Опубликовано в журнале Нева, номер 12, 2014
Легенды и сказания Крыма.
Автор-составитель Анатолий Таврический. Харьков: Альбатрос, 2014. — 160 с.: ил.
Пробудить у молодого поколения любовь к романтике, интерес к полуострову, к тайнам, загадкам Крыма, его невероятному прошлому — вот задача, которую поставил перед собой, составляя эту книгу, Анатолий Таврический, севастопольский историк и путешественник, почетный гидронавт СССР, океанолог, неутомимый исследователь Черного моря. И переплетаются, как это часто бывает в легендах, вымышленное и реальное. Так, если верить мифам древних греков, в Тавриде побывал Геракл, и местная змееногая богиня Апа родила от него трех сыновей, один из которых, Скиф, стал родоначальником скифских племен. В Тавриду боги перенесли Ифигению, дочь царя Агамемнона, отправлявшегося на Троянскую войну, и здесь же, в Балаклаве, уже возвращаясь с этой войны, пережил одно из своих приключений хитроумный Одиссей. В Крыму обитало несколько поколений амазонок, и недавно археологи обнаружили захоронение знаменитой амазонки, сарматской царицы Амаги. Среди реальных, исторических персонажей крымских легенд и правитель Понтийского царства Митридат Евпатор, подчинивший многие народы Кавказа, завоевавший Херсонес и Боспорское государство, оставивший значительный след в истории и топонимике Крыма; и киевский князь Владимир, принявший христианство от руки епископа Корсунского; и небезызвестные Гиреи; и темник Золотой Орды Мамай, разбитый на Куликовом поле и бежавший в Крым, где и нашел свою смерть. Земля Крыма видела многое: свой след в ее истории оставили скифы, сарматы, греки, тавры, византийцы, генуэзцы, турки… И были между ними смертельные битвы, и были долгие осады поселений, в междоусобицах и под натиском степи гибли княжества, города. И всегда находились те, кто защищал свою землю. И память о былых битвах и их героях хранят причудливые скалы, каменные глыбы, утесы, горные вершины. Так, каменные изваяния на подступах к Мангупу — не что иное, как двенадцать скифов и одна амазонка, навсегда преградившие степным кочевникам путь на Мангуп. В недрах вершины Чатыр-Дага сокрыты подземные дворцы, где погибли укрывавшиеся от нападения кочевников местные жители. В недрах Карадага — Черной горы — некогда обитал одноглазый великан. Медведь-гора, Окаменелый чабан, скалы у Симеиза — Дива, Монах, огромная Кошка над ними… С каждым камнем, с каждой скалой в Крыму связано свое старинное предание, своя поэтическая легенда. Легендами овеяна и топонимика Крыма: Ялта, ее Золотой пляж, Орлиный залет, Девичья башня в Судакской крепости… Целый цикл легенд связан с христианскими святынями: целебный источник Косьмо-Дамиановского монастыря, скала Святого Явления у Георгиевского монастыря, Святая могила на Карадаге, Окаменелый корабль, напоминающий о святой Варваре… И есть у этих легенд простые, но такие ясные посылы: разрозненность ослабляет народы, делает их беззащитным перед внешним врагом, и каждый, кто приходит на землю крымскую с недобрыми помыслами, оскверняет святыни, губит природу, загрязняет море, обязательно получает наказание свыше, и каждый, кто защищает свою родину, останется в памяти потомков. А. Таврический рассказывает и о своих исследованиях: о подводных вулканах — черноморских «курильщиках», о гигантских змеях и чудовищах, что давали о себе знать в веках XIX, XX, XXI. Он уверен и в существовании черноморского змея по имени Блеки — ведь в Крыму вполне могли сохраниться реликтовые виды рептилий и животных, сенсационные открытия еще предстоят. Старинные крымские предания, и современные легенды, собранные в книге и прокомментированные, — все это часть богатой на события истории многонационального Крымского полуострова с древнейших времен и до наших дней.
Валерий Мешков. Анна Ахматова:
Тайна «крымского изгнания». Симферополь: Бизнес-Информ,
2014. — 208 с.: ил.
Главные тайны жизни Ахматовой связаны именно с евпаторийскими событиями 1905 года, считает евпаторийский краевед Валерий Мешков, и, только зная основные события детства и юности Ахматовой, можно понять ее дальнейшую жизнь. Несмотря на многочисленные исследования, осмысленная картина жизни семьи Горенко в Евпатории не складывалась. Вопросы оставались. Почему семья Горенко оказалась именно в Евпатории? И когда? Могла ли юная Аня Горенко слышать выстрелы с броненосца «Потемкин»? Состоялась ли в Евпатории ее встреча с Гумилевым? Кто и что волновали начинающего поэта? Кто в действительности был ее первой любовью? Достаточно подробных воспоминаний об этом времени Ахматова не оставила, письма и стихи «евпаторийского периода» уничтожила и всегда возмущалась, что ее письма к Штейну, мужу старшей сестры, оказались в чужих руках, а она не желала, чтобы они попали в печать. Не всегда можно было доверять и словам самой Ахматовой: в ее высказываниях, в воспоминаниях была некая недосказанность, она сама запутывала события своей юности, порождая тем самым бытующие ныне мифы и легенды. Так, были очевидные причины того, почему Ахматова скрывала или давала неверные и неточные сведения П. Лукницкому, работавшему над ее биографией. После революции приходилось приспосабливаться к новой жизни в новых условиях и не все подробности своей биографии имело смысл обнародовать, а то, что отец был отставным инженером-механиком флота, звучало в те годы много нейтральнее, чем высокопоставленный чиновник. И вот еще одна загадка, разрешить которую взялся В. Мешков: почему Андрей Антонович Горенко, только что получивший повышение по службе, накануне присвоения чина действительного статского советника, ушел со службы, оставил семью, и какова роль юной «декадентской поэтессы» в семейной драме. Исследователь полагает, что многие «евпаторийские тайны» Анны Ахматовой связаны с предыдущим, царскосельским, периодом ее жизни. В основу книги легли очерки, публикации и выступления автора в разные годы — в различных изданиях, на чтениях и симпозиумах. В. Мешков корректирует устоявшиеся представления о юности будущего поэта, уточняет даты, по-новому осмысливает факты известные, вводит в научный оборот новые документы. Он опровергает закрепленное в литературе время прибытия семьи Горенко в Евпаторию в августе 1905 года и, на основе собранных материалов, предлагает как реальное конец весны или начало лета 1905 года — до восстания на броненосце «Потемкин». Он доказывает, что не таким уж поверхностным было знакомство И. Анненского и А. Ахматовой. У них имелся общий круг близких и знакомых, они имели возможность эпизодического общения в обстановке «домашних вечеров» молодежи в 1904–1905 годах, Анна бывала в семье Анненского, и Анненский мог знакомиться с ранним творчеством Анны Горенко как от нее самой, так и от ее близких и знакомых людей в 1904–1909 годах. В. Мешков выдвигает свою версию эволюции отношений Анны Ахматовой с В. Голенищевым-Кутузовым, ее «догумилевской» любовью, свою версию отношений А. Ахматовой и Н. Гумилева. Выходя за рамки «места и времени», он обращается к темам «Анна Ахматова и Есенин», «Анна Ахматова и Волошин», «Анна Ахматова и Н. Недоброво» и создает впечатляющую картину: «Поэты и время». И конечно, взяв за основу «Летопись» В. Черных, вносит в нее изменения и новые сведения и предлагает свою хронологию жизни и творчества Анны Ахматовой в «евпаторийский период». В своей работе В. Мешков отдает приоритет подлинным документам: письмам самой Ахматовой, ее автобиографическим заметкам, написанным в последние годы ее жизни, мемуарным заметкам современников, книге А. Хейт, которую редактировала сама Ахматова. Источники типа дневников П. Лукницкого, «Записок об Ахматовой» Л. Чуковской он считает вторичными и резко, пристрастно критикует всех «ахматоведов» и «антиахматоведов» за отсутствие в их работах ссылок на публикации и документы, за недостоверность информации.
Александр Маленко. «Была пора: Екатеринин век…». Екатерина II и
Крым. По страницам документов. Симферополь: Бизнес-Информ,
2013. — 328 с.: цв. ил.
«Всемилостивейшая Государыня! ‹…› Посмотрите, кому оспорили, кто что приобрел: Франция взяла Корсику, цесарцы без войны у турок в Молдавии взяли больше, нежели мы. Нет державы в Европе, чтобы не поделили между собою Азии, Африки, Америки. Приобретение Крыма ни усилить, ни обогатить вас не может, а только покой доставит. Удар сильный — да кому? Туркам: это вас еще больше обязывает», — из записки князя Григория Потемкина о Крыме, обосновывающей целесообразность и необходимость присоединения полуострова. Приобретение Крыма означало для России и господство в Черном море. Книга Александра Маленко дает целостное представление об интереснейшей эпохе в истории полуострова: это и проблема Крыма во внешней политике Екатерины Великой, и этапы решения проблемы, и внутренняя — всегда, на всех этапах, уважительная — политика императрицы по отношению к населению полуострова, его законам, обычаям и нравам. Герои книги — сподвижники императрицы, крымчане, определившие историческую судьбу полуострова, европейские дипломаты и, конечно, сама Екатерина, чье длительное царствование получило название «Екатеринин век». Хронологически книга охватывает все царствование Екатерины (1762–1796). В центре ее — пребывание императрицы на крымской земле во время самой знаменитой из ее поездок по империи, первый туристический вояж в истории Крымского полуострова, длившийся почти полгода: он начался 2 января 1787 года в Петербурге и завершился 13 июля в Царском Селе. А. Маленко «уводит» своего читателя из XXI столетия в XVIII, дает возможность «попасть» в рабочий кабинет императрицы, «почитать» самые секретные документы двора, «сопроводить» императорский кортеж в его странствиях по Тавриде, «послушать» разговоры высших сановников императрицы, «вернуться» с ними в Санкт-Петербург и снова читать указы двора, касающиеся Крыма. Подробности пребывания Екатерины Великой на крымской земле запечатлены во множестве документов. «Журнал высочайшего путешествия Ее Величества Государыни Императрицы Екатерины II самодержицы всероссийской в Полуденные страны России в 1787 году» — один из самых точных документов, фиксирующих события поездки в Крым, — вел статс-секретарь императрицы А. Храповицкий. В камер-фурьерском церемониальном журнале записывалось все, что происходило за день: с кем встречалась императрица, что делала, что осматривала, где обедала, где останавливалась на отдых. Свои записки оставили сопровождавшие Екатерину в путешествии австрийский император Иосиф II, французский посол Сегюр, принц Нассау-Зиген, дипломат де Линь, фельдмаршал из Венесуэлы де Миранда, гость Потемкина. Специальный путеводитель, изданный к началу путешествия императрицы, рассказывал о далеком прошлом мест, которые предстояло посетить императрице, о достопримечательностях, а в ее маршрут входили и Перекоп, и Бахчисарай, Старый Крым, Севастополь, Симферополь, Феодосия и еще немало поселений, многие из которых ныне утратили свои исторические названия. Масштабы предпринятого вояжа поражают: Екатерину сопровождало до трех тысяч человек — огромная свита, чиновники, что работали с императрицей в пути, прислуга, приглашенные высокопоставленные гости, присоединявшаяся по ходу следования местная аристократия. Карета, в которой ехала императрица, состояла из кабинета, гостиной на восемь человек, игорного стола и небольшой библиотеки; громоздкое сооружение, поставленное на полозья, везли тридцать лошадей. Одним из наиболее сложных вопросов была поставка лошадей, его решению активно способствовало население Крыма. Уже в преддверии путешествия по намеченному ходу следования императорского кортежа строились новые дороги и мосты, ремонтировались старые, обустраивались путевые дворцы, разбивались сады и парки. В Тавриде Екатерину встречали празднично экипированные отряды казаков, татар, греков и даже амазонская рота, для императрицы устраивались фейерверки и волшебные иллюминации — вензеля Екатерины, светящиеся над вершинами гор. Но кульминацией стало явление в бухте Севастополя Его Величества, черноморского флота. Вот как описывает это событие граф Сегюр: «Меж тем как их величества (Екатерина II и Иосиф II. — Е. З.) сидели за столом при звуках прекрасной музыки, внезапно отворились двери большого балкона, и взорам нашим представилось величественное зрелище: между двумя рядами татарских всадников мы увидели залив верст на 12 вдаль и на 4 в ширину; посреди этого залива, в виду царской столовой, выстроился в боевом порядке грозный флот, построенный, вооруженный и совершенно снаряженный в два года. Государыню приветствовали залпом из пушек, и грохот их, казалось, возвещал Понту Евксинскому о присутствии его владычицы и о том, что не более как через 30 часов флаги ее кораблей могут развиваться в виду Константинополя, а знамена ее армии — водрузиться на стенах его». Реалии обустройства Тавриды, представленные во множестве свидетельств, делают, по мнению А. Маленко, беспочвенными и бессмысленными рассуждения о Потемкинских деревнях, порожденные его недоброжелателями. Уже тогда все наветы на Потемкина были сняты, его престиж укрепился. Путешествие в Крым, в «полуденные страны России», стало последней из восьми императорских поездок по стране и самой знаменитой. Официальной целью его было ознакомление с результатами освоения обширных территорий, присоединенных к России по условиям Кючук-Кайнарджийского мира 1774 года и включения в состав империи Крыма в 1783 году. Но была и внешнеполитическая задача: поездка носила демонстративный характер и должна была убедить южного соседа и иже с ним, что утверждение России в Северном Причерноморье — мера, рассчитанная на вечные времена. На полях книги даны выдержки из исторической беллетристики (В. Пикуль «Фаворит», Н. Равич «Две столицы», Н. Гейнце «Князь Тавриды»), цитаты из трудов историков и крымских краеведов-исследователей, приведены многочисленные исторические рассказы и анекдоты о Екатерине. Здесь же даются необходимые комментарии. Книга богато иллюстрирована: портреты императрицы, ее сподвижников, спутников, виды Тавриды. Многие документы и иллюстрации публикуются впервые.
Николай Калинин, Марина Земляниченко. Романовы и Крым. «У всех нас осталась тоска
по Крыму…». Симферополь: Бизнес-Информ, 2014. —
320 с.: ил.
Ореанда и Ливадия, Дюльбер, Чаир, Харакс, Ай-Тюдор, Кичкине, Сосновая роща, Массандра и Ай-Даниль… Сказочные названия, сказочные дворцы и парки Южного Крыма. Летние резиденции императоров — от Александра Первого до Николая Второго, великокняжеские имения, винодельческие заводы князя Голицына. История Романовых в Крыму началась в 1825 году, когда император Александр Первый купил Нижнюю Ореанду за 50 тысяч рублей ассигнациями. Обживал этот «рай земной, имя коему — Ореанда» уже Николай Первый, он же предоставил статус уездного города приморской деревушке Ялте, будущему знаменитому курорту. Следующие императоры России обустроивали Ливадию, ее приобрел для своей супруги Александр Второй, Ливадия стала главным местом отдыха на Южном берегу Крыма для семей Александра Третьего и Николая Второго. Ялтинские исследователи Николай Калинин, Марина Земляниченко рассказывают об истории приобретения имений и их перехода от владельца к владельцу, об истории создания дворцов и парков Южного Крыма, об их строителях и владельцах. Удивительно, но это первое исследование на постсоветском пространстве, в котором объективно рассказывается о жизни и деятельности в Крыму членов династии Романовых. Небольшая брошюрка с таким названием была издана в России только в 1913 году к 300-летию Дома Романовых. В литературе советского периода по истории русского зодчества отсутствуют какие-либо искусствоведческие описания архитектуры Ливадийского дворца, воздвигнутого напряженным трудом талантливых и умелых строителей. И это только из-за того, что он был особенно любим последним Романовым. Прекрасный дворец долгие десятилетия после октябрьского переворота не только не признавали памятником архитектуры, но и вообще пытались ставить под сомнение его художественные достоинства. В книге дано описание не только самого дворца, но и его интерьеров, парковых построек малых форм. Существующий ныне дворец в стиле итальянского ренессанса возводился в канун Первой мировой войны архитектором Н. Красновым, удачно сочетавшим в своих постройках различные стили с модным модерном. Это под его руководством возводились в великокняжеских имениях Крыма ансамбли в «сарацинской» манере, в стиле «неогрек», в стиле шотландской деревушки. Великолепный ландшафтный архитектор Н. Краснов умело вписывал свои строения в окружающую природную среду. Не все дошло до наших времен: в 1881 году сгорел первый дворец Ореанды; перестроен был первый дворец Ливадии, возведенный Монигетти; из семидесяти зданий различного назначения, сооруженных на территории Ливадии под его руководством, к настоящему времени сохранилось совсем немного; практически разрушен был в годы Великой Отечественной войны Дюльбер — дворцово-парковый ансамбль в Кореизе, построенный в конце XIX века для великого князя Петра Николаевича Романова и восстановленный, по мнению исследователей, довольно грубо. Сегодня только по старинным фотографиям из архивов, представленным в этой богато иллюстрированной книге, можно понять, как выглядели когда-то дворцы и парки Южного Крыма, их обитатели. Авторы долгое время занимались не только поиском фотоматериалов, но и идентификацией запечатленных на них людей, зданий, пейзажей. Книга построена на документальных материалах: отзывы современников, воспоминания, записи из дневников владельцев, строительная документация. Все это позволяет воссоздать не только историю построек, но и образ жизни владельцев, их эстетические взгляды, особенности характеров, разобраться в их родственных связях и семейных отношениях, воспроизвести особенности быта, ритм жизни, включающий и празднества, и приемы, обратиться к радостям и драмам императорской семьи, к деловой части их жизни. А Романовы активно строили церкви, занимались виноградарством и виноделием, коннозаводством, благотворительностью. До сих пор Главный Массандровский виноподвал, созданный князем Львом Голицыным, остается одной из выдающихся достопримечательностей Ялты. Массандра была флагманом советского виноделия и приобрела мировую известность. По мере возможности на строго документальной основе авторы восстанавливают малоизвестные страницы биографий не только Романовых, но и создателей чудес Южного Крыма — архитекторов и садовников, подрядчиков, специалистов, оформителей. Тех, чьи имена долгое время пребывали в забвении. Завершает книгу глава трагичная: «Прощание Романовых с Россией». В ней приведены воспоминания трех непосредственных свидетелей эмиграции из Крыма группы ближайших родственников последнего императора, передающие трагизм прощания с Родиной людей, которым никогда более не суждено ее увидеть. «13 апреля 1919 года эмигранты смотрели с палубы └Мальборо“, как исчезает крымский берег, последние пяди родной земли, которую пришлось им покинуть. Одна и та же тревога, одна и та же мысль мучила их: когда возвращение?.. Луч солнца, прорвавшись в тучах, осветил на миг побережье, усеянное белыми точечками, в которых всяк пытался различить свое жилище, бросаемое, быть может, навеки. Очертания гор таяли. Вскоре все исчезло. Осталось вокруг бескрайнее море», — князь Феликс Юсупов.
Екатерина Алтабаева.
Город, достойный поклонения. Севастополь в Великой Отечественной войне.
Ч. 1. Оборона Севастополя 1941–1942 гг.: учебное пособие. Севастополь:
Телескоп, 2013. — 368 с.: ил.
Уникальные материалы — выдержки из мемуаров и дневников, в том числе детских, краткие биографии исторических лиц и жителей Севастополя, информационные справки, стихи. Живые голоса участников событий, очевидцев. Из воспоминаний Т. В. Курасовой: «Дети погибли при бомбежке. Сын Сергей погиб сразу, а дочь Неля долго умирала у меня на руках. Была в сознании и все говорила: └Мама, не плачь“». В. В. Кошелев, инженер Спецкомбината № 1: «Теперь, вспоминая жизнь в осажденном Севастополе, понимаешь, какие бесчисленные трудности и опасности пришлось преодолевать. А тогда все казалось нормальным. Настолько люди были заняты одной мыслью: отстоять город, задержать врага, сделать неприступным родной Севастополь». Уникальны и фотографии: боевые позиции защитников Севастополя и фашистов, наземные, воздушные, морские бои, разрушенный Севастополь, эвакуация, плакаты и открытки тех лет, репродукции картин, документы. И люди: военные и моряки, бойцы и люди мирных профессий, дети Севастополя. И вкладка с цветными фотографиями — современные памятники. Многое публикуется впервые. Испытания 1941–1942 годов показаны не только в военном, но прежде всего в человеческом измерении. Быт осажденного города, работа медицинских учреждений, предприятий, детских садов, школ. Героическая деятельность аварийных служб города, которые в условиях непрекращающихся бомбардировок восстанавливали поврежденные коммуникации, расчищали завалы. Показано, как из цветущего приморского города, каким Севастополь был весной–летом 1941 года, он постепенно превращался в осажденную крепость и как стремительно менялась его повседневная жизнь. Но, несмотря на лишения и повседневный смертельный риск, в городе кипела культурная жизнь. Устраивались концерты, спектакли; работали библиотеки, музеи. Малоизвестным является факт, что первый музей обороны Севастополя 1941–1942 годов был создан… зимой 1942-го! Еще весной 1942 года, за считанные месяцы до конца обороны, улицы Севастополя поражали своей чистотой. Как в мирное время, на клумбах высаживали цветы. Работали магазины, предприятия общественного питания, парикмахерские. Это удивляло военных, временно откомандированных в город из зоны боевых действий. Повествование завершается июлем 1942 года, в полной мере раскрывая трагедию последних боев за Севастополь. Это шестая книга севастопольского писателя-исследователя Екатерины Алтабаевой, вышедшая в рамках разработанного для высших и средних учебных заведений города-героя специального курса «Севастополеведение». И — первая в будущем цикле о Севастополе в Великую Отечественную войну. Героическая оборона Севастополя 1941–1942 годов для жителей города никогда не была просто страницей истории. Целые поколения выросли на примерах мужества, героизма и жертвенности, проявленных севастопольцами в годы Великой Отечественной войны. И в послесоветское время, в период нахождения Крыма под украинской юрисдикцией, память о подвиге защитников Севастополя играла важную роль в отстаивании собственной идентичности. «В те годы история, сей многострадальный учебный предмет, претерпевал серьезные изменения, — вспоминает Екатерина Алтабаева. — Учебники, по которым мои воспитанники постигали прошлое только что созданного Украинского государства, повествовали о многом, но места Крыму и Севастополю в них не нашлось. А как хотелось, чтобы наши дети не были └иванами, не помнящими родства“, чтобы они понимали, что родились и живут в уникальном городе, который был основан как военный форпост Российской империи на Черном море, но стал своеобразной южной столицей государства, культурным и научным центром…» «Мы имеем право на историю и русский язык» — таким на протяжении многих лет был девиз севастопольцев. Работа над книгой велась пять лет. Автором исследованы фонды Государственного архива Севастополя, Морской библиотеки им. М. П. Лазарева, Национального музея героической обороны и освобождения Севастополя, музея Черноморского флота Российской Федерации, Севастопольского художественного музея им. М. П. Крошицкого, народного музея Севастопольского морского завода, народного музея истории театра им. А. В. Луначарского, народного музея истории севастопольской милиции, семейных архивов и частных коллекций. И хотя литература о героических страницах истории Севастополя довольно обширна, книга Е. Алтабаевой по-новому позволяет взглянуть на события начального периода Великой Отечественной войны. И — редкость для документальных книг — написана она на редкость доступно, внятно, проникновенно.
Валентина Ходос.
Рында воюет… Литературно-историческое исследование. Автор вступ. статьи
«Рында — слово моряцкое» — В. С. Фролова. Иллюстрации взяты из архива газеты
«Красный черноморец». Севастополь: НПС «ЭКОСИ-Гидрофизика»,
2013. — 384 с.: ил.
Рында — это не только корабельный колокол или — по другому толкованию —
звон, но и удачно названный раздел краснофлотского юмора в газете «Красный
черноморец». Сатирический отдел существовал в газете почти с самого начала ее
основания — с 1923 года. В середине 30-х годов появился раздел маленького
фельетона. В 1940 году, 2 июля, газета перешла на новый, большой формат, а уже
9 июля появилась «Рында». Своим «звоном» она реагировала на недочеты
флотской службы, организации быта, отзывалась на спортивные мероприятия,
отмечала праздники, воспитывала моряков, призывая блюсти устав. У нее были свои
герои: Ваня Чиркин, с которым постоянно происходили забавные «тяжелые» случаи, его
невеста Маня и — «пример для молодежи комендор Кузьма Бойков». Тон, в общем-то,
безобидных юморесок начал меняться в 1939 году, вместе с откликами на события
на белофинском фронте. Из центральной печати на страницы «Красного черноморца»
попал и еще один лубочный герой, собрат Вани Чиркина — Василий Теркин, которому
еще предстояло стать обобщающим образом всенародно признанного героя-бойца. Для
черноморцев таким признанным героем был неунывающий воин Черноморского флота
Ваня Чиркин. Повзрослевший с началом войны, окрепший и сильный духом Ваня
Чиркин ходил в разведку, брал языка, лупил в
рукопашной схватке немцев, убивал обнаглевших бандитов и… переписывался со
своей невестой Маней, ставшей в годы войны снайпером. Беспощадно бил врагов и
комендор Кузьма Бойков. В книге воспроизведены страницы сатирического отдела
газеты «Красный черноморец»: карикатуры, шаржи, прозаические фельетоны и
сатирические стихи, эпиграммы, залихватские песни. Авторы «Рынды» постоянно
придумывали новые рубрики: старые пословицы на новый лад, веселые частушки
запевалы Вьюшки, старинные романсы с новым посвящением, новые мысли и изречения
Козьмы Пруткова. Раз рожденные рубрики уже не
покидали страниц газеты: так, сатирические рассказы о новых похождениях бравого
солдата Швейка в условиях современной войны переходили из номера в номер.
Зубастая сатира призвана была поднимать дух защитников и вселять ненависть к
врагу. В международных фельетонах высмеивались «верный пес Манергеймка», «норвежская шавка» Квислинг, Муссолини, «Антонеску-горлохват,
что на Одессу шлет солдат». Румынам, воевавшим на южных фронтах войны,
доставалось особенно сильно. Не забывали, конечно, пускать ядовитые стрелы в
адрес Гитлера и Геббельса. Что-то звучит актуально и сегодня, например, вот
это: «Протухшей утки не раздуть в слона, кого ж надует лживая шпана?»; «Весь
мир мутит от геббельсовских уток, // И промысел
утиный уж не нов. // Сейчас толпа газетных проституток // Решила уток… превратить в слонов. // И лжет и снова лжет
— чего уж проще! // Потуги эти жалки и смешны, // Из уток, что ощипаны и тощи,
// выходят смехотворные слоны». Валентина Ходос,
автор этого литературно-исторического исследования, дает необходимые
комментарии к текстам и карикатурам, рассказывает об отцах-создателях «Рынды» —
Андрее Сальникове, Петре Афонине, Александре Баковикове, Афанасии Красовском. На «Рынду», кроме них, в
военные годы работали Петр Гаврилов, Лазарь Лагин
(автор «Старика Хоттабыча»), Ян Сашин, Лев Длигач, Павел Панченко, Анатолий Ленский; художники
Публикация подготовлена
Еленой Зиновьевой
Редакция благодарит за предоставленные книги Санкт-Петербургский Дом книги (Дом Зингера)
(Санкт-Петербург, Невский пр., 28, т. 448-23-55, www.spbdk.ru)