Опубликовано в журнале Нева, номер 4, 2011
Татьяна Чеснокова
Татьяна Юрьевна Чеснокова окончила факультет психологии СПбГУ, работала политическим обозревателем в газетах “Вечерний Ленинград”, “Час пик”, главным редактором информационного агентства “Росбалт”, сейчас обозреватель ИА “Росбалт”. Печаталась в общественно-политических и научных журналах: “Деловые люди”, “Власть”, “Социология власти”. Соавтор книги “Россия delete?” (2007; вместе с Наталией Черкесовой), составитель сборника “Постчеловек. От неандертальца к киборгу” (2008). Область интересов — счастливо совпадающая с содержанием работы психология устройства общества, особенности национальных менталитетов, социальная философия, история.
Не торопите харона
Россия готовится к повышению пенсионного возраста. Это неизбежно, ведь средний возраст населения растет с каждым годом. Думая о повышении, мы привычно оглядываемся на Запад и успокоенно замечаем: у них пенсионный возраст 65, а то и 67 лет. Ну, значит, и нам можно повышать.
Как это получается, что без конца твердя об интеллектуальном и творческом потенциале России, мы занимаемся заимствованием уже устаревших или устаревающих на глазах социальных моделей? Комплекс неполноценности по результатам неудавшегося строительства социализма?
Гуманитарные технологии тоже могут быть прорывными. Хотя они и не “нано”, и не графен, и никакого Сколкова для их внедрения строить не надо. России, стране с богатейшей гуманитарной историей, интереснейшими философами и психологами, которые остались мало известными на Западе, выпал шанс преуспеть именно на гуманитарном фронте. Тем более что именно здесь, как вполне очевидно, назревают глобальные перемены. Смысложизненные ценности, семейные и родительские устои, абрисы рынка труда и пенсионной системы – все это сегодня либо уже в текучем, либо в размягченном и собирающемся вот-вот начать деструктурироваться состоянии. Остро требуются новые подходы к социальной реальности: новые ценности, новые границы между “прекрасным” и “отвратительным”, новые модели, новые герои и антигерои. Без всей этой “беллетристики” ни одно общество жить не может. Без нее оно быстро превращается в биомассу – среду, из которой другие, более структурированные сообщества могут черпать новые элементы для своих растущих и усложняющихся систем. Никакой идеологии – чистая химия. Один такой неприятный проворот от структуры к среде Россия уже совершила в 1990-е годы. И сегодня мы испытываем на себе, каково это – быть средой в окружении систем. Утрата смыслов и идеалов оказалась вещью куда более сильной, чем приобретение колбасы. А когда в ответ говорят: да ведь никто давно не верил в эти коммунистические идеалы, необходимо пояснить: дело не в том, верили мы в них или нет. Система ценностей, даже вызывая недоверие, неприятие, пренебрежение, оставалась системой координат, отталкиваясь от которой люди определяли свое местоположение в жизни. Сегодня у нас такой системы координат нет. Отвергнув и советское прошлое, и европейское настоящее, мы оказались в экзистенциальной пустоте, где место смыслов попытались занять товары. Но быстро обнаружилось, что им это не под силу. Блеск переливающихся вершин торговых монбланов оказался таким же эфемерным, как и манившие из дальнего будущего сверкающие вершины коммунизма.
Большая страна не может жить без больших амбиций. Без претензий на то, что она может предложить нечто новое, возможно, не укладывающееся в рамки сегодняшнего “привычного и разумного”.
Один из самых болезненных социогуманитарных нарывов современной Евро-
пы – старение населения, растущая армия пенсионеров, уменьшение количества работающих. У нас ситуация такая же, тут мы, как любят говорить чиновники, “в тренде”. Хотя точное количество российских пенсионеров по возрасту назвать не так просто: в разных регионах, на разных работах свои правила, приблизительное число понятно. Около 35 миллионов человек из всей 40-миллионной армии российских пенсионеров вышли на пенсию “по старости”. Порядка четверти всего населения. Есть мнение, что к середине XXI века в России на одного работающего будет приходиться один пенсионер. Конечно, это чистая спекуляция, возникающая из предположения, что пенсионный возраст повышаться не будет. Предположения совершенно абсурдного, которому никак не суждено реализоваться. Однако и нынешние 25 процентов пенсионеров по возрасту — показатель косности и инертности общественного мышления.
Стандарты труда и требования к работающим современные страны унаследовали от времен феодализма, а то и рабовладельческого строя. Средняя продолжительность жизни тогда была очень коротка. Под работником подразумевался человек в расцвете физических сил. На него и был ориентирован “рынок”. Количество молодых людей намного превосходило количество пожилых и позже, когда пришла пора первых фабрик, машинного производства. В рабочих руках недостатка не было. И главное, что требовалось от этих рук – мускульная сила, а от самого работника – выносливость. Хотя бы в течение нескольких лет. Именно в такой ситуации родилась в голове у Отто Бисмарка идея государственной пенсионной системы. Германия стала тут пионером, и было это не так давно – всего лишь сто с небольшим лет назад. Пенсионная система родилась из-за избыточного предложения в сфере труда и элементарной нехватки рабочих мест. Выгоднее было платить не слишком обременительное социальное пособие, сохраняя рынок, ориентированный исключительно на людей в расцвете сил, чем модифицировать и делать более поливариантными условия и режимы труда. Представить дефицит трудовых ресурсов в те времена было сложно.
Хороша ли эта система для объекта заботы – пожилых людей, то есть пенсионеров? Человек – существо сугубо социальное. Как показали драматические судьбы детей, с раннего возраста лишенных человеческого сообщества, без такого социального окружения индивидуум не становится человеком в полном смысле этого слова, его развитие ограничивается реализацией чисто животных инстинктов. Для полноценного развития человек нуждается в разнообразных социальных опорах в виде общественных институтов, регламентаций, установок, традиций, определяющих и направляющих всю его жизнь. Ориентируясь на них, человек в определенном возрасте начинает работать, вступает в брак, заводит детей. Этот же социальный регламент определяет контуры материальных богатств, которые пристало иметь в определенной стране в определенном возрасте, в соответствии с ним человек строит сценарии своей обыденной жизни – кино, гости, друзья, отпуск, дача. Без социальных направляющих homo sapiens теряется, испытывает дискомфорт, неуверенность, страх, утрачивает понимание происходящего и смысл жизни. Это прямой путь к личностному распаду, к смерти – сначала духовной, а потом и физической. Но выход на пенсию — это в значительной мере и есть выход за рамки активной социальной организации. Человек, на протяжении всей своей жизни находившийся в рамках достаточно жесткой структуры, образованной режимом работы, отношениями с коллегами, борьбой за улучшение материального благополучия, внезапно оказывается за бортом этой структуры, возможно, субъективно его тяготившей, однако делавшей жизнь содержательной – поставлявшей близкие и дальние цели, темы для негодования и надежд, друзей, привязанности… Без этого человек оказывается в пустоте. По сути, пенсионеру выдается сертификат общественной исчерпанности. Легко ли с этим продолжать жить?
Особенную остроту данный вопрос приобретает в тех обществах, где у людей мало опыта самоорганизации, таких, например, как постсоветская Россия. И, понятное дело, он стоит более жестко прежде всего для мужчин. Женщине на пенсии общество определяет круг обязанностей по поддержанию дома и помощи в воспитании внуков, которые позволяют ей чувствовать себя более уверенно, ощущать свое общественное положение и функциональную нужность. Мужчины же оказываются в положении просто катастрофическом. По сути, общество создает у наемных работников – мужчин — установку на окончание жизни к шестидесяти годам. И эта установка является мощнейшим общественным фактором, влияющим на индивидуальные судьбы.
Пенсионная система в своем нынешнем виде — это своего рода постоянно действующая фабрика смерти.
Мы живем в условиях глобального изменения демографической структуры населения. Согласно прогнозам, приводимым ООН в опубликованном несколько лет назад докладе “Развитие в условиях старения населения”, старение носит беспрецедентный и лавинообразный характер. Вот некоторые факты из этого обширного документа.
╥ В мировом масштабе темпы роста численности пожилого населения составляют 2,6 процента в год, то есть значительно опережают темпы роста населения в целом, которые составляют 1,1 процента в год. Ожидается, что по крайней мере, до 2050 года численность пожилого населения будет увеличиваться опережающими по сравнению с другими возрастными категориями темпами.
╥ Между развитыми и развивающимися регионами существуют значительные различия с точки зрения численности и процентной доли пожилого населения. В настоящее время пятую часть населения наиболее развитых регионов составляют лица в возрасте 60 лет и старше, причем, согласно прогнозам, к 2050 году лица этой возрастной категории будут составлять уже почти треть населения развитых стран. В менее развитых регионах доля пожилых лиц в настоящее время составляет лишь 8 процентов, однако, согласно прогнозам, к 2050 году на нее будет приходиться тоже пятая часть всего населения, а это значит, что к середине столетия развивающиеся страны могут достигнуть этапа демографического старения – того этапа, на котором развитые страны находятся в настоящий момент.
╥ В развивающихся странах процесс старения населения идет быстрее, чем в развитых странах. Соответственно, у развивающихся стран будет меньше времени на адаптацию к его последствиям.
╥ В настоящее время средний возраст мирового населения составляет 28 лет, то есть половину населения в мире составляют лица старше и половину — моложе. Страной с самым молодым населением является Уганда, где средний возраст равняется 15 годам, а с самым пожилым — Япония, где он составляет 43 года. В следующие 40 лет средний возраст мирового населения будет неуклонно расти и к 2050 году достигнет 38 лет. В это время странами с самым молодым населением, как представляется, будут Бурунди и та же Уганда, где средний возраст граждан будет составлять 20 лет, а с самым старым — специальный административный район Китая Макао и Республика Корея – там средний возраст населения, по прогнозам, должен достигнуть 54 лет.
╥ Пожилое население, в свою очередь, тоже стареет. Среди лиц в возрасте 60 лет и старше наиболее динамично растет процентная доля населения самой старшей возрастной категории — лиц в возрасте 80 лет и более. В настоящее время их численность ежегодно увеличивается на 3,9 процента. В категории лиц в возрасте 60 лет и старше сегодня каждому восьмому за 80. При этом ожидается, что к 2050 году из каждых десяти пожилых людей примерно двое будут старше 80 лет.
Тут, в качестве антистрашилки, хотелось бы заметить, что Россия не входит ни в число десяти стран с наиболее высоким средним возрастом населения, ни в десятку государств, которые, согласно прогнозам, будут иметь самое пожилое население к середине нынешнего столетия. (На начало XXI века самое пожилое население имели Япония, Италия, Швейцария, Германия, Швеция, Финляндия, Болгария, Бельгия, Греция, Дания.)
Как в условиях массового старения населения решать вопрос трудовых ресурсов? Нам предлагают шире экспортировать рабочую силу из Азии и Африки. Однако, как показывают демографические прогнозы, эти страны в своей массе тоже столкнутся с проблемой быстрого старения населения, причем в гораздо более жесткой форме, нежели развитые страны сейчас. Выход из ситуации надо искать в ином направлении. Необходимо адаптировать рынок труда к меняющемуся возрастному составу населения.
В процессе развития общества многие социальные институты обрели гибкость и поливариантность, которые и не снились обществу наших дедушек-бабушек. Почему же продолжает сохраняться неизменной ориентация на жесткий формат стандарта труда? Почему мы продолжаем исходить из того, что работник должен трудиться в одном формате и в 25, и в 65 лет? А если не может работать как молодой, зна-
чит, пусть освобождает рабочее место…. Заставляя людей в возрасте “за 50” сравнивать себя с 25-летними, их подспудно готовят к тому, чтобы они начали испытывать комплекс неполноценности и добровольно проследовали на социальную свалку.
Пришло время диверсификации рынка труда. С одной стороны, рабочие места, рассчитанные на силы и устремления молодых людей и высокую степень занятости, предполагающую высокую конкурентность работников и нацеленность на карьерный рост. С другой стороны, рабочие места, рассчитанные на силы и устремления людей условно пенсионного возраста, которые будут предусматривать труд лишь 2–3 дня в неделю или 2–4 часа каждый день. Такие рабочие места будут ориентированы на людей с большим опытом — профессиональным и социальным, которые станут сглаживать острые углы конкурентной и агрессивной молодежи, цементировать и стабилизировать коллективы.
Конечно, это потребует значительного переосмысления организации труда, определенного перераспределения трудовых обязанностей. Но введение такой системы на государственном уровне позволит решить проблемы и с нехваткой рабочей си-
лы, и с сокращением выплат на пенсии. Главное же, огромное количество людей, над которыми наступление официального пенсионного возраста висит как дамоклов меч, избавится от ощущения собственной ненужности в стране с острым дефицитом трудовых ресурсов. В то же время требовать, чтобы человек на протяжении всей своей жизни психофизиологически не изменялся и как работник оставался в 50 и 60 лет тем же, что и в 25 лет, совершенно абсурдно.
Руководство России, задумываясь о повышении пенсионного возраста, озабочено исключительно финансовой составляющей проблемы — тем, чтобы сократить количество пенсионеров и, соответственно, пенсионные выплаты. А где будут работать шестидесятилетние женщины и мужчины на седьмом десятке лет при нынешних общественных установках? Куда они пойдут, если мы не проведем массированной дифференциации рабочих мест по возрастному критерию и не изменим установки общественного сознания относительно возраста?
Сегодня пенсионер, продолжающий работать, сталкивается с огромным количеством проблем. Согласно докладу международной организации труда “Равенство в сфере труда: ответ на вызовы”, Россия — одна из тех стран, где дискриминация по возрасту распространена особенно широко. За объявление “Требуется секретарь. Девушкам старше 30 не звонить” в США можно столкнуться с судебным преследованием, в нашей стране – это обычная практика. Вот, например, одна из соискательниц работы в возрасте 40+ делится опытом в Интернете, как ее, направленную биржей труда, встретили в отделе кадров:
“Он мне говорит: нам нужен специалист до сорока лет. Я ему отвечаю, что вы извините, но меня направили из службы занятости и что отказ по причине возраста — это дискриминация и нарушение российского законодательства. Мужчина улыбнулся и сказал: да вы что, не может такого быть. Я сказала: а может быть, вы все же покажете мое резюме руководителю — вдруг никто из более молодых кандидатов не подойдет? На что он мне ответил, что молодые тридцатилетние девочки бегают шустрее, чем женщины под пятьдесят.
Вот такая оплеуха. И ведь как обидно, ехала и плакала всю дорогу — ведь практически все проблемы решены: дети выросли, квартира есть, семья и надежный тыл — самое время работать и работать, работать — добросовестно, ровно, не отпрашиваясь на родительские собрания и не беря больничных по уходу за детьми.
Мама у меня еще бодрая и активная пенсионерка — на ней быт, магазины, кухня. Я совершенно свободный человек, с высшим образованием, с английским языком, с бесценным опытом работы в российских и иностранных компаниях… и тут такое. Не нужна…”
В комментариях читатели соглашаются: найти работу в этом возрасте невозможно, будь ты хоть золотой…
“Ну дайте мне сейчас пенсию, досрочно, если мой труд не нужен. Объясните мне, почему я не нужна? Почему в Америке дают пособия тем, кто не только институт — школу и ту не закончил. И по этой причине не может иметь нужной квалификации. И почему у нас нет работы никакой для тех, кому 40+?”
И на этом фоне в руководстве страны думают о повышении пенсионного возраста?
Идеальный работник для работодателя – молодой человек в возрасте 25—30 лет с готовностью работать по 12 часов в день шесть дней в неделю. Лишнее подтверждение этому – недавнее предложение Комитета по рынку труда Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП), возглавляемого Михаилом Прохоровым, — проект поправок к Трудовому кодексу, предполагавший, в частности, законодательно закрепить возможность введения 60-часовой рабочей недели. Вот он – апофеоз установки на молодого, непрерывно работающего человека, которого чуть позже можно будет просто списать в утиль. Но количество пожилых людей растет, и этим пожилым людям необходимо найти свое место в обществе. Пока им предлагается стать пенсионерами. Но пенсионер – это не вариант. Общество в целом, де-факто, не уважает пенсионеров – их терпят, не более того. Пенсионеры – объект унизительной благотворительности, те, кому предоставляют скидку на второсортную технику, предлагают “социальную стрижку” в парикмахерских, те, кому кондукторы в пригородных автобусах любят бросить: “У нас без льгот”.
Экономия пенсионных средств должна происходить не за счет того, что людям после 60 не будут платить пенсию, а за счет того, что они не будут в ней нуждаться, имея работу, соответствующую их возрасту.
Вот когда у нас появятся рабочие места с двадцатичасовой, двухдневной и трехдневной рабочей неделей, заточенные под людей, которым, возможно, трудно таскать шпалы и бегать по лестнице, но которые могут принести огромную пользу на работах, требующих систематичности, стабильности, спокойствия, аккуратности, тогда можно будет говорить о повышении пенсионного возраста, а возможно, и вообще об отмене пенсии по возрасту как института. Если у человека будет возможность работать 2—4 часа в день и чувствовать, что он делает нужное полезное дело и при этом получает достойную оплату своего труда, то зачем ему отказываться от такой жизни и переходить на тупое сидение дома у телевизора? Конечно, речь не идет о том, что люди в возрасте за 60 будут работать в горячем цеху, в шахте или на прокладке железной дороги в вечной мерзлоте. Но ведь и процентная доля таких физически тяжелых работ повсеместно уменьшается. Сфера обслуживания становится доминирующей сферой труда, а в ней-то как раз гибкие режимы труда вполне возможны.
Есть мнение, что миллионы россиян предпенсионного возраста ждут не дождутся выхода на пенсию. И предполагаемое повышение пенсионного возраста для них настоящая драма. А что уж говорить об отмене пенсии по возрасту вообще! Люди мечтают о пенсии только потому, что от них – пятидесяти- шестидесятилетних — требуют выполнять нормативы, которые установлены для молодых. Безусловно, если у человека стоит выбор между тем, чтобы продолжать работать восемь часов в день на тяжелой физической работе, вычерпывающей из него все силы, или выйти на пенсию, он выберет пенсию. Но вопрос должен стоять по-другому. Общество должно обеспечить адекватные рабочие места для людей зрелого возраста.
Очень часто, когда заходит речь о повышении пенсионного возраста и вообще о работе для пожилых мужчин, в ответ ссылаются на то, что продолжительность жизни российских мужчин и так ниже границы пенсионного возраста. Мужчины все равно не доживают до пенсии! Это не совсем верно. В России огромная смертность мужчин молодого и среднего возраста. А вот те мужчины, которые достигли 60 лет, в среднем доживают до 74 лет (это цифры нескольколетней давности, сегодня, наверное, дольше). И для любого из них уход на пенсию – колоссальный стресс. Если бы вместо резкого прерывания работы люди последовательно, начиная, скажем, с 50 лет, переходили на более мягкий режим, они могли бы и работать на общую пользу, и дольше жить, и, конечно, жить гораздо более наполненной жизнью.
Как это ни невероятно, но мы в силах управлять своим возрастом. Не с помощью машины времени или чудо-таблеток, а с помощью установки на долгую продуктивную жизнь и грамотно выстроенной цепочки целей. Некогда советский, а ныне американский психолог Александр Кроник разрабатывает теорию психологического времени личности. Эта теория имеет ярко выраженный практический аспект. Она учит управлять своим психологическим возрастом. Чем больше у вас в будущем целей, над которыми вы работаете в настоящем, тем меньше ваш психологический возраст. Долговременные планы продлевают жизнь, наполняя будущее смыслом. Пошел учиться — осваивать новую специальность, новый навык, новый язык – стал психологически моложе, потому что получил в будущем новые цели. Отправляя
на пенсию людей “по возрасту”, мы искусственно состариваем их, лишая дерева профессиональных целей. Огромная сфера жизни попросту “отсыхает” и перестает давать стимулы для поддержания бодрости и активности.
Конечно, глобальные изменения в организации работы для людей разных возрастов невозможны без переосмысления отношения к возрасту в целом. Сегодня общество создает установку скорее на дряхлую старость, чем на поддержание бодрости в любом возрасте. Необходимо менять общее отношение к возрасту, внедряя новый, позитивный образ зрелого человека, в первую очередь с помощью средств массовой информации. Можно предположить, что принципиальный сдвиг отношения к возрасту произойдет, когда в категорию пожилых перейдут нынешние активные пользователи Интернета. Исключенность абсолютного большинства пожилых россиян из виртуальной жизни усугубляет поколенческий разрыв и сильно сужает спектр занятий, доступных нынешним пенсионерам. Можно предполагать, что сыграет свою роль и изменение возрастного профиля покупателя-потребителя. Индустрия моды и развлечений вскоре будет вынуждена разработать привлекательные “модельные образы” людей среднего и старшего возрастов.
Успешная интеграция пожилых людей в профессионально-деловую среду станет возможной тогда, когда старость в российском обществе перестанет рассматриваться как своего рода болезнь, когда она будет реабилитирована в качестве нормального, полноценного, естественного и вполне продуктивного периода жизни. Тогда и сами пожилые и очень пожилые люди будут относиться к себе иначе, стремиться поддерживать себя в физической и интеллектуальной форме, участвовать в социальной жизни, верить сами и доказывать другим, что они точно так же способны на успех в разных сферах жизни, как и молодые. Примеров людей, которые успешно продолжают работать в более чем пожилом возрасте, сколько угодно. Причем в самых неожиданных сферах.
Британские газеты любят писать о старейшей модели мира – восьмидесятилетней британке Дафне Селфридж. Благодаря новым биотехнологиям и пластической хирургии женщины могут подправить природу и в шестьдесят лет выглядеть если не на двадцать, то хотя бы на сорок пять. Однако история старейшей супермодели не из этого ряда. Она являет пример женщины, которая всю жизнь следовала естественному ходу вещей и не думала ложиться под нож хирурга. Можно сказать, что Дафна предлагает альтернативный путь и альтернативное отношение к своему возрасту. “Как можно оставаться на подиуме в восемьдесят лет в мире, который помешан на молодости?” – задаются вопросом журналисты. История Дафны – ответ
на этот вопрос.
Она родилась в 30 году прошлого века в “британской глубинке”. Ее папа был школьным учителем, мама – домохозяйкой, а девочка была помешена на скачках и лошадях. Окончив школу, она была не прочь связать свою жизнь с конным спортом. Однако, случайно попав на одну из рекламных фотосессий, девушка неожиданно получила предложение работать на подиуме. Так Дафна стала моделью – шестьдесят лет назад! Через несколько лет она познакомилась с театральным администратором, который стал ее мужем. В принципе, как это и принято в Англии, девушка на данном планировала закончить карьеру. Один за другим у нее родились трое детей. Однако, будучи привержена здоровому образу жизни и успешно справляясь со всеми семейными обязанностями, Дафна обнаружила, что у нее остаются силы и на участие в модельном бизнесе. И Дафна продолжила подрабатывать понемногу, то на подиуме, то в кино – не столько ради денег или амбиций, сколько ради разнообразия и полноты жизни. Постепенно оказалось, что она остается востребованной и в сорок, и в пятьдесят, и в шестьдесят с лишним лет. В середине 90-х у нее серьезно заболел муж. Она тут же забросила подиум и как верная жена сосредоточилась на помощи. В конце 90-х муж умер. Дети давно выросли, и тут Дафна опять почувствовала, что у нее еще есть силы работать. Она решила не подкрашивать больше поседевшие волосы и тем сразу же начала выделяться на общем фоне женщин, пытающихся скрыть свой возраст. И, разумеется, как все эксклюзивное, стала не-
обыкновенно востребованной. В семьдесят лет осуществилась давняя мечта Дафны: ее пригласили на фотосессию для знаменитого журнала “Вог”. Сессия получилась очень удачной, и за ней последовали приглашения поучаствовать в показах для ведущих мировых брендов, вроде “Дольче Габбана”. К этому времени Дафна была уже не только мамой троих детей, но и бабушкой четверых внуков. Тем не менее Дафна отлично выглядит. Ее размеры практически не изменились по сравнению с двадцатью годами. При этом она принципиально не пользовалась услугами пластических хирургов и даже высокотехнологичными нехирургическими методами омоложения. Все должно быть естественным, – полагает Дафна. Мой возраст, седина, морщины – это мой багаж, моя жизнь. И я не хочу это менять, потому что вполне довольна своей жизнью. В целом она – вполне убедительный пример того, что расширение возрастных границ профессиональной деятельности возможно не за счет драматических жертв, а вполне естественным, спокойным путем.
Современная жизнь объективно дает больше возможностей для поддержания себя в форме и сохранения сил для активной работы. Утрата работоспособности, интереса к жизни – это во многом проблема традиционных общественных установок, внушающих человеку, что ему пора стареть, дряхлеть, превращаться в развалину. Такие люди, как Дафна, разрушают данный стереотип и формируют новые – гуманистические — принципы жизни. Согласно этим принципам, работа – не обуза и стресс, от которых надо избавиться и “уйти на покой”, а естественная составляющая жизни, насыщающая ее эмоциями и интересами.
Другой яркий пример активной и долгой жизни – барон Эдуард Фальц-Фейн. Родившийся в 1912 году в одной из богатейших семей Российской империи и оказавшийся в эмиграции, как сотни тысяч других беженцев от революции. Фантастична карьера этого человека, начавшего свою трудовую биографию с победы на велосипедных гонках во Франции, продолжившего в качестве спортивного журналиста в Германии и, наконец, получившего полноценное гражданство Лихтенштейна – в обмен на строительство добротной поилки для коров на одной из традиционных дорог с пастбища. Став одним из создателей туристического бизнеса Лихтенштейна и одновременно – руководителем Олимпийского комитета этого княжества, барон много лет боролся за возможность посетить свою утерянную родину. Удалось это только в 1980-е годы, после того, как и с его в том числе помощью СССР получил право провести всемирную Олимпиаду. Тогда Фальц-Фейн приехал к нам именно как глава Олимпийского комитета Лихтенштейна. После перестройки двери открылись уже широко, и хотя барону Фальц-Фейну к тому времени было под восемьдесят, однако он сам продолжал вести дела в своих сувенирных магазинах, заниматься всеми хозяйственными проблемами в своем поместье и очень быстро оброс огромным числом проектов, связанных с вдруг обретенной вновь родиной. В чем только он не принимал участия! На что только не пожертвовал денег! И могилы предков – адмиралов Епанчиных— на кладбище Александро-Невской лавры восстановил, и сумел организовать возвращение в Россию архива следователя Соколова – документов, свидетельствующих о том, как и кем был организован расстрел царской семьи, и поучаствовал в поисках и воссоздании Янтарной комнаты, и приложил руку к поддержанию жизни заповедника Аскания-Нова, до революции принадлежавшего его семье. Одновременно он активно занимался культуртрегерской деятельностью – в российскую пользу – в Европе. Организовал музей Екатерины Второй в ее родном городке Цербсте в Германии, поспособствовал открытию музея Суворова в швейцарском Гларусе. А уж сколько подарил ценных документов, картин различным российским музеям! И даже до сих пор он бывает в России, СМИ пишут, что собирается открывать музей эмиграции в Кисловодске. Войдешь в Интернет по запросу “Эдуард Фальц-Фейн” – десятки интервью и в российских, и в украинских изданиях, в каждом интервью – масса планов. Человеку скоро сто лет – за плечами не то что насыщенная, архинасыщенная необыкновенная жизнь. Но, как пишет сам Фальц-Фейн, открывшаяся возможность связи с Россией, возможность что-то сделать, показать, помочь, объяснить оказалась колоссальным жизнеорганизующим стержнем, придала существованию новый смысл и вызвала прилив сил.
Наконец, совсем свежая новость из мира “Пожилых и успешных”. Во Франции на рубеже 2010—2011 годов вышла на первое место по тиражам брошюра 93-летнего Стефана Хесселя. Герой антифашистского Сопротивления, побывавший в застенках гестапо и чудом оставшийся жить, оказался топовым французским писателем с тиражом в 600 тысяч экземпляров. Причем ожидается, что общий тираж достигнет миллиона. Это в восемь раз больше, чем у книги Мишеля Уэльбека, занимающей второе место. Стефан Хессель никак не рассчитывал на такой фантастический успех, написав своего рода социально-политический манифест, адресованный прежде всего молодежи. Главный посыл: “Проснитесь, жизнь пошла в неправильном направлении, власть денег стала слишком всеобъемлющей и наглой, потребление подмяло все остальные нематериальные ценности, молодежи пора сказать свое слово и организовать такое же сопротивление, как когда-то создали их деды”. Первый тираж в 8000 экземпляров вышел в маленьком издательстве левого политического спектра. Реклама и издателю, и автору была не по карману. Однако 93-летний писатель попал в яблочко и на десятом десятке стал автором бестселлера.
Выходит, можно продолжать жить насыщенной жизнью и во вполне почтенном возрасте – главное, чувствовать включенность в социальные связи, верить в себя и не быть равнодушным. Возраст, как известно, имеет несколько измерений: календарное, биологическое, психологическое, социокультурное. Сегодня ситуация складывается так, что люди выходят на пенсию по календарному и социокультурному критерию, их биологический и психологический возраст при этом полностью игнорируется. Было бы логично, чтобы окончание работы было связано исключительно с биологическим и психологическим возрастом. Календарный возраст не должен играть в этом существенной роли, и общество не должно предъявлять социокультурных ожиданий, заключающихся в том, что человеку определенного возраста положено бросить работу независимо от своего состояния.
Нельзя сказать, что тема пересмотра всей сложной структуры трудового рынка и тесно связанной с ним пенсионной системы вообще вне внимания специалистов. Некоторое время тому назад в Нижнем Новгороде прошла международная социологическая конференция “Старшее поколение в современной семье”, которая затронула широкий круг вопросов жизни пожилых людей в современном обществе, в том числе и “вопрос ресурсности старшего поколения”. Немецкий ученый Боссонг Хорст нарисовал детальную и во многом драматическую картину проблемы старения в Германии. Согласно немецкой системе, пенсионные вычеты ныне работающих людей обеспечивают только живущих пенсионеров, а не будущие пенсии самих работающих. Если в 1991 году одного пенсионера обеспечивали четверо активных работников, то в 2006 году их уже стало трое, а к 2030 году будет, как ожидается, только двое. К 2050 году предположительно большую часть германского населения будут составлять люди в возрасте от 50 до 80 лет. Хорст подчеркнул, что изменение демо-
графической ситуации порождает напряженные отношения между поколениями и, возможно, рост скрытого насилия по отношению к пожилым, однако эти данные являются закрытыми. Правительство видит единственный выход в постепенном уменьшении пенсий, которые в середине 70-х составляли около 50 процентов от зарплаты, а к 2018 году будут составлять около 42 процента. Пенсии, вероятно, снижались бы гораздо быстрее, если бы пожилые люди не являлись огромным отрядом избирателей. По мнению ученого, в ближайшем будущем немецкие города претерпят существенные изменения: они будут приспосабливаться под пожилое большинство, и это может повлечь изменения как в инфраструктуре, так и в культурной жизни. Никаких кардинальных решений проблемы в Германии не видят, скорее, надеются, что все как-нибудь утрясется.
Доктор экономических наук, сотрудник Института социально-экономических проблем народонаселения РАН Валентина Доброхлеб сделала акцент на том, что старение надо воспринимать как естественный процесс, начинающийся практически с рождения, и потому людей надо учить нормально воспринимать возрастные изменения. Не должно быть хорошего и плохого возраста, точно так же как “у природы нет плохой погоды”. Жизнь человека – непрерывный процесс и разбивать этот процесс искусственным образом на продуктивные и непродуктивные периоды неверно. Каждый период может быть продуктивным, надо только и человеку, и обществу уметь извлечь эту продуктивность. Интересные данные привел главный специалист-эксперт отдела статистики населения Нижегородстата Евгений Малышев. Эти данные свидетельствуют, что низкая продолжительность жизни в России во многом обусловлена психологическим дискомфортом и дезориентацией. Так, в 1998 году, во время дефолта, резко выросла смертность, причем, как ни странно, среди людей среднего и даже молодого возраста. Пожилое население, дожившее до дефолта, оказалось психологически закаленным. В 2006—2007 годах смертность в Нижнем Новгороде снижалась, а вот в 2008-м опять пошла вверх. Очень много говорилось о необходимости установки на самосохранительное поведение – умение и желание поддерживать себя в физической и интеллектуальной форме. Люди в России абсолютно не нацелены на самосохранение – повторяли чуть ли не все выступающие. Более того, зачастую целые социальные страты общества занимаются активным саморазрушением. Этот вопрос напрямую связан с тем, о чем мы писали в начале, – утратой смысложизненных ценностей, потерей системы координат, моделей правильного и неправильного поведения.
И тут мы подходим к принципиальнейшему моменту – отношению к труду. Распространенное устойчивое словосочетание наших дней “рынок труда”, от которого никуда не денешься, представляется безнадежно устаревшим. Это – пережиток времени бурно развивавшегося машинного производственного капитализма. Миллионы рабочих в бараках просыпаются по заводскому гудку и, еле-еле продрав глаза, идут к нескончаемому серому конвейеру. Высосав из них все соки, конвейер выплевывает их обратно, а сам заглатывает свежую порцию розовощеких мальчиков и девочек. Вот он, рынок труда, во всей своей красе.
С сегодняшних позиций труд видится не как организованное выжимание соков, а как наиболее важная составляющая всей жизни. Когда-то наши предки охотились, выкапывали корешки, собирали плоды, выделывали шкуры, и все это придавало их жизни активную и реальную содержательность. Без этой деятельности они просто не могли бы существовать. Сегодняшняя наша работа – те же собирательство, рыболовство, охота…
Как ни крути, а отношение к труду, декларировавшееся коммунистической идеологией, более отвечает гуманистическому осмыслению человеческой природы, нежели “эффективный” капиталистический подход. Выражение “рынок труда” унижает труд как творчество, как удовольствие, как содержание жизни. Это все равно что сказать о девушках, собирающихся на танцы, что они выходят на сексуальный рынок.
Вопреки существующим на этот счет представлениям, труд как таковой никогда не был в истории человечества презренным занятием. Подвергались дискриминации лишь те или иные виды труда. В Древней Греции, например, гражданин не брался за то, что полагалось делать рабу: это было презренно. Но труд осмысления жизни, построения общественных систем, управления городом и страной, систематизации явлений и заложения основ наук – этот труд рассматривался как высокий и достойный. В феодальной Европе дворянин, взявшийся за плуг, мог лишиться дворянского звания. Но труд управления и организации жизни, защиты своей земли и службы государю был священ и наполнял жизнь смыслом. XX век, попытавшийся воплотить в жизнь долго казавшиеся утопическими коммунистические идеи, сделал огромный рывок вперед, уравняв разные вида труда. Предложив рассматривать труд прежде всего как содержание жизни и поставив целью свести к минимуму механические, оболванивающие, не дающие человеку радости формы труда. Реабилитация труда – колоссальное достижение социализма. Тем более странным было при таком понимании труда исповедовать капиталистический концепт пенсионерства по возрасту, подразумевающий труд как подневольное, противное человеку занятие. Тут, наверное, надо попенять на качество идеологов “реального социализма”, которые продемонстрировали полную неспособность к какому-либо творческому развитию коммунистических идей и в конце концов привели к полному фиаско экспериментальный корабль социализма.
Конечно, предлагая отменить пенсии по старости, мы вовсе не выступаем за отмену пенсионной системы как системы социальной поддержки людей, потерявших возможность работать. Естественно, в любом обществе есть люди, которые по разным, вполне объективным причинам трудиться не в состоянии. И покушаться на пенсионную систему, обеспечивающую этих людей, было бы в высшей степени аморально. Тут лишь можно надеяться, что в будущем медицина найдет способы широкой физиологической реабилитации, и это позволит многим людям почувствовать себя нормальными, полноценными, включенными в общественную и трудовую активность. Начинать надо, безусловно, не с отмены пенсий по возрасту, а с дифференциации интенсивности и продолжительности трудовой недели, с отмены социального ожидания выхода на пенсию в определенном возрасте. Пусть у людей появится возможность выбора – работать в посильном режиме или уйти на покой. А общество при этом будет всячески поддерживать стремление продолжать работу.
К сожалению, приметой современной России является очень низкая мотивация к труду. По сути, двадцать лет примитивного капитализма отбросили нас в этом отношении далеко назад. Идея труда ради потребления – зачастую весьма сомнительных благ – находится на стреле времени далеко позади идеи труда как творческого содержания жизни. Труд ради потребления легко сопрягается с самыми неприглядными видами деятельности. Если финальный конечный смысл труда – всего лишь получить деньги, то тогда легко понять тех, кто выбирает деятельность криминального или полукриминального толка. Повторная реабилитация труда – задача, без решения которой Россия не сможет продвинуться ни в одном конструктивном направлении.
Основатель ленинградской психологической школы Борис Герасимович Ананьев много десятилетий назад написал классический труд “Человек как предмет познания”. В нем, в частности, сформулированы четыре основания, в совокупности составляющие полноценного человека. Человек как индивид – представитель своего биологического вида. Человек как индивидуальность – носитель своеобразных, присущих лишь ему особенностей. Человек как личность – участник социальных отношений. Человек как субъект деятельности – это пояснений не требует. Если посмотреть на ситуацию старения современного человека индустриального общества под этим углом зрения, то мы увидим, что сегодня человек сначала “умирает” как субъект деятельности, потом как личность и индивидуальность и, в конце концов, как индивид. А стремиться надо к тому, чтобы человек до конца оставался и субъектом деятельности, и личностью, и индивидуальностью. Помочь ему в этом может общество. Мы продолжаем недооценивать, каким мощным, программирующим поведение отдельного человека механизмом являются общественные ожидания и установки.