Опубликовано в журнале Нева, номер 10, 2013
Любовь
Владимировна Страхова
родилась в 1975 году в Ярославле.
Студентка Литературного института им. М. Горького.
* * *
Рвется только,
где тонко.
Натянут нерв —
Шнур бикфордов,
— играй или спичкой чиркни.
В голове тебя
столько,
Что места нет
Для любой, для
другой начинки.
Залпом выпита
стопка
Бездушных книг
В тщетном поиске
радужной панацеи.
В голове тебя
столько,
Что каждый миг
За набоковский смайл нацелен.
От щенячьих
восторгов
До сука-дрянь,
От волнующих
взглядов до истязанья.
В голове тебя
столько,
Что стерта грань
Между формой и
содержаньем.
Я в бойцовскую
стойку —
Всегда права.
Ты скомандуешь
тихо: «Ко мне». Всё брошу
И — рвану!..
Тебя столько,
Что голова —
Непосильная
ноша.
больше, чем любовь
Жить без тебя
учусь.
Не так-то просто
это:
без памяти, без
чувств,
без воздуха, без
света.
Без утопичных
снов,
без тешащей
надежды
и без шеренги
слов,
срифмованных
небрежно.
Без вдохновенных
губ,
чей вкус едва
пригублен…
Жить без любви
смогу.
А без тебя —
…смогу ли?!
бесповоротно
У случайных обид
неисправные тормоза:
Разгоняемся
резво в словесную перепалку.
Нам бы скорости
сбросить, да чуточку сдать назад.
И включить аварийку (аварийку, а не мигалку).
На асфальте
горячем протектора вязкий след,
Запах жженой
резины — гори оно всё поярче!
Нам бы, нам бы… Но мчимся безумно на красный свет
И глаза заблестевшие под polaroid
прячем.
Ну какой же
русский не любит быстрой езды —
С матерком, с кулаком по столу и посудой битой?
Когда чувства
другого и боль его — до звезды,
Не упавшей в
ладонь, а летящей своей орбитой.
У случайных обид
неисправные тормоза:
На обочины
выпрыгнув, свежесть вдохнув охотно,
Без оглядки, без
объяснений, куда глаза
Равнодушно
глядят, разбежимся бесповоротно.
не то
Помни
обо мне, других целуя
В жаркой и
бессонной темноте.
Вот он — переход
на кольцевую,
И всегда
спешащие не те.
Помни
обо мне, других лаская.
«Осторожно,
двери…» и т.п.
Позади унылая
Тверская,
Скоро будет
верхняя — в купе.
Мало ли, что я в
сердцах сказала!
Силуэт родной
мелькнул в окне…
Нет, не ты. Вот
площадь трех вокзалов.
Я ушла. Но —
помни обо мне.
плач
Гордый плач
мизантропки —
Вхолостую
звенящая дробь.
От любви
отрешенье —
Решенье,
достойное плача.
Черепная коробка
—
По размеру
сколоченный гроб.
Где искать
утешенья?
Как жить
научиться иначе?
Нет, не мель
кораблю,
Не под куполом
цирка кульбит
И не скользкая
крыша
Ногам перед
вечным покоем.
«Я тебя не
люблю!
Никогда не смогу
полюбить…»
Кто хоть раз это
слышал,
Тот знает, что
это такое.
* * *
Раньше чувства
стихом лились,
прогибались
строк коромысла.
А теперь только
белый лист.
Не ищу потайного
смысла
в пустоте его, в
белизне
его, в
вынужденном пунктире…
У всего в жизни
есть размер:
у тоски моей —
А-4.
nelumbo
За Лебяжьей
поляной, где ерик Гнилой,
Заночует бедняк
под сребристой ветлой,
Чтоб увидеть,
как в утренней мороси
Расцветают
священные лотосы.
Ради ярких
диковин покинул он дом,
Отсыревшее фото
в кармане худом,
Справедливости
требуя вышней,
Губы шепчут
молитву чуть слышно.
В черешках и
корнях пряча горестный яд,
Распускается
лотос под пенье наяд, —
Сей объект
любований всеобщих —
Воплощенные души
усопших.
Души праведных —
тех, кто внезапно потух,
Души юных девчат
и поживших старух…
Вопрошает
бедняк, не моргая:
«Как мне жить
без тебя, дорогая?»
А под вечер,
клонясь от нездешней тоски,
Целомудренный лотос
сомкнет лепестки.
Будто мгла — его
свету угроза, —
Вот такая
Каспийская роза.