Опубликовано в журнале Нева, номер 8, 2015
Алексей Верховцев
* * *
Юность наша, в пламени прожитая,
Огневыми трассами прошитая,
Взрывами снарядов опаленная,
Фронтовою пылью пропыленная,
Боевыми меченная шрамами,
Смелая, задорная, упрямая.
С песнями душевными и грустными,
С первыми мальчишескими чувствами —
Не на вечеринках, не в Сокольниках,
А в солдатских письмах-треугольниках
Юность наша, порохом пропахшая,
Трудная, но даром не пропавшая!
(1971)
Вадим Шефнер
Тыловая баллада
Дразнили крысой тыловой,
А был он писарь полковой,
Нестроевой солдат.
За то, что почерк был красив,
За четкий воинский курсив
Он был зачислен в штат.
Поскольку он в детдоме рос,
Никто не загрустил всерьез,
Когда он призван был.
Он, непригож и неженат,
Один шагал в военкомат —
Никто не проводил.
Кого-то он давно простил,
Кого-то он в письме просил:
«Хоть строчку напиши…»
Ответа ждал напрасно он —
Других, счастливых, почтальон
Поддразнивал: «Спляши!»
…В штабной землянке он сидел,
Немало было всяких дел
Поручено ему.
(Ах, жизнь у писаря легка,
Передовая не близка —
Издалека, издалека
Казалось кой-кому.)
Гремел, гремел военный гром,
А писарь все водил пером
С рассвета дотемна.
Не только кровь войне нужна —
Бумагу жадно жрет война,
Чернила пьет она.
…В то утро враг — в который раз
Решил побеспокоить нас
Средь елей и болот;
Он орудийные стволы
Навел на ближние тылы —
Обычный артналет.
Минут пятнадцать бил подряд,
Обстреливая наш квадрат,—
И вот снаряд шальной,
Нежданный двухпудовый гость,
Накаты прорубив насквозь,
В блиндаж попал штабной…
Теперь уж не придет ответ —
Ни тыла нет, ни фронта нет
Уже тридцатый год.
Связист не тянет провода,
И письма не идут сюда —
За тридевять невзгод.
Могила поросла травой,
И ель над самой головой
Уходит в облака…
Он был не трус и не герой,
Не командир, не рядовой —
А просто писарь фронтовой
Пехотного полка.
(1973)
Николай Тихонов
Подписи на стенах Рейхстага
Еще горячкой боя сердце билось,
А в мир уже вступила тишина,
Как будто время здесь
остановилось,
Не веря вдруг, что кончилась
война.
Под арками обугленного свода
В какой-то первозданной тишине
Солдаты величайшего похода
Расписывались прямо на стене.
Рейхстагова развалина дышала
Вся перегаром битвы мировой,
И в ней звучнее всякого хорала
Пел хор имен, растущих как
прибой.
Он пел, взлетая над огнем и
кровью,
Перед войной, поверженной
лицом,
Как будто осеняя изголовье
Последних умирающих бойцов.
Открыто все свое писали имя,
Чтоб знали люди будущих времен,
Что подвиг сей, свершенный всеми
ими,
Во имя человечества свершен!
1945 (1975)
Ольга Берггольц
* * *
— Здравствуй…
Сердцем, совестью, дыханьем,
всею жизнью говорю тебе:
— Здравствуй, здравствуй.
Пробил час свиданья,
светозарный час в людской судьбе.
Я четыре года самой гордой —
русской верой — верила, любя,
что дождусь, — живою или мертвой, —
все равно, —
но я дождусь тебя.
Вот я дождалась тебя — живою…
— Здравствуй…
Что еще тебе сказать?
Губы мне свело священным зноем,
слезы опаляют мне глаза.
Ты прекраснее, чем нам мечталось,
свет безмерный,
слава,
сила сил.
Ты — как день, когда земля рождалась,
вся в заре, в сверкании светил.
Ты цветеньем яблоневым белым
осыпаешь землю с высоты.
Ты отрадней песни колыбельной,
полная надежды и мечты.
Ты — такая… Ты пришла такая…
Ты дохнула в мир таким теплом…
Нет, я слова для тебя не знаю.
Ты — победа. Ты превыше слов.
Счастье грозное твое изведав,
зная тернии твоих путей,
я клянусь тебе, клянусь, Победа,
за себя и всех своих друзей, —
я клянусь, что в жизни нашей новой
мы не позабудем ничего:
ни народной драгоценной крови,
пролитой за это торжество,
ни твоих бессмертных ратных буден,
ни суровых праздников твоих,
ни твоих приказов не забудем,
но во всем достойны будем их.
Я клянусь так жить и так трудиться,
чтобы Родине цвести, цвести…
Чтоб вовек теперь ее границы
никаким врагам не перейти.
Пусть же твой огонь неугасимый
в каждом сердце светит и живет,
ради счастья Родины любимой,
ради гордости твоей, народ.
10 мая 1945 (1975)
Александр Прокофьев
Великий день
Великий день! Мы так его назвали,
Пред ним стеною дым пороховой,
Над пеплом, гарью, грудами развалин
Им поднят стяг победы боевой.
И там, где бились воины простые,
Размашисты, суровы, горячи,
Победа распростерла золотые,
Прямые, незакатные лучи.
На мрамор занести б всех поименно
Солдат России, чтоб в века, в века
Да чтоб над этим мрамором знамена,
Простреленные, рвались в облака!
И надписи на мраморе гласили б:
«Сынам родным, повергнувшим Берлин,
От благодарной матери России!»
…Чтоб теплым ветром веяло с долин.
1945 (1975)
Всеволод Рождественский
Салют Победы
Такого дня не видел Ленинград!
Нет, радости подобной не бывало…
Казалось, что все небо грохотало,
Приветствуя великое начало
Весны, уже не знающей преград.
Гремел неумолкаемо салют
Из боевых прославленных орудий.
Смеялись, пели, обнимались люди,
Свободы воздух жадно пили груди
В огнях незабываемых минут.
А залпы грохотали, и порой
Казалось, что великий гул прибоя,
Девятый вал, не знающий покоя,
Дыханием неслыханного боя
Проходит над ликующей Невой.
И вся Нева сверкала средь огней,
Была разъята ночь мечами света.
Льдяную высь преображая в лето,
Цвели, вплетались, сыпались ракеты
И вновь взмывали веером лучей.
Великий город, доблестный боец,
Сквозь стужу, мрак и пламень обороны,
Родной страной на стойкость вдохновленный,
Недрогнувший, несдавший, непреклонный,
Вздохнул ты полной грудью наконец!
1945 (1975)
Виссарион Саянов
Домой
Над Эльбою, в землянке обветшалой,
В тот час, когда мы кончили войну,
Впервые въявь услышав тишину,
Сказал мне тихо офицер бывалый:
«Как хорошо, что есть на свете дом
Вдали от мест печальных и суровых —
Там наклонилась ива над прудом,
И ждут меня в краю лесов сосновых.
Теперь мы научилися ценить,
Что есть места, где так чисты криницы,
Где можно воду без опаски пить
И без нагана ночью спать ложиться.
Как хорошо, что есть одна душа,
Которой слово дорого простое,
Как встретимся мы с нею, не спеша
Ей расскажу в боях пережитое.
Но если годы болью старых ран
Об этом дне нежданно мне напомнят
И на заре предутренней в туман
Я выйду с ней из тихих-тихих комнат,
Вдруг тишина мне станет нелегка,
Покажется трудней того раската,
Что вот недавно шел издалека
И умирал при отблеске заката.
Нас чище сердцем сделала война!
Огонь! Огонь! А как мы шли спокойно.
И надо жизнь продумать, чтоб она
Всегда была прошедших дней достойна».
1945 (1975).
Михаил Дудин
* * *
Ракеты осыпаются, скользя
По гребням крыш, в Неву. А я печален.
Сейчас я вижу, как из-под развалин
Встают мои погибшие друзья.
Они идут в косых лучах рассвета:
Жизнь пополам, и песня не допета!
Поземка их оплакала в ночи,
Звезда в пустые заглянула очи.
И если мне в страданье нету мочи,
Не утешай, не сожалей. Молчи.
Есть мужество спокойное. А жалость
Не нам в удел, — другим она досталась.
Пусть ничего душа не позабудет,
Пусть эта боль останется жива.
Я говорю: навзрыд заплачь, вдова,
От этих слез на сердце легче будет.
1945 (1975)