Опубликовано в журнале Нева, номер 2, 2010
Арина ТРОИЦКАЯ
КАК ЖИВАЯ ВОДА
Игорь Гамаюнов. Свободная ладья. М.: АСТ , 2009
Автор изданной книги Игорь Гамаюнов — журналист и писатель. Настоящий. И, казалось бы, пишет о вполне обыденных вещах. Вот некая литераторша приезжает в Дом творчества, по дороге прихватив с собой бедного студента. За кров и еду мальчик обслуживает ее, занятую интеллектуальными планами и высокими творческими порывами, — обслуживает в быту и в постели. А когда посланного в магазин студента сбивает насмерть машина, спешно делает вид, что его не знала, собирает вещички и возвращается домой — надо думать, чтобы продолжить писать о высоком и считать себя звездой отечественной словесности, — поскольку в Доме творчества, конечно же, видели их вместе, зачем же тонкой литературной натуре лишние треволнения. В рассказе нет пошлых назиданий и душераздирающего морализаторства. Но все точки над i расставлены.
Книга включает в себя рассказы, роман-хронику “Майгун” и эссе. Здесь нет гоблинов и сказочных троллей, нет скандальности и чернухи, как нет и многословия и разливанных красивостей — журналистский опыт и вкус не позволяют. Точно и лаконично тут ставятся вечные вопросы: зачем люди лгут — себе, друг другу, детям? Оправдана ли ложь во спасение? Книга — не философский трактат: эти вечные вопросы просвечивают сквозь частные случаи, отдельные линии и эпизоды, складываясь тем не менее в единое целое.
Роман-хроника “Майгун” охватывает период нашей истории в шестьдесят лет (1947–2007). И, в частности, содержит те реалии, которые, не будучи зафиксированы, уходят и забываются, а без них нет жизненной правды.
Вот автор рассказывает, как один из героев романа в голодные годы ездил из столицы в Среднюю Азию — менять вещи на муку; вернувшись, сразу сбросил кишевшую вшами одежду в костер, но своим трудным путешествием спас семью от голодной смерти.
Все мы родом оттуда, даже если родились позже. В моем семейном альбоме сохранилось выцветшее фото: моя бабушка сидит на лавочке, на каком-то пригородном полустанке, как хрустальную вазу, держа мешок с мукой: ей тоже, и не раз, приходилось ездить по деревням, отдавая за хлеб и картошку одежду и другие бедные “городские богатства”.
В романе Игоря Гамаюнова учитель иностранного языка вместе с учениками делает стенгазету, половина которой — на французском. И за это обвинен в “низкопоклонстве перед Западом” и даже подозревается в шпионаже. Нынешнему поколению это кажется невозможным, нелепым, диким, но так было.
Как были пережиты людьми горбачевская перестройка, август 1991-го, октябрь 1993-го? Что они чувствовали, чем жили и дышали тогда? Есть такой парадокс: самое недавнее, то время, которое пережито нами самими, почему-то помнится хуже, чем давнее прошлое. В романе фиксируются эти события — не такими, какими они попали уже в учебники, а через живой опыт автора, — а значит, героя романа, его окружения, второстепенных персонажей, саму атмосферу текста.
Книга завершается несколькими эссе. Пересказывать их невозможно — надо читать. Ибо как пересказать поэтическую прозу?
Ныне у нас как в журналистике, так и в литературе торжествует бесстыдный “глянец” — как пир во время чумы. Массовые же настроения, согласно социологическим исследованиям, — настроения по большей части пессимистические. Ни то, ни другое не имеет отношения к Игорю Гамаюнову. Он бесконечно далек от бездумного оптимизма. Но он знает: жизнь как жизнь — прекрасна. И пусть нелегкие времена переживает сейчас страна — бывали и потяжелее, и всегда в России находились умные, честные, мужественные люди. И когда они действуют сообща, по-братски, осознавая общность судьбы, когда они помнят историю страны и собственной семьи, понимают происходящее сегодня, живя с открытыми глазами, без лжи и самообмана, — тогда жизнь пробивает себе дорогу, несмотря ни на что, — как живая вода.