта). На страницах своего сочинения А. Гаспари анализирует содержание «Песни к солнцу», отмечая, что «это хвала Господу в форме прославления Его творений»2. «Песня названа „Саnto del Sole“, потому что солнце прекраснее всех других созданий и более, чем какое-либо иное, может быть сравнено с самим Всевышним»3, — продолжает А. Гаспари, излагая далее историю написания этого гимна.
Сходных взглядов на «Гимн солнцу» придерживался и Михаил Сергеевич Корелин (1855–1899), профессор Московского университета. В своей монографии «Важнейшие моменты в истории средневекового папства» (СПб., 1901) он пишет: «Св. Франциск получил весьма посредственное образование и был более поэт, чем теолог; тем не менее, его проповедь имела колоссальный успех… Св. Франциск был восторженный проповедник, который обращался не только к людям в городах и селениях, но и к птицам в поле, убеждая их непрерывно воспевать хвалу Творцу»4.
Эти строки удивительным образом перекликаются с высказыванием С. Л. Франка: «На высочайшей ступени духовного развития — как, например, в религиозной жизни такого гения, как Франциск Ассизский — не только волки, птицы и рыбы, но даже солнце, ветер, даже смерть и собственное тело становятся «братьями» и «сестрами», переживаются как некие «ты»5.
Продолжая обзор высказываний отечественных исследователей о самом известном произведении св. Франциска — «Гимне солнцу», приведем слова Ф.-Г. де Ла Барта, относящиеся к данной теме. Он упоминает о том, что духовное творчество св. Франциска оказало влияние на «большинство произведений нашего величайшего писателя Л. Н. Толстого»6. (Ко времени публикации этой статьи (1889) Толстой еще не был «в отпадении» от Русской Православной церкви.) Известно, что Л. Н. Толстой знакомился с деятельностью подвижника из Ассизи по книге П. Сабатье «Жизнь Франциска Ассизского», где был опубликован и «Гимн солнцу»7.
Затем русско-французский историк обращается к литературным трудам однофамильца «яснополянского графа» — графа Алексея Константиновича Толстого (1817–1875), — «этого истинного русского францисканца»8. Вот первое четверостишие из «Иоанна Дамаскина», принадлежащего перу отечественного поэта и драматурга:
Благословляю вас, леса,
Долины, нивы, горы, воды.
Благословляю я свободу
И голубые небеса…
Процитировав эти строки, де Ла Барт восклицает: «Они поразительно напоминают „Песнь о созданиях“: „Laudatosio, Diomio, con tutte le Tul creature!“»9 А Н. А. Бердяев как бы дополняет сказанное де Ла Бартом: «Дружба возможна с природой, с океаном, с горой, с лесом, с полем, с рекой. Так было у св. Франциска»10.
В монументальном труде о. Павла Флоренского «Столп и утверждение истины» о «Гимне солнцу» упоминается в связи с толкованием послания апостола Павла к Ефесянам11. Приведя строки из послания апостола Павла «Солнце да не зайдет во гневе вашем» (Еф. 4, 26), прот. Павел Флоренский затем цитирует слова св. Антония Великого (ок. 250 — ок. 355), основателя восточного монашества, чей авторитет настолько велик, что его трудно было бы обвинить в пантеизме. «И не только в гневе, — подхватывает подвижник, — но и во всяком грехе вашем, потому что солнце может осудить вас за ваш дневной поступок, за худое помышление»12.
Другой отечественный автор — С. Н. Дурылин, в предисловии к «Цветочкам св. Франциска Ассизского» (М., 1913), так пишет о его религиозных воззрениях: «Религия Франциска не была религией пантеистической. Пантеизм, религия Бога — природы, был противоположен религии Франциска, религии природы в Боге»13.
Сходные мысли о «Гимне солнцу» высказывает известный русский философ Иван Александрович Ильин (1882–1954). В своей книге «Аксиомы религиозного опыта» он затрагивает вопрос о характере отношения св. Франциска к видимому миру. И. А. Ильин замечает, что в именовании Бога «Светом» можно усмотреть «некое символическое „оправдание“ древнего солнцепоклонства и огнемоления». Однако, продолжает русский философ, «в своем гимне „брату-солнцу“ Франциск Ассизский раскрывает эту общечеловеческую символику; он благодарит всемогущего Бога за всё»14.
Невозможно не заметить связи между «Cantico
delle creature» св. Франциска
и начальными строками 148-го псалма: «Хвалите Господа с небес… Хвалите Его,
солнце и луна, хвалите Его, все звезды света» (Пс.
148, 1,3), — восклицает псалмопевец. «Laudato sie, mi’ Siynore, cum tutte le creature», —
читаем у св. Франциска.
Эта связь настолько очевидна, что именно в данном ключе характеризовался «Гимн солнцу» «подсоветскими» авторами. Так, А. Я. Гуревич в своей монографии «Категории средневековой культуры» подчеркивал, что христиане Запада «в природе видели символ Божества и все ее явления воспринимали не непосредственно, а как материал для иносказания или морального поучения». «Трансцедентальное» переживание природы полнее всего выразилось в творчестве великих мистиков XII и XIII веков, в особенности у Франциска Ассизского. Непосредственность восприятия природы Франциском, видевшим во всех творениях своих братьев и сестер, не должна скрывать от нас глубоко религиозного переживания им мира: и для него природа не представляла самоценности, он искал в ней «образ Божий»15.
Итак, структура «Гимна солнцу» в общих чертах соответствует схеме 148-го псалма. Но св. Франциск не только перечисляет важнейшие элементы окружающей природы, как это делает псалмопевец, но и дает их проникнутый поэтическим восприятием образ. По мнению современной отечественной исследовательницы В. Е. Ветловской, «Гимн солнцу» св. Франциска «явился наиболее ярким выражением любви к миру. В гимне все явления даны в определенной иерархической последовательности, начиная с Солнца — Подателя жизни (Христа), и кончая смертью (переход в иной мир): все сущее равно вызывает чувство восторженного умиления, хвалы и благодарности»16.
Высказанную мысль развивает И. Г. Вишневецкий, исследователь и переводчик духовного наследия св. Франциска. Как и его предшественница, он обращается к «Гимну солнцу». «В поэзии францисканцев и в особенности в одном из главных текстов — в „Солнечном песнопении“ св. Франциска, несомненно актуальном для поэта, образы, заимствованные из фольклора (в „Солнечном песнопении“» — „брат Солнце“, „сестрица Луна и /сестры/ звезды“, „братцы“ ветер и огонь, „сестрицы“ вода и земля и т. д.), уже утрачивают свою языческую окрашенность, представляя собой как бы сумму знаков, и „эйкон“ (греч.) — изображение, заставляющее повернуть сверхчувственный взор к созерцанию Бога»17, — пишет И. Г. Вишневецкий.
Возвращаясь к исследованиям, которые посвящали св. Франциску дореволюционные авторы, можно упомянуть о том, что от обвинений в пантеизме защищал св. Франциска и Александр Николаевич Веселовский (1838–1906), профессор Санкт-Петербургского университета (впоследствии — академик). Будучи во Флоренции в 1865 году, по случаю дантовского юбилея, А. Н. Веселовский написал статью, озаглавленную «Данте и символическая поэзия католичества». Размышляя о средневековой религиозной поэзии, отечественный историк выявил одну из ее характерных черт: «Это сентиментальное отношение к природе, характеризующее вообще христианское созерцание в его отличии от языческого»18.
«Нигде, может быть, это сентиментальное чувство природы не выказалось так откровенно, как в известном «Гимне к солнцу» Франциска д’Ассизи — он весь в нее погрузился19, — продолжает А. Н. Веселовский, приводя затем начальные строки этого произведения: — „Да похвален будет Господь Бог мой со всеми творениями, наипаче с батюшкой братцем солнцем; в нем Он нам светит и подает день, в нем, прекрасном, в полном блеске светящем, во свидетельство Твое, Господи“»20
Однако это не был самый первый опыт перевода «Гимна солнцу» на русский язык. Еще в 1837 году профессор Московского университета Степан Петрович Шевырев (1806–1864) поместил свой перевод «Laudato sia» на страницах «Журнала министерства народного просвещения»21. С. П. Шевырев отмечал, что св. Франциск «из духовных особ первый стал употреблять народное наречие в возвышенных духовных песнях. Он перелагал псалмы в гармоническую прозу, в которой есть особенные звуки, отличающиеся чем-то необыкновенным»22.
В дальнейшем, вслед за С. П. Шевыревым и А. Н. Веселовским, отечественные авторы неоднократно публиковали свои переводы «Гимна». В 1906 году в серии «Религиозно-общественная библиотека» вышла брошюра А. В. Ельчанинова (1881–1934) «Житие св. Франциска Ассизского». (В эти годы будущий протоиерей был секретарем Московского религиозно-философского общества им. Владимира Соловьева.) На страницах этой брошюры был помещен и перевод «Гимна солнцу»:
О, добрый Господи, великий, всемогущий,
Хвала Тебе, благодаренье, слава!
Один достоин славы Ты и чести,
А из людей достойных нет, кто смел бы
Произнести Твое святое имя.
Хвала Тебе, Господь, в Твоих твореньях,
Ты создал брата-солнце, что сверкает
Могучим блеском с неба, день дает нам,
И образ Твой напоминает видом.
Хвала Тебе, Ты создал месяц, звезды,
Как ясно с неба льют они сияние!
Хвала Тебе за ветер, воздух, небо
За облака, за всякую погоду,
Которую даешь Ты в помощь твари.
Хвала за кроткую сестрицу нашу воду,
Веселую, прозрачную как слезы.
Хвала Тебе за то, что брат огонь
Твоим веленьем освещает ночи,
Такой красивый, яркий и могучий.
Хвала Тебе за землю, нашу мать,
Которая нас на себе покоит,
Заботится о нас, плоды приносит
И травы разные и пестрые цветочки.
Хвала Тебе за тех, чье сердце склонно
Прощать людей, любви Христовой ради,
Кто утешает нас в болезнях, горе
Блаженны те — они почиют в мире,
И ангелы украсят их венцами,
Хвалите же, благодарите Бога.
Служите Господу со страхом и смиреньем23.
В 2000 году именно этот перевод «Гимна» был воспроизведен в книге Фьоренцо Реати «Франциск — учитель молитвы24.
В 1908 году В. И. Герье поместил русский перевод гимна, названного «Хвала творений» в своей книге «Франциск апостол нищеты и любви»25. В 1911 году гимн «Хвалы святого Франциска» был опубликован в сборнике «Сказания о бедняке Христовом (Книга о Франциске Ассизском). Перевод гимна был сделан «Сергеем Северным», — это литературный псевдоним С. Н. Дурылина (1877–1954). Вот начальные строки этого текста:
Господи мой, превеликий и всемогущий,
Тебе хвала подобает, и слава, и честь, и всякое благословение…26
В следующем, 1912 году появился очередной перевод «Гимна брату солнцу», включенный в сборник «Книга о святом Франциске» (СПб., 1912). Перевод, выполненный В. Конради, отличался от текстов, опубликованных ранее его предшественниками:
Всевышний, всемогущий, благой Господь,
Тебе хвала, слава, честь и поклонение,
Тебе одному они подобают,
И человек не достоин произносить Твое имя.
Хвала Тебе, Господи, и всем Твоим созданиям,
В особенности брату солнцу,
Которое сияет и светит нам;
Оно прекрасно и лучезарно в своем великолепии
И Тебя знаменует, Всевышний27.
Очередная публикация русского перевода «Гимна брату солнцу» появилась в 1915 году; текст был напечатан в брошюре «Франциск Ассизский», выпущенной издательством «Вера»28.
В «дооктябрьский период» появился еще один перевод «Гимна солнцу»; он был сделан известным философом и историком Л. П. Карсавиным (1882–1952). Лев Платонович перевел творение св. Франциска с латинского языка; при жизни Карсавина этот перевод не публиковался. Он увидел свет лишь в 1998 году на страницах журнала «Нева».
«В данный момент трудно установить: был ли перевод сделан по заказу или появился по воле самого ученого как созвучный его личным мыслям и миропониманию. Но совершенно ясно — эта работа была выполнена им не случайно»29, — пишет публикатор А. Трухин. Приведем первые строки «Гимна солнцу» в переводе Л. П. Карсавина:
Всевышний, всеблагой, всесильный Бог-Владыко,
Тебе славословия, и слава, и почитание, и всякое благословение.
К Тебе лишь они, Всевышний, и возносятся,
И недостоин никто имя назвать святое.
Будь прославлен, о Ты, Господь мой, со всем, Тобою сотворенным,
И особенно с мессиром братом солнцем…30
Незадолго до революции 1917 года появился еще один перевод «Гимна солнцу». Он был сделан М. С. Шагинян, — «типичной буржуазной интеллигенткой, уходящей от социальной действительности в экзотику»31, — с точки зрения советских «ортодоксов». В 1912 году Мариэтта Шагинян окончила историко-философский факультет Высших женских курсов, организованных В. И. Герье. Впоследствии Мариэтта Сергеевна (1888–1982) «перековалась» и стала «верной ленинкой». Избежав расстрела в 1930-х годах, она в 1942 году вступила в КПСС, была награждена двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской революции, и дожила до преклонного возраста, скончавшись в 1982 году в звании Героя социалистического труда32. Переводы М. Шагинян были включены в книгу Т. Сапожниковой и Д. Зандберг «Св. Клара» (М., 1916); вот как звучат первые строки «Гимна солнцу»:
Тебе хвалу мою воздаю, Господь,
За то, что Ты сотворил всякую плоть.
Особо хвалю господина брата — солнце,
Он день нам дает и нас собой освещает…33
Если Мариэтте Шагинян удалось
дожить до глубокой старости, то ее современник — поэт
Здравствуй, Солнце, брат надзвездный,
Лей лучи от знойных уст.
Поцелуй жарой любезной
Каждый цвет и каждый куст.
Брат, рожденный в ярком свете,
Всех нас бодро весели,
Все мы ласковые дети
Милой матери — земли.
Золоти моря и сушу,
Луч с небес стреми иглой,
И пронзи, пронзи нам душу
Восхитительной хвалой.
На полях хлеба созрели,
Нива шепот пронесла,
В ближней роще птичьи трели, —
Вот возносится хвала,
То хвала благому Богу,
Мир дарит нам алтари…
Сердце, старость и тревогу
В благодарность претвори34.
Образ «бедняка из Ассизи» вдохновлял и Максимилиана Волошина; под впечатлением «Гимна солнцу» поэт в 1919 году написал в Коктебеле стихотворение «Святой Франциск»35 (см. приложение 1). Не избежал влияния св. Франциска и известный русский поэт Михаил Алексеевич Кузмин (1875–1936). Современный исследователь Г. Г. Шмаков был едва ли не первым, кто заговорил о влиянии францисканской литературы на поэтику М. А. Кузмина. По словам Г. Г. Шмакова, «сравнительный анализ образности францисканских гимнов и устойчивой метафористики раннего Кузмина» показывает, что «поэтическая францисканская дикция… была в достаточной степени усвоена поэтом»36. Вот строки Михаила Кузмина, посвященные «Цветочкам» — жизнеописанию св. Франциска:
Месяц молочный спустился так низко,
Будто рукой его можно достать.
Цветики милые братца Франциска
Где же вам иначе расцветать?
Умбрия, матерь задумчивых далей,
Ангелы лучшей страны не видали…37
«Гимн Солнцу» св. Франциска питал творчество и других отечественных авторов. Так, в поэтическом наследии К. Д. Бальмонта имеется одноименное произведение, по объему напоминающее небольшую поэму. Вот начальные строки бальмонтовского «Гимна Солнцу»:
Жизни податель,
Светлый создатель,
Солнце, тебя я пою!
Пусть хоть несчастной
Сделай, но страстной,
Жаркой и властной
Душу мою!38
Влияние св. Франциска на Бальмонта вполне очевидно. Обращаясь к солнцу, он упоминает о «бедняке из Ассизи», вдохновившего поэта на такие строки:
Люблю в тебе, что ты, согрев Франциска,
Воспевшего тебя, как я пою,
Ласкаешь тем же светом василиска,
Лелеешь нежных птичек и змею39.
Вчитываясь в поэму Бальмонта, можно отыскать в ее тексте и пантеистические, и языческие мотивы. Но, завершая произведение, поэт подводит итог своим размышлениям в христианском духе:
Жизни податель,
Бог и Создатель,
Страшный сжигающий — Свет!
Рад я — на пире
Звуком быть в лире, —
Лучшего в мире
Счастия нет!40
Первые сборники стихов, опубликованные Бальмонтом с 1898-го по 1903 год (например, сборник «Будем как солнце», 1903), быстро выдвинули Бальмонта в ряды первых представителей раннего символизма. Но ни ссылка на св. Франциска, ни христианская концовка поэмы не смогли вывести К. Д. Бальмонта из-под критики собратьев по поэтическому цеху. Так, Зинаида Николаевна Гиппиус (1869–1945) «одернула» Константина Дмитриевича в своем стихотворении, демонстративно названном «Не будем как солнце» (январь 1911 года).
Во славе, в пышности своей, оно,
Державное Величество природы,
Средь голубых пустынь — всегда одно;
Влекутся соблазненные народы
И каждому завидуют лучу.
Безумные! Во власти нет свободы,
Я солнечной пустыни не хочу, —
В ней рабье одиночество таится, —
А ты — свою посмей зажечь свечу,
Посмей роптать, но в ропоте молиться,
Огонь земной свечи хранить, нести,
И, покоряя, — вольно покориться41.
В последнем четверостишии З. Н. Гиппиус выводит Бальмонта на «дорогу к храму»:
Умей быть верным верному пути,
Умей склоняться у святых подножий,
Свободно жизнь свободную пройти,
И слушать… И услышать голос Божий42.
Константин Дмитриевич, по-видимому, учел дружескую критику поэтессы, о чем свидетельствуют строки его коротенького стихотворения под названием «Для чего?».
— Для чего нам Солнце засветилось сегодня?
— Для радости зрения лика Господня.
— Для чего же оно горело вчера?
— Для радости зрения лика Господня.
— А завтра зачем? — Чтоб воскликнуть:
Пора!
Будем в радости зрения лика Господня43.
«Солнечная дискуссия», начатая между двумя выдающимися поэтами-символистами в дореволюционной России, была продолжена ими уже в эмиграции. Эту тему затрагивали в своих стихотворениях и другие поэты русского зарубежья. В их ряду был Анатолий Гейнцельман (1879–1953); францисканские мотивы пронизывают целый ряд его стихотворений. Одно из них озаглавлено «Видение»; там есть такие строки:
Блестит асфальт, а на асфальте лужи,
И мелкий дождь в них каплет, как алмаз,
Но с лужами и с дождиком я дружен.
Ведь я не только честный богомаз:
Я мир люблю любовию Франциска
И от деталей прихожу в экстаз44.
Это стихотворение было опубликовано в сборнике «Космические мелодии». (Неаполь, 1951). Завершает сборник стихотворение «Слава»; вот его начальные строки:
Слава Богу в небе
Слава!
Слава солнцу брату
Слава!
Слава звездам сестрам
Слава!
Месяцу младенцу
Слава!
Тучам странницам небесным
Слава!45
Поэт скончался в 1953 году, а через шесть лет в Риме вышел посмертный сборник его стихотворений; одно из них называется «Луч бесконечности»:
Я наг опять, как в день рожденья, —
Я отдал, как святой Франциск,
Все скоморошьи облаченья,
Чтоб солнечный увидеть диск46.
Это стихотворение было написано в 1949 году, а еще через двадцать лет другой поэт русского зарубежья — Юрий Иваск — тоже обратился к теме «Франциск» — «Гимн солнцу».
Любимы виноградарями склоны,
Но ветер ересей: порыв и взрыв.
Величие, отличие: законы
Свои опровергала, утвердив.
Мудрила — затемняла. Но сияло
Лицо Франциска — солнце у креста.
Змея свое высовывала жало,
И голубки вспорхнули неспроста47.
Много прочувствованных слов в адрес св. Франциска содержится в книге профессора Свято-Владимирской семинарии (Нью-Йорк) Н. С. Арсеньева (1888–1977) «Единый поток жизни» (Брюссель, 1973). Вот отрывок из этой книги, посвященный «Гимну солнцу»: «Из уст Франциска изливается восторженный гимн восхваления. Просветлен весь мир, все твари, и вся жизнь, даже испытания и страдания жизни, ибо все есть повод к благодарению и прославлению Бога: „Благословен Ты, Господи, за тех, что прощают из любви к Тебе и переносят немощи и скорби“; просветлена и сама смерть: „Благословен Ты, Господи, за сестру нашу телесную смерть“. Ибо, охваченный любовью ко Христу — единым содержанием и центром всей его внутренней жизни — Франциск в Нем воспринял мир, и братьев, и все твари, и всю жизнь, и самую смерть, переживая заново слова ап. Павла: „Для меня жизнь — Христос и потому самая смерть — приобретение“ (Флп. 1, 21)»48.
Так в эмиграции были продолжены традиции дореволюционной отечественной францисканистики. Что касается советской России, то духовная (точнее — бездуховная) атмосфера 1930–1940-х годов, насаждавшаяся в стране, обрекала на неудачу любую попытку опубликовать что-либо положительное о религиозной жизни Запада. Но тем не менее это удалось известному специалисту в области медиевистики М. А. Гуковскому (1898–1971). В 1947 году вышла в свет его монография «Итальянское Возрождение», где отечественный ученый уделил внимание деятельности св. Франциска, а также поместил свой перевод «Гимна солнцу»49.
Правда, Матвею Александровичу пришлось «упрятать» св. Франциска в раздел «Культура» 1-й главы с обезличенным названием «Италия в 1250 году». Однако в те годы — «расстрельные сороковые» — и это было небезопасно. Поэтому М. А. Гуковскому пришлось подстраховаться и самому заявить о своих возможных «идеологических ошибках». В предисловии к своей монографии автор поместил обязательную в те годы «каноническую заставку», без которой публикация его работы была бы невозможной. «Мне кажется, однако, — писал М. А. Гуковский, — что недостатки эти могут быть оправданы постольку, поскольку моя работа является первой попыткой в своем роде, не имеющей прецедентов, — попыткой, продиктованной страстным стремлением выполнить указания величайшего ученого мира, любимого вождя и учителя И. В. Сталина, стремлением смело идти вперед в разрешении больших научных вопросов, не останавливаясь на том, что было сделано до сего времени»50. Тогда, в атмосфере идеологического «вывиха», такой реверанс воспринимался как искренний порыв ученого, но сегодня в строках, посвященных «величайшему ученому мира», проглядывает ирония…
Продолжая обзор истории францисканского наследия в России, упомянем об одном из первых опытов перевода «Гимна брату Солнцу» в новейшее время. Он был выполнен Г. Усовой и опубликован в книге Е. Мелентьевой «Джотто-флорентиец» (Л., 1973). Вот начальные строки этого перевода:
…слава брату Солнцу
За рассветы,
За великолепие дней над землею,
За то, что озаряет нас лучами своими,
И Тебя, Всевышний, знаменует собою!51
После долгого перерыва, длившегося несколько десятилетий, духовное наследие св. Франциска снова стало привлекать внимание отечественных исследователей. Уделяли они внимание и «Гимну солнцу» («Песнь благодарения»). Так, в монографии «Лингвистические основы балканской модели мира» (М., 1990), современный автор Т. В. Цивьян пишет о том, что «переплетение космологического и антропоморфного кода, ориентированное на глубокое единство человека и универсума, — представлен в „Cantico delle creature» Франциска Ассизского»52.
Другой современный исследователь И. Г. Вишневецкий опубликовал перевод «Солнечного песнопения» в сборнике «Aequinox» (М., 1991) (эквинокс — лат. — равноденствие). Свой перевод автор предварил статьей, озаглавленной «Франциск, поющий о творениях»53. А в следующем выпуске сборника (М., 1993) была опубликована статья О. А. Седаковой «О поэзии святого Франциска», где текст стихов св. Франциска «Похвала творениям» (иначе именуемой «Песнь брата солнца») также был подвергнут обстоятельному анализу54.
«Гимн солнцу» перевел и Сергей Сергеевич Аверинцев, выдающийся исследователь поздней античности и средневековья. По давней уже оценке С. С. Аверинцева, «„Песнь о солнце“ — произведение проникновенной религиозной лирики. Мистика Франциска Ассизского запечатлена народной свежестью и бодростью; природа — просветленный и таинственный мир, взывающий к человеческой любви»55.
Про «Гимн солнцу» С. С. Аверинцев упомянул и в комментариях к тексту «Эстетики словесного творчества» (М., 1979) М. М. Бахтина. «Мистика Франциска Ассизского отмечена народной свежестью и бодростью, — пишет С. С. Аверинцев, — лукавство бесов бессильно и достойно осмеяния, доктрина о предопределении к погибели души — сатанинский вымысел. Олицетворяя солнце и луну, огонь и воду, христианские добродетели и смерть, Франциск обращался к ним, как в сказке, и называл братьями и сестрами; переживание этого братства всех творений божиих, соединяющего мир человека с миром природы, выражено в так называемой „Песни Солнца“ — проникновенном лирическом стихотворении на народном языке»56.
По отзывам специалистов, перевод С. С. Аверинцева наиболее верно передает содержание оригинала. Его перевод «Гимна» был опубликован в журнале «Человек» в 1991 году. Вот первые строки этого текста, озаглавленного «Песнь благодарения о всех тварях Божиих»:
Слава Тебе, Господи мой, за все Твои творения,
Особливо же за достославного брата нашего Солнце,
Что день зачинает и светом нас освещает,
В лучах блистает и в лепоте великой
И являет образ Твой, Господи!57
В 1995 году этот перевод был включен в сборник «Францисканское наследие»58. Здесь же были помещены и другие переводы «Гимна солнцу»; это тексты М. Шагинян59, А. Ельчанинова60 и Е. Широниной61.
В одной из своих статей С. С. Аверинцев говорит о благотворном влиянии францисканского наследия на западноевропейскую литературу. Упомянув о том, что во время своего путешествия по Италии Гёте побывал в Ассизи, но ни строчки не посвятил св. Франциску, отечественный исследователь дает объяснение этому феномену. «Для поколения Гёте, не читавшего… пронзительной песни о Брате нашем Солнце… Ассизский Беднячок был всего лишь докучным атрибутом католического церковного быта, да персонажем фресок и картин, забытым, ничего не говорящим сердцу, каким нередко бывают для посетителя галерей иконографические персоналии»62, — пишет С. С. Аверинцев, отмечая при этом, что «через сто лет такое расположение мыслей у просвещенного путешественника, любителя истории было бы совершенно невообразимо»63.
В 1990-е годы внимание отечественных авторов стали привлекать и другие тексты, принадлежащие св. Франциску. В 1991 году С. С. Аверинцев опубликовал переводы «Завещания» св. Франциска64 и его «Славословия Богу о добродетелях»65. В 1993 году в журнале «Истина и жизнь» П. Сахаров поместил свой перевод фрагмента текста св. Франциска, озаглавленный «Послание ко всем верующим»66.
В очередном выпуске сборника «Aequinos» (1993) был помещен целый ряд переводов О. А. Седаковой под общим заголовком «Хвалы и молитвы святого Франциска»67. В этом цикле были опубликованы как те переводы текстов св. Франциска, которыми ранее занимались и другие исследователи, так и те, что увидели свет на русском языке впервые: 1. Похвалы добродетелям; 2. Приветствие Пресвятой Деве; 3. Похвалы Богу Всевышнему; 4. Изложение молитвы Господней; 5. Молитва перед Распятием; 6. Молитва о любви; 7. О совершенной радости; 8. Моление блаженного отца об обладании нищетой; 9. Завещание св. Франциска.
С очередной публикацией, посвященной духовному наследию св. Франциска, О. А. Седакова выступила на страницах журнала «Литературное обозрение» (1994, № 3–4)68. Под общим заглавием «Франциск, человек таинственный» здесь были помещены переводы отечественной исследовательницы. После вступительной статьи следуют тексты: «Послание министру», «Хвалы Богу Всевышнему» (с комментариями), а также переведенная в очередной раз «Песнь Брата Солнца».
«ПЕСНЬ БРАТА СОЛНЦА, иначе именуемая „Похвалой творениям“», была опубликована Ольгой Седаковой и в сборнике «Studia Slavica Finlandensia». Приведем последние строки этого перевода:
Хвала Тебе, Боже мой, о сестре нашей смерти телесной,
ее же никто живой не избегнет;
Блажен, кого настигает она за исполнением воли Твоей
небесной:
Ибо смерть вторая коснуться таких не посмеет.
Хвалите Господа моего, благословите Его со всяким
Благодарением
И работайте Ему с великим смирением69.
«Похвалой „сестре нашей смерти телесной“ кончается прославленная „Песнь брата Солнца“, первое в истории итальянской словесности стихотворение на народном языке, сложенное Франциском после ночи мучительного недуга, незадолго до кончины, — пишет Гилберт К. Честертон. — В ней тоже нет ничего предметно чрезвычайного, она похожа на псалом, как будто переписанный рукой ребенка»70.
В том же сборнике наряду с «Песней брата Солнца» Ольга Седакова опубликовала еще несколько своих переводов: «Из „Послания министру“», «Приветствие добродетелям», а также главу СХХIV из «Второго жития святого Франциска Ассизского, составленного Фомой Аквинским»: «Любовь святого к творениям одушевленным и неодушевленным»71.
Завершая обзор по нашей теме, уместно привести пушкинские строки. В драме «Борис Годунов» патриарх обращается к царю с такими словами:
Благословен Всевышний, поселивший
Дух милости и кроткого терпенья
В душе твоей, великий государь;
Ты грешнику погибели не хочешь,
Ты тихо ждешь — да пройдет заблужденье:
Оно пройдет и солнце правды вечной
Всех озарит72.
Эти строки как бы подводят черту в полемике о соотношении элементов язычества и христианства в творчестве Пушкина. Нужно лишь заметить, что в данном контексте слово «Солнце» следует писать с заглавной буквы — оно взято из тропаря праздника Рождества Христова: «Рождество Твое, Христе Боже наш, возсиямирови свет разума, в нем бо звездам служащии звездою учахуся Тебе кланятися, Солнцу правды, и Тебе ведети с высоты Востока, Господи, слава Тебе!»
Приложение 1
Волошин Максимилиан. Святой Франциск // Вестник РХД. 1973. № 107. Париж; Нью-Йорк. С. 150–151.
Ходит по полям босой монашек,
Созывает птиц, рукою машет,
И тростит ногами, точно пляшет,
И к плечу полено прижимает
Палкой, как на скрипочке играет,
Говорит, поет и причитает:
«Брат мой солнце, старшее из тварей
Ты восходишь в славе и пожаре,
Ликом схоже с обликом Христовым,
Одеваешь землю пламенным покровом.
Брат мой, месяц, и сестрички-звезды,
В небе Бог развесил вас, как гроздья,
Братец ветер, ты гоняешь тучи,
Подметаешь небо, вольный и летучий.
Ты — водица, милая сестрица.
Сотворил тебя Господь прекрасной,
Чистой, ясной, драгоценной,
Работящей и смиренной.
Брат — огонь, ты освещаешь ночи,
Ты прекрасен, весел, яр и красен.
Матушка земля — ты нас питаешь
И для нас цветами расцветаешь.
Брат мой тело — ты меня одело,
Научило боли, и смиренью, и терпенью,
А чтоб души наши не угасли,
Бог тебя болезнями украсил.
Смерть земная — всем сестра старшая,
Ты ко всем добра и все смиренно,
Чрез тебя проходят, будь благословенна».
Вереницами к нему слетались птицы,
Стаями летали над кустами,
Легкокрылым кругом окружали,
Он же говорит им:
«Пташки, птички, милые сестрички,
И для вас Христос сходил на землю.
О, сколь множеств ваших не объемлю.
Вы в полях не сеете, не жнете,
Лишь клюете зерна да поете;
Бог вам крылья дал да вольный воздух
Перьями одел и научил вить гнезда,
Вас в ковчеге приютил попарно:
Божьи птички, будьте благодарны!
Неустанно Господа хвалите,
Щебечите, пойте и свистите!»
Приходили, прибегали, приползали
Чрез кусты, каменья и ограды
Звери кроткие и лютые и гады,
И крестя их, говорил он волку:
«Брат мой волк, и въявь и втихомолку
Убивал ты божии творенья
Без его на это разрешенья.
На тебя все ропщут, негодуя:
Помирить тебя с людьми хочу я.
Делать зло тебя толкает голод.
Дай мне клятву от убийства воздержаться
И тогда вина твоя простится.
Люди все твои злодейства позабудут,
Псы тебя преследовать не будут,
И как странникам, юродивым и нищим
Каждый даст тебе и хлеб и пищу.
«Братья звери, будьте крепки в вере:
Царь небесный твари бессловесной
В пастухи дал голод, страх и холод,
Научил смиренью, мукам и терпенью».
И монашка звери окружали,
Перед ним колени преклоняли
Ноги прободенные лизали.
И синели благостные дали,
По садам деревья расцветали,
Вишеньем дороги устилали,
На лугах цветы благоухали,
Агнец с волком рядышком лежали,
Птицы пели, и ключи журчали,
Господа хвалою прославляли.
1919. Коктебель
_______________________________
1
Философская энциклопедия. Т.
2 Гаспари А. История итальянской литературы. Т. 1. СПб., 1895. С. 121.
3 Там же. С. 121.
4 Корелин М. С. Важнейшие моменты в истории средневекового папства. СПб., 1901. С. 104.
5 Франк С. Л. Непостижимое. Сочинения. М., 1990. С. 360.
6 «Л». Франциск Ассизский // Журнал «Труд». 1889. Т. 3. С. 495.
7 Сабатье П. Жизнь Франциска Ассизского (пер. с франц.). М., 1895. С. 311–315.
8 «Л». Указ.соч. С. 495.
9 Там же. С. 495.
10 Бердяев Н. А. Я и мир объектов. В его книге: Философия свободного духа. М., 1994. С. 277.
11 Флоренский П., прот. Столп и утверждение истины. М., 1914. С. 749. Прим. 542.
12 Там же. С. 301.
13 Цветочки святого Франциска Ассизского. М., 1913. С. ХХV (предисловие).
14 Ильин И. А. Аксиомы религиозного опыта. Т. 1. Париж, 1953. С. 298.
15 Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. Изд. 2-е. М., 1984. С. 77.
16
Ветловская В. Е. Paterseraficus
// В сборнике: «Достоевский. Материалы и исследования». Т.
17
Вишневецкий И. Г. Михаил Кузмин и св. Франциск: заметки к теме // Михаил Кузмин
и русская культура XX века. Тезисы и материалы конференции 15–17 мая
18 Веселовский А. Н. Собрание сочинений. Т. III. Италия и Возрождение. СПб., 1908. С. 70.
19 Там же.
20 Там же. С. 70.
21 Шевырев С. П. О первых поэтах Италии, предшествовавших Данту // Журнал министерства народного просвещения. 1837. № 3. Март. Отд. II. С. 515–516.
22 Там же. С. 514.
23 Гимн солнцу св. Франциска Ассизского. В книге: Ельчанинов А. В. Житие св. Франциска Ассизского. М., 1906. С. 36 // Религиозно-общественная библиотека, Серия II. № 6.
24 Гимн брату Солнцу (перевод А. Е. Ельчанинова) // Фьоренцо Реати. Франциск — учитель молитвы. М., 2000. С. 100.
25 Герье В. И. Франциск апостол нищеты и любви. М., 1908. С. 150.
26 Сказания о бедняке Христовом (Книга о Франциске Ассизском). М., 1911. С. 36.
27 Книга о святом Франциске. СПб. 1912. С. 98.
28 Франциск Ассизский. М., 1915. С. 33–34.
29 Журнал «Нева». 1998. № 12. С. 229.
30 Там же. С. 229.
31 Малая Советская энциклопедия. Т. IX. М., 1932. С. 814.
32
Большая Советская энциклопедия. 3-е изд. Т.
33 Сапожникова Т., 3андберг Д. Св. Клара. М., 1916. С. 107.
34 Каннегисер Л. Из посмертных стихов // Сборник статей. Париж, 1928. С. 65.
35 Волошин М. Святой Франциск // Вестник РХД. 1973. № 107. Париж; Нью-Йорк. С. 150–151.
36 Шмаков Г. Г. Блок и Кузмин (Новые материалы) // Блоковский сборник № 2. Труды Второй научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А. А. Блока. Тарту, 1972. С. 345.
37 Кузмин М. Нездешние вечера. Пбг., 1921. С. 108. Стихотворение «Ассизи».
38 Бальмонт К. Д. Избранное. М., 1990. С. 189.
39 Там же. С. 194.
40 Там же. С. 196.
41
Гиппиус З. Стихи. Дневник 1911–1921 гг. Берлин, 1922. С. 11–12. (Стихотворение «Не
будем как солнце».Январь
42 Там же. С. 12.
43 Бальмонт К. Стихотворение «Для чего?» // Сборник «Колос». Шавиль (Франция), 1928. С. 39.
44 Гейнцельман Анат. Космические мелодии. Неаполь, 1951. С. 237 (Стихотворение «Видение»).
45 Там же. С. 258.
46 Гейнцельман А. Стихотворения (1916–1929; 1941–1953). Рим, 1959. С. 179 (Стихотворение «Луч бесконечности», 1949).
47 Иваск Ю. Золушка. Сборник стихов. Нью-Йорк, 1970. С. 54 (Стихотворение «Европа».Декабрь 1969).
48 Арсеньев Н. С. Единый поток жизни. Брюссель, 1973. С. 73–74.
49 Гуковский М. А. Итальянское Возрождение. Т. I. Л., 1947. С. 24–25.
50 Там же. С. 6.
51 Мелентьева Е. Джотто-флорентиец. Л., 1973. С. 39.
52 Цивьян Т. В. Лингвистические основы балканской модели мира. М., 1990. С. 6–7.
53 Сборник «Aequinox», М., 1991. С. 34–37. Текст «Гимна» — С. 37–38.
54 Сборник «Aequinox», М., 1993. С. 39–41.
55
Философская энциклопедия. Т.
56 Бахтин М. М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. С. 390. Примеч. 23.
57 Песнь благодарения о всех тварях Божиих. Пер. С. С. Аверинцева // Журнал «Человек». 1991. № 4. С. 132.
58
Францисканское наследие. Т.
59
Францисканское наследие. Т.
60 Там же. С. 232.
61 Там же.
62 Аверинцев С. С. Введение // Истоки францисканства. М., 1996. С. 11.
63 Там же.
64 Аверинцев С. С. Новые переводы // Человек. 1991. № 4. С. 134–135. П. М. Бицилли в своей монографии «Салимбене» (Одесса, 1916) уделяет внимание теме: «Предсмертное прощание св. Франциска с учениками» (С. 343–350) (Прим. авт.).
65 Аверинцев С. С. Указ.соч. С. 133–134.
66 Послание ко всем верующим. Перевод с лат. П. Сахарова // Истина и жизнь. 1993. № 10. С. 18–19.
67 Aequinos. М., 1993. С. 59–68.
68 Седакова О. А. Франциск, человек таинственный // Литературное обозрение. 1994. № 3–4. С. 69–70.
69 Песнь брата Солнца, иначе именуемая «Похвалой творениям» // Studia Slavica Finlandensia. T. ХVI/2. Helsinki. 1999, P. 268 (перевод О. Седаковой).
70 Честертон Г.-К. Все во всех вещах // Studia Slavica Finlandensia. T. ХVI/2. Helsinki, 1999. P. 266 (перевод О. Седаковой).
71 Studia Slavica Finlandensia. T. ХVI/2. Helsinki, 1999. P. 266–270 (перевод О. Седаковой).
72 Пушкин А. С. ПСС. Т. VII. М.; Л., 1937. С. 69.