Рассказ
Опубликовано в журнале Нева, номер 3, 2010
Сон Сокче
Сон Сокче родился в 1960 году в провинции Северная Кёнсандо. Окончил юридический факультет университета “Ёнсе”. Литературную деятельность начал в 1986 году, опубликовав свои первые стихи в журнале “Мунхак сасан”, но вскоре обратился к прозе и в 1994 году выпустил первый сборник рассказов. Сон Сокче — один из самых популярных корейских писателей. Творчество писателя отмечено многими престижными литературными премиями.
достойная жизнь
Рассказ
Пак Хичже стоял перед пешеходным переходом, напротив больницы университета J, ожидая, когда поменяется цвет светофора. На едва поблескивающий асфальт широкой — двенадцать полос в обе стороны — улицы падали капли дождя, но они были так редки, что открывать зонт нужды не было. До того места, куда он направлялся, оставалось минут десять ходьбы. Вообще-то он не любил ходить пешком по такому большому городу, как Сеул. В его представлении идти и глотать пыль, выхлопные газы, душный воздух было все равно что смолить сигарету за сигаретой. Разумеется, просто идти однозначно лучше, чем идти и курить, кто будет спорить с этим, но он любил повторять, что курить — лишь здоровью вредить, и, по существу, курение ничем не отличается, например, от того, чтобы взять да и броситься с моста в Ханган1 . Так-то оно так, но ему тоже порой воленс-ноленс приходилось выходить на сеульские улицы.
Сегодня ему предстояло прочитать лекцию — в той самой больнице, что стояла вон там, чуть на возвышении, на противоположной стороне улицы. Он подумал, что сделал правильно, придя сюда пешком: ведь увидь люди, которые придут на его лекцию, что он приехал на машине, они составят о нем неверное представление. Темой его лекции, слушателями которой должны были стать врачи и медсестры, а также профессора и преподаватели университета, было “Гармония в нашей жизни”, подзаголовок же гласил: “Счастье, созидаемое каждый день, — наша благородная самость”. Где он только не читал подобных лекций. На эту тему десятки раз выступал и по телевидению. Теперь ему выпало поделиться своими взглядами, опытом с такими специалистами, как врачи и преподаватели этой лучшей в стране университетской клиники.
В лекции он собирался затронуть, наряду с прочими, вопрос занятия спортом. Для здоровья, он не уставал повторять это, из всех прочих видов физических упражнений особенно полезна ходьба. Он утверждал, что она хороша любая — будь то прогулка по берегу реки в Сеуле, ходьба на тренажере в фитнес-клубе или покорение троп Чирисана2 . Потому и не мог не думать о том впечатлении, которое произвел бы на публику в университетском дворе, выйди он из автомобиля, иномарки с мощностью двигателя четыре тысячи двести кубических сантиметров. Хотя автомобиль этот, прочный и крепкий, как танк, он, по правде сказать, приобрел, руководствуясь прежде всего соображениями безопасности.
Смена сигналов на светофоре, у которого стоял Пак Хичже, в среднем занимала одну минуту сорок секунд. Он подошел к нему в тот момент, когда зеленый сигнал сменился красным. Стало быть, ему ждать, ни много ни мало, сто секунд. До начала лекции оставалось примерно двадцать минут. Он прибудет в больницу, там его встретит заведующий реабилитационным отделением, они обменяются приветствиями — до того момента, когда он войдет в лекционный зал и предстанет перед аудиторией, времени только-только. Если заведующий предложит ему чая, а тот будет горяч, можно будет смочить губы, сделать глоток. Так уж он был устроен, что планировал, заранее рассчитывал события.
Он познакомился с заведующим три месяца назад, после семинара по общей медицине. Тот, выразив восхищение глубиной содержания его лекции, обратился с просьбой, буде представится случай, прочитать лекцию и в их больнице. Больница заслуживала того, чтобы уважить ее: она славилась своими хирургическим и онкологическим отделениями. Хотя нет, не поэтому. Ему со всех сторон говорили — эти рассказы застряли у него в ушах — о высокомерии, с каким относятся к людям в этой и прочих известных больницах, и он хотел предостеречь персонал больницы, что, когда вопрос жизни и смерти коснется их лично, они могут сами столкнуться с таким же гонором и эгоизмом.
Он взглянул на наручные часы. Стрелка часов стояла почти на том же месте, на котором была, когда он подошел к переходу. Он ценил свое время и не хотел тратить даже эти ничтожные две минуты подобно окружавшим его пешеходам. Еще находясь дома, он прикинул, сколько ему понадобится времени, чтобы добраться, с учетом того, что поедет на метро, от дома до больницы, и для верности прибавил к расчету половину полученного результата. На станции метро его подстерегала неожиданность: там объявили, что под поезд попал человек. Таким образом, поездка на метрополитене обещала затянуться дольше запланированного им более чем на двадцать минут. Двадцать минут можно было подождать. Однако он не мог терять время по причине, которую он не принимал в расчет, — ему нет дела до того, что там приключилось с попавшим под поезд человеком. Поэтому он немедленно покинул станцию метро и, прождав около пяти минут, сел в автобус повышенной комфортности. Он почти никогда не пользовался услугами такси. В них, пусть ты заплатил куда бо2льшие деньги, можно столкнуться с не соответствующими оплате грязью и грубостью. Но он не ездил на такси не потому — он не любил лишних разборок. Как-то раз, во время предвыборной кампании, они с таксистом, заговорившись, чуть не улетели под откос. А еще раз таксист так неудачно перестроился, что зацепил другую машину. Всякий раз, когда подобное случалось, он покидал такси и отказывался платить, и это неизбежно заканчивалось ожесточенной словесной стычкой с водителем. Он утверждал: меня не обслужили так, как я того хотел, поэтому и платить не буду. Таксисты же требовали заплатить за расстояние, которое он успел проехать. В этот раз автобус, в который он сел, не мог покинуть остановки из-за стоявших в ожидании клиентов такси. Водитель автобуса сыпал матерками, давил на клаксон, но таксисты и не думали сдвинуться с места. В таких случаях Пак Хичже старался избежать ненужного стресса. Доехав до следующей остановки, он вышел из автобуса, прошел три остановки пешком и теперь стоял у пешеходного перехода в ожидании нужного сигнала. Он знал: уж его-то жизнь, его плоть и время достались ему куда бо2льшими, чем у других, усилиями. Посему и жить подобно другим означало бы одно расточительство.
Пак Хичже жил под горой в отдельном доме, один лишь ландшафтный дизайн которого обошелся ему в стоимость иного дома. Он был членом фитнес-центра располагавшегося недалеко от его дома пятизвездочного отеля, но ходил туда нечасто. Ему претило пользоваться одними с прочими членами клуба тренажерами: пусть они так же состоятельны, как он, зато у них выпяченные животы и лица покрыты сальными подтеками. У него был свой вид спорта, одиночный. Это был тот повседневный спорт, за который он так ратовал. А ратовал он за спорт, состоящий из движений, которые человек совершает в повседневной жизни: упражнений на дыхание, махов руками, принятия ванн, ходьбы, потягивания. Этим видом спорта он занимался энергично и показательно — задолго до того, как заявил о нем публично.
Взять для примера упражнения на дыхание. Их он делал на глубокое и брюшное дыхание. Он утверждал, что одними этими упражнениями возможно сколь угодно продлить молодость и сохранить здоровье, и лучшее подтверждение тому — те, кто занимается цигуном3 . Он развивал теорию, что, если научиться дышать подобно черепахе, можно прожить, как черепаха, тысячу лет.
В ванной комнате его дома стояли сразу две ванны, так что, принимая водные процедуры, он мог переходить из ванны с горячей водой в ванну с холодной и наоборот. Ваннами с холодной и горячей водой можно предупредить наступление любой болезни, их же можно использовать и в терапевтических целях. Еще их можно использовать для ароматерапии (к ней имела пристрастие его жена) и гидромассажа. Их можно использовать — когда наспех, а когда расположившись более удобно, основательно — для водных процедур стоя, сидя, обтирания холодной водой и так далее.
Махи руками он заимствовал из йоги, ходьба же была для него идеальным видом спорта, в котором не было ничего лишнего. В спорте, как известно, физическим нагрузкам сопутствуют риски получения травмы, интоксикации организма, прочие побочные явления. В проповедуемом же им повседневном спорте подобных рисков и побочных явлений почти не было. Например, от лишнего веса можно было избавиться без каких-либо побочных явлений — посредством одной лишь дыхательной гимнастики, одних водных процедур или ходьбы с махами руками. Притом пребывая в добром настроении!
Благодаря тому, что эти его идеи проходили красной нитью во всех его книгах, статьях и лекциях, он сумел добиться признания публики. Славное имя и чувство собственного удовлетворения, обретенные в результате его деятельности, были подобны чудодейственным пилюлям, дарующим долголетие, которого невозможно обрести ни за какие деньги.
И впрямь он выглядел лет на пятнадцать моложе своего возраста. Голова его покрылась сединой рано, этим он пошел в отца, зато морщин на контрастировавшем с седыми волосами румяном лице почти не было. Разумеется, когда ему пошел шестой десяток, он сделал чистку кожи лица. Однако ему только и сделали, что удалили родимые пятна и угри, а также подчистили почти невидимые глазу следы от шрамов. Необходимости же в операции по удалению морщин не было: его кожа по сию пору была гладка, как у младенца.
Его отец скончался, изнуренный многолетней болезнью, незадолго до шестидесятилетнего юбилея. Подобно деду, отец всю жизнь решал денежные проблемы, отдался полностью, без остатка, конкурентной борьбе с подобными себе. Стресс же снимал деликатесами, выпивкой и табаком, заработал на склоне лет кучу болезней и свой последний час встретил таким толстяком, что его тело не могли поместить в стандартный гроб. Хороня отца, Пак Хичже принял решение. Какой толк в том, чтобы обладать кучей денег и умереть столь печальной смертью — от тяжких недугов? Какой смысл в том, что ешь более изысканную пищу, чем та, которую едят другие, пьешь более дорогие напитки и куришь более качественные сигареты? Нет, мне противна жирная и короткая жизнь. Давай жить жирно и долго. Нет, сойдет и нежирная жизнь. Лишь бы жить счастливо, долго-долго — так, как того хочу я. Приняв решение, он отправился на поиски секрета долголетия и объездил весь мир.
Для начала он отправился в Америку, в Седону4: там сильнейшие в мире вихри энергии, почему эзотерики и называют это место счастливым. Там он принялся обучаться искусству медитации, впитывая в себя благословение Небес, вселенскую энергию, слушал медитативную музыку, воскуривал благовония, занимался дзен-медитацией. Все же чего-то там не хватало. Да и скучно было.
Оттуда он направил стопы в деревню, обитатели которой исповедовали вегетарианство (деревней управляла религиозная организация, отрицавшая такие достижения человеческой цивилизации, как электричество, автомобили), и, внеся крупное денежное пожертвование, стал участником программы вегетарианства. Там он был не один такой. Были и другие, кто сам отыскал это место и выложил немалые деньги, чтобы заниматься вегетарианством. Организация же, кроме растительной пищи и жилья, ничего не предоставляла. Словом, это было именно то место, где были созданы все условия для того, чтобы в голове постоянно возникали мысли о вложенном капитале. По счастью, такого, чтобы принуждали к осуществлению религиозной практики или промывали мозги, там не было. Гадая, на что же тратятся собранные деньги, он провел там несколько месяцев. Незадолго до ухода он узнал, что деньги шли на создание подобных деревень в других местах: на пожертвования строили новую деревню, затем еще одну, еще… Было похоже, что это дело не собирались прекращать до тех пор, пока весь мир не станет вселенской вегетарианской деревней, а поскольку резона предполагать, что такое когда-либо случится, не было, то и делу предстояло продолжаться вечно.
Из деревни он отправился на Гавайи, на действующий вулкан, где стал свидетелем мощи взрывающейся земной плоти, а проведя нагишом на безлюдном берегу океана более десяти дней, сгорел, подобно вулканической лаве, дочерна. Пришла зима, и он переправился в Японию — пережить холода на горячих источниках. Побывал он и в Индии, где знаменитый йог учил его, как отринуть алчность, гнев, избавиться от глупости, очистить душу. В Китае он встретил женщину, корифея цигуна. Та (ей было за семьдесят) показала, как одной лишь ци5 можно раскалить докрасна кончик лезвия ножа, и велела ученику вдохнуть в Пак Хичже ци. Сама же мастер, ему сказали, вдыхает ци лишь в высокопоставленных политических руководителей Китая. Срок жизни последних благодаря ци мастера удлиняется на десять лет.
Побывал Хичже и в легендарных уголках Земли, где живут долгожители. Окинава, Тибет, Центральная Америка, Восточная Европа, горы и пустыни — он побывал всюду. Разумеется, побывал он и на облюбованных вышедшими на пенсию европейцами островах Тихого океана. Те острова отличали одинаково комфортная природная среда, безупречные медицинские учреждения. В Корее он посетил сотни “счастливых” мест, знаменитых удачным расположением в соответствии с ветром и водой6. Гончарная деревня в горах, необитаемый остров в Чистом море7 — он побывал и там. К тому времени он уже стал человеком, который не смог бы — хотя бы в силу своей социальной реализованности — жить за пределами Кореи.
Он прочел все стоящие книги о здоровье, какие только возможно было достать, был подписан на корейские и зарубежные журналы. Уделял внимание и публицистике. Взять хотя бы это. Он узнал о разрекламированных американским “Таймом” десяти продлевающих жизнь продуктах питания, и с тех пор в его доме не переводились помидоры, чеснок, красное вино, брокколи, овсянка, лосось, сухофрукты, зеленый чай, шпинат и голубика.
Вода… Воде он одно время уделял пристальное внимание. Само собой, он испробовал и воду из артезианских колодцев, и ледниковую с Южного полюса, и добытую со дна кратера вулкана. Не обошел стороной и добытую из океанских глубин. Он перепробовал все виды воды, полученные тем или иным технологическим процессом: каменную, электролизную, магнитную, шестиугольную, воду, полученную фильтрованием через красную глину. Привозил с собой воду из всех знаменитых источников страны. В результате он пришел к выводу: больше всего ему подходит вода, сохранившая в себе естественные элементы. Позади его дома, из горы, круглый год, не иссякая, бил источник. Он выложил русло обломками скальных пород, галькой, древесным углем, обсадил бамбуком. Эту прошедшую естественное фильтрование воду он использовал для приготовления чая. Для питья же использовал артезианскую, добытую с глубины нескольких сот метров. Разумеется, вода прошла строжайшую проверку соответствующего ведомства, которое подтвердило отсутствие в воде посторонних примесей, тяжелых металлов, бактерий и признало ее пригодной к потреблению. Пока у него была эта вода, не могло быть и речи о том, чтобы оставить дом, в котором он жил.
Еще он, воспользовавшись советами специалиста по лекарственным и кухонным травам, лет уже больше десяти назад во дворе дома разбил небольшой огород. В нем он выращивал травы — без применения каких-либо ядохимикатов или химических удобрений. Их он добавлял в пищу, заваривал чаи, приготовлял соусы. Травы, неизвестные обывателю, обладают, он знал, целебными свойствами, опять-таки обывателю неизвестными. Этими травами можно предупредить любую болезнь. Каждый день он в строго определенное время обходил и осматривал каждое дерево, каждую травку, каждый цветок во дворе, проводил инспекцию на своем огороде. Самое же пристальное внимание он уделял закономерностям соответствия того, что и как росло в его огороде, круговороту природы. Так он познал и выучил назубок двадцать четыре сезона года8. Понятно теперь, что сколь бы ни говорили ему, что в многоквартирном жилом доме или многоэтажном офистеле9 жить удобнее, такие утверждения казались ему абсурдом.
Что же до еды, которую он ел, он пришел к ней в результате самых больших своих трудов. Взять хотя бы снетков мёльчхи, пойманных традиционным способом. Они умерли, не испытав стресса, и вот лежат, словно живые, — каждая штука стоит несколько сот вон10. Ким, листы прессованной морской капусты, он покупал лишь дорогой, тот, в который примешан пхарэ11: такая капуста была выращена традиционным способом и обработана без использования соляной хлористоводородной кислоты. Что до говядины, он ел мясо только такой коровы, которая была зачата в результате традиционного спаривания, теленком носилась по широкому пастбищу, питалась сеном из травы, выращенной без применения химических удобрений и пестицидов. Свинину он ел лишь местную, свинья должна была быть выращена не на генетически модифицированных продуктах или продуктах животного происхождения, не на антибиотиках или гормонах роста, а, по старинке, на пищевых отходах и рисовых отрубях. Свинину ел, отварив в воде с разведенной в ней соевой пастой. Жидкий соус канчжан, соевую пасту твенчжан, а также пасту, сдобренную перцем, покупал непосредственно у производителя, произведя прежде физиогномический осмотр продавца, осмотрев хозяйство. В ходе своих поездок он узнал о существовании “старушечьей” коммерции. Оказывается, есть предприниматели, которые утром приезжают на микроавтобусах в деревни, забирают старух, везут тех в популярные туристические места, где усаживают у дороги, заставляя задорого продавать дешевые импортные сельхозпродукты, и наживают на этом огромные барыши. Расчет прост: обыватель пожалеет “деревенскую” бабулю и обязательно купит у нее. Сделав это открытие, он старался, если ему приходилось покупать что-либо на обочине, да хотя бы ради того, чтобы разогнать скуку, найти продавца, который был бы молодым мужчиной.
Рис он тоже покупал после инспекции продавца и хозяйства и лишь тот, который был выращен без применения химических удобрений и пестицидов и должным образом высушен на солнце. Дома он пропускал рис через крупорушку — ровно столько, сколько нужно было для обеда. Но и получив очищенное зерно, отбраковывал треснувшие, оставляя лишь сохранившие свою форму, — таким образом, и рис он потреблял “идеальный”.
Соль он ел только богатую минералами садочную, не загрязненную примесями. На дешевую или казавшуюся подозрительной импортную соль даже не обращал внимания. Само собой разумеется, напрочь отвергал продукты и вообще все, что могло содержать дешевую импортную соль.
Кунжутное масло, так легко подверженное процессу окисления, он потреблял лишь только что отжатое. Стоило маслу простоять, пусть и в холодильнике, две недели, как он немедленно избавлялся от него. Для приготовления же пищи, требовавшей готовки на масле, использовал оливковое масло высшего сорта из средиземноморских стран. Занимаясь поисками оливкового масла, он узнал о существовании продукции фирмы, носящей имя богини плодородия и земледелия — “Деметра”. Узнав, что продукция “Деметры” производится без применения ядохимикатов и химических удобрений и дороже продукции прочих фирм в два и больше раза, он стал покупать только ее.
Он любил вино, однако чрезмерной привязанности к алкоголю не испытывал. В подвальном этаже его дома был устроен винный погреб, там, в ящиках вместимостью пятьсот бутылок, хранилось натуральное, органическое вино, некогда привезенное им из-за границы. Каждая бутылка того вина обошлась ему в несколько сот тысяч вон. Вино для повседневного потребления держал в специальном холодильнике. К слову, холодильник тот стоил раза в три-четыре дороже обычных.
Опять же он не мог обойти вниманием моду на здоровую, полезную для здоровья пищу, а также продукты питания, повышающие потенцию. Он перепробовал все: природный токоферол (витамин Е), витамин С, аспирин, хонодроитин, пищевую клетчатку, лецитин, таурин, олигосахариды, линолевую кислоту, EPA, DHA. Пробовал принимать хитозан, хлореллу, DHEA, аминокислоты. Вместе с тем предпочтение отдавал природным, лекарственным продуктам, синтетические же, обработанные старался по возможности не есть. Что до стимулирующих сопротивляемость организма продуктов вроде змей, пениса морского котика и афродизиаков, вроде дикого женьшеня, пантов оленя и кабарожьей струи, нет, нельзя сказать, что он их не пробовал, однако по большому счету им не доверял. Такой уж он был человек. Он верил, что можно наслаждаться здоровьем, обходясь самыми обычными продуктами.
На то, на се у него уходило немало денег, но, надо сказать, он владел полученным в наследство состоянием, размеры которого были таковы, что, проживи он, ведя подобный образ жизни, хоть сто лет, ему не пришлось бы никому кланяться. Да он и не сожалел о тратах — ведь они были инвестицией в собственное здоровье, собственное счастье. По прошествии лет, прожитых подобным образом, он в конце концов обрел облик настоящего небожителя. Нельзя сказать с уверенностью, что больше послужило этому — вода или каждодневные занятия физкультурой, пищевые продукты без химических добавок или целеустремленность, приверженность традициям или организованный образ жизни, питание или травы с препаратами, поддерживающими его организм на должном уровне. Возможно, самую большую роль в этом сыграла его глубокая вера в то, что раз обрел здоровье и счастье, то и наслаждаться ими и жить будешь долго-долго.
К сегодняшнему дню Пак Хичже не болел уже более десяти лет. К нему и грибковые заболевания не приставали. Больше десяти лет назад ему пришлось сделать одну-единственную операцию, а так он был здоров как бык — десять лет до операции и десять после. Тогда он в одиночку отправился прогуляться по горе. Он часто гулял один. Темп ходьбы у него медленнее, чем у других, покорению вершин предпочитал медленную прогулку по лесным тропам, потому товарищей, которые могли бы составить ему компанию, не находилось. Он поднялся на достаточную высоту и уже спускался вниз, когда ему на глаза попался пасечник. Вовсю цвела акация, и в воздухе сновали пчелы, спешившие с медом в улей. Мед, надо сказать, он любил, ел — и добытый в расщелинах скал Непала, и бортевой из лесной чащи Сораксана12. Довелось ему отведать и такого, который ему всучили под видом бортевого. Пчелиный рой действительно обитал в дупле, но меда в нем не было, и мошенник пасечник поставил под дуплом посудину с сахарным сиропом. Если кормить пчел в пору нехватки цветочного нектара сахарным сиропом, первая порция такого меда будет сахарной, но ему было известно, что мед, полученный в пору полного цветения цветов, все же куда лучше, чем тот, который ему обманом всучил тот мужик. Так он думал о том, о сем, и мысли его витали, подобно летающим вокруг него пчелам. Взгляд на какое-то мгновение перекрестился с взглядом пасечника. Тут он зацепил башмаком камень, потерял равновесие и полетел вниз прямо на скалу рядом с тропой. Совершив по пути три или четыре кульбита, он приземлился, сильно ударившись в конце падения спиной и головой, и на несколько минут потерял сознание. Придя в себя, он обнаружил, что может пошевелить лишь языком и глазами. Собрав все силы, крикнул: “Помогите!”, но пасечник, как был в шляпе с сеткой, уже смотрел на него сверху с обрыва. Он сказал пасечнику: я попрошу вас о двух вещах, обязательно выслушайте меня. Первая просьба состояла в следующем: пасечник должен найти ровную доску длиной в его рост, подложить ее под него и крепко привязать, так, чтобы он даже не мог пошевелиться. Если доску будет не найти, сойдет и дверная створка. Вторая просьба была: привязав его к доске, связаться со службой спасения, а когда его будут забирать, проследить, чтобы доску не отвязывали. И пообещал не остаться в долгу. Такой уж он был дотошный человек. Как он просил, так все и сделали, и в результате спинномозговой нерв остался в целости и сохранности. Он избежал участи быть прикованным к инвалидной коляске и уже через две недели выписался из больницы. Пасечнику взамен той дверной створки он купил новую и вручил денежное вознаграждение, в сто раз превышавшее стоимость двери. С тех пор пасечник стал каждый год посылать ему мед, собранный в пору наибольшего цветения. Должно быть, благодаря тому меду и не было такого, что бы он хотел что-либо совершить и не мог совершить по причине нехватки сил. Прогулки же по горным тропам стали у него нелюбимым занятием. С пасечником он встречался нечасто, но у них сложились уважительные отношения. У него было несколько таких близких людей: его семейный врач, другой врач, специализирующийся в корейской традиционной медицине, специалист по охране окружающей среды, знаток корейских видов военных единоборств, собиратель женьшеня, столяр, прозаик, буддийский монах, исследователь пищевых продуктов, хозяин частной гостиницы, преподаватель спортивных танцев, исследователь чаев, шеф-повар… Он регулярно встречался с ними, порознь или со всеми сразу, делился своими знаниями, восполнял недостающие. Он и писать-то начал, познакомившись со столь разными людьми, после чего на него хлынул поток просьб.
Сексом он тоже занимался так же упорядоченно, как занимался спортом. Он знал, что, если, скажем, заниматься сексом три раза в неделю, от этого его здоровью будет такая же польза, как если бы он пробежал за год сто двадцать километров. Его супруга спортом не занималась, но полнотой не страдала, и он считал, что этим она обязана здоровому, удовлетворяющему ее сексу. Секс, способствуя повышению у мужа мужских гормонов, а у жены женских, помог им сохранить сильное, продолжительное половое влечение друг к другу. Они и не ругались почти, и все благодаря чувству глубокого удовлетворения жизнью, половой в том числе. Воистину для повышения уверенности, чувства удовлетворения жизнью, достижения согласия супругов лучше секса средства не найти.
Детей он тоже не наказывал, а убеждал беседой и любовью. И был почитаемым и любимым отцом.
Каких-либо религиозных пристрастий он не имел, но веру признавал. Он считал, что хороша любая религия, лишь бы люди не настаивали, чтобы ты обзавелся той же религией, в которую верят они. Он начал разъезжать с лекциями, и вскоре ему пришлось отвечать на вопросы о его религиозной принадлежности. Его ответ был: “Я — верующий материалист”. Его верой было убеждение, что, хотя мир и материален — весь, от начала до конца, люди, их отношения и вообще все, что окружает их, — все движется в соответствии с велениями их душ. Он верил, что человека по жизни ведут та философия и та конкретика, которые рождает его собственная жизнь.
В его жизни был момент, когда ему сказали, что он эгоист, что он стремится к хорошей и долгой жизни лишь для себя. Он не стал оправдываться. Он всего лишь стремится к тому, что не принесло бы другим зла, зато для него обернулось бы пользой. Одна эпоха сменилась другой, и пришло время, когда хочется — если другим можно, почему мне нельзя? — зажить духовно, социально, физически счастливой и здоровой жизнью. Хотя нет, и раньше хотелось. Просто раньше об этом молчали, а сейчас можно говорить открыто. По мере того, как такая тенденция усиливалась, мнение людей изменилось, и он, инициатор в этой области, стал почитаться как человек, который молча, безропотно шагал своим путем, не обращая внимания на непонимание и презрение других.
Когда в обществе только-только стало зарождаться, в противовес фастфуду, движение за слоуфуд13, он уже питался медленной едой. Начал дуть ветерок велбинга14, а он уже лет двадцать как жил, исповедуя велбинг. Еще задолго до того, как в продаже появилась одежда в стиле велбинг, он щеголял в просторной, хорошо проветриваемой, носящей на себе отголосок традиционного костюма одежде, пошитой из натуральных тканей, окрашенных натуральными красителями. Еще не появилось даже понятие домашней утвари велбинг, а он уже сам смастерил приносящий окружающей среде минимальный вред холодильник и установил в доме кондиционер, использовавший для охлаждения воду. Пол его загородного дома был покрыт толстым слоем хвантхо15, стены сложены из тех же кирпичей хвантхо, а крыша покрыта корой деревьев, и отапливался он не топливом, а экономичным “полуночным” электрическим бойлером. Что до дома в центре Сеула, то его стены были густо усажены зарослями настоящего бамбука, а уборная была самая что ни на есть традиционная, отходы из которой подвергались естественной ферментации и служили природным удобрением, и больше такого дома ни у кого не было. Всякий раз, когда он сооружал у себя в доме, приспосабливая для своих нужд, подобные устройства, он отдавался этому процессу с поистине детским любопытством.
Читая лекцию, он всегда начинал с того, что рассказывал о своих ошибках и успехах. Не было такого, чтобы он преувеличивал их или говорил неправду. Не говорил он также и о том, чего не знал. От чтения лекций получал такое же наслаждение, какое получал от жизни, и потому никогда не испытывал особенного стресса.
“Прекрасно. Великолепно”. Эти слова, то и дело вылетавшие из его уст, как нельзя лучше говорили о его оптимизме. Аудитории в его лекциях нравилось все: и чуть в нос — в самый раз — голос, и радостная улыбка на устах, горящие глаза. Он в основном говорил об умеренности в питании, воздержании от волнений, многословия, умении работать в меру, не перетруждая себя и без корыстных мыслей, свойственных молодой душе: а буде возжелаете чего-либо, следуйте своему желанию, но не упорствуйте излишне в достижении цели. Его лекции были по-настоящему притягательны для аудитории. Помимо того, что они были усыпаны историями из собственного живого опыта, изобиловали аллегориями, описанием юмористических сценок, он и завершал их эффектными концовками. Стоило побывать на его лекции хоть раз, как люди становились его поклонниками, а то и ревностными последователями его учения. Присущий ему особый оптимизм создавал в зале, в котором он выступал, позитивную атмосферу и не оставлял места даже малейшему налету уныния. В нем не чувствовалось стремления подавить аудиторию, он не настаивал на правоте своих рассуждений, не уклонялся от ответов на вопросы и не приукрашивал действительность, и потому публика принимала его на ура. Он нравился ей тем, что не демонстрировал, пряча глаза и придерживаясь лишь узких рамок темы, своего превосходства.
Как-то он подсчитал, сколько сможет прожить. Если жить, как он привык жить, он думал, он сможет прожить не меньше той француженки, что признана самым старым человеком в мире, или того старика из Центральной Америки, который справил в столетнем возрасте очередную свадьбу. Когда-то он, было дело, поставил себе такую задачу. Раз до сих пор все, что бы он ни задумал, сбывалось, то, он подумал, получится и это, и сказал об этом жене. Та ответила ему с горечью в голосе: “Ну, будешь жить долго. А что будешь делать, оставшись один?” Он немедленно произвел самоанализ и поменял цель, решив просто жить, стараясь сохранить в неизменности, даже в старческом возрасте, свои мысли, здоровье и, особенно, сегодняшнюю любовь. Похоже, что пока это ему удавалось.
Короче говоря, его жизнь в общем и целом была интересна и полна событий. На взгляд любого человека, он жил совершенной жизнью. Сейчас же его душу больше всего терзало одно легкое чувство тревоги, не опоздает ли он на лекцию. Обуреваемый этим чувством, он, сам того не замечая, сошел с тротуара и ступил на пешеходный переход. Там он, прикрыв конвертом лицо, принялся другой рукой стряхивать с головы капли дождя. В этот момент сигнал светофора поменялся с зеленого на желтый.
Водитель грузовика, приближавшегося к перекрестку, увидев смену сигнала, тем не менее прибавил газу. Чтобы остановиться, нужно было совершать экстренное торможение, но у него и в мыслях не было поступать таким образом: в большинстве подобных случаев он просто проезжал перекресток. Он не стал тормозить, даже видя пару пешеходов, стоявших на пешеходном переходе. Причина была в полицейской машине, маячившей за пешеходным переходом. Пусть предстоит разборка с полицией, он будет стоять на своем, мол, перекресток пересек до смены сигнала. А для этого надо пересечь перекресток как можно быстрее.
Один из пешеходов, увидев грузовик, вернулся обратно на тротуар. Второй же, с длинными, схваченными сзади ремешком седыми волосами, в мешковатых одеждах — ни дать ни взять даос! — прикрыв лицо большим конвертом, напротив, зашагал вперед. Похоже, он полагал, что грузовик остановится. Но нет. Похоже, он не ведал о приближающемся грузовике или даже игнорировал его. Водитель, как бы он ни желал не делать этого, опустил ногу на педаль тормоза. Тут же стало ясно, что, продолжай он движение в прежнем темпе, столкновение неминуемо, и он предпринял экстренное торможение. Из-за только что прошедшего реденького дождя дорога была скользкой. Чувствуя, как непослушные колеса скользят по мокрому асфальту, водитель в отчаянии закрыл глаза рукой. Из его рта раздался стон:
— Эх! Все прахом!
Пак Хичже прибыл-таки в больницу в то время, когда хотел. Врачи ожидали его прихода. Однако он прибыл не в лекционный зал, где ему предстояло читать лекцию. Он оказался в отделении неотложной помощи. Подсоединили аппарат искусственного дыхания, но кислород, поступавший из аппарата, оказался невостребованным: он ни разу не глотнул его. Собравшиеся на лекцию, услышав о случившемся, стали расходиться, и примерно в это время достойная жизнь прекратила существование.
1 Река в Сеуле.
2 Горный массив в Южной Корее, славящийся своими живописными видами.
3 Китайская медитативная гимнастика, сочетающая в себе плавные движения тела и технику контролируемого дыхания.
4 Эзотерический центр Американского континента, своеобразная Мекка современной западной эзотерики. Знаменита так называемыми энергетическими вихрями (Sedona Vortexes).
5 Кит. психическая энергия, пронизывающая все мироздание.
6 Фэн-шуй.
7 Иносказ. море, окружающее остров Чечжудо.
8 Двадцать четыре периода, составляющих традиционный год корейского крестьянина.
9 Многоэтажные здания, в которых размещены и офисы компаний, и жилые помещения. Последние, как правило, однокомнатные студии.
10 Денежная единица Республики Корея. Тысяча вон эквивалентна примерно двадцати пяти рублям (данные на сентябрь 2009 г.).
11 Кор. зеленые морские водоросли рода энтероморфа (Enteromorpha).
12 Горный массив в восточной части Корейского полуострова.
13 Англ. медленная еда, в противопоставлении фастфуду.
14 Англ. (букв. “здоровье”, “благополучие”, “процветание”) стиль жизни, в основе которого лежат внимание к питанию экологически чистыми продуктами питания, повышенная двигательная активность.
15 Кор. лёсс; желтая глина.
Перевод В. Д. АТКНИНА
Виктор Данилович Аткнин родился 1952 году. В 1975 году окончил восточный факультет ЛГУ по специальности “корейская филология”, в 1980 году — аспирантуру ЛО Института языкознания АН СССР. С 1980-й по 2000 год — сотрудник ЛО Института языкознания АН СССР (позднее Институт лингвистических исследований РАН). Занимался преподавательской деятельностью. Область научных интересов: тунгусо-маньчжурские и корейский языки; сравнительное языкознание. Издано около 40 работ по языкознанию, фольклору, этнографии, в том числе по корееведению. В настоящее время — сотрудник Института Чынсандо (г. Тэчжон, Республика Корея).