Опубликовано в журнале Нева, номер 9, 2015
Олег Анатольевич Павлов родился в городе Грозном в 1968 году,
служил в пограничных войсках, окончил мединститут (пять лет работал
психиатром-наркологом) и Литературный институт им. А. М. Горького. Далее
журналистом и редактором работал на Крайнем Севере. Публиковался в газетах
«Литературная Россия» и «Литературная газета», журнале «Зинзивер»
(под именем Олег Анатольев) и др. В 2013-м вышла
книга стихов «Космоязычество». Член СП России.
* * *
Отворились хрустальные двери,
Развязалась коробка с дождем,
Новогодние синие звери
С death-морозом — индейским вождем.
Ледяная избушка не тает,
Снег лежит в предвесеннем тепле,
И снежок заоконно витает,
Растворяясь в февральском стекле.
Скоро встанут зеленые травы,
И заставит веселая блажь
Говорить: «Вы, Сережа, не правы,
И пора вам менять экипаж,
Ах, Андрюша, вы тоже простите,
Валентин, отойдите от дам,
Только я этих женщин прельститель,
никому никого не отдам».
И не надо размахивать птицей,
И не надо распахивать дно,
Умереть никому не простится,
Хоть от смерти и не суждено.
Мы стремимся, смешные младенцы,
Нанести свой последний укол,
Словно пулей серебряной в сердце
Заострен наш осиновый кол.
Загоняя поглубже неправду
И умея продлить эту боль,
Цедим по-трансильвански: «Неправ ты,
Не рифмуется кровь и любовь…»
А потом заморочила вьюга,
А потом ледяная метель,
Устояла б какая подруга
От напора таких новостей.
Соль заставит испытывать жажду,
Боль заставит испытывать страх,
Но каким бы ты ни был сермяжным,
Ни верлибрил нимфетку впотьмах,
Все равно тебя выведет к свету
Круговое вращенье ночи.
Отворятся хрустальные склепы,
Прилетят золотые грачи…
The Revolution of advantages
Быть счастливым и гордым
Взять за разницу время
Между счастьем и горем
Между сном и горением
Что там совесть — пустое
Что там маски — отстанут
Revolution достоинств
Потрясает местами
Но каким бы немирным
Нам казался сей атом
Все слагается в смирну
Молодым азиатам
И оттуда как память
кафолическим ладом
молодыми стопами
станет золото златом
где же с луком корзинка
померещится адом
там любая слезинка
превращается в ладан
потому что убитым
воскрешение нужно
говоришь про либидо?
заряжаются ружья
и стреляется в небо
если не в человека
этот выбор от хлеба
окровавленным веком
и опять про пустое
нарастает усталость
где нам взять сто достоинств
чтоб хоть что-то осталось?
Если памятью режет
Будь хотя бы статистом
Если труп еще свежий
Совесть кажется чистой
Я прощу, я ненужный
Раскрываюсь от боли,
Убиваюсь от дружбы
Вместе с этим тобою
ПРО БАНЮ
Мы от бани — как от бабы — не откажемся.
Паром нас крестить пора бы — да размажемся.
Слышишь? Каменкой сипешной выцедив весь пар,
разговор течет неспешный, слюдяной базар.
Тяпнешь двести или триста, нос за котелком,
за народного артиста, что поет с полком,
за родителей, за детство…«Понемногу смог…»
И опять пойдет кокетство, кто нам русский Бог.
Где-то лень, а где-то вера заставляла жить.
Смерть — постыдная химера, чертовы ножи,
сообщаются лишь колбы — радость и тоска,
друг плеснет: «А ты отвел бы дуло от виска?»
Много выльешь без сноровки, пережжешь народ
«…от Сереги и от Вовки в первый очеред…»
«Что ты чешешь о высоких, я дорогой терт,
что мне толку от далеких? Что далек, что мертв.
Новизна для наркомана, для бродяги — суть
красота не для кармана, а для всех-нибудь…»
И парует, не кончаясь, мысль до потолка,
закопченным черным чаем булькает в висках,
вроде слышал и не раз ты всякий оборот,
но иной распарен, красный, распакует рот,
и как радостною донка засверкает влет:
«Бог не в нынешних иконках, в Будущем живет…»
шайка, жар и многоразов моцион костей,
и пока мне чужд маразм, буду ждать гостей,
растоплю чугунку ярко, ледяной воды,
и опять пойдет прожарка счастья и беды,
чтобы выйти в мир холодный, не заметив зла,
чтоб любовь была не модной — просто чтоб была.
* * *
Что ты чешешь где-то между
Поливая огурцы
Кто берет с собой надежду
Забывает про концы
Кто берет с собой вагоны
Забывает про жилье
Что ты знаешь о погоде
То ты знаешь про нее
У нее такие пальцы
Что цветет любой привой
Горожане и скитальцы
С нею счастлив бы любой
Там сады и огороды
Авиация, батут
И текут дары природы
В золотую пустоту
«К авиации не годен»
Хочешь, бабочку слови
Что ты знаешь о погоде
То ты знаешь о любви.
Послелюдие
Всякий зверь после совокупления печален
(Вот откуда в зрачках зияние)
«Не хватает мне на севере пальм,
а на юге — северного сияния…»
В воздухе разлит осенний запах —
Можно поставить точку, но стоит ли ставить точку,
Если жизнь продолжается, Восток, Запад
Сплетаются между собой, не умея жить в одиночку,
Щепка прыгает на щепку, пчелка на пчелку,
Страсть засыпает поля раскаленным пеплом
(На какие бы поэмы ни вдохновляли италийские челки —
в плачущие пустоты превратит Везувий цветы Помпеи),
ведь страсть — крашеная девка, гламурная зая,
живущая под чьим-то голубым от вен сердцем,
пределом моих мечтаний считает артиста эстрадного рая,
отдающего чистоту за частоту килогерца…
а потом ум, от которого уже больно,
попытка смастерить корову, для которой трава — это души,
как выйти из круга, как прервать этот ноль,
выскочить с поля, ни единого ростка не нарушив?
…Пустыня жаждет, небо, как всегда, свысока,
Ни у кого нет ответов на твои вопросы.
Справедливость любви — что мясо для рыбака,
что честность для лавочника, продающего в голод просо.
* * *
1
2
Два счастья
3
4
Я возьму с собой в дорогу
5
не свободу, а любовь
6
до означенного срока
7
пережив немую боль
8
Эта дама на прощанье
9
не закрыла даже дверь
10
вот вернуться обещала
11
только мне сказал: «не верь»
12
удивительный прохожий
13
непохожий на нее
14
боль и бог одно и то же —
15
заблуждение твое
16
а возникло оно, парень,
17
от желаний кутерьмы
18
ты, наверное, в ударе
19
был, когда просил взаймы
20
у хозяина таверны
21
и, похоже, не просек,
22
что платить придется… верно,
23
разумеется, за все
24
на ошибках научиться
25
все равно что дуть на воду
26
ты оставь крикливым птицам
27
оголтелую свободу
28
так сказав, исчез прохожий
29
растворился в лебедях
30
облака, они похожи,
31
я ж пошел куда глядят
32
те глаза, что мне дарила
33
и свобода, и любовь
34
и судьба мне говорила:
35
им, двоим, не прекословь…
36
третьим будешь — не забудешь
37
в Богом отданной крови
38
разве болью ты разбудишь
мир свободы и любви?
Всюду вместе, хоть не схожи
И хохочет жизни новь
Бог и боль одно и то же…
Нет. Свобода и любовь.
* * *
Точка есть прикосновенье,
Слово — нежное касанье.
Видишь, сны воруют звенья
Из казны ненаписанья?
И несутся вслед за ними
Орды, жаждущие знанья,
Сквозь холмы твои, равнины
К тайной родине изгнанья,
В глубь долин, ручьев, оврагов,
В глубь озер твоих счастливых,
И несет за нежной влагой
челны слов неприхотливых…
Вспомни миг проникновения
К тайне нежного касания,
Пусть струит река-мгновенье
Из казны ненаписанья
К дикой мяте, в чащу леса,
От цветка к плоду лесному,
В земляничные завесы,
где земное — неземное.
* * *
Из неба сочится сквозь дырочки звезд
Льняная лисица в венке из стрекоз
Лиловые тени в отливе реки
В хитоновом теле мальки-светляки…
То очень давно мы смотрели кино
И рыжие гномы варили вино
Ночное каноэ качало волной
И девочка Флоэ и я, но иной…
В ночи золотые орали коты
И мы на латыни писали «цветы»
У маковой халы журчал ручеек
И бабочка Хаа хлебала чаек…
Как будто тем летом утекшим в лиман
Неспешная Лето текла сквозь туман.