Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2013
Александр Городницкий
Цивилизация
Цивилизация устала от культуры, —
Медовая закончилась пора.
Сошли на нет любовные амуры,
Как было век назад и полтора.
Распалась их единая основа,
Взаимный истощился интерес.
Как прежде вырубали сад вишневый,
Так Химкинский сегодня рубят лес.
Мерцают ярко лампочками пульты,
Борясь за выживание людей.
Культура же ведет свой род от культа,
От храма, от традиций, от идей.
Виват цивилизации безбожной,
С которой все на свете покорим!
С ней на Луну высаживаться можно
Или же нефть выплескивать в Гольфстрим.
Источник демократии и света,
Несет она познания для масс.
Ей дела нет до Ветхого Завета,
Ей важно то, что сделано сейчас.
Достигшая всемирного охвата,
Сметая или ставя города,
Она, как Каин, убивает брата,
Не признаваясь в этом никогда.
Из Петербурга в Москву
Поезд мчится по рельсам, пока вы за шторами спите,
Чтобы Санкт-Петербург поутру предъявить наяву.
За четыре часа из Москвы добираешься в Питер,
Но труднее гораздо дорога обратно в Москву.
Из Российской империи снова в Московское царство,
Из Двадцатого века обратно в Семнадцатый век.
В заметенное снегом былое свое государство,
К возрожденным церквам и привычному скрипу телег.
Из столицы в Москву невозможно добраться скорее,
Нищету деревень и распутицу преодолев.
Говорят, что Радищев в пути подцепил гонорею,
Потому так и желчен его патетический гнев.
Мы в Европу окно заколотим доскою сосновой,
Пресечем на корню демократии пагубный вред,
Православной страны возродим вековые основы,
Пусть династию новую новый начнет Филарет.
Косит осень траву, проклинает отцов поколенье,
По заржавленной кровле стучит нескончаемый дождь.
Путь обратно в Москву — это горестный путь отступленья,
Где добытое кровью обратно уже не вернешь.
Песенка о подмененном царе
В. Биткиновой
Говорил святой отец на обедне,
Будто в царстве-государстве соседнем,
Где холодная вечерняя заря,
Подменили немцы нашего царя.
И в палате государевой тронной
Самозванец тот сидит подмененный,
Подмененный нами правит на Руси.
Ты нас, Господи, помилуй и спаси.
У него простолюдина ручищи.
И несет от него табачищем.
Величать себя на западный манер
Словом матерным приказывает “Херр”.
И живем мы все теперь, как в тумане,
При Антихристовом этом обмане.
Кто сумеет нам сегодня дать ответ,
То ли русские мы нынче, то ли нет?
Как нам батюшка сказал на обедне,
Дескать, в царстве-государстве соседнем,
Там, где солнышко уходит за моря,
Подменили немцы нашего царя.
Последний лицеист
Памяти ОКР
В прошлое ушел, в забвенье канув,
Для сынов Отечества пример,
Юноша, великий князь, Романов,
Сын поэта славного КР.
Он корону царскую не ценит, —
Родственники царствуют, и пусть.
С детства он мечтает о лицее,
Пушкина читая наизусть.
День встает над Петербургом мглистый,
В воздухе дыхание войны.
Нынешней России лицеисты
Сделались сегодня не нужны.
За окном лицея кружат птицы,
Предвещая криками беду.
Он его закончить ухитрится
В памятном тринадцатом году.
Жить ему судьба отпустит мало,
Чтобы избежать наверняка
Екатеринбургского подвала
Или Петроградского чека.
Чтобы там, где громыхают пушки,
У войны на гибельной черте,
Сгинуть неожиданно, как Пушкин,
От смертельной раны в животе.
Казанское кладбище
Кресты на могилах, метели холодная взвесь
И храм, что Кваренги поставил Ланскому когда-то.
Пять тысяч мятежников были расстреляны здесь,
Которых прикладами гнали сюда из Кронштадта.
Отсюда потомкам отправлена черная весть,
От этих могил, утонувших в заснеженных дюнах.
Пять тысяч мятежников были расстреляны здесь,
Пять тысяч матросов, здоровых, веселых и юных.
Пять тысяч матросов, Балтийский прославленный флот,
Где в памяти живы недавних событий моменты.
Не вы ли вчера юнкеров отправляли в расход,
На флотский бушлат нацепив пулеметные ленты?
Не слушать вам больше, как плещет волна за бортом,
Не ведать вам впредь ни тропических вахт, ни авралов.
Успели ли вы пожалеть перед смертью о том,
Что так торопливо топили своих адмиралов?
Затем ли буксиром тащили “Аврору” в Неву,
Валы Перекопские голыми брали руками,
Чтоб сгинуть потом в неумело закопанном рву,
В конце революции, преданной большевиками?
И тот, кто в веках, не жалея потраченных сил,
Свободу российскую в нашей истории ищет,
Пусть ищет ее посреди безымянных могил,
За Царским Селом, на Казанском смиренном кладбище.
Северный полюс
Дойти до полюса, дойти
До полюса, дойти до точки,
Берез зеленые листочки
Припоминая по пути.
Туда, где не видать ни зги,
Привязанным к разбитым нартам,
Приникнув к компасу и картам
Лицом, распухшим от цинги.
Лететь сквозь вьюгу и мороз,
Ступая в сотый раз на грабли,
На обреченном дирижабле,
Что разобьется о торос.
Плыть на убогом корабле,
Не приспособленном к ледовым
Объятиям, чтоб после вдовы
Носили траур на Земле.
Хрипя национальный гимн,
Вцепиться в полюс первым в мире,
Чтоб не достался он ни Пири,
Ни Амундсену, ни другим.
Какая пагубная страсть,
Покоя не давая нервам,
Гнала их в ледяную пасть
В надежде оказаться первым?
За гибельное ремесло
Поднимем чару с влагой горькой,
За тех, кому в смертельной гонке
Трагически не повезло.
Тарас Бульба
Песня
О Тарасе Бульбе
Не суди огульно, —
Жизнь его построчно
Знаем наизусть:
Покрошил жидочков,
Застрелил сыночка,
Сгинул, — это точно,
За святую Русь.
Снова утром хмурым
На коне кауром,
Рысью и аллюром,
Впереди темно,
Шляхом, Богом данным,
Скачем за Богданом,
После за Петлюрой,
После за Махно.
О Тарасе Бульбе
Не суди огульно.
Сабля или пуля
Не помогут впредь.
Москали да ляхи
Доведут до плахи,
Чтоб, рванув рубахи,
С честью умереть.
Не помогут вера
И Степан Бандера,
Пьяное веселье
С грустью поутру.
Бедная Украйна,
Снова будешь крайней
Во чужом похмелье
На чужом пиру.
Ода на установление памятной доски
на доме, где жил Г. В. Романов
Все вспять возвращается заново,
Я истинно вам говорю.
Повесили доску Романову,
Из наших времен, — не царю.
При жизни добился он многого,
Являя партийную прыть:
Годами травил Товстоногова,
Велел Лихачева избить.
Не будет ему индульгенции
На невском седом берегу,
Душителю интеллигенции
И русской культуры врагу.
Из прошлого века туманного
Никто не уйдет без следа.
Повесили доску Романову,
Что правил в былые года.
Чтоб в трезвости или в подпитии
Мы помнили давнее зло.
Везет на правителей Питеру
И в прежние годы везло.
Припомним из времени дальнего,
Когда обернемся назад,
Сурового сталинца Жданова,
Его знаменитый доклад.
Он в годы блокадные черные,
Сдыхающим людям не впрок,
Педали крутил тренажерные,
Излишний сгоняя жирок.
И вы не избегнете тостика
С оценкою ваших трудов,
Василий Сергеевич Толстиков,
Что так ненавидел жидов.
По делу повесили доску вам,
Тому, кто меж суетных дел,
Оставил Россию без Бродского
И много другого успел.
Дабы благодарные граждане
Не жили о прошлом в тоске,
Правителю бывшему каждому
Повесим на дом по доске.
Пусть помнят окрестные жители,
Теперь и в грядущие дни,
О тех, кто злодействовал в Питере,
Чтоб впредь не вернулись они.
Ода империи
А. Мирзаяну
Под крылом у империи ищут спасенья народы,
Опасаясь соседей своих постоянной угрозы.
Здесь татарин Державин читал Государыне оды,
И писал Карамзин, зачиная российскую прозу.
Лишь в Великой империи место для малых народов,
Лишь в Великой стране открывается путь человеку.
Нам наглядный пример подает не случайно природа,
Собирая притоки в одну полноводную реку.
На бескрайних полях от холодной Двины и до Дона
Может каждый дерзнувший талант проявить свой и норов.
Станет русским поэтом Жуковский, турчанкой рожденный,
Полководцем российским рожденный армянкой Суворов.
Мировая история будет вещать их устами,
На просторах имперских доступно им будет полмира, —
По отцу Нахимсон, адмиралом Нахимовым станет,
Станет канцлером русским внук выкреста — бывший Шапиро.
За собою в полет их орел увлекает двуглавый,
К петербургским дворцам и полям, начиненным картечью,
А иначе вовек бы не знать им блистательной славы,
Прозябая уныло в аулах своих и местечках.
На просторах имперских любому отыщется место, —
Холмогорскому парню и гордому внуку Баграта,
И поэтому нету ей равных от Оста до Веста,
И поэтому ей не страшны никакие утраты.
Здесь потомок арапа величием кесарю равен,
Здесь не спросит никто, чей ты сын и откуда ты родом,
И народ, погибавший в глуши азиатских окраин,
Лишь в Великой империи станет Великим народом.
И на митингах шумных, собрав малочисленный кворум,
Жить начавшие врозь, позабывшие славные даты,
Не спешите назад расползаться по брошенным норам,
Не ломайте свой дом, возведенный отцами когда-то.
Редакция журнала “Нева” поздравляет своего постоянного автора
Александра Моисеевича Городницкого с 80-летием, желает
ему дальнейших творческих успехов и долголетия.