Опубликовано в журнале Нева, номер 9, 2012
Елена Туницкая
Повседневное
Лампочка памяти в сорок свечей
Чуть освещает остов
Сгоревшего детства.
По доброте ли твоих палачей
Иль по ошибке ростом
Талант не вышел?
Ада земного, небесного рая
Тебе не сдвинуть устоев,
Поэтому выжила…
Знаю, — задумчиво вымолвишь, — знаю.
Скажешь еще: “Пустое,
Пустое в словах”.
Нищую прядку откинешь рукой.
Очень режет осока
Житейской бессмыслицы, —
— Вырвется жалоба, — только б покой
Даровал суд высокий
Мне, наконец!
Прогулка по городу
В обитель свою бесконечную
В камины витрин добавь огня
Фонари загаси многосвечные
И плед темноты расстели
На постели твоей тротуаровой
Чтобы наши тени тихо легли
Вперехлест у фонтана старого
Чуть укачена шелестом шин
И закинув руки за голову
Я без страха втяну мою боль — кокаин
Каждой клеткой на вдохе эоловом
Несбывшееся
Не бойся сделать мне больно
Но
Против нас — запоздалость встреч
Судьбе не перечь
Между нами — тщета
Суета
Жизнь уже прожита
Врозь
Вместе не удалось
Бог
Не помог
Еще день угас
Без нас
Ты был, и я была, но не было нас
У тебя жизнь вроде удалась
И у меня как-то срослась
Сложилась кирпич к кирпичу
Не хочу
Я так
Но (сущий пустяк)
Время ушло
Не повезло
Вот если бы раньше встретились мы
Еще до той зимы
И что бы тогда?
Все та же ерунда
Как мне было тебя узнать?
А ты — как пить дать —
Шарахнулся бы прочь
Тут не помочь
И было бы хуже стократ
Никто не виноват
Так у меня повелось
Чтобы с любимым врозь.
Жизнь вечереет
Время мое вышло
Куда? И кто его отпустил?
Судьба моя вышила
Замысловатые пути
Ветер прилетал недавно
Из вселенной ко мне в окно
Ласковый такой, славный
Да мне уже все равно
Дни уже не проходят
Чинные как пажи
Утро — курок на взводе
К ночи ты мертв или жив
Пятидесятилетие — слово
Увесистое как скала
Много ли было такого
Ради чего и жила?
Раньше просила о чуде
Чтобы удач не счесть
Небо во мне пребудет
Это мое и есть.
Городской пейзаж
Город устал до тошноты и мигрени.
На окраине стынет измученный закат.
Слои асфальтовые до седьмого поколения
расквашены шинами и подошвами. Смрад
дыхания машинного и человечьего
до выцветших небес дополз по каменным шеям
осветительных идолов. Заскорузлолистые, увечные
липы над канализационными траншеями
обрубки веток своих тычут
в бельма витрин, расцарапанных словом
“ремонт” или “скидки”. (Это — когда “тысячи”
разгневанных и разоренных снова
скидывают с пьедестала надувшего их кумира.)
Набравшись кисло-жестяного пивка в охотку,
братва шпыняет осевшего на пол Короля Лира
подземной железки — распространителя вшей и чахотки.
Эскалатор неумолимо скатывает в бездну
клеенчатосумчатых, бронзоволицых —
— не остановить! Мольбы и стенания бесполезны.
Город — лазарет тысячелетию навстречу мчится.
* * *
Б. Окуджава
а веревки — на крюк
Хватило бы сердца на путь
а слова — на суть
Хватило б отваги на страх
а рифмы — на стих
За полем вздымался бы холм
а за горем — храм
Струились бы взгляды чисты
а беседы просты
Чтоб воздух был сочен как мед
и звучен как медь
Глядели бы в небо глаза
и в явь — образа
Не мне так не мне, я приму
Но хоть бы кому, хоть кому!
* * *
В жизни бывает по-разному
Но хочется, чтобы по-честному
И все же на милость небесную
Питаем надежды непраздные
Бывает зимой по-весеннему
Ну, а весной — по-зимнему
С горем-бедою — к ближнему
За помощью, за спасением
Бывает, мы трусим по-страшному
Бывает, рычим по-звериному
Главу преклонить повинную
Успей за грехи вчерашние
Нам бы остаться в вечности
Нам бы высот неосвоенных
Пытаемся жить по-своему
А лучше б — по-человечески.