Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2015
Ольга Берггольц
День
Победы
…Если вспоминать об этом Дне,
лишь о нем, но сердцем, кровью,
кожей, —
целой сотни дней не хватит мне,
а писать — так и бумаги тоже.
Только сердца хватит, может быть…
Друг мой! Ты-то веришь,
понимая, —
ни одной минуты не забыть,
тех неповторимых суток мая.
Как мы вдруг заплакали с тобой,
Как бежали к Невскому,
к Дворцовой!
Плыл рассветный сумрак над Невой,
Над притихшей, розово-свинцовой,
И гудел и ликовал эфир,
наземь, наземь низвергались марши!
Все вокруг, что было, было — Мир,
в мире, ставшем на эпоху старше.
Был рассвет, а люди шли и шли,
встречных незнакомцев обнимали,
плакали и пели, как могли,
и военных на руках качали.
О, как взмыли вновь на том
рассвете
наши сбереженные знамена!
…Прежде чем застольною отметить
день победный, день десятилетья,
друг, давай положим три поклона.
Первый наш поклон,
земной и долгий,
в полной тишине, без пенья меди, —
тем, кто спит, от Эльбы и до Волги
проложив тяжелый путь к Победе.
И второй поклон — живым и милым
всем согражданам, по всей России,
и ее Вооруженным Силам,
и рабочей и крестьянской силе.
И поклон наш третий и последний —
нашему цветенью, молодежи.
Юные защитники Победы,
будьте на отцов своих похожи.
Снова ходят тучи грозовые;
не весенних гроз животворящих, —
блещут в них зарницы неживые,
ярче солнца свет ненастоящий.
Ходят, ходят по худому следу, —
что им люди, молодость, весна?..
Оттого-то в светлый День Победы
Гневная обида вплетена.
Ах, как не хотелось мне об этом
Говорить,
а лишь бы
вспоминать
трепет майского того рассвета,
вновь его с тобой переживать.
Только я на десять лет мудрее,
как и все ровесники мои.
Только наша Родина сильнее,
Даже чем в последние бои.
Наше дело правое — мы знаем.
Нас ведет дорогами побед
Партия великая, родная
И ее Центральный Комитет.
Слава голоса за Мир поднявшим!
Горе тем, кто осквернил и предал
жизнь — живых,
бессмертье — с
честью павших.
Не отнять у мира Дня Победы!
(1955)
Виссарион Саянов
Генерал
Мхи болотные вплоть подошли к рубежу,
Где мы дрались…
Иду
красноталом
И по узкой тропинке опять прохожу
Не спеша с пожилым генералом.
Он немного обрюзг, потолстел он сейчас…
Не его ль на походном привале
Все полки, что в резерве стояли у нас,
Генералом Вперед называли.
Помню в штабе армейском сидим на заре…
Ну и ночь! Телеграммы из Ставки.
Три налета врага. И луна в серебре.
Ожидают машины заправки.
Ну и ночь! Все накаты пробило насквозь,
И окопы укутаны мглою.
А из Ставки звонок: час назад началось,
Атакуют за Курской дугою.
В тихом северном штабе волнуются, ждут.
Становились минуты часами…
Только даст он приказ — семь дивизий пойдут
В наступление лесом и мхами.
И уходит он в ночь…
Всех
орудий раскат,
Всех шагов нарастающий шелест…
— До победы, конечно, теперь замолчат
Соловьи, что под Курском распелись.
Он в отставке сейчас. Но широкий погон
На плечах его золотом вышит.
И валежник хрустит под его сапогом,
И в пути он порывисто дышит.
— Может Родина вновь положиться на нас,
Если время придет грозовое:
Мы тогда помогли в достопамятный час
ЪТем, кто дрался за Курской дугою.
(1955)
Алексей
Недогонов
Партизан
возвращается домой
Пел он устало и грустно
(шел он походкою тяжкой,
в правой руке — карабин,
в левой руке — цветы):
«Милая мама,
слезы твои,
горячее пули усташской,
я пулю скорее приму,
чем видеть, как плачешь ты».
…Он сто контратак немецких
выдержал в южных планинах,
в лесах голодал,
в снегах коченел,
под горными ливнями мок…
Увидел он дом свой —
слеза сверкнула
в очах его соколиных,
он зубы сжал,
но заплакать
даже от счастья не мог.
В маленькой Сербии плакать
одни лишь камни умеют,
люди — нежней и суровей.
мы смогли их понять.
…И терпеливая
старая сербка
бросилась сыну на шею;
так обнимает
своих сыновей
наша
русская мать.
(1955)
Александр
Межиров
Памяти
друга
С. Гудзенко
До сих пор я поверить не в силах,
Вспоминая родные черты,
Что к солдатам,
лежащим в могилах,
Раньше многих отправишься ты:
Что тебя не подымет над тучей
Самолет со звездой на крыле,
Что под тенью березы плакучей
Отдыхаешь в родимой земле.
В той земле, для которой
ни крови,
Ни дыхания ты не берег,
Что стоит у тебя в изголовьи,
Вдоль пройденная и поперек.
Нас везли в эшелонах с тобою,
Так везли, что стонала земля,
С Белорусского — на поле боя,
И с Казанского — в госпиталя.
Ни кола, ни двора, только ноги…
Был твой подвиг солдатский тяжел,
Ты назвался поэтом дороги
И ни разу с нее не сошел.
Потому я и верю, что где-то
Между Кушкой и дальней Тувой,
Весь в сполохах сигнального света,
Мчится поезд грохочущий твой.
Или, может быть, от эшелона
В Закарпатье однажды отстав,
Ты проселком бредешь утомленно,
Догоняешь товарный состав.
Мне совсем не покажется
странным,
Если с поезда только, с пути,
Ты стоишь у дверей с чемоданом,
Ключ в карманах не можешь найти.
(1955)
Алексей
Лебедев (1912–1941)
* * *
Или помните, или забыли
Запах ветра, воды и сосны.
Столб лучами пронизанной пыли
На подталых дорогах весны?..
Или вспомнить уже невозможно,
Как виденья далекого сна,
За платформой железнодорожной
Только сосны, песок, тишина.
Небосвода хрустальная чаша,
Золотые от солнца края,
Это молодость чистая ваша,
Это нежность скупая моя.
* * *
Возможно ли, чтоб годы эти
Щадили нас! Но вновь встает
Апреля горьковатый ветер,
Тревожный шум воскресших вод.
Возможно ли в разлуке дальной,
В тревогах, в помыслах, в крови
Хранить огонь первоначальной
Наивно-горестной любви!
А я, как ива в пору злую
Осенних бешеных ветров,
Клонюсь под вихрем поцелуев,
Горячечных и нежных слов.
За ними бури и походы.
И можно ли, мой милый друг,
Вознаграждать себя за годы
Былых и будущих разлук?
О, потеплевший под руками
Гранит скамейки ледяной!
Нет, не смеюсь я над слезами,
В тот вечер пролитыми мной.
Теперь мне легче и свободней.
Отбушевал внезапный гром.
…Я не могу писать сегодня
Тебе о чем-нибудь другом.
* * *
В июне, в северном июне,
Когда излишни фонари,
Когда на островерхой дюне
Не угасает блеск зари,
Когда теплу ночей доверясь,
Под кровом полутемноты
Уже раскрыл смолистый вереск
Свои лиловые цветы,
А лунный блеск опять манил
Уйти в моря на черной шхуне, —
Да, я любил тебя, любил
В июне, в северном июне.
(1957)
Эй, по коням, други-соколы!
Ты, красавица, прощай!
Вейся, ветер, возле-около,
Куст ракитовый качай!
— Рысью марш! — команда подана.
Слышен шашек перезвон.
За любимый край, за родину
В бой уходит эскадрон.
(1958)