Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2014
Варвара Алексеевна
Юшманова
— поэт, журналист, редактор. Родилась в Братске в 1987 году. Окончила
Ульяновский государственный университет по специальности «журналистика».
Студентка пятого курса Литературного института им. А. М. Горького (семинар
поэзии Игоря Волгина). Публиковалась в сборниках «Братск —
Пушкину», «Жизнь творчества» (Братск), литературно-художественном журнале
«Волга — XXI век» (Саратов), журнале «День и ночь» (Красноярск), журналах
«Новая реальность» и «Русская жизнь». Финалист Международного
литературного Волошинского конкурса 2013 года. В
настоящий момент живет в Москве.
Улов
в
рыбьих глазах русалок густые дали,
плакательные
соли и корабли.
у
моряка на мостике две медали.
греют
его признание и шабли.
время
и соль потерли его, поели.
но,
свой рассудок опытом подперев,
он
бесподобен в море или в постели,
в
покере, а в сражениях просто лев.
слава
о нем несется в раскате грома,
тянутся
сказы длинные, словно нить.
каждой
русалке имя его знакомо,
каждая
жаждет к себе его заманить.
путают
волосы, ветры сгоняют тучи,
по
одиночке колдуют и заодно,
тащат
в свои пучины корабль летучий,
но
лишь матросики прыгают к ним на дно.
зов
сладострастный тонет в промозглой бездне,
но
равнодушен взгляд моряка и прост.
есть
посильнее чары, чем эти песни.
холоден
и беспомощен рыбий хвост.
нет
в нем коленок, чашечек и вначале
розовой
кожи бедер, прямых углов.
женщина
длинноногая на причале —
самый
желанный и самый земной улов.
*
* *
Потусторонние
стуки в моей груди.
Чьи-то
миры исхожены, нужно новых.
Зовы
нестройные.
Господи,
Будь
же со мною, не уходи.
Пообветшали
мои основы.
Перевяжи
лоскутами
Трещины,
И
во мне
Звуки
и стуки глуше проступят.
Столько
Их
в глубине.
Сердце
мое нестойко,
Сердце
мое слабеет на самом дне,
Сердце
мое кричит-дребезжит, как сойка,
Маленькое,
гнутое, как фасолька.
Это
стучит сгущенная чернота,
Будто
смолою пооблепила душу,
Думает
— струшу…
Может,
и так.
Может,
прорвется паводком эта мгла,
Оползнем,
все сметающим на ходу.
Господи,
Мой
единственный виадук,
Я
бы с тобою все перешла,
Я
бы с тобой не верила в стук…
тук
тук
Молчание
Иные
собеседники пусты:
Для
них сознанье — голые кусты,
Их
сновиденья сухи и помяты.
А
мне в окне погнутая луна
Являет
вдруг купание слона
И
ветер, полный хризантем и мяты.
Не
поделиться с ними вздохом вод
И
поцелуем жгучим, словно йод,
Укусом
чайника, вскипевшего от злости,
Своей
печалью, свернутой в клубок,
Слезами
крыш, распутностью дорог
И
тиканьем, как будто жизнь идет со стуком трости.
Молчит
земля, дождем иссечена,
И
солнце цвета легкого вина
Разочарованно
глядится в лужу.
Молчит
вода, обнявши южный склон,
И
в ней застигнутый молчит мой слон,
И
я молчу не в силах показать слепому душу.
* * *
Снова
кажется, будто жизнь бьет тебя под дых:
Мол,
влюбляешься в примитивных и молодых.
А
тебе б такую, чтоб как глоток воды,
Чтобы
без возврата.
Но
судьба твоя не решена пока.
Ты
идешь в приют унылого кабака
И
берешь глоток любимого коньяка
И
разврата.
Ночь
длинна. Ты расслаблен, и где-то в два
Ты
встаешь, держась на ногах едва,
И
идешь: дорога твоя крива,
А
судьба превратна.
Силуэт
рождается впереди.
Он
повсюду сразу — не обойти.
Словно
черт стоит на твоем пути,
И
нельзя обратно.
Ты
храбришься, даже как будто зол,
Поднимаешь
руку, кричишь: «Пошел!»
Но
внезапно чувствуешь злой укол
И
немного холод.
Вой.
Мигалка. Белые потолки.
Сон
и смерть. Электрические толчки.
Ночь.
Палата. Грязные мужики.
Пульс
как молот.
Да,
озноб будет бить тебя, словно плеть.
Новой
крови в тело вольют на треть,
Но
она будет в жилах кипеть и петь
Так
влюбленно.
Утром
солнце тронет твою постель —
Уже
летнее, даже за пять недель.
Как
всегда, послышится скрип петель,
И
войдет Алена.
Шаг
спокойно-смелый. Халат как снег.
На
груди таинственный оберег,
И
она, в отличие от коллег,
Смотрит
нежно.
Льет
в стакан из чайника кипяток.
Ты
все видишь: вот же он, мой глоток!..
И
тонометр, твой измеряя ток,
Врет,
конечно.
К
лету раны бледнеют и не болят,
Солнце
жжется, пенятся тополя,
Мягким
пухом окутана вся земля
И
больница.
В
это место заходят и смерть, и боль.
Может
выбрать жизнь поворот любой.
Но
тебе уготовано здесь судьбой
Исцелиться.
Что снится собаке?
Песок
и сухие травы,
Мелькание
мотыльков
И
банка из-под отравы,
Наверное,
для жуков.
Огромная
дура муха,
Жестокие
клумбы роз,
Печальной
коровы брюхо
И
едкий ее навоз.
И
узкая щель в заборе,
Ведущая
в мир, где днем
Большое
горячее море
Зовет
к себе мягким дном.
Пронзительный
запах соли,
Ракушки
и рыбий дух,
Следы
грациозной колли,
Ведущих
ее старух.
И
глупые толстые птицы,
Кричащие
в воздух зло.
В
коробке остатки пиццы,
Сегодняшней
— повезло!
И
круг в синеве цветущий —
Слепящий
горячий свет.
И
в лодке домой плывущий
Хозяина
силуэт.
*
* *
Я
сегодня приду с работы ужасно трезв,
Соберу
холостяцкий ужин и съем один,
В
светлой комнате сяду на пол, возьму листки —
Сердцевина
у каждого — хокку — души флажок.
Будет
ветер за стенкою медленно затихать.
Будет
солнце вечернее медленно остывать.
И
в этой нелепой гармонии
Я
буду скорбеть о Японии.