Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2014
Умберто Эко и Эудженио Карми. Три сказки. Перевод с итальянского Михаила Визеля. М.: ОГИ, 2013.
С выходом в минувшем году сразу двух книг — «Обрученные» и «Три сказки» — стало ясно, что Умберто Эко не только академичный ученый-медиевист, семиотик, философ и состоявшийся писатель-романист, но еще и замечательный детский писатель. Внушительного объема тома, адресованные взрослым, на первый взгляд имеют мало общего с двумя лаконичными (едва перебравшимися за сотню страниц) опытами в новом для автора поле. Да, поле новое, а вот игра осталась прежней — в мудрого профессора, просветителя — только теперь между строк он будто по-отечески интересуется: «Понятно?»
Однако такая общая установка не помешала писателю (а то и, наоборот, подстегнула) сделать книги максимально различными. Если в «Обрученных» Эко осуществил несколько хулиганское переложение одноименного романа итальянского классика Алессандро Мандзони, то в «Трех сказках» уже на собственном материале вволю поэкспериментировал с формой подачи совместно с художником-абстракционистом Эудженио Карми. Работа над книгой явилась своеобразным дебютом для обоих: для Умберто Эко — в качестве сказочника, а для Эудженио Карми — в качестве иллюстратора. И вместе им удалось создать нечто неделимое, превышающее простую сумму двух компонентов.
«Три истории, рассказанные Умберто Эко и проиллюстрированные Эудженио Карми, — для детей, для взрослых, для всех, кто нуждается в сказках» — именно так следует воспринимать то, что находится под обложкой. Эти сказки в значительной мере наследуют традиции «Маленького принца» Антуана де Сент-Экзюпери, позволяя прочтение на разных уровнях в зависимости от возраста самого читателя, а также требуя восприятия текста и изображения как одного целого. Написанные в форме комбинации свободного стиха (верлибра) и ритмизованной прозы (что по возможности пытался сохранить переводчик), они представляют собою упрощенные для удобства детского восприятия аллегории сродни басням. Видимое стремление к упорядоченности на уровне языка (на контрасте с более традиционной для сказки прозаической формой) призвано отослать именно к басенной традиции с ее неизменным дидактизмом. Но равно как вольный стих не терпит жестких рамок и правил и потому предстает здесь более мягкой альтернативой привычной басенной версификации, так и мораль подается в «облегченном» варианте — без назидательной интонации. Она прорастает сквозь сам текст, потому как каждая сказка буквально пропитана гуманистическими ценностями.
Три микроистории («Бомба и генерал», «Три космонавта» и «Гномы Гну») на остросоциальные темы несут отчетливый отпечаток времени. А написаны они были далеко не вчера: первые две — еще в 1960-х, а последняя — в 1992 году. Тем не менее актуальности своей они вовсе не утратили. Время бежит, а проблемы остаются прежними.
Повествуя о совсем недетских вещах — атомной бомбе, войне, противостоянии ядерных держав, национальной борьбе, экологическом кризисе, наркомании и т. д., — Умберто Эко, как и положено настоящему сказочнику, волшебным образом разрешает на страницах книги проблемы, с которыми, к сожалению, не так легко справиться в реальности. Но в художественном мире произведения воле автора подвластно все. Так, в сказке «Бомба и генерал» оказывается возможным переписать мировую историю — спасти от разрушительных бомбардировок Хиросиму и Нагасаки — метафорически позволив атомам сбежать из бомб. А героям сюжета «Три космонавта» с легкостью удается то, чем грезит человечество и по сей день, — найти жизнь на Марсе да к тому же вступить с этой дружественно настроенной внеземной цивилизацией в контакт.
«Бомба и генерал», «Три космонавта» и «Гномы Гну» служат своего рода маркерами времени, через них писатель транслирует то, что повидал на собственном веку, застал самолично, а не узнал из книг и учебников: ожесточенные военные действия в период Второй мировой, изобретение атомной бомбы, вступление человечества в эпоху освоения космоса. Таковы важнейшие вехи истории XX века. И в этом бурлящем, меняющемся, кажется, каждую секунду мире он вовсе не всесильный творец-демиург, а такой же маленький беспомощный человек, каких миллиарды. Поэтому, сочиняя сказочные сюжеты, он пытается упорядочить действительность на бумаге, объяснить и прояснить ее законы и движущие силы не только своим юным (и взрослым) читателям, но и самому себе. Только это подчас невозможно. Отсюда — инвертированные логические связи (генерал зол не по природе своей, а оттого, что владеет огромной коллекцией бомб) или подчеркнутое их отсутствие (война начинается безо всяких видимых на то причин, а только от наличия все тех же бомб).
Кроме конкретно-исторического, присутствует в этих литературных сказках, конечно, и вневременной пласт. Задавшись целями гуманистического воспитания, автор фокусирует внимание читателей на вопросах, касающихся человеческой жестокости, тщеславия, непонимания, неприятия отличного от себя, стремления к власти и первенству любой ценой, безучастности к чужому мнению, тотального недоверия людей друг к другу.
Умберто Эко располагает свои истории отнюдь не в случайном порядке. Сюжет всей книги целиком находит логическое завершение в третьей сказке — «Гномы Гну», которой сознательно была отведена финальная позиция. Если в первых двух речь шла о появлении сверхмощного оружия нового образца в виде атомной бомбы и о начале освоения космоса, то в заключительной наконец находится одно емкое слово для всего происходящего — «цивилизация». Выходит, ранее говорилось о ее благах. Но блага ли это? И нужна ли вообще такая «цивилизация», если ее последствия включают войны, болезни, враждебность и прочие побочные эффекты? Писатель заставляет взглянуть на творящееся на Земле остраненно, с позиции жителей вымышленной планеты Гну, которую, по счастью, миновала «цивилизация». Оппозиция «Земля–Гну» раскрывает всю чудовищность обычной земной жизни на соответствующем этапе развития. Вслед за Умберто Эко этой же яркой аллегорией четыре года спустя воспользуется французский кинорежиссер Колин Серро в фильме «Прекрасная зеленая» (1996), представляющем собою будто бы развернутую версию этой сказки.
Визуализировать слова и образы помогают в высшей степени необычные иллюстрации Эудженио Карми, представляющие собою комбинацию абстрактной живописи с авангардными коллажами из самых разнообразных материалов (от фольги, кружева и ваты тематических вырезок из газет). По сути, эти материалы и есть сама реальность. Оба художника (слова и кисти), работавших над книгой «Три сказки», сотворили ее из самой жизни, материальной и нематериальной реальности. Но главное, пожалуй, что им удалось, — рассказать о «нечудесном» как о чудесах.
Екатерина Гречишкина