Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2014
Олег Владимирович Юрков (Ладария) родился в 1935 году в г. Сухуми. По окончании школы поступил в Ленинградский политехнический институт, который окончил в 1959 году по специальности «инженер-металлург». Работал в проектных и научных организациях. Параллельно окончил факультет повышения квалификации Московского полиграфического института (Ленинградский филиал) по специальности «редактор». Занимался в литературных объединениях Ленинграда, при Дворце культуры им. Первой пятилетки, в мастерской «Вторая книга» при Союзе писателей. Первая книга вышла в 1979 году в издательстве «Советский писатель». Автор пятнадцати стихотворных книг, многих эссе и рецензий, критических заметок. Участник конференций писателей и литературных поездок.
* * *
Подходит время, я не подхожу,
О времени неправильно сужу,
А ведь оно всю жизнь за мною гонится,
Переступая горькую межу.
Но я сужу о нем не с кондачка.
Я не имею за душой клочка,
Чтоб записать его благодеянья
Хотя бы с тыльной стороны значка.
Чем мне прославить пущенное вскачь
То время, по которому заплачь?
Которое в квартиру не вмещается,
Тесня шкафы и утварь с ближних дач.
Куда упрятать эту дребедень?
От времени осталась только тень,
Едва ли растворимая в пространстве,
В огнях едва заметных деревень.
Я выпал из обоймы временной.
Лишь безвременье горькое со мной,
Затертое, как корешок зарплаты,
Полученной вчера, увы, не мной.
Я безработный кладовщик сердец,
Однако же потомок и отец.
Со мной договориться очень просто.
Не враг я, не хулитель и не льстец,
Мне странно то, что я еще живу,
Бульдожьими ногами мну траву
И горькими попытками пытаюсь
Улучшить завершенную главу.
* * *
С улыбкой живи и со страстью,
Не делай ненужных прыжков.
Шторм в море играет со снастью,
Сметает ряды лежаков.
Пляж полон вчерашних предметов.
Он вовсе покинут людьми.
Ты, эту пустынность отведав,
Подругу сильней обними.
Быть может, подводные боги
Ее на свиданье зовут.
На дне подбивая итоги,
К намеченной цели плывут.
А ты им мешаешь, мешаешь.
О чем-то надмирном поешь,
И сблизиться не разрешаешь,
И женщину не отдаешь.
* * *
Некстати смерть, и дождь весьма некстати..
Среди живых так явен жизни жар.
Вот скоростной состав на эстакаде.
Вот радостью охваченный клошар.
Ему сотнягу в шапку положили.
Ее он необдуманно пропьет.
А тот, кому условный год пришили,
Гимн «Славься!» перед публикой споет.
Быть с большинством — задача не из легких,
Куда ни сунься — всюду ждет некстать.
Вот стадион зовет мальчишек ловких.
Утраченное должно наверстать.
Отступят все не вовремя, некстати.
Останется лишь радио в руке.
А в нем — сладкоречивый голос Гати,
Погоду выводящий из пике.
Холодный пот
У Феба числясь на примете,
Я благ земных не заимел.
Лишь за строку свою в ответе
Был с нею зорок я и смел.
Пусть дом в сирени утопает.
Мне, кроме сада, нет забот.
Пока на лбу не проступает
Холодный пот, печальный пот.
Не жду я этого момента,
Взор устремив за облака.
Пот — знак потери документа,
Кончины друга, земляка.
Пот — просто страх необоримый.
С ним, сам не зная почему,
Я берегу свои седины,
Беду встречая по уму.
Мне слезы радости не чужды.
И все же средь земель и вод
Меня преследует без нужды
Пот совести, холодный пот.
Тот пот тревоги безутешной.
И я прошу — не хлеба дай.
Не покидай мой лоб поспешно.
И медленно не покидай!
* * *
Хорошо ли, плохо ли — не знаю.
Я устал сражаться за металл.
Я тебя на станции «Лесная»,
Выйдя из вагона, увидал.
В шоколадной, праздничной шаплетке,
Пряча пальцы в пышное боа,
Героиня первой пятилетки,
Не в своем была ты амплуа.
Электроды сварочные с маской
Были для тебя бы в самый раз.
Чудо с пролетарскою закваской,
Кто тебе воздвиг иконостас?
Ты не та, какой была в начале
Наших отношений, сложных встреч.
Нежное лицо твое в печали,
Легкая сутулость тонких плеч.
Мы тебе в любом обличье рады.
Засмотрелся на тебя кацо.
Только все ж перемени наряды,
Зря не продавай свое лицо.
В руки ноутбук и в стремя ногу.
Собери налоговую дань.
При беде не апеллируй к Богу,
Просто осмотрительнее стань.
* * *
Стаю клавиш с ладони давно не кормлю.
Сдуты ветром и зерна, и крошки.
Ствол глицинии прочно засох на корню,
Заросли под балконом дорожки.
Здесь когда-то я жил, на рояле играл
Популярные вальсы Шопена.
Непредвиденный рок мою юность украл
И с добычей исчез постепенно.
Черноморская соль до сих пор на губах.
Над волной та же звездочка брезжит.
Треснул старый балкон на подгнивших столбах.
Его скоро ничто не удержит.
Задаю я вопрос, жду, как прежде, ответ
От могучей свободной стихии:
Неужели и впрямь исцеления нет
От царящей вокруг энтропии?