Опубликовано в журнале Нева, номер 5, 2010
Евгений Пономарев
Евгений Рудольфович Пономарев родился в 1975 году. Кандидат филологических наук, доцент кафедры литературы Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств. Автор научных работ о творчестве И. А. Бунина, литературе русской эмиграции, советской литературе. Публиковался в журналах “Вопросы литературы”, “Русская литература”, “Новый мир”, “Звезда”, “Нева”. Лауреат премии журнала “Нева” (2008).
ЧЕМУ УЧИТ УЧЕБНИК
Литература с точки зрения Московских процессов
Учебник по литературе, появившийся в советской школе в конце 1930-х годов, был совершенно не похож на первый. Он стал объемнее и академичнее. В нем широко использовался сравнительно-исторический метод. Эпохи развития русской литературы рассматривались на фоне изменений, происходящих в европейских литературах. В разделе “Фольклор”, рядом с воинскими повестями Древней Руси, изучалась “Песнь о Роланде”. Рассуждая о литературе XVIII века, учебник — в разделе “Западноевропейский и русский классицизм” — рассказывает о творчестве Буало, Корнеля, Мольера (о последнем довольно подробно). В разделе “Просвещение и литература во второй половине XVIII века” кратко рассматриваются Монтескье, Руссо. В главе “Литературные течения начала XIX века” появляются обзоры творчества Шиллера и Байрона. Творчество писателей второй половины XIX века учебник девятого класса анализировал, учитывая широкий историко-культурный фон. Его создают большие обзорные главы “Тридцатые–сороковые годы”, “Шестидесятые годы”, “Семидесятые–девяностые годы”. Термины теории литературы (такие, как антитеза, обращение, восклицание, а также метафоры, сравнения, гиперболы) подаваются четко и органично – при анализе, например, лирики Пушкина. Впервые в учебнике появился раздел “Фольклор”, подробнее и историчнее стала изучаться древнерусская литература.
При этом биографизм, который в последних изданиях первого учебника сменил “классовые позиции”, расцвел в новом учебнике махровым цветом. А анализ произведений по “образам” стал последовательно проведенным принципом.
Зато учебник практически освободился от идей “вульгарной социологии” (кое-где, впрочем, можно обнаружить их рудименты). Стержневую идею новый учебник позаимствовал (не упоминая имени ученого) из работ ленинградского профессора Г. А. Гуковского. В двух книгах, посвященных литературе XVIII столетия, Гуковский объединил историю литературы и общественную борьбу, применив категории революционного движения 1860–1890-х годов ко всей истории литературы. Тем самым достигались единство и актуальность литературного процесса, а для занимательности добавлялась и существенная доля “революционной романтики”.
Внутри каждой эпохи выделялись “прогрессивная” и “реакционная” партии, прогрессивные писатели — каждый на своем этапе — приближали пролетарскую революцию в России. С одной стороны, они объективно становились в один ряд с декабристами, с другой же — могли наряду с тем многого не понимать. Поскольку литература — часть политической борьбы, то рядом с писателями вырастает фигура политического вождя из партии “прогресса”. Рядом с Ломоносовым — Шувалов, рядом с Фонвизиным — Никита Панин. Отношения Панина и Сумарокова (в учебнике не пригодилось) и Фонвизиным (четко отразилось в учебнике) — важная тема Гуковского. Содержание “Недоросля” напрямую связано им с политической программой Панина — ограничение самодержавия, введение крепостного права в рамки законности.
Однако отношения “писатель — политический комиссар” делали литературу слишком зависимой от политики. Чуть позднее в работах Гуковского появляется литературный вождь, идейный вдохновитель многих поколений революционеров. В XVIII веке таким вождем станет Радищев. В первом учебнике Радищев, несмотря на революционное чувство, был сильно зависим от буржуазной философии своего времени. В четвертом издании компрометирующие Радищева моменты пропали. Теперь же Радищев вознесен на пьедестал, сделан супергероем. Ему переданы все функции соцреалистического вождя: необычайная работоспособность, невероятная компетентность сразу во всех областях знания, дар провидения и пр. Радищев превратился в Рахметова.
Каждый вождь в обязательном порядке окружается соратниками – объемную часть книги “Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII века” Гуковский посвящает доказательству того, что Радищев был не одиночкой, а главой общественного движения: “Можно быть уверенным, что у Радищева в 1790 году было немало учеников, что он был окружен людьми, близкими ему по мировоззрению. И только превосходное самообладание Радищева во время следствия, его решимость не называть никаких └сообщников“ спасли многих от репрессий напуганного правительства”1 . Этот тезис последовательно повторен учебником.
Вождь привносит в литературное развитие кардинально новые идеи, и прежде всего — новый “художественный стиль”. Радищев, по Гуковскому, помимо всего прочего, оказывался первым реалистом (“психологическим реалистом”). Все дальнейшее развитие русской литературы предстает последовательным движением — через реализм XIX века — к социалистическому реализму. Следующим литературным вождем станет Пушкин. Он долго “накапливает материалы” “для будущего перехода <…> на позиции реализма”2 . Тот факт, что Пушкин не был декабристом, как бы поднимает его над схваткой, позволяет сразу же преодолеть идейную ограниченность декабризма. Он впереди, он мудрее: “Он был поэтом декабризма, и он повел русскую мысль вперед — по пути к Герцену…”3 Учебник повторяет и эту мысль, называя Пушкина “идейным вдохновителем” декабристов. Тот же шаблон использован для усиления значимости Грибоедова и Чацкого (в условиях господства биографизма автор по-прежнему совпадает с персонажем): Чацкий вознесен над эпохальной схваткой, а Грибоедов мыслит, почти как Ленин (видит, как далеки декабристы от народа).
Точно так же, как от Радищева к Пушкину, выглядит у Гуковского движение от Пушкина к Гоголю и “натуральной школе” (этот термин Белинского становится не менее важным, чем доказательство существования сподвижников у Радищева). Сначала один гений Пушкин, затем он обрастет несколькими соратниками, к 1840-м годам реализм станет массовым. Именно в функции создания “партии реалистов” интересен учебнику Гоголь — следующий литературный вождь. По этой логике изучение Гоголя новый учебник переносит в начало девятого класса: он открывает новый художественный метод — критический реализм. Далее вождями будут Белинский (выделенный в отдельную главу, как писатель) и Чернышевский. Последним великим вождем русской литературы окажется Горький — основатель социалистического реализма. Все традиционные атрибуты вождя у Горького гипертрофированы. При этом в учебнике десятого класса обзорные главы (в отличие от учебника девятого класса) занимают не слишком много места. Основу учебника составляет небольшое количество персоналий: Горький, Блок, Брюсов, Маяковский, Багрицкий, Серафимович, Фадеев, А. Толстой, Шолохов. Это вершина развития мировой литературы.
Гуковский в своих работах сравнил смену художественных методов со сменой марксистских формаций (сильно упрощая, можно сказать, что реализм сменяет у него романтизм, как капитализм приходит на смену феодализму). Впрочем, в своей “стадиальной теории” Гуковский прочертил большое количество “стадий” для каждого метода: например, реализм мог быть “историческим”, “социальным”, “критическим” и т. д. Школа упростила схему Гуковского. Шкала реализма ограничилась тремя крупными делениями: реализм — критический реализм — социалистический реализм. Для восьмого, девятого и десятого классов.
Вождь в новой системе координат не выражает интересов определенной классовой группы: Радищев и Пушкин выступают от лица всего народа. Вслед за вождями это свойство было перенесено и на остальных прогрессивных писателей. Ломоносов, согласно учебнику, тоже находится вне зависимости от классовых взглядов (для него можно найти объяснение: по происхождению Ломоносов — крестьянин, по положению — дворянин). Фонвизин и Державин, не будучи до конца прогрессивными, могут подняться над интересами своего класса и выразить в творчестве общечеловеческое содержание. Эта схема использована и в изложении творчества А. Н. Островского (в силу своей “народности” неожиданно ставшего “народным трибуном”), и для резкого усиления значения Чехова (сказалась позиция предшественника Горького). “Переход на позиции другого класса” в принципе был больше не нужен. Этот шаблон по-прежнему остается актуальным по отношению к Л. Н. Толстому (освящено авторитетом Ленина) и, несколько редуцированно, по отношению к Лермонтову. Очень помогает он в рассказе о Блоке. Но Некрасов, который раньше, подобно Толстому, в середине жизни переходил на позиции крестьянства и всю жизнь колебался между двумя классами, теперь сразу становится “поэтом труда” и “революционной борьбы”. Почти пролетарским поэтом. Биографическая главка при помощи небольшого метафорического переноса делает его пролетарием умственного труда. А заодно используется шаблон “политического комиссара”: идейную направленность Некрасову придавали сначала Белинский, а затем Чернышевский с Добролюбовым. Похожий шаблон используется и для придания Салтыкову-Щедрину черт “крестьянского демократа”.
Как видим, небольшое количество универсальных шаблонов позволяет учебнику направлять интерпретации в нужное русло. В конце 1930-х годов требовалось, во-первых, подготовить читателя-школьника к близкой войне, а во-вторых, научить восприятию предателей и вредителей, сообщениями о которых пестрели газеты. Учебник активно ищет предателей на страницах русской литературы.
В творчестве Пушкина находят Швабрина из “Капитанской дочки” (он, ко всему, еще и дворянин) и, в особенности, Мазепу. Поэма “Полтава” специально включена в список изучаемых произведений. Иудушка Головлев становится еще более важным персонажем, чем был. Его нравственного преображения в конце романа учебник не замечает, зато указывает, что все иудушки рано или поздно получат “расчет”. Оказывается, Салтыков-Щедрин с детства ненавидел предательство и двурушничество. Финал биографии Горького особенно показателен: фашисты не смогли стерпеть его литературной и политической активности, убили — мстя, как выясняется из разбора творчества, за гибель Клима Самгина. Достоевский с его гнилым гуманизмом на двадцать лет выпал из школьной программы. Зато образцом стал пролетарский гуманизм Горького, выраженный фразой “Если враг не сдается — его уничтожают!”.
Подготовка к войне так же хорошо заметна в новом учебнике. “Объединение всех русских сил”, “единство русской земли”, отмечаемые в летописи, особым образом звучат в 1939–1940 годах. Красная армия именно в эти годы объединяет русские земли в одну социалистическую империю. Очень важным становится воспитание в ученике патриотизма — и не простого, а действенного. Готовности не задумываясь отдать жизнь за родину — сиречь за советскую власть. В разборе “Повести о нашествии Батыя…” подробно описан именно такой вид патриотизма. Похожую мораль должен извлечь школьник из главы о Рылееве, который свою “личную жизнь” отдал “на служение родине”. Причем если в статье о Жуковском можно усмотреть некоторую разделенность политики и поэзии (она служит для “оправдания” Жуковского), то Рылеев по-прежнему остается образцом поэта, демонстрирующего единство всех стремлений, Павки Корчагина XIX века.
Крайне интересен с этой точки зрения анализ “Медного всадника”. Учебник честно признается, что однозначную трактовку дать не готов. Дело в том, что в разборе сталкиваются два актуальных интерпретационных шаблона: старый шаблон бунтующего “маленького человека” — и новый шаблон “прогрессивного правителя”. Если бы герой бунтовал против любого другого царя, его бы за это похвалили. Но против Петра, вечный образ которого уже лепится А. Н. Толстым, бунтовать негоже. Выясняется: Евгений не может подняться над узколичным восприятием истории, и поэтому в принципе Медный всадник правильно давит его копытами. Евгению поучиться бы у Александра Блока. Когда крестьяне сожгли его Шахматово, мудрый Блок сказал: “Так надо”. Он не был мелочным индивидуалистом, как Евгений, он понимал правоту Колеса истории. А лирический герой Маяковского уже и вопросов таких себе не задает. Для него нет личного и народного, для него народное и есть личное.
Вот это Колесо истории и катится по страницам “стадиального” учебника — от классицистического “долга” к советскому “гуманизму”, от Радищева к Горькому и Шолохову.
второй советский учебник по литературе. 1939–1940 гг.
Подготовка текста Е. Р. Пономарева
Фольклор4
Для трудового народа устное народное творчество было особенно необходимо, так как литература в прежние времена оставалась почти недоступной широким массам <…>. Между тем у народа велика была потребность в художественном слове, которое помогло бы ему выразить свои мысли, чувства и стремления. <…>
В произведениях коллективного народного творчества, естественно, отразилась вся правда народной жизни: и тяжелые условия жизни народа, и народные мысли, чувства и стремления, и борьба народа за лучшую долю, и его сила, и вера в конечную победу. <…>
Во многих старых песнях и рассказах изображается тяжесть подневольного труда, тяжесть нищеты и угнетения, тяжесть рекрутчины и солдатской службы в царской армии, тяжесть жестоких условий семейного быта, когда женщина была рабой в семье и в обществе. <…>
В тяжелых условиях люди мечтали о возможности лучшей жизни, и эти мечты также отразились в народном творчестве. <…>
На народное творчество опирались великие писатели русской литературы. <…>
Сказки продолжают жить и в наше время. <…> Так, например, М. М. Коргуев создал сказку о народном герое Чапаеве <…>. Е. И. Сороковиков составил сказку о том, как охотник Федор японцев прогнал, сказочник И. Ф. Ковалев рассказал сказку “Ледяной холм” — о героическом рейсе ледокола “Челюскин” и т. д. Многочисленны сказки о Ленине (например, белорусская сказка “Ленинская правда”) и о Сталине. <…>
Литература XI–XVII веков
Начальная русская летопись. <…> Единство всей земли русской, объединение всех русских сил под водительством великого князя киевского — эта мысль является основной идеей, проникающей всю летопись.
“Слово о полку Игореве”. В этом призыве к объединению всех живых русских сил для борьбы с внешним врагом и заключается основная идея “Слова”. Эту идею четко вскрыл Карл Маркс в своем письме к Энгельсу в 1856 году. <…>
Древнейший памятник грузинского эпоса. “Витязь в тигровой шкуре” Шота Руставели. <…> Прежде всего обращает внимание интернационализм автора, выраженный в идее братской солидарности, проведенной через всю поэму. <…>
Вся поэма насыщена глубоким оптимизмом. <…>
Гуманизм настроений автора и прогрессивность его взглядов на права человека в обществе, в частности на права женщины, находят себе выражение как в замечательном завещании Автандила, отражающем его заботы об участи рабов, вдов и сирот, так и в новом взгляде на достоинство и роль женщины. В эпоху, когда женщина на Востоке задыхалась в каменных стенах гаремов, Руставели поет гимны смелой, отважной женщине. <…>
Наше внимание должны остановить глубокий патриотизм автора и благородство его политических идеалов.
“Повесть о нашествии Батыя на Рязань”. Вся повесть проникнута восхищением перед геройскими подвигами доблестной дружины, но здесь подвиги приобретают особый оттенок. Воинские доблести проявляются не в удальстве, не в похвальбе богатырской силой. Предстоял выбор: или безропотно покориться воле грубого насильника, или, мужественно защищая родную землю, испить смертную чашу в неравной борьбе. Выбор был сделан без колебаний не только воинами по профессии, но и мирными горожанами, мгновенно превратившимися в отважных бойцов. Такая доблесть была проявлена русским народом семь столетий назад, при слабом развитии просвещения, в период феодальной раздробленности.
“Житие Александра Невского”. Мужественная оборона русского государства от его врагов с Запада нашла себе отражение в другом литературном памятнике этого периода — “Житие Александра Невского”.
Литература XVIII века
М. В. Ломоносов
Знакомство с вельможей И. И. Шуваловым, присутствовавшим на одной публичной лекции Ломоносова, еще более укрепило его положение. <…> Крупнейшие ученые труды не имели в то время значения в глазах высшего аристократического общества. Милостивая улыбка императрицы, покровительство знатного вельможи, — вот на чем мог держаться ученый или писатель.
Однако Ломоносов, в отличие от многих других его современников, никогда не унижался перед “покровителями”. <…>
Торжественные, хвалебные оды Ломоносова написаны большей частью по случаю придворных празднеств и на первый взгляд наполнены похвалами Елизавете или Екатерине. Но “хвалебное” здесь не является главным содержанием. Почти в каждую оду поэт вкладывает свои заветные мысли о распространении в России просвещения, о широком использовании естественных богатств страны, о воспитании из русских юношей деятелей науки и политики. <…>
Поэтические произведения Ломоносова, как и всякого писателя, следует оценивать, принимая во внимание ту историческую обстановку, в которой он находился. <…>
Неизгладимый след оставил Ломоносов в русской литературе. Чрез все условности классицизма, чрез все несовершенства не сложившегося еще литературного языка прорывались его высокие думы, его неподдельное чувство. Пламенные обращения Ломоносова к будущим деятелям русской науки и техники невольно вспоминаются теперь, в наше время, в советской стране, распахнувшей двери высшей школы для всех граждан.
Вынужденный писать по заказу императорского двора трагедии и оды, Ломоносов не отстаивал, однако, в своей литературной деятельности интересов какой-либо дворянской группы и даже дворянства в целом.
Д. И. Фонвизин
На молодого писателя обратил внимание бывший русский посланник в Швеции Н. И. Панин, влиятельный вельможа Екатерины II, руководивший в то время внешней политикой России. Панин пригласил Фонвизина на службу в иностранную коллегию, и с этого времени Денис Иванович становится ближайшим сотрудником Панина, тайного вождя дворянской оппозиции. <…>
Обличения Фонвизина в “Недоросле” направлены главным образом против усадебного дворянства, как и в “Бригадире”. <…> В сущности, дворянство верно угадало дух и значение знаменитого указа 1762 года: было ясно, что правительство, главной своей опорой имеющее “дворянское множество”, бессильно идти против его интересов и требований.
Произвол крепостников, ничем не сдерживаемый, вышел из всяких границ. <…>
Мораль Стародума — не холодная книжная мораль. Это мораль воинствующая; она имеет ярко выраженный политический характер. В самом деле, едва вступив в дом Простаковых, Стародум развивает перед своим другом Правдиным мнения, не столь приятные правительству Екатерины II. <…>
Выдвигая другого оратора, <…> Правдина, автор его устами высказывает смелую и остроумную для того времени мысль об ограничении власти помещика над крепостными и об облегчении крестьянских повинностей. <…> Фонвизин ролью Правдина хотел сказать, что нельзя предоставлять помещикам бесконтрольно властвовать в деревнях и разорять крестьян — основу государственного благосостояния. <…>
Следует отметить, что таких чиновников, как Правдин, в действительности не было. На самом деле помещичьи имения брались в опеку в редких, единичных случаях. <…> Вопрос об опеке был острым, злободневным вопросом. Он неоднократно возникал, но отвергался правительством в угоду дворянскому большинству. Но опека стояла в программе группы Н. И. Панина. <…>
Для читателей и зрителей XX века в комедии Фонвизина имеют интерес прежде всего картины быта второй половины XVIII века. Мы видим в комедии давно прошедшую жизнь, изучать которую — долг каждого гражданина. <…>
Было бы, однако, величайшей ошибкой значение комедии “Недоросль” сводить к отражению быта давно минувшей эпохи и политических взглядов одной из дворянских групп времен Екатерины II. <…>
В комедии “Недоросль” автор возвысился над уровнем политической борьбы между дворянскими группировками. Сам помещик, владелец крепостных душ, участник оппозиции, стремившейся к укреплению дворянских привилегий <…>, — Фонвизин в комедии своей пошел дальше всего этого. <…> Это смелый голос писателя, в век всеобщего бесправия и “деспотии” поднявшийся на защиту угнетенной человеческой личности.
Г. Р. Державин
Произведения Державина отличаются бодрым, жизнерадостным тоном. Это был “певец земли”, ее радостей и утех. <…> Немногие поэты с такой непосредственной радостью упивались красотой природы, обществом друзей и даже просто ощущением жизни. <…>
Век Екатерины II Державин изображает с точки зрения дворянства, достигшего в это время вершины возможного для него могущества. Державин рукоплещет завоевательной внешней политике императрицы, прославляет Фелицу за дворянские привилегии и отмену монополий, стеснявших хозяйственную деятельность помещиков. Сатирический элемент в его одах выступает редко; обличения его касаются недостатков отдельных вельмож.
Но временами Державин возвышался над интересами торжествующего дворянства екатерининской эпохи. Иногда он обнаруживал горячность и прямоту характера и тогда мог говорить опасные для себя слова. В некоторых одах он направляет свои стрелы против родовитой знати, ставящей на первый план не личные заслуги, а древность рода.
А. Н. Радищев
Александр Николаевич Радищев среди образованного русского дворянства второй половины XVIII века представлял собой совершенно особое, исключительное явление. Его современник Державин принадлежал к дворянскому большинству, удовлетворенному привилегиями сословия, полученными при Екатерине II и ее предшественниках. Большего эти люди не желали и стремились только к укреплению достигнутого. Другой современник Радищева, Фонвизин, примыкал к оппозиционной группе дворянства, которая добивалась внедрения в государственный строй начал законности, ограничения “деспотии”. Не желая отмены крепостного права, она стремилась ограничить произвол помещика и установить нормы для крестьянских повинностей.
Совершенно иное видим в настроениях и взглядах А. Н. Радищева. Не на защиту интересов своего сословия выступил он. В его убеждениях не было ничего специфически дворянского. Он поднял голос в защиту многомиллионных масс русского крестьянства. Радищев понимал, что свержение деспотии и освобождение крестьянства может произойти только путем революции, и призывал ее. Это был первый русский революционер. <…>
Каким образом могло случиться, что сын русского дворянина пошел по опасному и скорбному пути революционера в стране отсталой, малокультурной, при режиме самодержавия <…>?
Причин было много. <…>
Можно сказать, что у Радищева была среда, были единомышленники, были люди, сочувствовавшие его революционной деятельности. Если Радищев на суде заявил, что у него не было сообщников, то это можно объяснить только тем, что он никого не хотел запутать в дело, — и ни один человек не был назван.
Среди всех свободомыслящих людей своего времени Радищев выделялся широким образованием, пытливым и глубоким умом. Он пошел дальше всех и нашел в себе силы оторваться от своего сословия, которое он считал уже обреченным на гибель.
“Путешествие из Петербурга в Москву”. Как видно, свою знаменитую книгу Радищев посвящает критике тех основ, на которых держалось в России все общественное здание. <…>
Поставлены лицом к лицу два класса: помещики и крестьяне. С необычайной прямотой и резкостью Радищев говорит о том классе, к которому он принадлежал по рождению, но с интересами которого бесповоротно порвал. Он проводит мысль о том, что крепостное право развращает помещика: помещик по натуре своей — зверь, ибо условия существования делают его зверем. Иное отношение у Радищева к крестьянству: он подчеркивает трудолюбие крестьянина <…>; отмечает способность крестьян к объединенным выступлениям <…>.
Изменения несправедливого общественного строя Радищев ожидал от крестьянства. Радищев был воспитан на идеях французских просветителей, отражавших интересы буржуазии, но он применил достижения французских мыслителей к русской действительности, к условиям борьбы русского народа за свое освобождение. В борьбе с крепостничеством Радищев искал опоры не в буржуазии, а в самом порабощенном народе. Угнетение, думал он, достигнет такой степени, что произойдет общий взрыв, который разорвет цепи рабства и сметет самодержавие.
Литература XIX века
В. А. Жуковский
<…> В ранний период своего творчества Жуковский примкнул к сентиментализму Карамзина. <…>
Но Жуковский по своим общественно-политическим взглядам принадлежал к консервативным кругам культурного общества той эпохи. Поэтому он не присоединился к освободительному движению своего времени. Литературная деятельность Жуковского пошла также по другой линии. Он примкнул к той разновидности романтизма, которая уводила в сторону от реальной действительности и общественно-политической борьбы — в область туманной мечты, религиозных верований, фантастики, суеверных сказаний. <…>
Но основное значение Жуковского в истории русской литературы состоит в том, что он был первым у нас настоящим лирическим поэтом, для которого поэтическое творчество было делом не внешней выучки или заказа со стороны, а выражением интимных запросов души. Поскольку для Жуковского “жизнь и поэзия — одно”, в его лирическом творчестве следует отметить и элементы реализма, то есть психологической правды в изображении внутренних, субъективных переживаний. В связи с этим нужно также признать заслугу Жуковского в усовершенствовании стихотворной формы <…>.
В этом отношении он проложил дорогу Пушкину и позднейшим поэтам-лирикам, например, Блоку.
А. С. Грибоедов
Грибоедов, несомненно, разделял идеи декабристов, но сомневался в их практической осуществимости. Больше всего смущала оторванность революционеров от народа: “Сто человек прапорщиков хотят изменить весь государственный строй России”, говорил он о декабристах. <…>
Подлинным выразителем декабристских идей и настроений в комедии Грибоедова является Чацкий. Это не значит, что Чацкий был членом той или иной революционной организации или руководился в своих высказываниях и действиях ее программой. Но в том и состоит типическое значение образа Чацкого, что в нем нашли себе живое отражение общественно-политические идеи и настроения широких передовых кругов дворянского общества той эпохи, далеко выходивших за тесные пределы тайных обществ.
К. Ф. Рылеев
Историческое значение произведений Рылеева заключается в том, что они являются ярким выражением гражданских чувств декабристов. У Рылеева, как и у лучших его сподвижников, не было разлада между литературным творчеством и общим направлением личной жизни, которая была отдана на служение родине. Поэтому творчество поэта невозможно рассматривать обособленно, не вспоминая вместе с тем об его гражданском подвиге.
А. С. Пушкин
Благодаря влиянию Чаадаева и других представителей революционного движения той эпохи в творчестве Пушкина начинают появляться гражданские мотивы, декабристские идеи и настроения. Правда, Пушкин не вошел в состав тайного общества, но это не помешало ему стать по характеру творчества одним из виднейших вдохновителей декабристского движения.
Провозглашая полную независимость вдохновения поэта от соображений корысти и ничтожных забот суетного света, Пушкин в то же время признает основной чертой поэта свободную отзывчивость на разнообразные звуки жизни. Таким образом, Пушкин проповедует в своих стихотворениях не отрыв от реальной жизни, не уход в идеальный мир чистой красоты, а уважение к высокому призванию поэта и к свободе его творческого самоопределения как необходимому условию выполнения им своей высокой общественной роли.
Прошло свыше 100 лет с момента гибели Пушкина. Та власть и то общество, которые его погубили, сами стерты с лица земли, уступив место подлинно народной власти и бесклассовому обществу. Творчество гениального поэта стало наконец всенародным достоянием, как об этом уверенно говорил он сам, а его творения признаны ценнейшим вкладом в русскую и мировую культуру.
Поэма “Цыганы”. <…> Алеко еще в большей мере, чем герой первой поэмы (“Кавказский пленник”), проникнут идеалом свободы: в словах Алеко мы находим еще более резкую и конкретную критику современного крепостническо-самодержавного режима.
“Евгений Онегин”. В отличие от поэмы, в “Евгении Онегине” изображены “типические характеры в типических обстоятельствах” (Энгельс) <…> в той общественной среде, которая их создала. <…> Тем же характером реализма запечатлены и картины русской природы, и лирические излияния автора.
Образ Онегина. Он отказывается от светской жизни, порывает с прежним обществом, стремится к уединению, к пересмотру и переделке своего жизненного пути, своих идеалов и задач. Он сразу намечает основной пробел в своей жизни — отсутствие труда, общественно-полезной деятельности. <…> Деятельность Онегина как помещика ограничилась немногим: “ярем он барщины старинной оброком легким заменил, и раб судьбу благословил”. <…> Эта мера вызвала недовольство соседей-помещиков, принадлежавших к консервативным слоям дворянского класса. <…>
Таким образом, в личной жизни Онегин потерпел крушение. А последекабрьская обстановка обрекала его, как человека с передовыми взглядами, на бесполезное существование, на вынужденную праздность, неудовлетворенность и в общественной жизни.
В этом смысле Белинский назвал его “страдающим эгоистом”, или “эгоистом поневоле”. Впоследствии за такими персонажами установилась кличка “лишние люди”. Причины их появления не столько в личных качествах, сколько в социально-политических условиях эпохи, препятствующих этим лицам найти себе подходящее место в жизни, в общеполезном труде. Эти условия коренятся в крепостном праве, тормозившем хозяйственное развитие страны, и в самодержавии, парализовавшем всякую возможность как общественной деятельности, так и творческой работы.
Образ Татьяны. Образ Татьяны противопоставлен образу Онегина — они друг друга оттеняют и разъясняют. В образе Татьяны самым существенным моментом является связь с народной почвой. <…>
Мать Татьяны быстро научилась “самодержавно управлять супругом” и всецело взяла в свои руки хозяйство:
“Она езжала по работам, солила на зиму грибы, вела расходы, брила лбы, ходила в баню по субботам, служанок била осердясь, — все это мужа не спросясь”. <…>
“По старине торжествовали в их доме” рождественские праздники. “Служанки со всего двора про барышень своих гадали и им сулили каждый год мужьев военных и поход”.
Вот эта патриархальная близость к народу, к обычаям и “преданьям простонародной старины” и воспитала в Татьяне “русскую душу”, народный, национальный строй ее понятий и чувств. С детства она напиталась образами русского народного творчества, картинами русской природы и русского быта. Город не оказал на нее влияния. “Про вести города и моды” она не вела беседы с куклой. Страшные рассказы “зимою, в темноте ночей, пленяли больше сердце ей”. <…> Ее воображение было насыщено образами русского фольклора и русской природы, которые сказались, например, в ее святочном сне. Любовь к русской деревне проходит красной нитью через всю жизнь Татьяны. <…>
Но этим не исчерпывается ее сознание. Она не могла остаться в стороне от тех свободолюбивых настроений, которыми была охвачена общественность той эпохи <…>. Но они коснулись Татьяны в той мере, в какой они были направлены к раскрепощению личности, к освобождению ее чувств от стеснительных рамок светского общества <…>.
Итак, личность Татьяны поставлена на высокий моральный пьедестал. В ней поражает серьезное, вдумчивое отношение к жизни и к людям, глубокое чувство ответственности за свое поведение, взгляд на жизнь как на нравственный подвиг <…>.
Это отношение к жизни было внушено Татьяне деревней, близостью к природе и трудовому народу, для которого жизнь была не шуткой, а тяжким подвигом.
Народность “Евгения Онегина” сказалась и в тематике, и в широте общественного мировоззрения автора, и в языке романа, и в использовании в нем русского фольклора.
Поэма “Полтава”. Борющиеся между собой лица противопоставлены в поэме друг другу не только по своим политическим стремлениям, но и по своим морально-психологическим качествам. <…>
Интересы своего “я” Мазепа ставит выше всяких соображений, выше гуманности, патриотизма, честности, благородства. <…> Для таких людей не существует ничего святого в жизни, никаких моральных ограничений и обязательств. Их орудием в стремлении к намеченной цели служат обман, вероломство, предательство, беспощадность. Особенно важно для них уменье, с одной стороны, скрывать свои подлые намерения и планы, а с другой — привлекать на свою сторону сочувствующих.
“Станционный смотритель”. Сочувственное изображение бедного чиновника в качестве главного и притом положительного героя повести имело большое историко-литературное значение: оно способствовало демократизации литературы и утверждению в ней реалистических и общественных тенденций. Такие произведения, как “Шинель” Гоголя (1842), “Бедные люди” Достоевского (1845), появились в свет не без воздействия повести Пушкина.
“Медный всадник”. Не прихоть и не произвол руководят Петром, но сознание исторической необходимости. <…> И география и история России направляли в данном случае сознание и волю Петра I, который был лишь усердным и самоотверженным исполнителем общегосударственных требований.
В своих мечтах <…> Евгений не ставит никаких общественных задач, не думает о таком преобразовании общественно-политического строя, которое бы облегчило положение бедняков, подобных ему самому.
Во всяком случае, контраст его с Петром бросается в глаза. <…>
Он понял, что причина огромного народного бедствия заключается не в слепой игре стихийных сил природы, а в разгуле царского самовластия, которое закладывая основы новой России, “государства помещиков и купцов”, поворачивалось “спиной” к народным массам, не считаясь ни с какими жертвами из их среды <…>
Но надорванных сил Евгения хватило только на это выступление. О какой-либо серьезной борьбе против самодержавия не могло быть и речи. <…>
Богатое идейное содержание поэмы “Медный всадник” трудно вложить в одну всеобъемлющую формулу. Лучше поэтому отметить отдельные моменты этого содержания.
1) Прежде всего, непосредственный смысл этой поэмы заключается в защите преобразовательной деятельности Петра I. <…>
2) Изображая гибель Евгения, Пушкин в его лице осуждал индивидуалистическую или узко групповую позицию, с которой он критиковал реформу Петра. В противовес этой ограниченности общественного кругозора Евгения поэма выдвигает в образе Петра служение государственным идеалам, обеспечивающим на данном этапе прогрессивное движение всей страны.
3) Такое движение неизбежно сопровождалось жертвами, к числу которых относится и Евгений. Изображая его страдания и гибель, Пушкин относится к нему как к человеку, попавшему под колесо истории и беспощадно раздавленному им. В образе медного всадника Пушкин олицетворил неотвратимую закономерность исторического процесса, беспощадное подавление им всего личного и частного.
4) Поскольку Петр I является одним из представителей самодержавия в России, отношение к нему Евгения может быть истолковано как попытка борьбы против политического деспотизма. При этом надо отметить, что попытка эта предпринята одиночкой, без всякой надежды на широкую социальную поддержку. Пушкин к такой попытке отнесся совершенно отрицательно.
“Капитанская дочка”. Изображая в лице Савельича и Пугачева подлинных представителей русского народа, <…> Пушкин тем самым внушал уважение и симпатию к самому русскому народу. Кроме того, добрые взаимные отношения между Гриневым с одной стороны и Савельичем и Пугачевым с другой служили как бы указанием на то, что такие же отношения возможны в жизни между дворянством и народом в целом, но для этого необходимо господствующему классу проявить на деле более высокую культуру, внушить к себе доверие и уважение народа своими общественными заслугами, гуманностью и просвещением. Этому требованию, по мнению Пушкина, не может удовлетворить та часть дворянства, которая оторвалась от народа, живет в столицах, повесничает <…>
В характеристике Екатерины II проявилась более всего классовая позиция рассказчика Гринева. Выдвинутая на престол дворянством, она многое сделала для укрепления его социально-политических привилегий. <…>. Поэтому естественно, что такой типичный представитель дворянской идеологии, как Гринев, дал в своих “семейственных записках” идеализированный образ Екатерины II.
М. Ю. Лермонтов
Большой успех в области литературы, казалось бы, открывал путь к широкой деятельности, и Лермонтов устремился по этому пути. Но первый же протест молодого поэта по поводу смерти Пушкина вызвал гонение и ссылку на Кавказ. <…>
Все это привело к разочарованию, которое находило отражение и в его творчестве. Герои его произведений — люди одинокие, мрачно настроенные, гордые, презрительно относящиеся к окружающим. Но лермонтовское разочарование часто переходило в гневные протесты против подавления общественной свободы. <…> Поэт все яснее видел своих врагов, которые вместе с тем были и врагами народа. В последние годы своей жизни Лермонтов с сочувствием стал приглядываться к трудовым людям, к быту и переживаниям крестьянских масс.
Тридцатые–сороковые годы5
Н. В. Гоголь
Историческое значение Гоголя определилось тем, что он вслед за Пушкиным вышел на путь художественной правды — реализма, стал родоначальником “натуральной” школы, вдохновителем своих великих последователей — писателей следующего поколения.
В. Г. Белинский
Впервые в лице Белинского в русскую литературу вошел писатель, сыгравший исключительно важную роль в литературной жизни своего времени не как художник слова <…>, а как выразитель общественно-философской и литературной мысли <…>.
Критик выступает как бы посредником между писателем и читателем, одному помогая писать, видеть свои ошибки и свои удачи, знать свои слабые и сильные стороны, другому — читать, глубже и вернее понимать и оценивать прочитанное. <…>
Характеризуя “натуральную школу”, “школу Гоголя” как завершение всего исторического развития русской литературы XVIII века и первой половины XIX века, Белинский говорил о “натуральной школе” в широком значении этого термина — в значении критического реализма. Представителями “натуральной школы” оказывались, таким образом, все шедшие по пути Пушкина, Лермонтова и более всего Гоголя молодые писатели 40-х годов — Тургенев, Герцен, Гончаров, Некрасов, Достоевский и многие другие.
Шестидесятые годы
И. А. Гончаров
[Во время учебы в Московском университете. — Е. П.]. Гончаров не принадлежал по своим настроениям к <…> передовой группе студентов и не примкнул ни к кружку Герцена, ни к кружку Станкевича. Политический индифферентизм начал чувствоваться в его настроениях уже в эти годы. Однако общее влияние университета на Гончарова было безусловно благотворным, придав его взглядам характер некоторого возвышенного идеализма. <…>
Атмосфера официального, делового Петербурга скоро отрезвила Гончарова от его юношеского идеализма. <…>
Переход от одной эпохи к другой, совершавшийся в те двадцать пять лет, когда писалась трилогия, не мог, конечно, не отразиться на взглядах и настроениях самого автора. <…>
В “Обыкновенной истории” <…> Гончаров твердо стоит на прогрессивных позициях просвещенной буржуазии и разоблачает с этих позиций несостоятельность дворянско-усадебной культуры.
Роман “Обломов” создавался позже <…>. В этом романе Гончаров углубляет показ разложения феодально-крепостнического строя и выносит ему суровый приговор, хотя и с некоторой затаенной грустью.
“Обрыв” создавался в основном в 60-е годы. <…> Теперь позиции Гончарова <…> становятся все более и более консервативными. Он оглядывается назад и ищет спасения от надвигающейся опасности в союзе между дворянством и буржуазией. Это был союз во имя борьбы против общего врага дворянства и буржуазии — против революционной демократии.
Остатки обломовщины в виде лени и разгильдяйства как наследие и пережитки прошлого встречаются в нашем быту, к сожалению, до сих пор. <…>
Так, согретый творчеством Пушкина и Гоголя, выросши в крупное литературное явление, созрел реализм Гончарова, достигнув своей вершины в изображении обломовщины.
А. Н. Островский
Однако ни трудолюбие, ни возраставшая популярность не принесли Островскому материальной обеспеченности. <…>
Театр в России был тогда государственной монополией. <…> Так как пьеса могла увидеть в России свет, только появившись на императорской сцене Москвы и Петербурга, то драматурги находились в полной зависимости от дирекции государственных театров. Безвыходность положения иногда вынуждала их отдавать пьесы в театр бесплатно, лишь бы пьеса появилась на сцене. <…>
Положение Островского осложнялось еще и неблагосклонным отношением к нему со стороны театральной администрации. Объяснялось это, с одной стороны, неспособностью драматурга к низкопоклонству и угождению, с другой — неправильной оценкой театральными чиновниками самобытной тематики его пьес. <…>
Творческий гений Островского осуществил эту мечту Белинского о национальном, “народном, русском театре”. Островский сам сознавал свою близость к народному творчеству. <…>
Чрезвычайно важна роль Островского и в истории русской литературы. Пьесы его имеют для нас огромное познавательное значение. Островский не был спокойным, бесстрастным бытописателем русской жизни. Это был общественный трибун. Мы знакомимся по его пьесам с тяжелым, мрачным бытом “темного царства”, с сочувствием следим за борьбой свободной вольнолюбивой личности с мертвящими устоями прошлого <…>.
И. С. Тургенев
Тургенев понимал историческую обреченность своего класса, видел, что дворянство уходит (но еще живет, еще удерживает передовые позиции). В то же время у него не было веры в близкую победу новых социальных сил. Он был глубоко убежден, что Россия — все еще “накануне”. И он не мог, разумеется, предузнать, кто явится будущим избавителем России от всех ее вековых зол и бед. Вот почему в его творческом сознании личность Базарова раскрывалась в трагическом положении одинокого борца, вышедшего в бой слишком рано <…>.
В эпоху решительных и резких классовых столкновений, отстаивая свой “либерализм старого покроя”, Тургенев не раз оказывался между двух огней. В этом — источник его идейных колебаний. Но нельзя недооценивать мужества его ума, глубины его раздумий, широты его взглядов, которые высвобождали его из цепей “классового эгоизма”. Питомец помещичьей усадьбы, наследник дворянской культуры, Тургенев был одним из лучших прогрессивных представителей своего бурного и сложного “переходного” времени.
Н. Г. Чернышевский
Недаром В. И. Ленин говорил, что от сочинений Чернышевского “веет духом классовой борьбы”. Вся передовая Россия относилась с огромным уважением к Чернышевскому, видела в нем своего признанного вождя и учителя жизни. Все темные силы России видели в нем своего непримиримого врага.
Н. А. Некрасов
Тогда отец лишил непокорного сына всякой материальной поддержки. <…>. Нужно было обладать огромной силой воли, упорством, железным характером, чтобы не пасть духом. <…> Он стал литературным поденщиком, интеллигентным пролетарием <…>.
Некрасову выпало на долю огромное счастье: в годы творческой молодости он находился под влиянием Белинского, в годы творческой зрелости — под влиянием Чернышевского и Добролюбова. Белинский, Чернышевский и Добролюбов были нравственными учителями для Некрасова, под их непосредственным влиянием шло формирование его взглядов. Своей могучей проповедью великие критики-демократы направили поэзию Некрасова на путь служения народу, их взгляды на искусство и его жизненную роль стали его взглядами. <…>
Некрасов был едва ли не первым в России поэтом труда. <…>
Поэзия Некрасова была поэзией революционной борьбы. <…>
В его поэзии нашла свое бессмертное воплощение целая эпоха нашего общественного развития. Он явился поэтическим вождем боевого поколения 60–70-х годов. <…>
Воздействие некрасовской поэзии испытали на себе крупнейшие поэты нашей современности — Брюсов и Маяковский.
Семидесятые–девяностые годы
М. Е. Салтыков-Щедрин
До последней минуты своей жизни он работал, оставаясь суровым врагом произвола, двоедушия, лганья, хищничества, предательства, и умер, как жил: на месте битвы.
Роман “Господа Головлевы”. Изображение распада “дворянского гнезда” дано Салтыковым-Щедриным с позиций крестьянского демократа. <…>
Во всей мировой литературе найдется не много образов, по своему совершенству равных образу Иудушки. <…>
Однако, как ни ловко хищничает и предательствует Иудушка, и он не может уйти от рокового “расчета” <…>; печать вырождения, “выморочности” все яснее и яснее проступает в его облике.
В образе Иудушки Салтыков-Щедрин собрал и с огромной художественной силой обобщил те черты, с которыми великий сатирик вел непримиримую борьбу всю жизнь: предательство, хищничество, лицемерие, пустомыслие и пустоутробие. Образ Иудушки — лицемера и предателя, — крайнее выражение пошлости и низости, до каких может скатиться человек. <…>
В борьбе с меньшевиками, гневно и страстно разоблачая предательское нутро этих “социалистов”, Ленин снова использует образ Иудушки. <…>
С уничтожающей силой, с беспощадным презрением многократно клеймит Ленин именем Иудушки предателя Троцкого. “Когда Ленин писал о Иудушке Троцком, он не мог предвидеть, до какого мерзостного разложения опустится этот вожак международной банды шпионов, убийц, провокаторов. Но черты предательства, двурушничества, отвратительного лицемерия, — пишет критик-большевик Заславский, — Ленин разглядел в Троцком с удивительной проницательностью задолго до того, как был разоблачен перед всем миром злейший враг советского народа и всех трудящихся”.
Л. Н. Толстой
Кто же был этот великий художник, не человек, а “человечище”, “колосс”, рядом с которым, по мнению В. И. Ленина, некого поставить в Европе?
Переход на позиции патриархального крестьянства. Толстой был глубоким и чутким наблюдателем своей эпохи. Он отдавал себе ясный отчет в том, что в стране назревает социальная катастрофа. <…>
Россия после реформы 1861 года представлялась Толстому бушующим морем, которое готово поглотить все. Он хорошо видел, что на дворянство надвигалась серьезная и явная опасность. Как избежать ее? Толстой нашел лишь один ответ: “Устранить угрожающую опасность богатые классы могут только переменой жизни” (“Так что же нам делать?”). <…>
Так Толстой приходит к разрыву со своим дворянским классом.
А. П. Чехов
Новелла Чехова. Переход к общественным темам. Значительный перелом в творчестве Чехова наступает в конце 80-х годов <…>.
Лозунгом и оружием писателя становится правда. <…>
Продолжая линию критического реализма Гоголя и Салтыкова-Щедрина, Чехов объявляет беспощадную борьбу против “тины ужасающих мелочей”, уродующих жизнь. <…>
Простым, ясным языком крупного художника Чехов раскрывает тупое, сонное, а иногда и рабски-лукавое лицо российского обывателя, показывает его тусклую жизнь, говорит о его невежестве, дикости, жестокости. Он пишет о взяточничестве, бюрократизме, подхалимстве, протекционизме, общественном равнодушии и других гримасах тогдашней уродливой жизни.
“Вишневый сад”. К теме распада дворянских гнезд Чехов подходил в своем творчестве не раз. <…>
В пьесе “Вишневый сад” Чехов как бы обобщает эту тему и подводит итог своим размышлениям о судьбах дворянского класса.
На широком литературном полотне он рисует и полный экономический крах дворянства, и его идейную и моральную опустошенность, и неспособность к жизни в новых условиях — рисует, одним словом, все то, что делает для нас понятной обреченность дворянства и приход на смену ему новой общественной силы.
Заключение
Чехов, Толстой, М. Горький… Вот три замечательные фигуры русских художников, стоящих на грани двух столетий — XIX и XX веков. Имена их знаменуют конец литературы XIX века и в то же время — начало новой, социалистической, пролетарской литературы, гениальным основоположником которой был М. Горький.
М.Горький6
Создатель социалистической литературы
Всей жизнью своей Горький был подготовлен к тому, чтобы стать революционным борцом против угнетателей народа.
После Октября голос Горького — борца за социализм, не стесняемый уже никакими цензурными преградами, зазвучал с особой силой. <…>
Чрезвычайное переутомление вызывает новое обострение туберкулезного процесса. Узнав о болезни Горького, Ленин настойчиво советует уехать за границу для лечения. <…>
Но нити, связывающие Горького со страной социализма, не прерываются ни на мгновение. К Алексею Максимовичу шлют бесчисленные письма крестьяне и рабочие <…>. Горький за границей — это полпред социалистической культуры, который, несмотря на бешеную травлю белоэмигрантской печати, спокойно и уверенно несет миру великую правду о Стране Советов.
В 1928 году Горький возвращается на родину, и вся страна восторженно приветствует возвращение своего любимого писателя. <…>
Как ранее близость с Лениным, так теперь дружба со Сталиным помогает ему участвовать в строительстве социалистической культуры.
Горький был образованнейшим человеком своего времени. Его начитанность — поразительна. Он ни в чем не терпел поверхностности, дилетантизма; в самых различных областях человеческого знания мог он поспорить с любым специалистом. <…> К нему стекалось огромное количество рукописей, он редактировал множество разнообразных изданий, и нужна была сверхчеловеческая работоспособность Алексея Максимовича, чтобы справляться со всей этой грудой дел и обязанностей. <…>
Великая любовь к человечеству неотделима от этой непримиримой ненависти к врагам социализма. “Если враг не сдается — его уничтожают!” — провозгласил Горький, и в этих словах революционного бойца выразился священный гнев народа, который не позволит врагу посягнуть на его свободу и счастье. Именно поэтому так злобно ненавидели Горького все враги социализма. Поэтому шайка подлых убийц из контрреволюционного “право-троцкистского” блока решила “убрать” Горького. 18 июня 1936 года Горького не стало.
Убийцам удалось физически уничтожить Горького. Но гений Горького, воплощенный в его творениях, неуничтожим, и он по-прежнему страшен всем врагам народа и социализма.
Ранняя революционная романтика. Горький с огромной любовью и благоговейной восторженностью относился к Чехову. Он несравненно глубже и правильнее, чем современная критика, понимал значение творчества Чехова. <…>
Но стоит обратиться хотя бы к первому рассказу Горького “Макар Чудра”, и перед читателем раскроется совершенно иной мир, другие краски, другая действительность. Вместо сереньких сумерек и сарая на краю села Мироносицкого — южная ночь, степь, море, пламя костра. И уже не учитель провинциальной гимназии, не ветеринарный врач с нарочито бесцветным именем Иван Иваныч, а вольный цыган, красивый и мощный <…>, рассказывает фантастическую и яркую легенду о людях гордых и свободных, как птица.
<…> Только Горький, художник революционного пролетариата, сумел с такой силой выразить счастье борьбы за освобождение человечества, радость героической готовности отдать всего себя для блага народа. <…>
Активный революционный романтизм как бы дополняет реализм, ибо он показывает жизнь, какой она должна быть и какой она будет завтра. Таким и был романтизм Горького.
Революционный пролетариат в творчестве Горького. По мысли Горького, новое, социалистическое искусство прежде всего характеризуется этим слиянием реализма с романтикой. <…>
Если искать примера, подтверждающего эту мысль, то нет лучшего, чем роман “Мать”. <…>
Основную идею книги — духовное просветление пролетариата в революции, “выпрямление” человека, раскрепощение его мысли и чувства — Горький конкретизирует в самом языке, в характеристиках героев и описаниях, во всей стилевой ткани произведения, прибегая к методу романтических контрастов, используя романтическую символику и т. д.
Послереволюционное творчество. И третье поколение недавно всевластных Артамоновых побеждается третьим поколением недавних рабов — Морозовых. Так кончается роман. <…>
По замыслу Горького, Самгин погибает в тот момент, когда Ленин возвращается в революционный Петроград. В этом финале — глубокий смысл: победа социализма — это гибель Самгиных. Только художник, одушевленный идеями социалистического гуманизма, только писатель, отдавший всю жизнь на борьбу за свободу человечества, мог с такой силой и беспощадностью разоблачить Самгиных — мелких бесов смердящего капитализма.
Самгины, дожившие до наших дней, презренные предатели и двурушники, отомстили писателю: они убили его.
Символизм. Символизм как художественное течение представляет собой явление глубоко чуждое целям и идеалам социалистического искусства. Недаром особую популярность приобрел символизм в годы реакции. <…>
Однако символизм вызывает не только исторический интерес как характерное проявление буржуазного декаданса. В рядах символистов мы встречаем замечательных поэтов, чье значение неизмеримо глубже идей, лежащих в основе символистской эстетики.
А. Блок
Блок вырос и сформировался как поэт в среде символистов, в атмосфере крайнего мистицизма, религиозно-идеалистических веяний. Но смысл той сложной и драматической эволюции, которую пережил поэт, заключался в неуклонном высвобождении из оков декадентства, мистики и индивидуализма. Блок неудержимо и стихийно влекся к общественности, <…> к реалистической правде.
Поэма “Двенадцать”. Уничтожение Шахматовской усадьбы <…> тяжело переживалось Блоком. Но он умел встать выше личных интересов, забот о собственном благополучии. <…>
Так совершился давно подготовлявшийся разрыв Блока со своей классовой средой. <…>
Блок закончил свой путь, став поэтом нового, революционного мира. Замечательным памятником первых лет революции явилось лучшее его создание — поэма “Двенадцать”.
В. Брюсов
И, однако, Брюсов, как никто другой, быть может, оставался чужд реакционно-идеалистической сущности символизма. Закованный, как в латы, в свой черный, наглухо застегнутый сюртук, он точно был непроницаем для мистических туманов <…>.
Верный этому своему устремлению — вперед, к жизни, к молодости, — Брюсов сумел прийти к революционному пролетариату. Начав свою жизнь как один из основоположников русского декадентства, он кончил ее в рядах коммунистической партии.
Основные черты советской литературы
Советская литература — это новая страница в истории художественного развития человечества. <…>
Искусство социалистического реализма, как и вся социалистическая культура, в своем развитии опирается на величайшие культурные достижения прошлых веков.
Образ советского героя. Героические темы нашей литературы неразрывно связаны с созданием монументального образа борца за социализм.
В русской литературе прошлого, в искусстве критического реализма очень мало отражен образ волевого, активного русского деятеля.
В. Маяковский
В мировой поэзии XX века нет явления более яркого, более оригинального и более мощного по силе влияния на ход литературного развития, чем творчество Владимира Маяковского. <…>
Горький с необычайной проницательностью сумел за внешней футуристической шумихой разглядеть то положительное, что было в движении: демократизм, протест против мещанского застоя, против пошлой эстетики буржуазно-мещанского общества.
По свидетельству Л. Ю. Брик, Маяковский “не переставал удивляться своему сходству с Некрасовым”.
Борьба за искусство революции. Александр Блок в Октябрьской революции услышал музыку ревущего урагана <…>.
Для Маяковского Октябрь прозвучал другой музыкой — музыкой марша.
В гениально найденных маршевых ритмах сумел уловить Маяковский “поступь времени”, передать несгибаемую волю, мужественную героику революционного пролетариата.
Социалистическая лирика. В лирике Маяковского выразилось мироощущение того нового человека, который <…> не раскладывает себя на две половины: вот — он в сфере частной, интимной жизни, а вот — он уже другой — борец за общее дело социализма. <…> в любом своем переживании он проявляет себя как борец, как революционер, коммунист.
М. Шолохов
Шолохов воплотил в своем творчестве лучшие черты советской литературы, идеи социалистического, горьковского гуманизма. <…>
“Тихий Дон” — один из лучших образцов советского эпоса.
Творчество Шолохова является тем высоким искусством, которое, по словам Ленина, “принадлежит народу”.
1 Гуковский Г. А. Очерки по истории русской литературы и общественной мысли XVIII века. Л., 1938. С. 74.
2 Гуковский Г. А. Пушкин и русские романтики. [Изд. 3]. М., 1995. С. 197.
3 Гуковский Г. А. Пушкин и проблемы реалистического стиля. М., 1957. С. 8.
4 Текст цитируется по учебнику: Поспелов Н., Шаблиовский П. Русская литература. Учебник для VIII класса средней школы. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Наркомпроса РСФСР, 1939.
5 Отсюда и далее текст цитируется по учебнику: Зерчанинов А. А., Райхин Д. Я., Стражев В. И. Русская литература. Под ред. проф. Н. Л. Бродского. Учебник для IX класса средней школы. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Наркомпроса РСФСР, 1940.
6 Отсюда и далее текст цитируется по учебнику: Поляк Л. М., Тагер Е. Б. Литература XX века. Учебник для 10 класса средней школы. М.: Гос. уч.-пед. изд-во Наркомпроса РСФСР, 1940.