Рассказ
Опубликовано в журнале Нева, номер 1, 2010
Александр Карасёв
Александр Карасёв родился в 1971 году. Окончил Кубанский госуниверситет. Печатался в журналах “Новый мир”, “Октябрь”, “Дружба народов”, “Урал”, автор книги “Чеченские рассказы”. Живет в Санкт-Петербурге.
сережки
рассказ
Просчет
Директриса бралась за крашеную голову и курила импортные сигареты.
Это был просчет. Она сгустила краски, вместо того чтобы их разбавить. Попалась, как девочка… Но сколько нервов вымотал этот моральный урод! Один, как полшколы в колонии для несовершеннолетних… А нервы не восстанавливаются… И потом… Она ведь была уверена, что, когда Сенчина не возьмут в ПТУ, он с радостью пойдет на все четыре стороны и очень скоро окажется в тюрьме, которая по нему плачет.
Но Сенчин, в темно-синем костюме и черном галстуке на резинке, стоял в ее кабинете с заявлением, написанным мамой-пенсионеркой. И она не имела права его не принять в девятый класс!
Она готова была написать ему отличную характеристику! Взять его за руку и лично отвезти в престижное ПТУ № 28, где готовили автослесарей и где у нее был знакомый директор.
Но Сенчин был непреклонен. Он преобразился вдруг. Ты посмотри на него!.. Он же издевается!.. Спокойный какой… Будто не его судьба здесь сейчас решается в ее кабинете, а самый ничтожный обычный вопрос!.. Он нагло заявляет, что намерен после школы поступать в Литературный институт имени Максима Горького! И не хочет терять один год в ПТУ, несмотря на то, что очень любит ремонтировать автомобили… Хам!
И тут до нее доходит… Он сделал ее!.. Обвел вокруг пальца, как десятиклассницу. Ее! С тридцатилетним стажем работы! И сделать ничего нельзя. И Сенчина зачисляют в девятый-бэ класс.
Преподаватели пьют валерьянку в учительской.
Объяснительная
В старших классах Сенчин не срывал уроки. Сидел на последней парте и рисовал рыцарей.
Ну и пусть себе рисует. И слава богу! Лишь бы рот не открывал!
Преподаватели вздохнули с облегчением и сплюнули по три раза, чтоб не сглазить. Они решили ни о чем не спрашивать Сенчина. Упаси бог вызвать к доске! А тихонечко выводили ему тройки по итогам четверти.
Литературу вместо строгой Лидии Павловны у нас стала вести добрая пожилая Елена Сергеевна. Она интересно рассказывала нам о героях романа “Война и мир”, а оригинальное сочинение Сенчина про любовь Наташи Ростовой и поручика Ржевского спрятала от греха подальше.
Поэтому Сенчин как будущий литератор смог проявить себя только в жанре объяснительной записки. Здесь он развернулся и показал способности к крупным жанровым формам.
Директрисе средней школы № 18
Костиковой Зинаиде Михайловне
от ученика 9Б класса Романа Сенчина
Объяснительная
17 сентября 1987 года в 10 часов 05 минут мы с военруком Хвойницким вышли из главного входа средней школы № 18 и пришли на остановку имени Космонавта Гагарина ровно в 10 часов 16 минут, чтобы успеть.
Все время приезжали троллейбусы с разными номерами. В 10 часов 17 минут приехал троллейбус синего цвета с номером 2. Военрук Хвойницкий быстро запрыгнул в него и уехал. Мы тоже хотели запрыгнуть, но не смогли поместиться.
В 10 часов 24 минуты приехал троллейбус красного цвета с номером 3, но мы в нем не поехали, потому что хотели поехать в троллейбусе синего цвета с номером 2, как военрук Хвойницкий.
В 10 часов 29 минут приехал троллейбус синего цвета с номером 6, но мы в нем не поехали, потому что хотели поехать в троллейбусе синего цвета, но с номером 2.
В 10 часов 38 минут приехал троллейбус красного цвета с номером 2. Я сказал: “Ребята, может быть, нам все же стоит поехать в этом троллейбусе, так как я видел, что в точно таком же троллейбусе, но синего цвета поехал военрук Хвойницкий?” Ребята сказали: “Правильно ты говоришь, Роман, мы все хорошо видели, что военрук Хвойницкий поехал в точно таком же троллейбусе, а цвет для нас не играет такой уж большой роли”.
Тогда мы, не медля ни секунды, чтобы успеть, зашли в троллейбус и стали ехать, но пассажиры стали громко материться. Я сказал пассажирам: “Как вам не стыдно громко материться?” А они продолжали материться нецензурными словами. Тогда я сказал: “Ребята, давайте выйдем из этого троллейбуса, чтобы не слышать матерной брани”. Ребята сказали: “Правильно ты говоришь, Роман, матерная брань может повлиять на наш моральный облик”.
Мы вышли из этого троллейбуса красного цвета с номером 2 на остановке имени Кавалериста Ворошилова ровно в 10 часов 47 минут. Все время приезжали троллейбусы с разными номерами и разного цвета.
В 11 часов 03 минуты приехал троллейбус желтого цвета с номером 9, но мы в нем не поехали, так как хотели поехать в троллейбусе с номером 2 или синего, или хотя бы красного цвета…
Очень много страниц было в этой подробной объяснительной. Заканчивалась она так:
…и быстро пришли в военкомат Красногвардейского района ровно в 15 часов 59 минут.
В военкомате нам очень обрадовались и сказали, что мы пришли позд-но, так как медицинская комиссия закончилась. Тогда я взял шариковую ручку и написал одному прапорщику заявление, чтобы меня направили в Демократическую Республику Афганистан для выполнения интернационального долга. Прапорщик меня похвалил и сказал, что мне надо быть комсомольцем и подавать пример всем ребятам из нашей школы.
Прошу принять меня в комсомол, так как я хочу быть в передовом авангарде советской молодежи.
Экзамены
В нашей школе не ставили двоек на выпускных экзаменах, чтобы не портить показатели успеваемости. Сенчин отлично это знал и не суетился.
Когда ему в дверь позвонила наша классная руководительница Эльвира Зиновьевна Барсукова, он был одет в просторные семейные трусы с яркими цветами.
— Ты еще здесь!.. Одевайся!.. Немедленно!.. Экзамен заканчивается!..
— Экзамен?.. Я думал, завтра.
— Ты мне!.. Ты у меня!..
— Эльвира Зиновьевна! Вы лучше все это не говорите, а скажите, какой сегодня экзамен.
— История!
Класс. Яркий гудящий свет люминесцентных ламп. Приемная комиссия пьет минеральную воду.
— Угольникова! Подними голову из-под парты!.. Что у тебя там?!.
Директриса рыщет взглядом по классу.
— Сенчин, и этот билет не знаешь?
— Нет.
— Ладно, тяни, какой хочешь.
— Зинаида Михайловна, я все хочу, но ни одного не знаю.
Угольникова (громким шепотом): “Бери двадцать третий. Он легкий”.
— Угольникова! Последнее замечание… Сенчин??
— Двадцать третий хочу!
— Бери двадцать третий…
— Ирка!.. Ирка!!
— Чего тебе?
— Шпору давай!
— Какую шпору?.. У меня нету.
— А зачем ты мне этот билет подсунула?
— Он легкий.
— Какой легкий!..
— Все! Сенчин, иди отвечай!
— Какой у тебя первый вопрос?
— Сталинградская битва.
— Очень хорошо. Рассказывай.
— Наши Сталинград отстояли.
— Правильно!.. А покажи на карте — где проходила Сталинградская битва.
— Сталинградская битва проходила здесь, — Сенчин захватывает указкой Белоруссию, Казахстан и районы Западной Сибири.
— Хорошо… А каких героев ты знаешь, которые участвовали в этой битве? Обороняли дом, например.
— Зоя Космодемьянская, Олег Кошевой, Павлик Морозов, Павка Корчагин…
— Достаточно! Переходи ко второму вопросу.
— Советско-японская война 1945 года.
— Рассказывай.
— В советско-японскую войну тысяча девятьсот сорок пятого года наиболее героически сражался крейсер “Варяг”. Советские моряки бились до последнего патрона и потопили много вражеских кораблей. Но силы были неравными. Тогда… чтобы крейсер “Варяг” не достался врагу, моряки сами потопили его и все погибли. Отважный капитан Врубель утонул последним. Он стоял у штурвала и пел песню: Врагу не сдается мой славный “Варяг”…
— Подожди, подожди… Врубель… Ты, наверное, путаешь с русско-япон-ской войной девятьсот четвертого–пятого годов? А у тебя советско-японская. После победы над фашистской Германией.
— Вы правы, Зинаида Михайловна! Американцы сбросили атомную бомбу, наши пошли в наступление, и Япония сдалась.
—
— Роман, стихотворение Пушкина знаете?
— Нет.
— Может быть, Лермонтова?
— Нет. Есенина знаю.
— Идите рассказывайте.
— Клен ты мой опавший, клен заледенелый, что стоишь, нагнувшись, под метелью белой… — Сенчин начинает вяло, но набирает интонацию. — Или что увидел? Или что услышал? Словно за деревню, погулять ты вышел. И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу, утонул в сугробе, приморозил ногу. Ах, и сам я нынче что-то стал нестойким. Не дойду до дома с дружеской попойки. Там вон встретил вербу, там сосну приметил. Распевал им песни под метель о лете…
Заходит директриса: “Сидоров! Не вертись!.. Угольникова!..” Садится рядом с Еленой Сергеевной.
Сенчин сбивается, но продолжает:
— …Сам себе казался я таким же кленом. Только не опавшим, а вовсю зеленым…
— Достаточно, Сенчин. Как ты понимаешь смысл этого стихотворения?.. Что хотел донести до нас поэт?
— …Ну, идет пьяный человек по деревне, песни поет. И его от дерева к дереву бросает. Вокруг метель. А вместо деревьев ему мерещатся женщины. В смысле он хочет…
— Сенчин! А может быть, поэт прежде всего хотел показать нам таинства природы? Ее красоту?
— Зинаида Михайловна! Вы меня натолкнули на очень важную мысль!.. Поэт хотел показать таинства природы… Вы видите эти стройные тополя у школы? Это мы посадили в первом классе! Они были маленькие — как кустики. Но прошло десять лет. И они выросли. А кто бы мог подумать?.. А потом мы участвовали в субботниках, чтобы облагородить зеленую растительность нашей школы. И когда я вижу, что идет маленький мальчик и бросает бычок, я говорю: “Мальчик! сейчас же подними бычок…”
В классе как на концерте Геннадия Хазанова. Елена Сергеевна прячет грустную улыбку. Директриса вскакивает:
— Все! Хватит!
Садится:
— Три… Елена Сергеевна… Сенчин, ты кем хочешь стать после школы?
— Космонавтом.
— Тебе нужно стать клоуном!
— Хорошо. Я стану клоуном.
В кафе “Лотос”
На нашем столике импортное пиво в маленьких бутылочках. Симпатичная девушка зевает, не прикрываясь рукой. Жарко и очень светло. Сенчин рассказывает:
— …Я ж, блин, курсы закончил от военкомата. Сидим. Майор с непонятными петлицами: “Нужно два водителя”. А я на первом ряду как раз. “Я!” — как в фильме про Шурика… Везут… Там команда человек пятнадцать. Я говорю: “Куда нас, товарищ майор?..” “Да здесь, недалеко…” Привозят в аэропорт.
Я смеюсь. Девушка зевает. Сенчин пьет пиво.
— Прилетаем в город Омск.
Стройбат. Рота операторов башенного крана… Я говорю: “А как же водители?” — “Какие, на хрен, водители! У нас строительные войска, а не автодорожные”.
Я смеюсь, как в школе на выпускных экзаменах. Девушка ерзает на пластмассовом стуле и говорит: “Блин! Ты б чё-нить другое хоть раз рассказал — для разнообразия”. Но Сенчин не обращает внимания. И не до смеха постепенно становится.
— …Пехота. Краснопогонники. ЗабВО. Восемь километров от монгольской границы — пограничники, блин… Комары — что у нас тараканы размером. И ни одной русской морды!.. Кроме двух тормозов из Москвы… У нас, блин, в стройбате и то чурок меньше было… Один, правда, русский был нормальный, и тот хохол. Сержант. Если бы не он — вообще урыли б там, в мерз-лоте этой.
Дедовщины нет. Землячество. Да еще и устав!.. Ты представь только себе это!.. Я, блин, за неделю до дембеля сопку штурмовал с пулеметом наперевес. Вместе с “китайцами” этими… До чего стройбат дерьмовые войска. Я тоже так думал! Пока в пехоту не попал…
Дембель… Пинком под задницу за КПП… Ни парадки. Ни хрена!.. Шинели путевой нет. Шапка — что у сторожа в огороде. Все убитое… Я на рынке черную шапочку себе купил. С шинели погоны спорол. Всю хренотень эту красную. Ремень — на хрен!.. Дубака чуть не дал там… Зубы — что у лошади стучали. Ни вшивника гражданского, ни хрена — пэша одно только… И так и ехал — представь. Видон!.. того рот… Менты доставали всю дорогу… Явился: “Не горюй, маманя, я ваш сыночек. Выгнали из армии — принимайте”. Суки!!!
Темнеет незаметно. Забытый пьяный человек уснул за соседним столиком. Официантка уносит пластмассовые стулья.
Сережки
Под полками с книгами стоит пианино фирмы “J. Becker”. Секретер. Комод. Трельяж. Шкафчики. Ящички. Все очень старое. Из дерева под темным облезшим лаком. Фотография в рамке. Рядом с лихим кавалерийским корнетом молодая женщина со сдержанно-красивым лицом. Картонная основа. Внизу надпись: “Warszawa-Praga Targowa 44”.
Фотографии Маяковского и Есенина на стенах. Спертый воздух. Заметно неряшливо и пыльно. Очень тесно.
Елена Сергеевна вздрагивает от звонка. Поднимается с дивана. Неуверенно подходит к двери и смотрит в глазок: “Кто это?”
— Это я, Елена Сергеевна, Сенчин Роман. Ваш ученик бывший.
Он принес ей свои рассказы. Она ставит чайник на кухне.
— Я всегда верила в тебя, Роман.
— Я ведь плохо учился, Елена Сергеевна…
— Ну так что же… У тебя всегда был талант… Даже вот здесь… Постой.
Она нашла тетрадку. И Роман прочел свое сочинение про любовь Наташи Ростовой и поручика Ржевского.
Он опускает глаза от стыда, а Елена Сергеевна читает рассказы и плачет.
— Тебе нужно учиться… Обязательно нужно учиться… И нужно в Москву.
— Спасибо вам… Я пойду… Вам, наверное, отдыхать пора… засиделся.
На следующий день она продала сережки красивой женщины с фотографии и отдала ему все вырученные деньги.
— …На первое время… Отдашь… Конечно отдашь… Потом… Когда сможешь… Одиноким старухам не нужны сережки, Рома…
Пожилая женщина в шерстяном платке и пальто долго шла по перрону рядом с уходившим поездом. “…Верю… Я верю в тебя…” Вагоны сильно стучали на рельсовых стыках.