Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2014
Валерий
Самуилович Скобло —
поэт, прозаик, публицист. Родился в Ленинграде в 1947 году. Окончил матмех
Ленинградского университета. Работал научным сотрудником в НИИ
Ленинграда–Петербурга. Научные труды в области прикладной математики, радиофизики,
оптики. Стихи, проза, публицистика публиковались в отечественной и зарубежной
(США, Англия, Франция, ФРГ, Израиль, Финляндия, Болгария, Беларусь и др.)
литературной периодике. Основные публикации последних пяти лет в журналах
«Арион», «День и ночь», «Звезда», «Зинзивер», «Иерусалимский журнал»,
«Интерпоэзия», «Крещатик», «Нева», «Север», «СловоWord», «Урал», «Юность» и
др.; еженедельниках «Литературная газета», «Новое русское слово» и др. Сборники
стихов «Взгляд в темноту» и «Записки вашего современника». Член Союза писателей
Санкт-Петербурга. Премия им. Анны Ахматовой за 2012 год (номинация «Поэзия
журнала └Юность“»). Живет в Санкт-Петербурге.
* * *
Сколько хватит мне силы и мужества
Среди сломленных, слабых, больных
Не застыть от тоски и от ужаса
На просторах Твоих ледяных,
Где с мечтою о солнечном лучике
В темном царстве с разливами рек
С топором и в негодном тулупчике
Бродит страшный лихой человек.
Вот раздолье угрюмым историкам:
По земле, незнакомой с сохой,
Этот самый… в рванье и с топориком…
Так и бродит — лихой и бухой.
Снеговая, бескрайняя, топкая…
Что искал здесь святитель Андрей?
Этот самый… все топчется, топая,
У избушки без всяких дверей.
Что я здесь? Буреломом… сугробами…
Без пищали, шубейки, огня?
А мужик — все кругами… с притопами,
И… топорик смущает меня.
Вот уж скоро Тебя я порадую
И молчанием встречу правёж.
Надели меня Вечною Правдою,
Обличающей всякую ложь.
Перед тем, как все вихрем закружится,
И увижу отца я и мать,
Дай мне сил, укрепи мое мужество,
Чтоб за правду Твою постоять.
* * *
Не хочу вникать во все детально,
Но скажу тебе в который раз:
Как это прекрасно и печально,
Что никто… никто не знает нас.
В целом свете, малом мире этом
Неприметны наши имена.
Дело не исправишь Интернетом,
Да и слава разве нам нужна?
Помнишь — мы мечтали о счастливом
Мире, где любой другому брат,
Истинном — простом и справедливом…
— Что есть истина? — Его спросил Пилат.
Я б ему ответил… Слава богу,
Не меня прославил шум молвы.
Даже эту краткую дорогу
Я б достойно не прошел… увы.
Силу или слабость, так уж вышло —
Выбирать пришлось тебе и мне.
Помнишь, «С кем вы?..» — он спросил чуть слышно
В громкой неподвижной тишине.
Да… негромко — залу дрожь пронзила.
Слава богу, не было нас в ней.
Но, ты знаешь, есть у слабых сила,
В чем-то силы сильных посильней.
…Я не знаю, что такое счастье,
Но встречался с ним и не во сне,
Потому что жалость и участье
Все-таки на нашей
стороне.
* * *
Итак: сраженье с земляными осами
Я проиграл вчистую… был разбит.
Лил кипяток, забрасывал отбросами,
В какой-то миг я вспомнил динамит.
Чингис, Аттила — страх берет от имени!..
Но пораженье потерпеть от ос?..
Я применял все достиженья химии,
И в их числе, конечно, дихлофос.
Я норку затыкал землей, булыжником,
Из шланга воду лил на все подряд…
Я был покусан, хоть одет был лыжником —
Скажу: укусы эти не бодрят.
Ну да — в сраженье с земляными осами
Я отступил… и больше — я разбит.
Не доставайте глупыми вопросами:
Хоть не был трусом, мой позорен вид.
Гринписовцы… поганые экологи!
Не на меня обрушьте вашу злость:
Природу… вашу мать… сберег я, олухи…
Мне победить ее не удалось.
* * *
Я, представьте, застал времена
Бань, авосек, печей, керосинок…
Только кончилась эта война,
И другая просилась с картинок.
Дядя Сэм своей бомбой грозит —
В полосатых и узких брючонках.
Как он мерзок и страшен на вид!
Не боюсь его — что я — девчонка?
А на самом-то деле — боюсь.
Не его — эту бомбу, скорее…
В дальний угол, бывало, забьюсь,
Про бои чтоб не слышать в Корее.
Я болтлив был, как горный ручей —
Лет действительно было мне мало.
Мать с отцом шепотком про врачей…
Все ж и мне что-то в душу запало.
Выйдешь в кухню — соседи молчат,
Смотрят в сторону… Что тут виною?
А у них — ни детей, ни внучат,
И обычно играли со мною.
В коммуналке шесть комнат… больших…
Там уборная… два коридора…
А на кухне шесть столиков… Их
Я назвал бы полями раздора.
Да об этом чего говорить?.. —
Все поумерли дяди и тети…
И какая-то порвана нить.
Зря стараюсь я… Вы не
поймете.
* * *
Из огня таскают каштаны,
Видя маршальский жезл во снах,
Лейтенанты и капитаны…
У фортуны в младших чинах.
Сколько их полегло до срока,
И что значит тот самый срок?
Загребущие руки рока
Их так любят смахнуть в песок.
Только вновь поднимаясь строем
Под кинжальный напор огня —
Нет, и я в этот мир не встроен —
Не забудьте, ребята, меня.
Не равняюсь ни с кем талантом,
Я свободен… мы все не рабы…
Снова стать бы простым лейтенантом
Из железной когорты
судьбы.
* * *
И задумавшись — в кои веки —
Я не сразу в ответ скажу,
Кто мне ближе — древние греки
Иль соседи по этажу.
Очевидно совсем не сразу
За слепящим мельканьем дней,
Кто роднее мне — техник по газу
Иль мечтательный Одиссей?
Головою бейся о стену,
Избавляясь от всех химер:
И про Трою, и про Елену,
И — про нас — написал Гомер.
Притворяясь, что европеец,
Улыбается мне хитро
Мой случайный попутчик-ахеец,
С кем я еду сейчас в метро.
Чей он лучник и чей лазутчик?..
Что ж, укрой его, жилмассив.
И — удачи тебе, попутчик,
У ворот семивратных Фив.
Из цикла
«НЕ ПО ИОВУ»
* * *
Боже, Творец мой шепчущий, дарящий слова в ночи,
Воззри на людей отверженных… Господи, не
молчи!
Голодом истощенные, в степь убегают они,
Хлеб их — трава и ягоды. Дальше их не гони!
Ущелья, утесы, рытвины — это их дом и кров.
Найди и для них, о Господи, хоть несколько
верных слов.
Люди без роду и имени, отребье земли Твоей…
Надежду и утешение, Господи, им навей!
Ручьев припаси для них, Господи, и диких плодов
земли,
И ягодой можжевельника вдоволь их надели.
К плачущим между кустами, вжимающим тело в терн
Пошли меня, правый Господи, пускай я сомненьем
полн.
Дай стать мне их песнью печальною, последнею из
утех
И другом шакалам и страусам, братом изгнанников
всех.
* * *
…Возьми меня за руку и
проведи через эту
ночь. Чтобы я не
чувствовал, что я один…
Рей
Брэдбери
Почему вы все решили, что я стану
Утешать вас, обнадеживать?.. — противно.
Отношусь я к телевизору, экрану
Голубому — чрезвычайно негативно.
Тешат вас на Первом пусть канале,
Предлагая сладкую приманку.
Если б вы почувствовали… знали
Жизни этой грустную изнанку.
Вот полнеба молния скосила,
Ливень бьет наотмашь птицу… мошку…
Я не в силах вас спасти, но в силах
Взять вас за руку… за потную ладошку.
Провести сквозь жизнь, грозу ночную,
Сквозь сверкающие огненные нити.
Я не меньше вашего рискую.
Как хотите… Впрочем, как хотите.
Вот опять сверкнула мерой полной
Яростная, грозная, косая…
Мне не привыкать идти сквозь полночь,
Вас от одиночества спасая.
Тьма кромешная… и снова света вспышка.
Снова тьма… Но дело не в погоде.
Это лишь отсрочка… передышка…
Жизнь на донышке, и лето на исходе.