Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2014
Ия
Яновна Кива
родилась в 1984 году в городе Донецке, Украина. Окончила филологический
факультет Донецкого национального университета. Лауреат III Международного
молодежного поэтического конкурса им. К. Р. (Санкт-Петербург, Россия):
первое место в номинации «Романс XXI века», третье место в номинации
«Блистательный Санкт-Петербург». Лауреат Международного фестиваля литературы и
культуры «Славянские традиции-2013», второе место в номинации «Поэзия, общая
тематика». Лауреат литературной премии им. Юрия Каплана (2013). Публиковалась в
журналах «Студия», «СловоWord», «Журнале поэтов», интернет-журнале «Пролог», литературном
альманахе «Ликбез»; сборниках «Пушкин в Британии-2013», «Пушкинская осень в
Одессе-2013» и др.
* * *
Мы не станем лучше, не ждите, не станем
лучше,
Мы не станем взрослей и гадать на
кофейной гуще
Не научимся. След на столе от кофейной
чашки
Будет вечно подковой лежать талисманом
на счастье.
Не научимся поздно вставать и рано
ложиться,
Полудумать и получувствовать, колесница
Времен года, часов, минут, приливов,
восходов
Не коснется нас никогда, потому что
природа
Увядания лиц и старения кожных покровов
Не от старости, а от глаза и слова
дурного.
Мы не топчем поля, из копилки семян
только сеем,
Мы — хранители ветра и тайны бумажного змея,
Мы — держатели акций огня, кислородных
подушек
Для бездомных животных и пыльных
разбитых игрушек,
Мы — кондитеры радуг, улыбок и лунного
света,
Мы — янтарные дети дождей изумрудной
планеты.
Питер. Дождь
Дождь. Крылатые машины.
Небо ванну принимает
И расплескивает брызги
По скелетам площадей.
Солнце смотрит фильм про звезды.
Фонари бульвар качают.
Вены рек бьют по каналам.
Шепот капель. Тополей
Мокрые глядятся лица
В мутность луж и рябь пространства.
На углу у поднебесной
Чайкам крылья раздают.
Ангелы вьют хороводы
В шпилях дождевой столицы
И играют с ветром в прятки,
Херувимскую поют.
Красота не исчезает,
В купольном рыжье соборов
И в созвездьях томных арок
Сонный город сторожит.
Облака, скрывая жалость,
Отражают в окнах вечность
И целуют крыши в морды,
Пока время сладко спит.
Если искусство поэзии
требует пауз…
Имя свое вытри из всех анналов,
Стань в Петербурге одним из каналов,
Бегущих вдоль вымени
русской литературы,
Если здесь много тебя, пусть станет
мало,
Пусть мало-мальски сердце сожмется до
точки,
Что нам до тел, которые вне культуры,
Если весь мир — созвездие одиночек,
Лучше готовить жало для акупунктуры,
Чем сеять попусту тысячи мертвых
строчек,
Дабы в кулак собрать ювеналов.
Если искусство поэзии требует пауз —
К морю вприпрыжку, время утюжить парус
Белый, расцвеченный
золотом ангельских крыльев,
В общем-то, можно было бы и в «Икарус»
Втиснуться и проехать мартовским зайцем,
Но на ветру удобнее в глобусах мыльных
Смыслы, простые ровно как десять
пальцев,
Глупо рассматривать, выбрав на роль
рассыльных
Ритмов. Даже в темени мудрых старцев
Мысли найдется неожиданный ракурс.
* * *
Пройдет пятнадцать лет, а может,
двадцать пять,
Простишь их всех, никто не будет нужен,
Сюжет состарится, и что-либо менять
В отснятых лицах станет ни к чему.
Простужен, помнишь, был и каждый раз
один
Глушил свой чай с лимоном, медом, мятой,
Поджав колени в кухонном углу,
И столько лиц на пленке той распятой
Тебе хотелось вырезать, отснять
С креста себя и кадры перепутать,
Смонтировать судьбу иначе как-нибудь,
Но в вязкой каше незамысловатой
Счастливой жизни в лучшем из миров
Все меньше сухофруктов, просто каши
Все больше. Да уж, заварили хорошо,
Который год едим, давясь и матюгаясь,
Когда и вслух, все больше про себя,
Тарелок с горки вяло поутру
Съезжая в липкую
рассвета чайность,
Где кажется, что годы — ветхость снов,
Но ты опять один все с тем же чаем
Торчишь на подоконнике, как тля,
Твой личный остров недообитаем,
Здесь только ты, какой ни выбери
маршрут,
И сотни каменных огромных истуканов,
Всегда один. Тебя здесь некому прощать.
Город у моря
Город у моря похож на подножие неба,
Ты слышишь ангелов клекот, дыхание Бога,
Четкость его камертонного чуткого ритма,
Здесь можно пить синеву, обходиться без
соли
С блюдом любым и морскою водой вместо
хлеба
Утром и вечером щедро кормить свое брюхо
Или, раскинувши плечи, качаться на
волнах
Длинным изогнутым стеблем в плоту
Хейердала,
Шепоты мертвых армад
различая сквозь тину,
Даже во сне в твоих мочках рокочет
бесшумно
Память творения мира и память потопа,
Зыбкий песок чертит в воздухе буквы
молитвы,
Льющейся за горизонт
между небом и морем.
* * *
Мы заперты в бараке перемен,
Как пара шустрых блох в седой собаке,
И дядя Сэм привычно машет нам на флаге
Эскейпом в землю Оз, с подвозом в Диснейленд,
Старик Раджниш
расскажет нам «за жизнь»,
Саньясой намекнув на
мысль о бегстве,
И мы с коровами в чудеснейшем соседстве
Жить-поживать начнем в ашрамовой глуши,
А родина, давясь слюной, смолчит,
В который раз от нас
себя избавив,
Жизнь коротка, и людям нынче не до
правил,
Мы дышим в пятки generation
beat,
Поскольку грек Харон работает без виз,
Подслеповато вглядываясь в лица,
Нам снится вечный бой Аустерлица,
И между датами лоснящийся дефис
Под соло IBM упрямо проступает,
Шесть первых цифр и день
и ночь зубря,
Покуда спор о
копирайте на тебя
Умерший бог с покойным автором, хромая
В познанье риторических фигур,
Плетут, изъяв значок чего-товеда
Из обращенья, ибо мир — театр бреда,
В котором ноты
не читают партитур.