Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2013
Алена Пояркова
Дядя Вова
В переулке прокатится слово,
Обрастет невозможным оно…
Выходи поскорей, дядя Вова,
Пока бабки глазеют кино.
Пока лавка стоит сиротливо
И в отъезде твоя детвора,
Выноси с собой темного пива,
Поглядим, как спадает жара.
Сонный город и низкое небо
Все сказали голодной душе.
О краях, где ты был и где не был,
Я два дня не слыхала уже.
Солнце с дальней спускается крыши,
Разглядят фонарей огоньки,
Как любовь все теплее и ближе,
Как рука добралась до руки…
И накроет такой тишиною,
Что — живем и уже — не живем.
…Ничего я тебе не позволю!
Свет мешает в окошке твоем.
А глаза… До чего голубые!
Время есть — будем звезды считать.
Ты мне скажешь: “Какие большие!
Взрослый я, но хочу полетать”.
В переулке становится тесно.
Дело, видно, все в том же окне.
А созвездие Лебедя — место,
Где мы вместе бываем во сне.
…В январе, по старинному следу
(Ты мне это советовал сам),
Я в Москву непременно уеду,
И она не поверит слезам.
Я скажу свое звездное слово,
Но тебя не узнает оно.
Будешь тихо стареть, дядя Вова,
Пока бабки глазеют кино.
А пока у грошовой интриги,
Оправданья ища в чудесах,
Все мои нерожденные книги
В васильковых сияют глазах.
* * *
“Зе намба ю из дат хев нот коннект”.
Ничем не отвечает абонент.
Иду по полужизни городской
…ду нот коннект… с лица смахнув рукой
тоску, слезу и прочую муру.
Я нынче непременно не помру.
У толстой бабы семечки сладки,
И мирно зазывают кабаки.
Я — словно нота — спета невпопад.
Грузины бьют игральный автомат.
На это смотрит хмуро русский люд,
Те мужики, что снова водку пьют
Паленую, по пять рублей стакан.
Теплеет с горсткой семечек карман…
А звезды врут о смысле бытия.
Сто грамм и чипсы! — Я теперь своя!
— Ой дэвушка! Эй, дэвушка! Пастой!
…ду нот конннект… я им махну рукой.
А на асфальте, как в дыре в аду,
Старуха курит, глядя на звезду,
А мимо мчит автобус городской.
Старуха пьет, слезу смахнув рукой.
— Ой дэвушка, постойте, как дэла?
— Не для тебя я розой расцвела!
Ах, кабы мне да красный сарафан,
Да гармониста с именем Иван…
И старый быт, и старорусский лад…
Смотрю журнал в киоске, софт да хард.
…Стакан последний сладко отпила
Старуха на асфальте — умерла.
Ее глаза открылись в синеву,
Я по мобиле “скорую” зову.
Босые ноги… неопрятный след…
“Зе намба ю хев дат ду нот коннект…”
4 декабря 2006
Нет ни снега, ни звезд.
Ничего, ничего не осталось
Этой бедной зиме.
Валерьянка да горький табак.
И висит надо всем
Вековая, немая усталость.
И не сдвинуть ветрам
Сей свинец неподъемный никак.
На судьбе, по ночам,
Проступают давнишние пятна.
Между ночью и днем
Вечер в серую робу одет.
И кому рассказать,
Как тоска в декабре необъятна.
Как бредем наугад
Мы в надежде, что встретится свет.
Только сон — на порог.
Без загадов о том, что случится…
…Пролетит ветерок
По больным человеческим снам.
Освежая декабрь,
Обдувая усталые лица:
“Спите. Утро грядет.
Богородица входит во Храм”.
Снег
1.
Апреля солнечный побег
Так скоро прорастает.
И прошлогодний легкий снег
Лишь у меня не тает.
Еще летит на землю он
И на меня с тобою
Из незапамятных времен,
Назначенный Судьбою.
И параллельно суете
Предвидимового лета
Летит, летит, своей тщете
Не требуя ответа.
И в наших прошлых небесах
Он звезды заменяет.
Летит, летит — на волосах
Давно уже не тает.
Мне выбираться из снегов,
До Солнца дотянуться,
Но только в новую любовь
Твои снежинки бьются.
2.
Как мягок снег, как много в нем добра!
Приветом звезд — на голову, на плечи…
Мое ненастье кончилось вчера!
Моя душа — кристальна в этот вечер.
Как раньше — жить я просто не могу,
В кругу снежинок, мягких их приветов.
И эта вот, одна, у самых губ
Наводит на открытие секретов.
И ты откроешь, что во мне жило.
Оно пока стесняется, молчит, но:
Всегда вначале — ярко и бело,
Напряжено, безмолвно, беззащитно!
Сумей подумать только, как шагнуть
И как пройти от самого порога
Тропинкой белой, не испачкав путь,
С любовью нашей и любовью к Богу…
3.
Снег ночью приходит неслышно
К печали морозной земли.
Гордятся озябшие крыши,
Что звезды до них снизошли.
Латая все черные дыры,
Окружит заботой такой
И окна спокойной квартиры,
И окна тюрьмы городской…
Ко всем он заглянет, конечно,
Ко всем он пошлет вестовых,
Их много — колючих и нежных,
Задумчивых, добрых, живых…
Одна из ста тысяч, простая,
Растает снежинка у рта.
Ты ахнешь и скажешь: — Какая!
А я прошепчу:
— Красота!
И мы помечтаем немного,
Как встретим вдвоем Новый год.
Но, верный Всевышнему Богу,
Снег знает — зачем он идет.
И лучшего друга любого
Верней — о, божественный вид!
Он тайну свиданья ночного
Без клятвы навек сохранит.
Уляжется, мягкий и верный,
И будет готов для игры.
Прости нас, Чистейший и Первый,
За то, что мы так тяжелы…
Резиновый квартал
Грязны твои дороги…
Как ты меня достал!
Жестокий и убогий
Резиновый квартал.
Здесь ничего не будет,
На чем оттает взгляд.
Резиновые люди
Едят, орут и спят,
Пьют — без конца и краю
Под хохот Сатаны.
И я не разгадаю
Резиновые сны.
Здесь время каучуком
Воняет — и стоит.
Все та же — детям, внукам —
Одна судьба смердит.
Что проще?!— на маршрутку:
“Пошел ты!!!” — и домой.
Но страшно не на шутку —
Ведь здесь — любимый мой!
…Виновны иль невинны?
Уже не в этом суть.
…А жизнь — не из резины,
Ее не растянуть.
Выбирай…
Может, задержать его немножко,
Юности отчаянный кураж?
Может, на последнюю подножку?
Может быть, хоть час — а все же наш?
Этот город светел юным летом,
Как глаза небесные твои.
Здесь закат становится рассветом,
И справляют счастье соловьи!
…Улыбаясь, мучаешься. Что ты?
Неужель пришла пора твоя
Оборвать на самой лучшей ноте
Самого святого соловья?
И качать-укачивать усталость,
Да и хвастать всем, как повелось:
“Знаете, мечталось, как мечталось!
Не сбылось, конечно, не сбылось…”
Под очками — грустное сомненье,
Под очками — ад сменяет рай.
Выбирай: горенье или тленье?
Я — иль старость?
Думай. Выбирай.
…Грозовой, сомненья рвущий ветер
И покой, стремящийся к нулю…
Друг мой, друг, единственный на свете!
Что мне делать???
Я тебя люблю.