Опубликовано в журнале Нева, номер 8, 2011
Камелия Санрин
Камелия Санрин родилась в Новосибирске. В разные годы жила в Сибири, Узбекистане, Англии. Автор книги “Сказки для глупых взрослых” (лонг-лист “Русской премии” 2008).
Вставай, тиран!
Проснись и пой!
Какое утро на планете!
Какие мухи над тобой!
И как смешно смеются дети!
Тебе не стоит долго спать:
за горизонтом злые тучи,
и надо скуку разогнать
и зависть до смерти замучить.
Тебя другие ждут дела,
которые нельзя оставить.
Гора мышонка родила,
и надо к ней сходить, поздравить.
Гора — союзница твоя,
в ней застревают тучи с градом.
Еще в далекие края
тебе слетать сегодня надо.
Мечта на привязи дрожит,
трепещет, удила кусает —
ей нужен воздух, чтобы жить
и чтоб гореть, не угасая.
Весь мир затих, — тиран, вставай! —
ждет твоего прикосновенья.
Пусть ты засоня и лентяй —
тираны не сдаются лени!
Тираны любят воевать,
они без дела не скучают.
Проснись, тиран!
Пора вставать!
И булочки готовы к чаю.
От банка до магазина
В банке уснули деньги,
символами труда.
Люди их собирали
и складывали туда:
в несгораемой колыбельке,
время моё, усни!
Кровь моя, пот мой, сила!
Банк тебя сохрани!
А где-то в большом магазине
в софитах среди шелков
спит моё бальное платье,
мечта моя и любовь…
Цокают по асфальту
хрустальные башмачки —
от банка до магазина —
от юности до тоски.
ОГУРЕЧНОСТЬ
Огурец наполнен огуречностью,
малосольностью и нежностью.
Это символ вечной быстротечности,
символ юности и свежести.
Запах огурца — ни с чем не схожий,
тонкий, бесконечно огуречный
аромат пупырчатости кожи,
сохраненный хреном безупречным.
Кстати же, о верном старом хрене:
огуречность без него не вечна.
В тесном мраке внутрибочных трений
хренов гений всех хранит сердечно.
Говоря о годах быстротечных,
вспоминай сей символ огородный,
что хранит простую огуречность,
братство, равенство и мир международный.
Я уничтожу тебя
Я уничтожу тебя.
пуля меня не затронет.
Я предвкушаю азарт,
предвижу побег и погоню.
Следы на траве и камнях,
твой пот и комочки кала.
Зачем ты стрелял в меня?
Других тебе было мало?
Можешь кричать: “Сдаюсь!” —
винтовку с себя сдирая.
Я верю, что ты не трус,
но я с тобой не играю.
Оружие подними —
веди себя как мужчина.
Мы оба были людьми,
пока ты не выстрелил
в спину.
Я пулю тебе верну,
но я не люблю драться.
Я ненавижу войну.
Я не умею сдаваться.
Больше меня
Когда приходишь, пути не зная,
туда, куда тянула душа,
ты думаешь: к черту судьба другая!
Мне моя судьба хороша.
Мне моя всех прелестниц прелестней,
я счастью радуюсь своему.
У нее незатейливы песни,
а я улыбаюсь, не зная чему…
Конечно, не раз назад оглянешься:
где и когда был выбор сделан?
И где ошибался вчерашний, ранешный,
и как удалось оставаться смелым?
Увидишь в другом тоску вчерашнюю,
кивнёшь, узнавая: помню-помню…
мне тоже было тоскливо и страшно
стоять на грани, на переломе…
Стоять, замирая, сжимаясь в точку —
и не решаясь, не отрешаясь, —
трусить. Робость последних отсрочек
все краски мира с черной смешает.
Пора летать. Остывает эхо
в пропасть моих шагов неуверенных…
Ничто не станет любви помехой,
ни мной и никем любовь не мерена.
Больше меня, выше меня,
я верю ей, не пытаясь понять.
Кемеровское комарство
Каждому — карма.
И комару — карма:
кемарь укромно,
кормись шикарно.
Недокумекай,
недокемарь,
лети, калека —
шестирукий Икар!
Костлявым торсом
секи пространство!
На скорый поезд!
Освой устройство
скоростного стоп-крана!
Ариведерчи, Рига!
Саёнара, Сургут!
Пассажиры не прыгают,
энергию берегут.
Стучат колеса,
комар не дремлет:
он длинным носом
кровяку внемлет.
У пассажиров
потоки крови
струятся в жилах.
Прими с любовью
сей дивный дар,
младой комар!
Кроликам — норы!
Тиранам — царства!
Пассажирам скорого —
Кемеровское комарство!
Каждый стоп-кран
комаром освоен.
Комар — тиран.
Пассажир — не воин.
Пассажир воет,
проявляя чувства.
Комар доволен.
Комару вкусно.
Комару — пир!
Пассажиру — кара.
Плачь, пассажир!
У каждого — карма.
Один — в кинотеатр,
хрустеть попкорном,
другой — в скорый,
комару кормом.
Вечер, ариведерчи!
Утро, саёнара!
Взор комара доверчив —
на стоп-кран!
Помирать…
Не в комара корм,
не в комара…