Опубликовано в журнале Нева, номер 7, 2013
Александр
Владимирович Добровольский родился в 1985 году в Смоленске. Окончил Смоленский
государственный институт искусств. Работает сотрудником отдела литературы по
искусству Смоленской областной универсальной библиотеки им. А. Т. Твардовского.
Пора!
опираясь на посохи собственных мышц
под раскрытой форточкой
как под козырьком подъезда
перед колышущимся дождем
шелеста
которым взорвался
витраж:
время — даль
воздух — даль
и реальность — неподвижное зеркало
и фантазия — подвижное зеркальце
а мое — мое уже
находит меня
на их пронзительном пересечении
где воздух полон дивных текучих энергий
и я черпаю их опираясь
на посохи этих мышц
пока луна — ломтик лимона
на крае бокала коктейля
пульсирующий надето
я — пересечение
готовящееся шагнуть
ибо тень птицы плывет над рельсами
шахматная доска
готовится стать опять однотонной
опрокидывая фигуры тонные
пора!
небо как разводятся над Невой мосты
но уже в следах шин
свадьба: откройся нам
быть счастливыми
Твоим счастьем, Боже
ведь наш мост — весь в пирсинге
замков влюбленных
Сейчастье
обожаю услыхать как в тебе
хлопают двери
гремят радуги
плавно сходятся все пути
и от нас набирая ход мгновение
находится нами в
сейчас
где мы равняемся счастью —
ведь это и есть жизнь —
не так ли —
ее апофеоз вечности во времени
и времени для вечности
где руки наши текут
обнимая чуть
больше друг друга
раз объятие — спасательный круг
бросаемый снова и снова и
взявшись за руки
мы дельтаплан
где я план а ты
дельта
* * *
умоляю
будь как ты есть
хоть один момент
словно смотришься в зеркало
но видишь там не себя
а два арочных окна
протянутые мостом
две реки поток
полный город
стада овец горы по кручам
раскинутые леса
и как тонет звезда
в дымке сфумато…
в общем все то
что как великое в малом
помещал на задний план
Леонардо —
и улыбнись
Первый снег
снежинка
сворачивается на коже
как это делает паучок
притворяясь мертвым
и в этой легкости
вздрагивает истина
с которой ее подружки
пушистыми звездами
преломляют
невесомо падающий свет
* * *
Что я? Не более чем
замкнутое пространство
где живет твое эхо.
Но — не совпадаю ли тогда
с подлинной тобой
по принципу резонанса
через стенки?
С другой стороны
мало что изменилось:
ты как была — тишина
я — по-прежнему шум.
Мало что музыкальный.
Из нас двоих ты более жива.
Так вот что изменилось:
тишина меня больше
не объемлет.
Не то чтобы я думал
вернуть невозвратимое.
Просто птицы пропахивают сумерки
клубятся деревья и возвышаются дома
и кружатся помехи в эфире.
Дедушке, 9 мая
дедушка ты
будучи каплей в массе
имел достаточно в себе
того что принято звать ответственностью
и т д
чтобы сказать мне
«я всю жизнь боролся с фашизмом»
так что до сих пор ясно
что это так
и сейчас когда
я курю перед
рядом безыменных могил
неизвестных солдат
каждый из которых был
на деле больше винтика
ибо его действия
как и твои
диктовались ответственностью как формой
любви
исходя из понятия дома как жизни а не резьбы
поэтому победив
ты работал учителем
строил дом
сажал сады
заботился
о пчелах
переживал за них
ведя
пчелиный дневник
мог по часу беседовать то с одним
то с другим
просто так
ради жизни на Земле
и попу по-матерински вытирать внуку
заботясь о будущем
в котором тебя не будет
и тратить время на
длинные письма друзьям-фронтовикам
несмотря на разделяющие забывающие
растущие
десятилетия
например советуя им
опробованный бальзам
…и когда ты уходил
ты включая
бессмертие
за ненадобностью
ни о чем для себя не просил
чту тебя а не
память
твоей победой являясь
ведь не биомасса задавила биомассу
но любовь к большему
стала больше любви к себе
как родина стала в тебе —
тобой — себя шире
а о боях ты говорить мне не любил —
больше о кораблях, капитан
Дорожное
звенят рельсы прозрачные рельсы
а облака провожают
и куда бы ты ни приехал
облака
всегда провожают
поскольку облака волны неба
у них
работа такая
а звезды как втыкать флажки
на черной карте
все места где
ты хочешь быть
отмечая легко и сразу
для свистящей дорожной жажды —
находить их на тех же местах
дыша легкими промежуточных станций
когда «между»
счастливо совпадает с везде
при том
рельсы
продолжают петь
о безмерно большем
которое не найдется в
поиске
никогда никогда
не обернется концом
но находится с тобой в пути
где
разлука и встреча сливаются
как две
капли воды —
второй
родной
город
и третий
родной
город:
здесь проезжал вчера твой друг
сегодня — ты,
так что если
увеличить скорость до световой,
—
чтобы огни поездов
слились в один сияющий поток —
получится мы
фрактала звезды
а сейчас
барабаны внутри
и рельсы блестят в ночи
как водосточные желобки
по которым
течет серебро
поднимаясь в гору
Мэрилин
зачем с раннего вечера
и до поздней ночи
сидишь в оглушительном баре —
ради
долгого звенящего мерцающе
предутреннего пути домой
в колокольной тишине
изукрашенной так причудливо
вместившими всю радугу
снежинка-
ми
танцующими над
сверкающе ледяной пропастью
угольной близорукости ночи
как newlook
платья Мэрилин
на волнах воздуха из решетки
и город переливается как
танцы с бенгальскими огнями в руках