Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2012
Героиня нашего времени
Илья Бояшов. Каменная баба: Роман. — СПб.: Лимбус Пресс, ООО “Издательство К. Тублина”, 2011
Герой Нашего Времени, милостивые государи мои, точно, портрет, но не одного человека: это портрет, составленный из пороков всего нашего поколения, в полном их развитии.
М. Ю. Лермонтов. Герой нашего времени
Обозреватель “Прочтения” Андрей Степанов уверен: “каждый его (Ильи Бояшова) новый текст оказывается на ступеньку выше предыдущего: └Повесть о плуте и монахе” — └Путь Мури” — └Армада” — └Танкист”. …его лестница, скорей всего, ведет к созданию Большого Серьезного Эпоса”.
Редактор издательства “Амфора”, лауреат премии “Национальный бестселлер” (2007), финалист премии “Большая книга” (2008) Илья Бояшов не задерживается на ступеньках творческой лестницы надолго, а с невероятным упорством взбирается все выше и выше. Недавно писатель принял участие в работе над столь нашумевшей “Литературной матрицей”.
Историк по образованию, Бояшов подошел к поставленной ему задаче довольно серьезно. Биография Лескова (а именно о нем должно было быть эссе петербургского прозаика), не пестрит ничем выдающимся. “Биографии интересны у авантюристов, — написано в “Литературной матрице”. — Николай Семенович Лесков прожил обыкновенную жизнь обыкновенного русского человека…”
Подробный рассказ с перечислением всех известных исследователям дат из жизни орловского писателя позволил разобраться в том, чем “неуживчивый Николай Семенович” выделяется на фоне своих товарищей по перу. А также побудил перечитать “Левшу”, ставшего для писателя заслуженными “воротами в рай”, и вновь очароваться “Очарованным странником”.
Сказовость, которая так свойственна произведениям Лескова, стала основой и очередного романа Ильи Бояшова “Каменная баба”.
По словам литературного критика и публициста Никиты Елисеева, Бояшов обладает “редким для современных писателей достоинством — он умеет вычеркивать. Он умеет не только писать, но и перечитывать, а потом переписывать то, что написал. По таковой причине его текст чрезвычайно компактен и энергичен”. Вот почему “Каменная баба” Бояшова уместилась на 192 страницах формата шоколада “Ritter Sport”, и роман свободно можно носить в кармане (даже дамского) пальто.
Изображенная на обложке лимбус-прессовской книги баба, выкрашенная в черный цвет, поражает своей основательностью и симметричностью. Кажется, если согнешь переплет пополам, то края нарисованной бабы совпадут обязательно. Жаль, только, что голова одна. Две (как у гербового орла) совсем не помешали бы, ведь, подперев рукою подбородок, думает баба думу о судьбе родины своей, Россеюшке, и следит за тем, чтобы ничего дурного с ней не приключилось.
Построенный на гротеске роман изображает во всей красе современную Россию-матушку (причем на втором слове необходимо сделать акцент). Рассказ о русской бабе, которая коня на скаку остановит, также чрезвычайно аллегоричен. Это история о том, как работают механизмы медиакультуры: мода, перформансы и скандалы.
Время появления в столице саратово-владимирской Маши Угаровой, чудом пережившей золотое детство на груди-“тряпочке” матери-пьяницы, биографам зафиксировать не удалось. “А документы словно слизала щелочь”. Именно общежитие в Химках стало отправной точкой восхождения бабы на Эверест.
Причем за спиной у Машки Угаровой был ни много ни мало рюкзачок литров на сто пятьдесят, а то и больше. В него баба “складывала” перманентно появляющихся на свет дочерей (в количестве трех штук), любовников, которые попадали туда ненадолго, периодически освобождая место для следующих жертв (в количестве, биографами не установленном), пригретых и прирученных собак, а также машины, рестораны и все то, что понадобилось любвеобильной бабе для жизни. Ее могучие атлантовы плечи совсем не уставали держать небосвод над Землею, правда, до поры до времени.
Иногда каменная баба впадала в истерики, и тогда разбегались от нее, как грязная посуда от Федоры, дети, собаки и любовники, потому что страшна она была во гневе и не ведала, что творит. Но вскоре успокоившаяся Угарова сама не понимала, что ее вывело из себя. “Вновь собирался раскиданный мир, выносился разбитый хлам, метла в руках бабы принималась выплясывать джигу”.
Но при всей своей каменности Угарова иногда бывала довольно женственной, если так можно сказать о бабе. Один из журналистов писал: “…Залезая в └опель” и оставляя на мостовой итальянские туфли, высотой шпилек сравнимые с Эйфелевой башней, грациозно переносила она затем босые ноги на уютный ворсистый коврик салона, становясь тогда в глазах очевидцев стеклянно хрупкой”.
Мелькнув раз-другой на телеэкране, баба стала завсегдатаем модных тусовок, показов и чего-то там еще сверхсовременного. “В одном особенно популярном шоу прямо в камеры Машка подтянула колготки, окончательно и оглушительно став знаменитой”.
Так бы и шла баба, подминая все на своем пути, расставляя флажки и отмечая на карте завоеванные места, и никто бы ее не смог остановить, если бы не оборотень Бояшов (так однажды назвал его Виктор Топоров). Мастер превращений пожелал создать из покорившей весь свет примадонны (в образе каменной бабы легко угадывается известный читателям смешной для всех Арлекино!) гигантское древо.
“Ее превращение было ужасным — вот уже и подбородок мадонны покрылся древесным наростом (└ясень”! └сосна”! └секвойя”! — продолжался спор в Бирмингеме)”. Развернутая метафора о “бабьем дереве” играет с воображением. Лишь потом становится ясно, что дерево это еще и генеалогическое.
“Каменная баба” — роман-летопись, история родословного древа. Закрепившаяся в столице, Маша Угарова дает жизнь новому многочисленному роду. Сказание о каменной бабе имеет форму биографического повествования (словно из серии “Жизнь замечательных людей”). Вставки из газетных статей о ее похождениях придают фантасмагории реалистичность. Ты даже на некоторое время уверяешься в том, что Угарова существует и вот-вот вывернет из-за поворота на своем автомобиле.
Людям, пожелавшим открыть миру такую запутанную историю (а Илья Бояшов все время намекает на то, что им очень сложно и они “тонут в разлившемся море свидетельств”), так и хочется поставить памятник. Лишь потом становится ясно, что этим “нерукотворным” и станет баба (она же каменная!).
Виктор Топоров называет роман житием Маши Угаровой. Если великомученицей ее можно назвать, принимая во внимание то, что происходило с ней в детстве, то вот в святости каменной бабы приходится сомневаться. “…Разозленная брифингом, за шкирку рванула царица к себе дурака репортера, храбро вякнувшего в самом конце про ее делишки с оконфузившейся “Нефть-Сибирью”, ‹…› и, подобно медведице, мотала затем храбреца по всему конференц-залу, разбивая его физиономией и столы, и вазы — никто не осмелился подступиться, — вырвавшись, кинулся несчастный вниз по пожарной лестнице, однако не тут-то было: валькирия, подхватив по дороге репортерский треножник, звонко лупила гаруна алюминием по хребтине…” Хотя столь страшный конец Машки, наверное, оправдывает все ее прегрешения.
Роману, казалось бы, не хватает предисловия, в котором автор объяснил бы, зачем она, эта баба, нужна и важна. Ведь читатель наверняка скажет, что не может быть русская женщина настолько воинственна и каменна! “Настоящая русская женщина добрая и нежная, — подумает он. — Она сидит дома, занимается воспитанием детей и готовит обеды, поэтому не нужны ей никакие рестораны, модные тусовки и любовники-горцы”.
Слова М. Ю. Лермонтова из предисловия к роману “Герой нашего времени” могли бы стать отличным вступлением и для “Каменной бабы”. Если читатель верил “возможности существования всех трагических и романтических злодеев”, почему он не допускает реальности Маши Угаровой? А потому, что в характере каменной бабы больше правды (которая, как известно, глаза колет), чем бы мы желали.
Но — ура! — есть послесловие, в котором Илья Бояшов берет интервью сам у себя. И мы узнаем, что “русская женщина — особая человеческая порода, которая была за целое тысячелетие неторопливо, чрезвычайно тщательно, с виртуозной художественностью выведена самим Господом Богом”. Ее феномен все собой подавляет, а с выживаемостью и вовсе ничего не сравнится. Образ каменной бабы, по словам писателя, — это “квинтэссенция Галины Вишневской, Нонны Мордюковой, Людмилы Зыкиной, Юлии Тимошенко и, наконец, самой Аллы Борисовны”.
Бояшов приходит к выводу, что мужественность — это побочный эффект желания современной женщины быть самостоятельной, хотя мечта о независимости в нашем мире уже потеряла романтическую окраску и стала необходимостью. Женщина вынуждена (в условиях отсутствия этого желания у мужчин) зарабатывать на жизнь и кормить детей. Где уж тут до нежности и хрупкости!
На презентации книги писатель сказал, что “после жизни в России наша женщина легко приживется хоть на радиоактивной Венере, хоть на ветреном Марсе, хоть в Намибии — где угодно. Русская женщина чрезвычайно космополитична и очень быстро ассимилируется к любым условиям”.
Илья Бояшов попытался собрать в образе каменной бабы черты прекрасной половины современности. Что ж, похоже, ему удалось воплотить архетип русской женственности! Ведь из-под пера талантливого писателя выбралась ни много ни мало Героиня Нашего Времени.
Бояшов указал на пороки нашего общества (за что ему большое спасибо!), а как найти их поклонников — разберемся, благо частные сыскные агентства сейчас очень популярны!
Анастасия Бутина